Гарри Поттер и Тайны чистокровных

Каникулы кончились так же внезапно, как начались. Теперь Габриэлле все эти дни у Малфоев казались чем-то вроде красивой, но странной сказки, привидевшейся ей во сне. Потому что Драко был все таким же паршивцем, только шутки его теперь были совсем беззлобными, разве что так, для порядка, чтобы форму не потерять. Кроме всего прочего, Поттер так до сих пор и не знала, приснился ей тот поцелуй или нет, однако очень хотела выяснить. После «двенадцатой» Йольской ночи незнакомая сова принесла ей письмо… От Игнатиуса Пруэтта, по какой-то не слишком ясной причине изъявившего желание вновь увидеться с… внучкой, однако «исключительно в том случае, если ты не откажешься нанести мне визит сама или принять меня в своем доме». Гарри думала над этим достаточно долго, прежде чем написать ответ, и даже задержала чуть не клюнувшую ее за подобное отношение сову, но все-таки согласилась. Вот только когда, решила пока что не уточнять. Слишком много событий для самого начала года. Перед Седриком Габриэлла извиниться уже успела, однако все еще чувствовала за собой вину, хотя твердо была теперь уверена в правоте младшего Малфоя. Да и старшего, в общем, тоже. Седрик не был тем, кто ей действительно нужен. По правде сказать, Поттер и сама не знала, чего ей надо. Или кого. Она просто слушала, с каким восторгом Гермиона рассказывает про Болгарию, и улыбалась, всеми силами стараясь не выдавать своего замешательства. Наверное, человеку, который жил только войной и ради войны, всегда сложно переключиться на что-то более мирное. Хотя у Малфоя вот получилось совсем неплохо. Да забери Моргана этого Малфоя! Кто знает, что у него в голове? - Хм, пахнет псиной... – Гарри вздрогнула, заслышав знакомый голос, вырвавший саму ее из раздумий, а идущую рядом заставивший подругу замолчать. – А, это ты, Поттер! – Драко величественно проплыл мимо, слегка обгоняя поджавшую губы Девочку-Которая-Выжила, но никуда вроде бы не торопясь. - А это ты, не к ночи помянуть, а ко дню, - ухмыльнулась Поттер, продолжая свой путь и заставляя себя не облизывать загоревшиеся губы. - И часто ты обо мне вспоминаешь? – заинтересовался Драко, всем своим видом выражая праведное любопытство. – Однако неаристократично это, знаете ли, сударыня – почти явно говорить о подобных своих желаниях. У кого-то здесь ни понимания, ни навыков этикета. - А у кого-то – ни мозгов, ни такта! – фыркнула Гермиона, с беспокойством глядя на спину удаляющейся подруги, даже и не подумавшей остановиться. – Как был змеей, так и остался ею! Гарри дошла до поворота, остановилась и обернулась. И улыбнулась. - Ты наконец идешь или продолжаешь с ним препираться? А то мне еще в совятню надо. Гермиона, собственно, как и Драко, от неожиданности замолчала, но тут же удивленно вскинулась: - Ты не говорила, что тебе надо в совятню. Поттер выразительно хлопнула себя слегка по оттопыривающемуся карману школьной черной мантии. - Говорила. Мне надо письмо отправить – хочу наконец поблагодарить Седрика. Он мне на Йоль серебряный снитч подарил, а у меня все времени ему ответ написать не было, - лицо Грейнджер вытянулось, а Малфой-младший побледнел так, словно ему сказали, что в его вечерний чай была подмешана плохо сваренная Амортенция. Надо отдать должное гриффиндорской умнице, она сразу поняла, что к чему. Была у Габриэллы такая особенная черта – когда она затевала что-то, в ее выразительный голос пробиралась хитрая нотка. И эту нотку Гермиона всегда безошибочно улавливала. Моментально забыв про еще не отошедшего от заявления гриффиндорки Драко, девушка догнала подругу, и обе они скрылись за поворотом, так и оставляя Малфоя стоять на месте. Уже в совятне – высокой, продуваемой всеми ветрами башне, наблюдая за быстро пишущей что-то на пергаменте Гарри и слушая хлопанье птичьих крыльев, Гермиона решилась поинтересоваться, в чем же дело. - Послушай, Гарри… Ты же ведь говорила, что это Драко тебе прислал снитч, разве нет? Тогда почему ты сказала, что отправляешь письмо Седрику? Девочка-Которая-Выжила свернула кусочек пергамента в трубочку, перевязала тонкой короткой красно-золотой лентой и только после этого обернулась к любопытствующей однокурснице. - Мне надо было увериться, что это именно Малфой его прислал, - улыбнулась она. – Видела, как он с лица спал? Грейнджер покачала головой и улыбнулась. - За что это ты так с ним? Гарри привязала записку к лапке своей совы, ласково погладила ее по голове и, пронаблюдав за тем, как она спланировала к нижним этажам, вновь повернулась к собеседнице. - За все хорошее, - гриффиндорская умница не сдержала улыбки, увидев, как смешно юная Спасительница магического мира наморщила нос. – Если хочешь сделать приятное – подпишись, Малфой. Грейнджер устало вздохнула, сразу поняв, что подруга процитировала ей содержание только что отосланной одной небезызвестной личности записки, и не стала даже пытаться ее переубеждать. Если Гарри вбивала себе что-то в голову, изменить ее точку зрения было очень сложно – да что там… Практически невозможно. Глядя себе под ноги – на ускользающие из-под ног ступени крутой длинной каменной лестницы – Гермиона с какой-то легкой грустью подумала, что, может, оно и к лучшему. *** Урок зельеварения тянулся медленно, но на этот раз был достаточно увлекательным. Раньше Гарри даже представления не имела, что зельеварение может быть настолько интересным. Собственно, как не представляла и того, что Северус Снейп со своим весьма извращенным идеализмом позволит ей посещать расширенный курс зельеварения после того, как она получила по СОВ вместо «Превосходно» всего лишь «Выше ожидаемого». Хотя, как ухмыльнулся Сириус, узнав о результатах, «всего лишь»? И, если говорить начистоту, в своей насмешке он был абсолютно прав. Однако на этот раз дело было даже не в том, что Габриэлла Поттер была фактически единственной ученицей в этой аудитории, которая не дотягивала до «Превосходно» совсем немного. Дело было в зелье, которое сегодня ее курс варил под присмотром Снейпа. А варил шестой курс ничто иное, как Амортенцию. В школьную программу обычно Амортенция не входила, хотя при желании зельевар вполне мог ее включить. Не сказать, что зельем она была опасным, как говорили многие, но в некоторых аспектах оставалось все же весьма неприятным. Например, Амортенция вызывала привыкание. Кроме всего прочего, эффект ее был довольно непродолжительным, и у мага быстро вырабатывался на нее иммунитет, поэтому добавочные дозы приходилось увеличивать с каждым разом. И, наконец, решиться сварить Амортенцию, чтобы использовать ее на другом человеке, могла только самая отчаявшаяся ведьма-неудачница – или маг-неудачник. Однако здесь вот как раз открывалась положительная сторона Амортенции. Данное зелье варилось магами чаще всего ради того, чтобы разобраться со своими чувствами, ведь, как известно, правильно приготовленное, оно приобретало любимый запах сварившего его волшебника. Запах того, что ему было очень дорого. Габриэлла задумалась над тем, какой же у нее любимый запах, и добавила в свой котелок, сверившись с инструкцией, заранее истолченные барвинковые листья, при этом принявшись осторожно помешивать варево против часовой стрелки. И именно в тот момент, когда профессор Снейп в очередной раз прошел мимо между рядами, повернувшись к студентам спиной и направившись к своему столу, на стол к девушке прилетел торопливо скомканный кусочек пергамента. Краем глаза следя за изменениями в котле и виновато косясь на вздернувшую бровь Гермиону, Поттер развернула записку и вчиталась летящий, небрежный в своей уверенности почерк Драко Малфоя. «Поттер, твоя безмятежность начинает меня раздражать. Прекрати делать вид, что меня не существует. Я хочу с тобой поговорить. Немедленно». Спасительница магической Британии повела плечами и с ничего не выражающей физиономией быстро сунула кусочек исписанного пергамента в карман своей мантии, предпочитая оставить гневную отповедь Малфоя без ответа. Слишком сильно отвлечься от зелья и получить в самом начале триместра что-то вроде «Удовлетворительно» или чего похуже она не желала. Наверное, с возрастом люди начинают ценить оказанное им доверие, а уж действия Северуса Снейпа по отношению к ней иначе было и назвать-то никак нельзя. Габриэлла добавила в кипящую в котле жидкость измельченную практически в ноль вербену и удовлетворенно проследила за тем, как от варева пошел белый спиральный пар. Теперь осталось только достичь перламутрового блеска и «характерного запаха, дающего возможность выявить приворот». Следующая записка настигла Гарри спустя примерно пять минут, когда следящий за действиями учеников профессор склонился над журналом и едва слышно заскрипел пером. «Не смей меня игнорировать!» - гласила она. Летящий почерк утратил свою прежнюю самоуверенную небрежность, и еще по-прежнему аккуратные буквы немного наползали теперь друг на друга. Габриэлла широко улыбнулась и скомкала записку в ладони, щелчком отправляя обратно адресанту. Красивое, аристократически бледное лицо Драко перекосило от злости, и девушка почувствовала какое-то неясное удовлетворение. Нет, ну не только же ей, в самом деле, мучиться и злиться на плюющегося на каждом шагу ядом слизеринского принца, верно? Сидящая рядом Гермиона понимающе цокнула языком, но тут же, уткнувшись в еще на каникулах изученный учебник, якобы ради уточнения рецепта, сделала вид, что не имеет совершенно никакого отношения к происходящему в аудитории. Да и надо ли, собственно говоря, если Рон наверняка воркует где-то с пустоголовой Лавандой будто бы напоказ и безо всякой Амортенции, а юная Спасительница, обычно скорая на расправу, сидит здесь рядом с ней абсолютно спокойная и без одергиваний? Гриффиндорская умница всегда была девушкой достаточно прагматичной, так что считала, что совершенно ни к чему тратить терпение и нервы попусту. «Поттер! Или ты объяснишь мне свое недостойное поведение, или я тоже объявляю тебе бойкот!» Габриэлла удивленно вздернула брови и, на этот раз взяв в руки перо, размашисто написала что-то на том же куске пергамента, который за минуту до этого прилетел на ее стол. Когда послание достигло адресата, Девочка-Которая-Выжила намеренно отвернулась от побледневшего от злости Драко и постаралась сдержать рвущуюся наружу улыбку. Все-таки неделя игнорирования не прошла даром. Гермиона была права – спокойствием можно добиться гораздо больше, чем глупой горячностью. «Мне кажется, с бойкотом ты немного опоздал, Драко. А теперь подумай, в чем дело. Может, просто пора взрослеть?» Зелье Габриэллы приобрело-таки перламутровый блеск, что изрядно саму ее повеселило, и девушка, больше не обращая внимания на определенно сердитого слизеринского принца, дико недовольного тем, что «переговоры» окончились не в его пользу, склонилась над котлом, вдыхая исходящий от него запах. Просто ради утоления своего любопытства. На самом деле Габриэлла уже знала, что она в конечном итоге почувствует. Аромат орхидей из оранжереи Нарциссы Малфой, кисловатый запах зеленых яблок, который исходит от волос холеного Сириуса… Морозно-колючие нотки холодного зимнего воздуха, знакомые Габриэлле по редким прогулкам с Драко Малфоем в окрестностях Малфой-мэнора. Спасительница магической Британии чуть усмехнулась и сокрушенно покачала головой. - И что же вы почувствовали, мисс Поттер, так опасно низко склонившись над своим котлом? Гарри вздрогнула. Голос профессора Снейпа вырвал ее из мыслей о том, что, согласно зелью, ее маленькая одержимость игнорированием объекта симпатий уже не лечится, и отчасти девушка была ему благодарна. Она вскинула голову и улыбнулась уголком губ вздернувшему в ответ на ее действие брови мужчине. - То, собственно, что и ожидала почувствовать изначально, профессор. Северус Снейп на это чуть наклонил голову, словно думая, принимать ли ее ответ, а после отрывисто кивнул и направился к своему столу. - Превосходно. *** Драко Малфой был недоволен и даже зол. Эта противная девчонка посмела игнорировать его! Его! Человека, который совершенно ясно дал ей понять, что она для него значит нечто определенно большее, чем просто мишень для оттачивания своего остроумия. Однако Поттер, как видно, всегда оставалась Поттер, и именно по этой причине Драко до сих пор никак не мог понять, что у этой девушки в голове. И это притом, что она знала – знала, Моргана ее забери! – что это он прислал ей на Йоль дракклов снитч. Он – не Седрик Диггори. И Драко даже имел непосредственное доказательство своей правоты – принесенную ему Хедвиг записку. За свою Амортенцию Поттер получила «Превосходно», хотя даже не поняла, наверное, что профессор Снейп, отворачиваясь от нее и направляясь к своему столу, не шутил. Если так разобраться, Северус Снейп вообще не умел шутить, он только язвил, и его ядовитые реплики всегда попадали в цель, уж это слизеринский принц знал как никто другой. Свою собственную Амортенцию младший Малфой тоже ни в коем случае не прошляпил – получить по зельеварению что-то ниже «Превосходно», если собрался стать целителем? Ха! Собственно, своему успеху Драко совершенно не удивился, а вот правильное сваренное зелье Габриэллы его заинтересовало. Интересно, какой запах она ощутила? Даже не так – какие запахи? О том, что не сможет этого узнать, даже если сам понюхает ее Амортенцию, Драко прекрасно знал. И все же?.. Узнать это было бы достаточно интересно. - Мистер Малфой, останьтесь на несколько минут после урока, нужно поговорить. О том, что это будет за разговор, Драко почти догадывался. Почему-то всякий встречный-поперечный в последнее время пытался внушить ему, чтобы он отвязался от Поттер. Причем, это были самые разные люди, начиная с Блейза и заканчивая отцом, отчего-то загадочно улыбающимся и совершенно, однако, не настаивающем на своей точке зрения. Люциус вообще посоветовал сыну держаться подальше от Спасительницы магической Британии таким тоном, словно только и подзуживал его сделать нечто ровно противоположное. Теперь к этим досаждающим проповедникам решил присоединиться, как видно, и его собственный крестный. «Хотя это почти что неудивительно», - мысленно закатил глаза младший Малфой. Как только дверь за последним студентом неслышно закрылась, и аудитория опустела, Северус перестал придерживаться формальностей. Собственно говоря, он вообще не придерживался рамок поведения стандартного «проповедника», которому Драко по идее должен был излить душу и пообещать больше никогда не совершать такого грехопадения, как влюбленность в Габриэллу Поттер. Вместо долгой и скучной, несмотря на свою несомненную язвительность, проповеди, профессор зельеварения перешел сразу к делу. - Прекрати так недостойно себя вести! Что удивительно, Северус почти зашипел на несколько ошеломленного таким поворотом крестника. Он облокотился на свой стол и скрестил на груди руки, всем своим видом выражая очевидное недовольство сложившейся ситуацией. Правда вот беспокоила его, кажется, определенно не влюбленность слизеринского принца в Девочку-Которая-Выжила. Драко удивленно вскинул брови. - В чем дело, Северус? Это же Поттер. Снейп отрывисто кивнул ему – так же отрывисто, как кивнул на ответ Поттер об ароматах. - Это взрослая Поттер, - непреклонно отрезал он. – И тебе бы пора повзрослеть. - К чему ты клонишь вообще? – нет, этот разговор определенно не был похож на проповедь. Можно было даже сказать, что крестный пытался подсказать ему правильное решение назревшей проблемы. В своей неповторимой манере, разумеется. - К тому, что Поттер не будет с тобой играться, Драко. На секунду Драко показалось, что Северус выглядит каким-то совсем усталым. Даже не усталым, а изможденным. Таким, будто пронес флягу с водой через всю пустыню и ни разу не сделал из этой фляги ни одного глотка. Правду сказать, это наваждение испарилось быстро. - Ты не знаешь, что она пережила. Ты не знаешь, что ей от жизни надо. Да она и сама этого, как видно, пока не знает. И если ты не серьезен, лучше оставь ее. Малфой прямо посмотрел на крестного. Тот не сводил с него темных глаз и смотрел как-то очень уж… испытующе. Словно хотел понять, чего хочет от Спасительницы магической Британии с искалеченным прошлым холеный отпрыск обеспеченной чистокровной семьи. Драко хотел признания, но ни за что бы в этом Северусу не признался. Хотя бы потому, что считал это слишком личным и слишком… хрупким? Да, наверное, это самое подходящее определение – хрупким. - Я серьезен, Северус, будь уверен. Даже моя дракклова Амортенция пахнет сандалом и корицей. Ты ведь не просто так постоянно ходил между рядами, верно? Должен был уловить, что именно так пахнет обычно Поттер. Как-то внезапно Драко поймал себя на мысли о том, что улыбается. Что все-таки улыбается, когда говорит о Поттер. Кажется, панацеи от этой болезни не существовало. - Тогда прекрати валять дурака и докажи ей, что умеешь ради прощения чем-то жертвовать, - негромко отозвался в ответ на подобное откровение зельевар, почти незаметно кивая головой и наконец присаживаясь за свой учительский стол. – И, раз уж мы наконец разобрались с этим, выметайся. Ко мне сейчас притащится третий курс.