Гарри Поттер и Тайны чистокровных

Дом номер четыре по Тисовой улице был все таким же обычным, не отличающимся от всех остальных домов этого безликого городка, каким Поттер его запомнила. Тетя Петуния, встретившая Габриэллу и Сириуса, сначала свою воспитанницу даже и не узнала. Когда же узнала – несколько растерялась. Может быть, из-за этого, кстати, в конечном итоге она и пустила незваных гостей в дом и даже предложила чаю и пирога. Сидя в кресле в гостиной, Гарри почти ощущала скапливающееся в комнате напряжение. Она не бралась судить, но тетка, похоже, была на нее обижена. - Что привело тебя, Габриэлла, сюда спустя столько времени? – прошло, наверное, добрых полчаса, прежде чем миссис Дурсль все же нашла в себе силы задать племяннице этот вопрос. Девушка покрутила в руках чашку из китайского фарфора, которую вручила ей тетя, и оторвала глаза от столешницы. Может, ей показалось, но Петуния будто вздрогнула, столкнувшись с ней взглядом. И отчасти Гарри догадывалась, почему. Потому что у Лили Поттер были ее глаза. Или, если точнее, у самой Габриэллы с рождения были глаза Лили Поттер. - Я хотела спросить у вас о моей матери, тетя Петуния… - негромко отозвалась она, тут же заметив, как поджала свои и без того тонкие губы женщина. - Я не желаю говорить о ней, - жестко произнесла миссис Дурсль, однако уголки ее губ печально опустились, обозначив совсем не нежелание вспоминать о сестре, а, скорее, так и не высказанную никому скорбь о ее кончине. - Но это важно! - неожиданно настойчиво даже для самой себя произнесла Габриэлла, не желая отводить взгляда. Сидящий в кресле напротив Сириус благоразумно молчал, не желая вклиниваться в перипетии непростых отношений крестницы с теткою почем зря, и, кажется, совершенно не собирался помогать девушке с разговором. Петуния долго смотрела на племянницу, словно бы изучая ее. Насколько сильно Гарри изменилась за то время, что не посещала дом номер четыре по Тисовой улице? Детская угловатость ушла куда-то, девчонка вытянулась и превратилась в девушку. Правда, волосы все такие же растрепанные, а глаза – все такие же зеленые. Вот только взгляд этих глаз излишне тяжелый какой-то. Излишне взрослый. Миссис Дурсль глубоко вздохнула. - Спрашивай. - Вы с мамой… - на секунду Габриэлла запнулась, не успев отойти от такого серьезного, изучающего каждую черточку в ней, взгляда. – Вы были точно родными сестрами? Не надо было обладать стопроцентным зрением, чтобы заметить, как задрожала чашка в руках у Петунии Дурсль. Сириус, словно почуяв что-то, подался слегка вперед, наклоняясь к кофейному столику и ставя свою чашку с так и не тронутым чаем на столешницу. - Тетя… Это и правда важно. Петуния вновь глубоко вздохнула, тоже отставила чашку в сторону, а потом, подняв глаза на племянницу, отрицательно покачала головой. - Нет. Это короткое слово было подобно раскату грома. Сириуса просто подбросило на месте, а Гарри наоборот так уцепилась за подлокотники своего кресла, чтобы не вскочить, что невольно ощутила, как грубая ткань обивки впивается в мозолистую кожу на подушечках ее пальцев. - Получается, моя мама – приемыш? Почему же вы мне не сказали раньше? – собственный голос сейчас казался Девочке-Которая-Выжила каким-то надтреснутым и совсем чужим. Петуния Дурсль сглотнула и покачала головой. Черты ее лица, обычно такие резкие, как-то неуловимо сейчас смягчились. - Тебе было незачем это знать. О факте своего удочерения не знала даже сама Лили… - женщина помолчала, видимо, что-то взвешивая, но все же таки продолжила: – Родители оформили над ней опеку тогда, когда Лили была еще совсем крохой, - голос женщины смягчился так же неуловимо, как и черты лица. Большие несуразные часы в гостиной тикали, словно бы отбивая ритм монолога хозяйки дома. Петунию Дурсль словно бы прорвало. - Мама была слаба здоровьем, и после того, как родилась я, оказалось, что больше она не сможет иметь детей, хотя всегда мечтала о большой семье. Именно поэтому они с отцом, оставив надежды на лечение даже в самых рекомендованных и дорогостоящих больницах, обратились к детским приютам. Брошенных детей всегда много, - женщина вымученно улыбнулась, хотя улыбаться, собственно, было нечему. – Однажды, когда мы в очередной раз оказались в одной из больниц графства – маме пора было проходить ежемесячное обследование – по коридору, расталкивая пациентов и посетителей, в родильное отделение повезли женщину. Кажется, она была ранена или что-то вроде того – мне так и не рассказали, что с ней случилось… Этой женщине подходил срок родов, но, по понятным причинам, рожать она не могла. Более того – был риск, что ребенка она потеряет. В общем… в итоге новорожденную спасли, но эта женщина прямо на операционном столе скончалась. При ней не было ничего, что могло бы указать на ее личность. Только… только перстень. Этот перстень врачи отдали моим родителям, потому что они решили оформить над новорожденной опекунство. Девочку назвали Лилиан – мама всегда очень любила такие цветочные имена, - миссис Дурсль в очередной раз глубоко вздохнула, словно избавляясь от много лет лежащего на ее плечах груза. – Так у меня и появилась сестра-волшебница. Надеюсь, Габриэлла, я удовлетворила твое любопытство? Слегка оглушенная сведениями Гарри кивнула скорее на автомате. Слова тетки все никак не желали укладываться у нее голове. - А вы можете показать этот перстень, миссис Дурсль? Спасительница вздрогнула – слишком уж неожиданно раздался голос Сириуса, до этого не проронившего ни слова, в воцарившейся в комнате тишине. Тетка – или уже не тетка? – с минуту серьезно смотрела на него, а потом порывисто кивнула и, поднявшись на ноги, прошествовала на второй этаж – видимо, в спальню. Спустя пару минут она вернулась в гостиную со шкатулкой, в которой обыкновенно хранила драгоценности. Сев на диван и как-то рассеянно повертев ее в руках, словно видела в первый раз, женщина нажала на один из декоративных выступов, и оказалось, что у давно знакомой Гарри копилки безделушек есть потайной ящичек. В этом ящичке и хранился загадочный перстень, упомянутый миссис Дурсль в рассказе. - Забери его, Габриэлла, - негромко произнесла женщина, протягивая безделушку растерявшейся от подобного жеста Гарри и почти насильно вкладывая в ладонь. – Я думала, этот день никогда не наступит, но… Этот перстень по праву твой. Девочка-Которая-Выжила посмотрела в глаза своей тетке и подумала, что в этот момент Петуния Дурсль постарела словно бы лет на десять. Голос девушки задрожал. - Я… я… С-спасибо, тетя… Это было ужасно странно. Габриэлла никогда не питала к этой женщине особенно теплых чувств – слишком холодно та относилась к ней с самого детства. Вот только сейчас на девушку словно какая-то теплая волна вдруг нахлынула. Она была, по сути, Петунии Дурсль никем. Вот только Петуния Дурсль прятала ее в своем доме тринадцать лет. Прятала, наверняка зная, как сильно рискует всем, что у нее есть. Гарри поднялась со своего кресла и, пересев на диван к ошеломленной тете, крепко ее обняла. Растерянная женщина от неожиданности часто-часто заморгала, но потом все же неловко похлопала племянницу по спине в знак ободрения. - Я надеюсь, ты не забудешь свою старую неволшебную тетку, Габриэлла, - постаралась улыбнуться она, когда Гарри отстранилась. Юная Спасительница сжала в ладони перстень так, что камень, вставленный в него в качестве украшения, больно впился ей в ладонь, и постаралась улыбнуться тетке в ответ. - Конечно же, не забуду. Конечно же, не забудет. Ведь именно после уверенного, словно контрольный выстрел, «нет» Петунии Дурсль хрупкий мир Габриэллы Лилиан Поттер вновь начал рушиться. *** Перстень был Габриэлле незнаком от слова «совсем». Массивный и отлитый явно из чистого золота, он был украшен большим зеленым камнем – наверное, изумрудом – и не имел совершенно никаких обозначений. Ни пробы, ни инициалов, ни герба… Безликий мужской магический перстень, на первый взгляд слишком большой для тонких девичьих пальцев. Сириус повертел его в руках, прицокнул языком и вернул владелице, а сам расслабленно развалился в кресле и устало прикрыл глаза. Кажется, весьма напряженный визит в маггловский дом его сильно вымотал. В камине трещал огонь, где-то на первом этаже на кухне суетились домашние эльфы, живущие здесь со временен дяди Сириуса – Альфарда Блэка, а за окном шелестел ледяной дождь. Гарри забралась в свое кресло с ногами и поплотнее укуталась в теплый плед. Волшебное кольцо без опознавательных знаков, севшее на безымянный палец ее правой руки как влитое, тускло отблескивало в полумраке просторной гостиной. Никакого настроения искать что-либо совершенно не было, так что крестный и крестница просто молча дожидались позднего ужина, который эльф-управляющий особняка должен был подать прямо в гостиную. - Сириус… - Гарри вздрогнула от звука собственного голоса, но подняла глаза на воззрившегося на нее в ожидании продолжения мужчину и негромко, но веско произнесла: - Я хочу знать правду. Блэк с минуту посверлил ее задумчивым серьезным взглядом, а потом кивнул. - Хорошо. Тогда завтра я начну поднимать архивы нашей семейной библиотеки. Может, там есть об этом перстне что-то. Девочка-Которая-Выжила благодарно кивнула крестному и вновь перевела взгляд на пожирающий поленья в камине огонь. Мрачный блэковский особняк медленно погружал своих немногочисленных обитателей в дрему. *** Габриэлла вернулась в Хогвартс вечером воскресенья. Утром она вызвалась помогать Сириусу с поисками надлежащих книг, так что освободиться пораньше, как обещала Гермионе, не успела. Сейчас девушка шествовала по коридорам огромного замка-черепахи в направлении гриффиндорской башни и мимоходом заглядывала в темные провалы больших арочных окон. Хогвартс был неожиданно тих и мрачен в этот относительно ранний вечерний час. - Что, Поттер, разгуливаешь в поисках очередных приключений? – Гарри вздрогнула от неожиданности и тут же стиснула зубы, удерживая себя от того, чтобы ляпнуть какую-нибудь гадость. Этот мягкий голос, манерно растягивающий слова, невозможно было не узнать. Драко Малфой оказался по левое плечо от нее совершенно внезапно, словно все это время бесшумно шагал следом, скрываясь за дезилюминационными чарами. - Тебе-то какая разница? – как можно сдержаннее поинтересовалась девушка, привычным движением поправляя сползшие с носа очки и как-то не к месту думая о том, что этот жест подошел бы скорее Гермионе, носи она очки, конечно, чем ей самой. - Где ты была? – вопросом на вопрос отозвался наследник рода Малфой, недовольно сводя брови на переносице и поджимая тонкие губы. - Тебе-то какая разница? – с каким-то необъяснимым удовлетворением повторила заданный ранее вопрос юная Спасительница, все-таки останавливаясь и поворачиваясь к Драко лицом. Слизеринский принц, явно ожидавший чего-то подобного, только еще сильнее нахмурился. - Издеваться не над кем было, Поттер, вот и интересуюсь, куда пропал мой личный клоун, - язвительно выплюнул он, очевидно недовольный осознанием того, что правды ему все равно не скажут. - Вот когда ты начнешь говорить правду, Малфой, тогда я, может, и начну рассказывать тебе, куда исчезаю и где ищу приключения, - широко улыбнулась девушка. Зябко передернув плечами от пронзившего ее холодной злостью взгляда, она поплотнее запахнулась в форменную мантию и, возможно, с излишней поспешностью зашагала прочь от непонятно зачем прицепившегося к ней слизеринца. Тот, так и оставшись стоять на месте, с минуту еще сверлил противницу злым взглядом, а потом, фыркнув, резко развернулся на каблуках и направился к ближайшему коридору, ведущему к лестницам в подземелья. Габриэлла же постаралась унять бешеное сердцебиение после такой неожиданной и, чего уж кривить душою, приятной встречи и поторопилась в свою башню – Гермиона ждала ее в общей гостиной еще полчаса назад и уже имела полное право задать хорошую трепку за такое возмутительно наглое опоздание. В общей гостиной было как всегда людно. Рон о чем-то беседовал с Дином, Лаванда болтала с Парвати, Гермиона сидела у камина и читала книгу, а на диване устроились младшекурсники, проследившие за проскользнувшей к огню Гарри с неподдельным восхищением. Молча пробравшись к креслу Гермионы, Поттер уселась прямо на ковер, облокотившись на боковую сторону мебели, еще раз обвела взглядом просторное помещение, оформленное в красно-золотых тонах, и в очередной раз пришла к выводу о том, что «Золотое трио Гриффиндора» все же таки распалось. Каждый получил то, что ему причиталось. Гарри – спокойствие, о котором всегда мечтала, Гермиона – друга, который не пытался ее исправить, Рон – славу, к которой с первого курса так стремился. Да, из него определенно получился хороший вратарь. Вот только говорить им троим – с давних пор лучшим друзьям – было уже давно не о чем. - Привет, Гарри, - отвлекшись от книги и чуть улыбнувшись уголком губ, негромко произнесла Гермиона, спуская руку с подлокотника кресла и ласково ероша подруге волосы. Габриэлла только мотнула головой в ответ – желания разговаривать не было абсолютно. - Как твои выходные с Сириусом? – между тем продолжала Грейнджер. Капитан квиддичной команды Гриффиндора неслышно вздохнула и повела плечами. - Мы были у Дурслей. А еще… - Гарри вскинула голову, всматриваясь в мягком полумраке комнаты в плавные черты лица подруги. – Я, оказывается, из чистокровных. Собственно, поэтому мы у них и были. Гермиона захлопнула книгу и легким взмахом палочки отлеветировала ее на столик, а после сползла с кресла на пол к Гарри и серьезно посмотрела на нее. - Ты ведь не сегодня это узнала, верно? – Поттер ничего не оставалось, кроме как кивнуть. Гриффиндорская умница качнула головой. – То-то ты была всю неделю такая странная… И как узнала-то? И что сказали тебе Дурсли? Габриэлла невольно улыбнулась и устроила голову у подруги на плече. Никаких лишних вопросов, никаких укоров. Гермиона выросла и стала замечательным другом, который знает, когда поддержать, а когда указать на ошибки и заставить исправить их. Гермиона выросла совсем не такой, каким вырос Рональд. Наверное, это и к лучшему, что их «Золотое трио» распалось. - Когда мы в прошлые выходные возвращались из Хогсмида, - негромко начала Гарри, - у Сириуса из кармана выпал камень. Я его подняла. А камень засветился у меня в руках. Сириус сказал, что это семейная реликвия Блэков, которая определяет чистоту крови того, кто к ней прикасается. - А с чего бы у него этот камень в кармане мантии оказался? – усмехнулась Гермиона. Гарри пожала плечами. - Он как раз накануне разбирал блэковские артефакты в доме на Гриммо. Ну, видимо, камень этот сунул в карман случайно. Не знаю… А когда мы появились на пороге дома моей тетушки, она меня сначала и не узнала даже. Гриффиндорская умница осторожно приобняла Девочку-Которая-Выжила за плечи, чем заставила чуть улыбнуться и покачать головой. - Все нормально, Герм. Я ее понимаю. Да и… Никогда мы друг друга не любили особо, так что нет нужды в утешениях. Тут дело в другом. Тетя Петуния сказала, что моя мать – приемыш в ее семье. То есть дело в происхождении моей матери. От женщины, которая произвела ее на свет, остался только перстень. Тетя отдала его мне. На нем ни пробы, ни герба – ничего. - Ты будешь искать, да? – Гермиона снова ласково взъерошила подруге волосы и покрепче прижала к себе. Гарри всегда было с ней уютно. - Я сказала Сириусу, что хочу узнать правду, - утвердительно кивнула Габриэлла. – Он согласился с моим решением, обещал помочь – сказал, что поднимет архивы семейной библиотеки на Гриммо и посмотрит подходящие книги в мэноре своего дядьки, где сам сейчас живет. Гермиона довольно хмыкнула. - Хорошо, что ты рассказала. Я всегда буду рада помочь тебе, знаешь? Гарри кивнула, тоже обнимая подругу и на секунду прикрывая глаза, а потом как-то совершенно невпопад выпаливая: - А еще меня сейчас Малфой встречал. Нахамил в своей манере, поразнюхал, что я вернулась, и скрылся, - голос у нее при этом был такой неоправданно довольный, что девушка сама себя мысленно отругала. - Теперь будет строить козни, - улыбнулась Гермиона. Юная Спасительница ничего не ответила, только фыркнула и отстранилась, собираясь подняться на ноги. - Скажи, Габриэлла… Неужели Драко чем-то лучше Седрика? На минуту голос подруги заставил ее остановиться, но все же девушка встала во весь рост. Мотнула головой, словно отгоняя от себя какие-то сомнения, а потом ссутулилась, спрятала руки в карманы мантии и растерянно отозвалась: - Не знаю, Гермиона… Не знаю. Дрова в камине медленно обращались в угли под легкой смертельной поступью танцующего на них пламени и сыпали мелкими желто-оранжевыми искрами. Гарри уже ушла в спальню, а Гермиона все смотрела с каким-то отрешенным видом в огонь. И зачем ей понадобилось об этом спрашивать?.. Габриэлла вольна выбирать сама. В конце концов, должно же у нее хоть когда-нибудь появиться это самое пресловутое право выбора.