Гарри Поттер и Тайны чистокровных

Сегодня было как-то особенно холодно и солнечно. Квиддичный матч, назначенный на январь-месяц и должный состояться буквально спустя недели полторы после окончания зимних каникул, наступал на пятки в самом что ни на есть прямом смысле слова. Драко Малфой стоял на поле, крепко сжимая в ладони древко метлы, и с легким прищуром смотрел в небо, запрокинув голову и дожидаясь появления мадам Трюк. Согревающие чары наложены, а простой как Бодроперцовое зелье план по покорению Габриэллы Поттер готов к претворению в жизнь. Осталось только дождаться начала представления, ознаменовывающегося резким звуком волшебного свистка. Девочка-Которая-Выжила наблюдала за своим противником, и Драко знал это. Он чувствовал ее тяжелый подозрительный взгляд и отчасти не был уверен – а не прогадал ли он? А правильно ли он делает? А стоит ли оставаться верным своему плану? Габриэлла Поттер была самым молодым ловцом за последнюю сотню лет. Драко Малфой впервые оседлал настоящую метлу когда ему было восемь. С одной стороны, Драко совершенно не сомневался в своей победе, несмотря даже на то, что ни один матч с участием Поттер так и не выиграл. Конечно, все предыдущие разы можно было с чистой совестью включить в довольно внушительный список своих поражений, однако… «Всему свое время, Поттер… Всему свое время». Раздался резкий свисток, и Драко, поспешно оседлав свою метлу, взмыл в пронзительно-синее январское небо, сразу же поднимаясь, как и Габриэлла, как можно выше, чтобы найти удобную точку для обзора поля и слежки за движущейся игрой. Спасительница магической Британии, как и последние два года до этого, легко маневрировала на новой метле, наверняка подаренной Сириусом Блэком на Йоль. Драко подумал, что с ее новой немецкой «Бурей» матч должен выйти коротким, и ухмыльнулся. Конечно, это все будет из-за новой гоночной метлы, Поттер, в этом ты можешь не сомневаться. Слизеринский принц машинально увернулся от летящего в него бладжера и отсалютовал промчавшемуся мимо него сокоманднику. Просто так висеть в воздухе, высматривая снитч, было достаточно скучно, и Драко, попутно оглядевшись и убедившись, что больше ничто в него не летит, резко развернул метлу, закладывая вираж и направляясь к Поттер. Почему бы и нет, собственно? Ему ужасно хотелось подразнить девушку перед тем, как все закончится, и она поймет, в чем дело. А Поттер обязательно поймет, не понять просто не сможет. - Что, - перекрикивая ветер, усмехнулся он, заставляя девушку резко обернуться и сузить глаза, - зрение подводит, а, Поттер? - Даже если подводит, это точно не твое дело, - вяло, хотя и достаточно громко огрызнулась Спасительница, всячески стараясь не обращать на навязавшегося собеседника никакого внимания. Драко ухмыльнулся и покачал головой, чувствуя, что, несмотря на согревающие чары и утепленный вариант спортивной формы, ветер пробирает его до костей. Заканчивать беседу так быстро в его планы определенно не входило. - Ну почему же? – он покачал головой. – А вдруг я волнуюсь? Габриэлла саркастично скривила губы. - Ты что, прости, делаешь? Не смеши меня, Малфой! – она отбросила со лба челку, и Драко подумал, что при обзоре эта самая челка будет потом ей мешать. Что ж, это минус, конечно, однако Габриэлла Поттер в очках для квиддича и с растрепавшейся челкой выглядела слишком хорошенькой, чтобы указывать ей на ее оплошность. «А вообще, она могла бы надеть шапку, что помешало? Простудится же. Вечно у этой Поттер каждый матч заканчивается Больничным крылом!» Заметив краем глаза золотистый отблеск где-то сбоку, Малфой мельком бросил взгляд на табло, показывающее «60:40» (и когда только успели?) в пользу Слизерина, и резко развернул свою метлу, даже не собираясь прощаться с застывшей на долю секунды в недоумении Поттер. Эта самая доля секунды дала ему небольшую фору, хотя Драко знал, что снитч в его руках все равно не окажется. Не сегодня. Боковым зрением слизеринский принц заметил уже давно примелькавшуюся ему за эти годы красную квиддичную форму и ухмыльнулся, чувствуя, как трескается тонкая кожа сухих обветренных губ. - Эй, Поттер! – заорал он, перекрикивая ветер. На такой высокой скорости донести смысл слов до девушки было очень сложно, потому что звуки сносило назад, – однако Спасительница коротко кивнула, показывая, что слушает, но не отрывая взгляда от маленького золотого крылатого шарика, расстояние до которого они с Малфоем преодолевали фактически вровень, несмотря на то, что «Буря» Габриэллы по идее должна была быть быстрее. Наверное, дело все-таки было в той самой форе буквально в полсекунды, которая позволила Драко развить скорость выше, чем у соперницы. - Сегодня я болею за тебя, Поттер! – снова заорал слизеринец и хрипло захохотал, чувствуя, что горло начинает саднить от холодного воздуха, но не желая отрывать взгляда от ошеломленного лица девушки (из-за чего летел какой-то момент практически вслепую), так и не обернувшейся к нему, но, без сомнения, его услышавшей. До снитча остались считанные метры, которые они так же пролетели вровень и почти впритык друг к другу, когда мячик вдруг взмыл вверх, под защитный купол, заставив их резко сделать то же самое и синхронно – по ощущениям Драко – вытянуть вперед руки. Слизеринский принц недовольно прищурился – солнце теперь светило в глаза, да и снитч неудобно для него – и не только для него – отражал холодные солнечные лучи. Они схватили его почти одновременно. Драко почувствовал обжигающее тепло пальцев Спасительницы магической Британии и как никогда теперь был близок к тому, чтобы выхватить снитч прямо у нее из рук. Этот момент был до такой степени восхитительным и так его развеселил, что он, отринув последние сомнения, широко улыбнулся и с силой втолкнул в панике забивший серебряными крыльями мячик в ладонь своей ошеломленной противницы. «Вот ты и попалась, Гарри». *** Габриэллу Поттер поздравляли решительно все. Благодаря ей январский матч Гриффиндор-Слизерин закончился со счетом «200:90» в пользу красно-золотого факультета, и, похоже, в этом году школьный Кубок по квиддичу снова будет стоять в кабинете декана Минервы Макгонагалл. Не сказать, что Драко это как-то задело. Когда-то отец сказал ему, что иногда приходится проиграть, чтобы почувствовать вкус победы, и сейчас младший Малфой в полной мере наслаждался своей – отчего-то он был в этом уверен – победой. За все приходится платить – и об этом Драко тоже говорил отец. Драко принял и осознал это когда ему стукнуло лет тринадцать, хотя втолковывал ему это Люциус с самого детства. Так или иначе, слизеринец считал, что победа на матче, и ставшая платой в данном случае, более чем красноречиво должна была показать Габриэлле – и не только ей, в этом юноша был уверен – серьезность его намерений. В конце концов, уж кто-кто, а Северус Снейп на невнимательность и плохое зрение не жаловался решительно никогда. Они оба знали, как для него эта победа важна, потому что Драко Малфой никогда не мог вырвать ее из рук своей очаровательной противницы. Во всяком случае, в честном бою – никогда. И никогда, должно быть, не смог бы, хотя кто знает. Драко был хорошим ловцом, и это он признавал без ложной скромности, но не самым лучшим. Не в сравнении с Габриэллой Поттер, любовь к полетам у которой была очевидно и впрямь в крови. И вот теперь с усмешкой самому отдать свою победу в чужие руки… Драко вскинул голову, щурясь на холодное январское солнце и глубоко вдыхая противно саднящим горлом колючий морозный воздух, прежде чем одним из последних студентов скрыться в замке, когда на него фактически налетели, «нападая» со спины и буквально вталкивая туда, куда он и так сам хотел зайти. Гул разнотонных голосов быстро стихал, рассеиваясь по коридорам. Даже не подумавшего воспротивиться Малфоя буквально приперли к стене внешней замковой галереи, продуваемой всеми ветрами, и, когда юноша резко развернулся, он увидел именно то, что ожидал увидеть. Точнее, именно ту, кого ожидал. - Объяснись, Малфой, - потребовала Габриэлла, сердито поджав губы и задиристо глядя на ловца слизеринской команды снизу вверх. То, что Драко вымахал за последние пару лет, и они уже давно не одного роста, кажется, совершенно ее не смущало. - Что тебе объяснить? – лениво поинтересовался парень, позволяя припереть себя к стене и с трудом подавляя желание обвести большим пальцем «молнию» шрама на лбу девушки. - Зачем ты себя так ведешь? Сначала ты пытаешься унизить меня издевками, потом начинаешь делать подарки, постоянно обращаешь на себя мое внимание. В чем твоя выгода? - Ты везде ищешь подвох, Поттер? – ухмыльнулся слизеринский принц. - В твоем случае – да, - серьезно кивнула Девочка-Которая-Выжила. Драко пожал плечами – зачем скрывать что-либо, если решил пойти ва-банк? К тому же, он в некоторой степени ее понимал – сам бы он тоже взбесился сначала, подари ему кто-то просто вот так победу. Потому что это означало, что ему поддаются. Что его не воспринимают всерьез. Правда, не воспринимать всерьез Поттер было всегда достаточно проблематично, и оба они это знали. И Габриэлла – Драко был просто уверен – прекрасно знала, зачем и почему он это сделал. Это была не одна из играючи добытых побед. Нет, только не в этом случае. Выиграть у капитана гриффиндорской команды всегда было адски сложно. Иногда Драко вообще казалось, что подобное просто-таки невозможно. До сегодняшнего дня. Сегодня он действительно мог это сделать. Мог. Но не стал. - Я хочу исправить все, что натворил, - просто сообщил юноша и ненавязчиво напомнил: – Мы уже говорили об этом, верно? Гарри хмыкнула, лукаво прищурившись и дернув уголком губ в едва сдерживаемой улыбке. Кажется, она поняла все правильно. Это хорошо. Это просто прекрасно. - А ты так уверен в том, что получится? - Я не уверен решительно ни в чем, кроме того, что в одном Диггори все-таки точно прав – глаза у тебя и впрямь потрясающие, - повел плечами слизеринский принц, чувствуя, что форма уже перестает спасать от холода, а участок каменной стены, к которой его прижала Поттер, даже не думает согревается от тепла его тела. Спасительница магического мира широко ухмыльнулась и сокрушенно покачала головой. А потом подалась вперед и даже, кажется, встала на цыпочки. - Целуй меня уже, Малфой. Ты же вроде хотел все исправить. На секунду Драко посетило тщеславное чувство гордости за себя и за успех своей маленькой «военной хитрости», но только на секунду. Спустя эту секунду окружающий мир был решительно отодвинут на задний план. У них обоих были обветренные губы от долгого пребывания на такой высоте, влажная от посыпавшегося с неба под конец снега форма и горящие щеки. Волосы Малфоя растрепались без ленты, скрыв затылок, и Габриэлла путалась в них пальцами, позволяя Драко углублять поцелуй и чувствовать от этого восхитительное головокружение. Слизеринский принц крепко прижал ее к себе, находя под мешковатой красно-золотой мантией грациозный прогиб спины, и скользнул губами к виску – и к шраму. Гарри прикрыла глаза, чуть улыбаясь и, по всей видимости, – определенно с удовлетворением – отмечая, что руки у Малфоя слегка дрожат. Драко же стискивал ее в объятиях едва ли не до хруста в костях и в кои-то веки ощущал себя абсолютно счастливым. - Ты все равно еще не прощен, Малфой, - выдохнула она, прикусывая припухшую губу и – Драко был в этом просто уверен – пытаясь скрыть дрожь в коленях. Он сам тщетно пытался унять эту ненужную – ненужную! – дрожь. Капитан слизеринской команды по квиддичу беззлобно усмехнулся и заправил ей за ухо прядь волос. Кажется, теперь он имел полное право называть ее просто «Гарри». - Но у меня все-таки есть надежда. - Не буду спорить. *** - Земля – сестра Смерти – оставь меня в свете*… - у Поттер был неожиданно глубокий, красивый голос. Юная Спасительница магического мира сидела в большом кресле, уютно поджав под себя ноги, и покачивала головой в такт зависшим в воздухе смычку и скрипке, играющим по ее желанию. Малфой остановился в дверях Выручай-Комнаты не в силах двинуться с места. Он входил сюда с мыслью о том, что хочет увидеть Девочку-Которая-Выжила, но даже представить не мог, что она сбегает подальше от своей шумной гриффиндорской братии ради того, чтобы сидеть здесь в одиночестве и подслеповато щурить глаза на потрескивающее в камине пламя. С недавних пор Драко вообще стал замечать, что Поттер нравится наблюдать за пламенем. Однако вот чего юноша совершенно не ожидал, так это того, что девушка любит петь. И петь любит… такие песни. Он знал ее. Сказочку про «маман Бриджит», как иногда ее называл отец. - Чего стоишь, Малфой? Скрипка по-прежнему наигрывала одну и ту же мелодию, повторяя ее уже явно не в первый раз. Драко покорно шагнул в комнату, чувствуя, как заглушает ворсистый ковер звук его шагов. Здесь было уютно. Эта комната была такой же, наверное, как и сама Поттер – не истинно гриффиндорской, нет. Иногда юноше казалось, что Габриэлла – олицетворение самого Хогвартса. Дитя Хогвартса. Хозяйка Хогвартса, если угодно. Нельзя было однозначно причислить ее к какому-то факультету – когда обстоятельства припирали к стенке, она была смелой по-гриффиндорски, хладнокровной по-слизерински, доброй по-пуффендуйски или умной по-когтеврански. Хотя об этом Малфой ей, конечно же, никогда не сказал бы вслух. У него в голове вообще крутилось множество мыслей, сути которых он никогда бы не высказал вслух. Однако подобных мыслей, касающихся Девочки-Которая-Выжила, было больше всего. Она устранила нависшую над магическим миром угрозу. Она спасла его от участи становления Пожирателем. Она была великой волшебницей. Она была обычной шестнадцатилетней девчонкой со шрамом на лбу, которым ее постоянно дразнил сам Драко. С самого детства. С самого первого курса. С того момента, как она отказалась протянуть ему руку. Он восхищался ею. Он хотел обратить на себя внимание. Она ему нравилась. Он был в нее влюблен. Сейчас Драко как никогда хорошо понимал, насколько глупыми были его действия и поступки. Неудивительно, что все эти годы Габриэлла Поттер считала его чванливым папенькиным сынком – он действительно был таким. Пока однажды, исследуя замок с Забини курсе на четвертом, не наткнулся в подземельях на какое-то старинное волшебное зеркало и не увидел в его отражении высокого молодого мужчину – сероглазого и бледнокожего, с забранными в низкий хвост длинными, светлыми до седины волосами. Рядом с ним стояла улыбающаяся уголками губ девушка. У нее были тонкие запястья, скрытые за очками в прямоугольной оправе «ведьмовские» зеленые глаза, о которых якобы столько говорят магглы, и чуть растрепанная коса длинных угольно-черных волос, спускающаяся на грудь. Молодой мужчина в зеркале, поразительно похожий на Люциуса Малфоя – и на стоящего перед зеркалом четырнадцатилетнего Драко Малфоя, – нежно обнимал ее за плечи. Только позже, сполна насладившись картиной в зеркале, Драко поднял глаза на его раму. «Я показываю не ваше лицо, но ваше самое горячее желание», - гласила потертая надпись над зеркальным стеклом. Сейчас Драко Малфой стоял в двух шагах от своей детской – самой горячей – мечты, а эта мечта сидела в кресле – такая уютная и такая желанная, что сил терпеть просто не оставалось. - Более странных личностей, чем ты, Поттер, еще поискать надо, - слизеринский принц знал, что он порет чушь. Габриэлла улыбнулась ему уголком губ – как та девушка из волшебного зеркала – и покачала головой. - То же самое я могу сказать и о тебе, Малфой. Больше говорить было уже не нужно – скрипка наигрывала все ту же мелодию, огонь в камине трещал так же негромко, а Габриэлла Поттер пахла неожиданно непривычно – палой осенней листвой и тайнами. И у нее была очень нежная кожа.