Верфь

Гаррет Мерфи вышел из «кадиллака» и жестом велел своим громилам остаться возле машины. Иногда ему до смерти надоедало постоянное присутствие рядом телохранителей, но он понимал, что без этого присутствия не дожил бы ни до своих тридцати восьми, ни до положения, которое занимал. Но на верфи Дина Фрэйзера ему нечего было опасаться. Это было очень странное ощущение — безопасности. Без опасности… Гарт открыл калитку в изгороди, отцепив небрежно намотанную вокруг скобы проволоку, и медленно пошёл вперёд, внимательно и с неподдельным интересом озираясь по сторонам. Верфь старика Доэрти уже не походила на огромный заброшенный сарай. Её крыша, как и крыша жилой пристройки к ней, сияла свежей краской, расшатанный лодочный причал тоже обзавёлся новым настилом, а на самой верфи, судя по звукам, доносившимся оттуда, работа так и кипела. Там жужжала электропила, взвизгивала дрель, бойко стучал молоток, и надо всем этим парил мощный голос Ареты Фрэнклин, уверявшей, что милостивый Господь ничего не забывает. В чём, в чём, а в последнем Гарт нисколько не сомневался. Он тоже никогда и ничего не забывал. Но милостивым отнюдь не был. Мягко ступая по щебню и свежим опилкам, он подошел к распахнутым створкам входа. Вынырнув из-за угла, за ним последовал огромный чёрный пёс, чистокровный водолаз, как определил Гарт. Собака-спасатель, собака-нянька, собака-поводырь, но вовсе не сторож — впрочем, ничего иного от компании, собравшейся на старой верфи, он не ждал. Эти молокососы могли и плюшевого мишку взять в сторожа. Он уже довольно много вызнал про них — и не сомневался, что вечно готовая вцепиться ему в глотку Скво тоже выяснила всё это. Она явно подозревала, что Дин Фрэйзер и его сопляки специально обустраивают участок Доэрти, чтобы помогать ему, Гарту, в каких-то его делах. Хуйня какая. Все они тут были не опаснее новорождённых младенцев, все, даже их собака! — Эй, ты! — негромко окликнул Гарт ньюфа, поглядев в его блестящие кофейные глаза. — А ежели я сделаю вот так? И он молниеносным движением выхватил из-за пояса револьвер, с которым не расставался. Но движение громадного пса было столь же молниеносным. Миг — и запястье Гарта стиснули стальные челюсти. Тот даже пошатнулся от рывка. — Что за… — едва выдавил Гарт. Рука враз онемела до самого локтя. — Гр-р-р… — отчётливо сказал пёс, выразительно уставившись на него. — Гр-р-р! Положение было совершенно идиотским. Всесильный Гаррет Мёрфи, хозяин побережья, стоял, согнувшись в три погибели, ибо чёртов ньюф, неправильный какой-то спасатель, дёргал его за руку, пригибая к земле. Начавшее кровоточить запястье пронзила острая боль, а револьвер вот-вот мог вывалиться из похолодевших пальцев. Гарт любил собак и понимал, что сам спровоцировал ньюфа. — Слушай, — с невольным уважением обратился он ко псу. — Отпусти, а? Я же просто хотел тебя проверить. Испытать, на что ты годишься. Ты крутой парень, я уже понял. Давай-ка разойдёмся тихо-мирно. — Гр-р-р… — ответил ньюф, внимательно глядя в лицо Гарту. С интонацией: «Мудак ты, приятель». — Сам такой, — угрюмо огрызнулся Гарт, не смея оглянуться на телохранителей. Ещё не хватало, чтобы ребята заметили босса в таком паскудном виде! Патовую ситуацию разрешил не кто иной, как Морис Солано, что было ещё хуже. Стервец вывалился наружу, рассеянно вытирая рукавом клетчатой ковбойки взмокший лоб и так же рассеянно подсвистывая Арете. Синие глаза его сияли, а смазливая физиономия выглядела совершенно безмятежной. Чёрт бы его побрал совсем. Увидев Гарта, он застыл как вкопанный, разинув рот. Смуглые щёки его побледнели. А потом уголки его губ поползли вверх, и он искренне расхохотался, ткнув пальцем в сторону Гарта: — Что, Бонни, поймал плохого парня? Молодец! Но лучше б ты его за яйца поймал, конечно… Гарт стиснул зубы. Ему очень хотелось выругаться, но он не желал тратить даже матерного слова на Мориса Солано. — Гр-р-р… — отозвался Бонни и замахал из стороны в сторону своим пушистым хвостом. — Отпусти его, — вдруг тихо сказал Морис. Глаза его тёмными провалами выделялись на бледном лице, даже губы побелели. Гарт не хотел смотреть на него, но всё равно смотрел. — У него кровь. Ньюф с готовностью разжал челюсти и наконец-то громко залаял, чего раньше не мог себе позволить. Гарт перехватил револьвер другой рукой и неловко заткнул его за пояс. Потом стёр с запястья кровь носовым платком и спрятал пострадавшую руку в карман, ругательски себя при этом ругая. Собака-водолаз его одолела, а мальчишка-гомик пожалел, надо же! Распахнув вторую створку двери, наружу выглянул Дин Фрэйзер собственной ухмыляющейся персоной. И захлопал округлившимися глазами: — Гарт? Ой… то есть мистер Мерфи? — Вот, захотелось проверить, как поживает моя будущая собственность, — хмуро пояснил тот, засовывая руку поглубже в карман. Хватило с него позорища с Морисом Солано, чтобы отчитываться ещё и всем здешним соплякам о том, как решил взять на «слабо» сторожа Бонни. — Отличная псина у тебя. Бонни продолжал внимательно смотреть на Гарта, слегка поматывая хвостом. Этот хоть не проболтается, в отличие от стервеца Мориса, со вздохом подумал Гарт. Стервец, однако, не лыбился злорадно, чего ожидал Гарт, а молчал, как каменный, не отрывая взгляда от опилок, усыпавших землю, будто увидел там нечто поинтереснее Гаррета Мерфи. Мальчишка, кстати, не выглядел измордованным тяжёлой работой, как предполагал Гарт. Однако лоб его был чем-то выпачкан, а на пальцах правой руки белели полоски лейкопластыря. Он сменил свою прежнюю попугайскую одежонку на поношенные и заляпанные смолой джинсы и майку, а его чёрные кудри были подстрижены и взлохмачены. Но это совсем не умаляло его… красоты? Изящества? Не умаляло, но подчёркивало. Блядь! Поймав себя на этих пакостных мыслях, Гарт остервенело сплюнул и, решительно отодвинув Дина в сторону, шагнул за порог бывшего сарая старика Доэрти. Там ему опять понадобилось всё его самообладание, чтобы удержаться от уважительного: «Ого!». Эти засранцы возводили яхту сразу на стапелях. Точнее, они практически одновременно сооружали корпус яхты и стапеля, с которых она когда-нибудь грациозно соскользнёт в воду. А что эта яхта будет грациозной и лёгкой, как птица, было видно уже сейчас. — Ласточка… — всё-таки выдохнул Гарт. — Она невелика, — негромко, с гордостью произнёс Дин за его спиной. — Здесь будет только одна каюта и камбуз. Она рассчитана на двоих. На вас и ещё на одного человека. На друга или на подружку… — он на миг запнулся, — в общем, на человека, который вам дорог, и которого вы захотите взять с собой в такое место, где почувствуете себя… свободным. Взволнованный голос его упал до шёпота. «Нет такого места! — захотелось рявкнуть Гарту. — Нет у меня на всей этой сраной планете ни такого места, ни такого человека!» Но он только криво усмехнулся и вымолвил: — Ты всё-таки грёбаный идеалист, Дин Фрэйзер. Это оттого, что тебя жизнь плохо учила. — А я вообще хреновый ученик, — легко согласился Дин. — У меня и в школе-то были сплошные «В» да «С». — Я б тебя поучил, — пообещал Гарт, искоса глянув на него. — Для твоей же пользы, парень. — Это вряд ли, — всё так же легко возразил Дин, кивая на корпус яхты, возле которого сосредоточенно возился с электропилой голый по пояс рыжий верзила. — Это Дерек Уоррингтон, мой компаньон. Так как вам наша красотка? — Моя, — властно оборвал его Гарт. — Она моя. Он повернулся и направился к выходу. Он уже увидел и услышал всё, что хотел. И что не хотел — тоже. Дин за ним не пошёл — остался возле яхты, видимо, сообразив, что Гарт хочет побыть один. Тяжело ступая по хрустевшему под ногами песку, Гаррет Мерфи вышел на отремонтированный причал. Ветер растрепал ему волосы, сбил набок галстук и воротник рубашки. По озёрной глади гуляли барашки волн, противоположный берег скрывался в полупрозрачной дымке, чайки с громкими криками пикировали к воде, вылавливая рыбёшек. Гарт долго стоял так, глядя на туманный горизонт и чувствуя спиной неотрывный взгляд Мориса Солано. Боже, ну почему, почему тогда он сразу не придушил этого паскудника, — с беспомощной злобой подумал Гарт. Почему не отослал его прочь, чтобы тот не мозолил ему глаза своими блядскими выкрутасами? Почему даже сейчас они всё равно связаны друг с другом — хотя бы этой проклятой яхтой? Почему стервец торчит там и нагло глазеет на него, Гарта?! Но когда он рывком повернулся, Мориса уже и след простыл. * * * В ночь после визита Гарта Морис почти не спал. Валялся на своей койке, курил и невидяще пялился в потолок. Зануда Дерек мог хоть весь избурчаться поутру, предупреждая, что и этот сарай, и драгоценная Гартова яхта могут в прямом смысле погореть из-за одного неосторожно брошенного окурка. «Да хоть бы и так!» — вот что мог ответить ему на это Морис Солано. Пропади оно всё пропадом. Дерека Морис на дух не выносил, как впрочем, и тот — его. И прошлое новичка, как и его сексуальные предпочтения, были тут вовсе ни при чём. Обстоятельный и хмурый тугодум Дерек, на взгляд пылкого Мориса, был просто скучным замшелым пеньком. Непонятно, что в нём нашла Джи, клевая девчонка, умная и деликатная. Угораздило же её связаться с таким бревном, как Дерек Уоррингтон! И не просто связаться — насколько мог судить Морис по её утренней бледности и раздавшейся талии, Джи не так давно залетела. А Дерек небось этого и не заметил. Тюлень. Микки, его братец, был прикольным пацаном. Мелким ещё и глупым в свои семнадцать, но добрым. Три года назад, в свои семнадцать, Морис был не умнее него, но злее — это уж точно. Впрочем, с той поры он не шибко поумнел, — самокритично признался себе Морис. Хотя на этой зачуханной верфи, где он вкалывал от зари до зари, будто раб на хлопковом поле, ему было так спокойно и легко, как никогда в жизни. Понятно, что остальной компании он про это докладывать не собирался. Вся эта приютившая его четвёрка походила на малых детей в тёмном лесу — удивительно было, как только их по сию пору никто не облапошил! Морис Солано собирался проследить, чтобы такого не случилось и впредь. Хотя облапошить их самому было раз плюнуть. Но именно этого Морис и не мог сделать. Ни один смертный грех не стал бы таким тяжёлым, как предательство всей этой доверчивой банды. Дин с превеликим облегчением отдал ему ведение бухгалтерских книг и счетов, а также закупку стройматериалов и инструментов. Чёртов Гаррет Мерфи мог сколько угодно талдычить, что Морис-де умеет работать только ртом да задницей. И мог даже верить в это. Но благодаря Дину Фрэйзеру и его компании Морис должен был доказать хоть ему, хоть всему этому долбанному миру, что умеет работать руками и мозгами. Сперва Морис выматывался так, что готов был рухнуть на опилки прямо возле корпуса сраной яхты и спать, спать, спать. К концу дня его прямо-таки мутило от усталости, и он едва держался на подкашивающихся ногах. Подумать только — он так выламывался ради посудины Гарта! Нет. Ради собственной свободы. Ради того, чтобы снова начать себя уважать. Сам того не ведая, Дин Фрэйзер подарил Морису то, что никто и никогда ему не дарил — возможность начать свою проклятую жизнь с нуля, почти что заново родившись. Блядь, да он даже собирался теперь поступить в какой-нибудь грёбаный колледж и учиться экономике, юриспруденции или ещё чему! Да чему угодно! Ему бы хватило мозгов и упорства на всё. А деньги… деньги он намеревался заработать на этой самой верфи и не сомневался, что после того, как их команда закончит мудохаться с корытом Гарта, заказов у них будет хоть отбавляй. В своём будущем Морис Солано не сомневался. Но его тревожили — и очень сильно — другие вещи. Оказалось, что у простака Дина была какая-то тайна. Вернее, тайна была у всей этой компании, но занимался ею только Дин. Наверное, потому, что Дерек был мужиком семейным и почти что детным, Микки — безалаберным сопляком, и лишь Дин мог распоряжаться собою как ему заблагорассудится. Несмотря на изматывающий каторжный труд днём, пару раз в неделю он отлучался куда-то по ночам на моторном ялике под чудным названием «Плотва». В первый месяц своего пребывания на верфи Морис дрых по ночам, как убитый, но потом, чуток оклемавшись, шум мотора удалявшейся от причала лодки он не мог не услышать. А Дин Фрэйзер, этот балабол и трепач, весело извещавший всех окружающих даже о том, что пошёл отлить, лишь скроил изумлённую донельзя физиономию, когда Морис напрямик спросил его, куда его черти по ночам носят. — Да тебе помстилось, друг! — вот что он заявил, не моргнув ни одним своим наглым глазом. Похлопал Мориса по плечу, да и пошёл себе вразвалочку к стапелям — конопатить швы на корпусе яхты. Это была воистину адова работа, и хорошо, что дни стояли прохладные, иначе на верфи было бы жарче, чем в преисподней. Плюнув с досады, Морис попробовал было допросить Микки, как самое хрупкое звено всей цепи, но безуспешно. Всегда болтливый, как сорока, Микки уподобился Дину и только недоумённо таращил глаза на все настырные расспросы. Разозлившись, Морис отвесил упрямцу лёгкого «леща» в качестве моральной компенсации и ушёл — конопатить швы. Допрашивать Джи он не рискнул — из уважения к ней. Да и не хотел, чтоб Дерек ему за эдакое вломил. Великан и так едва удерживался, чтоб не вздуть Мориса, когда тот нарочно его изводил, наслаждаясь его реакцией. Например, настырно требовал в разгар работы минералку «Эвиан», изображая, что у него тепловой удар и наотрез отказываясь пить воду из-под крана. Закончилась эта конкретная интермедия тем, что Дерек взял шланг и облил Мориса с головы до пят под его отчаянные ругательства и хохот остальных. Выкрутасы Мориса всегда смешили Дина и Микки, но Дерека бесили несказанно. Ими Морис и развлекался время от времени, не переходя, впрочем, границ. В общем, тайна Дина Фрэйзера оставалась тайной. Помимо того, что в голове Мориса Солано влетевшей туда бронебойной пулей застрял Гаррет Мерфи, о Дине он тоже думал — не мог не думать. Господи, каким же балбесом казался этот парень, когда, к примеру, подмурлыкивал «Би Джиз», сидя с гвоздями в зубах на верхотуре крыши, да ещё и жонглируя при этом молотком и стамеской! «Ёбнешься, дурак!» — свирепо орал ему Морис, а тот, выплюнув изо рта гвозди, хохотал, блестя зубами. И только такой простофиля, как Дин Фрэйзер, был способен сделал черт-те-какой крюк с арматуринами для стапелей в кузове пикапа — только потому, что какому-то цыганскому семейству до зарезу понадобилось в Лакросс, и всех этих цыганят надо было туда подвезти! Естественно, он подвёз да ещё и отдал этим оборванцам всю наличность, которая только была у него в карманах. Сам Морис нипочём бы такой дурью не маялся. Как, впрочем, он и сам себя не забрал бы из кустов возле поганого клубятника Гаррета Мерфи, чтобы предложить работу и крышу над непутёвой башкой. Да уж, Морис точно знал, что обязан Дину всей своей дальнейшей жизнью. Но так же точно он знал, что никогда не сможет вернуть этот долг: ведь всё, что мог предложить ему Морис, Дину было без надобности — и заработки Мориса, и тем более его распрекрасная задница. Это, честно сказать, Мориса тоже порядком подбешивало. Не потому, что ему так уж хотелось заполучить Дина Фрэйзера, хотя на его крепкое тело и лихую ухмылку можно было и удрочиться. Но Морис до смерти ненавидел быть обязанным чьей-то снисходительности или милосердию. И не переносил пренебрежения своей персоной! А ведь Дин тогда, возле клуба, отказался от него, заявив, что такие дела он, мол, делает только с бабами. Натурал, блядь! Чистоплюй хренов. Простак. Идеалист, хипарь. Да ещё и раздолбай вдобавок. Но именно он был заводилой всей авантюры с верфью, а остальные молчаливо признавали его право верховодить и принимать окончательное решение, хотя любые дела тут было принято обсуждать сообща. Обо всей этой хренотени Морис Солано угрюмо размышлял ночами, прислушиваясь, не отчалит ли от пристани ялик Дина. А днями всё его время было разбито от «законопатить швы» до «обшить планками палубу», от «пришпандорить кокпит» до «укрепить стойки каюты». Тогда уж никакая хренотень в башку не лезла. До неё ли было! И слава Богу. Но вот однажды случилось так, что семейка Уоррингтонов — все трое — укатила в родной Айронвуд на празднование Дня независимости. Морис остался на верфи в компании Дина и Бонни, работа застопорилась, и Дин, махнув рукой, залихватски объявил: — Пора и нам оттопыриться, заслужили! — Похлопав Мориса по плечу, он кивком указал на своего Старикашку. — Погнали по бабам! Тьфу ты, блин… по кабакам! Морису совершенно не улыбалось светиться в городе, где его мог узнать любой, побывавший в клубе Гаррета Мерфи, но Дин, тоже, видимо, подумав об этом, направил пикап вдоль побережья. В открытые окна залетал ветер с Озёр, Дин подсвистывал «кантри», доносившемуся из радиоприёмничка, и Морис, косясь на его беззаботную физиономию, неожиданно пришёл в хорошее настроение. В самом деле, почему бы не повеселиться, коль уж выдалась такая возможность — нельзя же вкалывать без передыху! А о том, что его узнают, можно было не беспокоиться: после двух месяцев работы на верфи Морис и сам-то себя подчас не узнавал в зеркале. От природы смуглый, он загорел чуть ли не дочерна, развернулся в плечах и, кажется, даже подрос. Джи по его просьбе аккуратно подстригла ему длинные кудри, мешавшие работе, и прикид у него теперь был такой же простецкий, как у остальных — джинсы да футболка. Срань Господня, он теперь выглядел совсем как грёбаный мужлан-натурал! Но сам Морис точно знал, что, сменив прикид и манеры, не мог сменить своей сути, как не мог выковырять из башки бронебойную пулю по имени Гаррет Мерфи. Не мог и не хотел. Но сейчас, когда пикап Дина на полной скорости, дребезжа и громыхая, вёз их повеселиться, не время было думать об этом. В городишке под названием Уайт-Спрингс Морис самолично, углядев яркую вывеску, притащил Дина в какой-то бар, косящий под ковбойский салун, где две весёлые девки-барменши подбивали завсегдатаев орать под гитару всё то же «кантри». Дурацкая забава, но Дин, конечно же, сразу повёлся, перемигнулся с девками и схватил гитару. Морис взирал на всё это со снисходительной усмешкой. Послушать Дина было прикольно, тем более под дармовое пиво, которое тот таким образом заработал. Морис даже возгордился тем, что посетители бара требовали от Дина петь ещё и ещё — под одобрительный свист и дружные хлопки. Но что-то царапало ему сердце — то ли ревность, то ли какое-то странное щемящее беспокойство. Дин пел, болтал и хохотал, — хотя почти и не пил, — но серые его глаза лихорадочно блестели, жесты были необычно развинченными, а на острых скулах ярко горели пятна болезненного румянца. И ещё он время от времени прикусывал губы, бледнея, словно от боли. Посмотрев-посмотрев на всё это, Морис решительно спрыгнул с высокого табурета у барной стойки, растолкал толпу и, подойдя к Дину, бесцеремонно отобрал у него гитару. — Нам пора, — высокомерно объявил он разочарованно загудевшим зевакам и, крепко ухватив Дина за локоть, почти поволок его к выходу. Тот не протестовал, и это встревожило Мориса ещё больше — настолько, что, едва вытащив Дина из бара и даже не дойдя до машины, он взял его за плечи, заглядывая в потемневшие глаза с расширенными зрачками: — Ты чего такой, а? Тебя прямо срубает, а ты ж и не пил совсем. Болит что? Дин облизнул губы и прохрипел: — Ничего. Фигня. Забей. Пройдёт. Каждое слово давалось ему будто с трудом. Морис едва не взвыл, запсиховав уже по-настоящему: — Это что ж такое-то, а?! — Да не дёргайся ты, — выдохнул Дин, сжав его руку горячей ладонью. — У меня такое бывает… после этого, — Он положил ладонь себе на живот, над ремнём джинсов. — Спайки… или к погоде… или ещё какая херня. Поехали домой, отойду я, не бойся. Это было уже сто раз. Дин явно старался быть убедительным, но лоб его блестел от выступившей испарины, а голос срывался. Какое там «не бойся», Морис в настоящую панику впал. Потому что Дин Фрэйзер, сколько он его знал, был вынослив, как чёртов вьючный мул, и так же терпелив. Коль уж он позволил кому-то увидеть свою слабость, значит, ему стало совсем невмоготу. Морис собрался было заорать: «В больницу!», но тут чья-то твёрдая рука взяла его за плечо, а мелодичный женский голос произнёс как раз то, что он сам хотел сказать: — Я вас немедленно отвезу в больницу, Дин Фрэйзер, и не вздумайте брыкаться, а то я вас просто арестую. Федеральный агент Кора Лайтфут, скрестив на груди изящные руки, сурово взирала на них обоих. А потом продолжала, не дав раскрыть рта ни отчаянно замотавшему головой Дину, ни подскочившему от неожиданности Морису: — Не смейте даже думать о том, чтобы сесть за руль, Морис Солано. Вы пьяны. Дайте-ка сюда ключи от машины. И она повелительно протянула вперёд узкую смуглую ладонь. Только что пальцами не щёлкнула, будто щенят подзывая. — Да какого…. рожна?! — возмущённо выдавил Дин, обретя дар речи. — Какого хуя вы тут раскомандовались?! — совсем не так деликатно проорал Морис, сверкая глазами исподлобья. Кора Лайтфут легко вздохнула. — Делайте то, что я вам говорю, и перестаньте глупить. — Она чуть повысила голос. — Вы хотели знать, есть ли у меня наручники, Дин Фрэйзер, так вот, я предоставлю вам шанс с ними познакомиться, если вздумаете тут буянить. Не посмотрю, что вы герой войны и получили «Пурпурное сердце». Ключи! И она действительно щёлкнула пальцами, подумать только! Морис прямо зубами заскрипел от злости, а Дин несколько мгновений сердито смотрел в спокойные глаза Коры, а потом, сдаваясь, хмуро пробурчал: — Желание леди — закон. И полез в карман за ключами. А Кора, отобрав у него связку, вдруг на миг коснулась свободной ладонью его лба, — Дин так и ахнул, — покачала головой и направилась к пикапу, даже не оглядываясь. Дин с Морисом поплелись за ней, именно что как щенки на привязи, и послушно влезли в кабину пикапа, благо там было три сиденья — хоть тесновато, но разместиться можно. Морис бормотал себе под нос разные нелестности в адрес оборзевших баб с револьверами, которые корчат из себя крутых, будто бы у них вдруг выросли яйца. Дин помалкивал. Конечно, Старикашка в уверенных руках Коры завёлся сразу — кто бы сомневался! И вела она машину так же уверенно, стараясь объезжать колдобины, чтобы Дина не растрясло. Морис нарочно усадил того на среднее сиденье, а сам забился в угол, чтобы ненароком не коснуться агента Лайтфут — пускай Дин Фрэйзер прётся от близости предмета своих воздыханий, сталкиваясь с Корой то локтями, то коленками! Дин, видать, и вправду пропёрся — до такой степени, что позабыл про боль и весело осведомился: — А вы всё время были там, в баре, агент Лайтфут? Отдыхали или работали? Морис саркастически хмыкнул. — Отдыхала, — лаконично ответила Кора, не отрывая взгляда от ночной дороги, освещаемой только фарами Старикашки. — Надеюсь, вам понравились мои песнюшки, — не отставал Дин, начиная улыбаться. — Надейтесь, — лукаво отозвалась Кора, и Морис зафыркал громче, а Дин прыснул, тут же, впрочем, прижав ладонь к животу. — Сидите смирно, — посоветовала Кора, с явным беспокойством покосившись на него. — Сейчас приедем. И да, ваши песни мне понравились. — Правда?! — Дин прямо-таки расцвёл, а Морис демонстративно поморщился. Дин Фрэйзер был воистину неисправим! Кора укоризненно сказала, будто прочитав мысли Мориса: — Не время сейчас это обсуждать. Но я всегда говорю правду. Стараюсь, по крайней мере. — Правильная какая леди, — ехидно заметил Морис себе под нос, а Дин мгновенно поинтересовался: — А вы часто бываете в том баре? Мне бы хотелось ещё раз спеть для вас… потанцевать с вами… Голос его стал мягче и мечтательней, глаза ещё сильнее заблестели. Романтик хренов! Морис собрался выпалить это вслух, когда Кора ответила, аккуратно разворачивая пикап на стоянке перед больницей: — Я дам вам знать, когда снова туда соберусь. — Серьёзно?! Дин явно был готов пробить башкой крышу своего драндулета и воспарить к небесам от счастья, а Морис язвительно процедил: — Даст она, как же! Дожидайся! Строго глянув на него, Кора так же строго отрезала: — Морис Солано, я не с вами разговариваю, А вы, Дин Фрэйзер, учтите — я выполню своё обещание, если вы так уж этого хотите, но… — Она сделала многозначительную паузу и закончила: — Только если вы выполните все предписания врачей и поправитесь, разумеется. На губах её промелькнула едва заметная улыбка. — Да, мэм, конечно, мэм, слушаюсь, мэм… — уныло пробубнил Дин, неловко выкарабкиваясь вслед за Морисом из пикапа. А Кора, конечно же, направилась вслед за ними в приёмный покой, будто считала, что если отдаст им ключи от машины, они тут же улизнут. Ищейка хренова! Тем не менее, Морис был ей благодарен — он сильно сомневался, что смог бы вот так заставить Дина Фрэйзера сдаться на милость докторов, манипуляции которых тот явно ненавидел. — Учтите, я тут не задержусь, — с порога напряжённо предупредил Дин рыженькую веснушчатую медсестру, которая повела его за ширму. — Воткните в меня пару шприцов, я и буду как новенький. Глаза его по-прежнему лихорадочно блестели, а Морис сочувственно поморщился. — Посмотрим, — дипломатично отозвалась медсестра, переглянувшись с Корой. Бабьё! Морис вышел на крыльцо — его воротило от запаха дезинфекции и передёргивало от мысли о шприцах и всяких гадских процедурах, которые предстояли бедняге Дину. Одна надежда была — что в результате тому станет хоть чуток полегче. За спиной Мориса хлопнула дверь, и он неохотно обернулся, уже зная, кого именно увидит. Так и оказалось — позади него стояла прямая, как струна, Кора Лайтфут, протягивая ему ключи от пикапа. — Да неужто вы решились нас покинуть, агент Лайтфут? — глумливо осклабился Морис, с превеликим облегчением выхватывая у неё ключи: присутствие легавых всегда действовало ему на нервы. — А я уж думал, что вы нас прямиком до дому довезёте! До самой постельки! Уложите в неё и побаюкаете! Кора вызова не приняла, сдержанно проронила, прямо глядя в насмешливые глаза Морису своими глубокими тёмными глазами: — Я заказала себе такси — мне пора возвращаться. Надеюсь, что вы присмотрите за своим другом как следует, Морис Солано. — Да уж присмотрю без ваших рекомендаций, не сомневайтесь, — сварливо проворчал Морис, пряча ключи в карман и провожая взглядом стройную высокую фигуру Коры, заторопившейся навстречу подъехавшему такси. Он понял, что агент Лайтфут не так уж и равнодушна к Дину, какой хочет казаться. Эта мысль почему-то заставила его помрачнеть.