Люблю, когда ты злишься...

      Я до сих пор не могу себя простить за свои гнусные слова. О чём я только думал, не знаю, но после этого скандала всё стало ещё хуже: Псих ко мне теперь приходил через день, и всё это время я мучился от побоев. Я не мог дать ему сдачи, ведь из-за этого мог лишиться работы. Для меня это было привычное дело: для некоторых пациентов я был что-то вроде боксёрской грушей, но боли от ударов не были столь значительными, как в тот раз, и очень быстро проходили. От Психа я такого отношения не ожидал: он хоть и крикливый, но старался никого не обижать. А вот так вот случилось, и мне не сразу стало понятно, в чём дело.       А так, в основном, сеансы проходили, как обычно, с добавлениями болезненных ударов. И это происходило по разным поводам: чуть отвлекусь на что-то или посмотрю на него как-то не так, то всё - он, как собака, становится злым, и начинались драка и излишняя боль. Я всё останавливал его, но он казался сильнее меня. Таким образом, я превратился в запуганную жертву "беззащитного" пациента.       Жена, когда я приходил домой, была в необычайном шоке при виде синяков. Но чтобы она не переживала за меня, я только твердил ей, что якобы где-то ударился ненароком. Как и в те разы, следы от ударов быстро проходили, но от этого мне не становилось легче. У меня даже комплекс неполноценности появился, что не могла не заметить моя жена. Но я знал её натуру, поэтому не удивился, почему она меня не расспрашивала, как это часто делают обычные жёны в семьях. Страх - это поглощающая сила, и мы оба его ощутили на себе: жена - до ужаса боится за меня, и я - боюсь ужасных последствий этих сеансов.       Работа стала для меня каким-то ненавистным местом: все свои рабочие дни я только и делал, что молчал, слушал пациентов и терпел бесконечные удары, а чтобы отвлечься на что-либо или даже порисовать, и речи не было. И эти побои продолжались где-то пять дней. Все эти пять дней были подобны адскому кругу. А на шестой день его сеансов я окончательно решил, что нужно поставить на этом точку.       В тот раз я спокойно и тихо ждал его прихода. И вот он пришёл на пять минут позже. Могу сказать, что возможно эти встряски ему помогали, но не настолько хорошо, потому что выглядел он всё равно уставшим. По его словам, он хоть и спал ночами, да только несколько часов, и то понятно, почему. Он опять пришёл с испорченным настроением и вот-вот был готов взорваться. Я же молчал и старался для него же выполнять свои обязанности. Он лёг на кушетку и, как ни в чём не бывало, начал свой рассказ.       Я старался не отвлекаться, слушать и запоминать, что он мне говорил. Признаки переутомления не были так чётко заметны, но было видно, что до нормального сна ему ещё далеко. Мне тогда было страшно, но я всё равно не забывал, кто он для меня, и уже простил его ошибки. Всё же его крики казались мне сладостной музыкой и источником вдохновения. Порой я даже размышлял, какова была моя жизнь без него? А ответ таков - никакой. И несмотря на всё, что случилось, я не могу без него жить полноценно.       На середине рассказа он как-то странно взглянул на меня. Будто пытался разглядеть во мне что-то. В мыслях крутился вопрос:        - Неужели он понял, что я его боюсь?       Очевидно, да. И всё, что произошло дальше, меня нисколько не удивило: он взбесился и ударил меня сильно по челюсти. Я, конечно, успел прикрыть лицо рукой, поэтому с зубами ничего не произошло. Но любому терпению приходит конец, и причиной тому послужило то, что из моего рта потекла кровь. А Псих всё смотрел угрожающе на меня, сидящего уже на коленях на холодном полу, и вот-вот был готов сделать ещё один удар, как вдруг:        - Прекрати уже!       Парень остановился. У меня покатились слёзы. И это был первый раз, когда я испытывал такие чувства.        - Мне и так больно... Хватит...        - А ты сам напрашиваешься!        - Что я тебе сделал? - резко перебил я его вопросом.       Псих опустил голову, закрыл глаза, думая, что ответить на это. Я же рукой медленно вытирал слёзы. У меня болели не только челюсть, но и сердце. Своим кулаком Псих его чуть не добил. Спустя где-то минуту парень, глубоко вздохнув, спросил меня:        - А как ещё мне до тебя достучаться?       Я ничего не ответил, а лишь ждал ответ на свой вопрос.        - Ты думаешь, мне приятно тебя бить? - спросил он меня. - Нет, конечно! С каждым ударом, я чувствую, будто кошки царапают мою душу, ведь... Я.. Мне кажется, что ты для меня нечто больше, чем просто психолог... Или даже друг. Поверь мне, это нечто большее, чем просто дружба. Я не хотел признаваться ни тебе, ни другим людям. Меня не то чтобы бесит... Я просто боюсь осуждающих взглядов, да и слушать меня никто не будет. Эта мысль не оставляет меня в покое до сих пор. И я надеялся, что ты меня поймёшь, но оказалось так, что ты плюнул мне в душу. А ты для меня был фактически всем. Я потом с того раза возненавидел тебя и, поддавшись импульсу, хотел от тебя избавиться...       Поняв наконец его проблему, я больше не страшился признаться ему во всём. Но напоследок я серьёзно его спросил:        - Ну теперь тебе хоть стыдно?        - ДА, МНЕ СТЫДНО! - крикнул он истерично. - Мне казалось, что если ты не будешь со мной, то я буду легче спать! Но это далеко не так! Я уже не знаю, что делать! К кому обратиться?! Я думаю, что уже признался тебе во всём, но ты вряд ли ответишь мне взаимно, как и тогда! Ведь меня никто не ценит! От всех этих мук мне даже становится страшно!       Я услышал от него всё, что хотел. Для меня это было достаточно. Я же в свою очередь достал свой блокнот со своими творениями и записями и протянул ему со словами:        - Тебе нечего бояться. Я тебя понимаю.