Страсти ресторана "Вонгола"

Принтер загудел, и из него выехали несколько листов бумаги с таблицами. Мармон прикрыл ноутбук, скрепил листы бумаги степлером и пошёл в кабинет Реборна, который с утра приехал в ресторан, по причине чего в кухне стояла благочинная тишина. Он сидел, нога за ногу и пил кофе, проверяя отчёты, сделанные Мармоном. — Последний. Это за сегодня, — Мармон положил перед ним листы и сел рядом. Взяв со стола толстый журнал в синей обложке, открыл в середине и показал Реборну на список внеплановых расходов. — А вот это за две недели. — Я видел, — кивнул Реборн. — Всё как обычно. А это что? — он показал на другую страницу, исписанную сверху донизу. — Ремонт мясорубки. Туда попал половник, и намертво заел механизм. Все пробовали починить, но вышло только хуже. — И кто за это понёс ответственность? — поинтересовался Реборн и отпил из чашки. Как половник мог попасть в мясорубку, он не спрашивал, потому что очень хорошо знал своих подчинённых. После всего того, что творилось в стенах кухни, спрашивать об этом было бы просто неуместно. — Все. Потому что виновны были все. Мармон подложил под голову руку и закрыл глаза. Капюшон сполз ему на лицо. — Тебе нездоровится? — Немного. — Отдохни. Чай будешь? Мармон кивнул. — Бел! — позвал Реборн. Послышались шаги, и в кабинет заглянул Бел. Руки у него были в тесте, шапка почему-то сжалась и очень походила на берет. — Да? — Эм… Ничего, иди, — Реборн с замиранием сердца посмотрел, как повар мажет тестом по его двери. За ним выбежал Фран, державший в руках миску жидкого теста. — Что такое, семпай? Вас увольняют? — Не дождёшься. Я не знаю, зачем меня звали. Видимо босс что-то хотел, но передумал. Бел ушёл на кухню, а Фран остался у двери кабинета и, оглядевшись по сторонам, намазал тестом на двери: «туалет». Реборну пришлось самому делать Мармону чай. Он вышел из кабинета, брезгливо дотрагиваясь до липкой ручки, не заметив надписи, сделанной неуважительной рукой Франа, пошёл на кухню. Повара, улыбаясь, готовили. Все, кроме двоих. Бел стучал ученика по голове веником, крича что-то и размахивая бутылкой с сиропом, а тот убегал от него, на ходу пожирая яблоко, предназначавшееся явно не для него. Всё из-за того, что Фран снял с бутылки насадку, позволяющую лить сироп тонкой струйкой, и со спокойной совестью одел её на масло, поскольку его настоящую насадку он потерял. — Я могу узнать, что здесь происходит? — спросил Реборн и в следующую минуту он узнал, что происходит: по его наглаженному костюму растекалось сладкое пятно. Бел испуганно глянул на хозяина ресторана и спрятал руку с бутылкой за спину. — Конечно, можете! Ничего особенного не происходит, готовим, трудимся.… А что же ещё тут может происходить? Фран закивал и стал с серьёзным видом нарезать зелень, отобранную Лар для украшения блюд. Лар со страшной улыбкой оттолкнула его локтем и, «мило» напевая, принялась раскладывать салат по тарелкам. Реборн, не теряя самообладания, вытер одежду. Затем налил Мармону чая, взял печенье и ушёл в свой кабинет, с недоумением оглядев надпись на двери. — Ну, жаб, ты допрыгался, — прошипел Бел, хватая кухонный нож. Леви моментально выбил нож из руки коллеги и погрозил ему пальцем: — Только не при боссе. — Отдай, — Бел попытался расправить слипшуюся от крахмала шапку. Но она не поддавалась. — Нет.  — Отдай мне нож! Мне яблоки порезать нужно, — попросил повар, немного смягчившись. — Ой, семпай, с каких это пор я стал яблоком? — протянул Фран. — От жабы до яблока… Бел зло глянул на него, забрал у Леви нож и отошёл к своему столу. Реборн заботливо поил Мармона чаем, пока тот упрямо листал журнал, монотонно рассказывая хозяину ресторана о его «детище». — Ладно, хватит, Мармон, я всё понял. Не напрягайся так. — С чего ты взял, что я напряжён? — возмутился Мармон. — Я всегда спокоен… — До тех пор, пока это не касается денег, — усмехнулся Реборн. Мармону не понравилась его шутка, он нахмурился. — Моя экономность приносит огромную пользу ресторану, Реборн. — Я знаю, — кивнул Реборн. — И даже покрывает их безбожное расточительство. — Это я тоже знаю. Ты прекрасный работник. Мармон отпил из чашки, пристально посмотрел на Реборна, затем потянулся рукой к его галстуку. Схватил за конец, медленно перебрался пальцами выше и стал развязывать. — Главное, не экономь свои чувства ко мне. Отдавай мне их полностью, — тихо сказал Реборн, приближаясь к лицу Мармона и стаскивая с него капюшон. *** Под вечер Реборн уехал. На кухне как обычно царил шум, и все «старательно» работали. Леви, бывший сегодня не по обыкновению грустным и тихим, мирно отбивал говяжье филе и мариновал баранину. Бьякуран делал шоколадный мусс, поставив возле себя большой баллон взбитых сливок, на которые все время покушался Фран. Луссурия к всеобщей радости находился возле барной стойки, где мешал Скуало, думая при этом, что помогает ему. Ямамото и Тсуна были заняты чисткой шампиньонов, причём Такеши каждые несколько минут поднимал голову и с улыбкой смотрел на Саваду. Тсуна же так и продолжал быть тихим и никогда ни во что не вмешивался, а своего напарника обходил стороной с того дня, как он поцеловал его и обвинил в написание какой-то записки. Ямамото же напротив быстро свыкся с окружающей средой и часто отстаивал перед Франом Тсуну и не уставал постоянно говорить Саваде о своих чувствах, надеясь, что он ответит взаимностью. Эта безответная любовь Такеши была жертва подколов Франа. Бельфегор разрывался на части, потому что у него как всегда было великое количество заказов. Он одновременно жарил омлет, артишоки, украшал подносы с уже готовой едой и с опаской следил за тем, как Фран ставит в духовку пиццу, потому что это было гораздо хуже, чем если бы этим занимался сам Бел между тысячью дел. Подойдя к холодильнику, повар вынул из него кусок сыра в плёнке и сразу же помчался к плите, чтобы убавить огонь под сковородой с артишоками, из которой брызгало горячее масло. — Лягуха! Не мог посмотреть?! — Бельфегор быстро переставил сковородку с плиты на подставку для горячего, роняя на пол сыр. Фран спокойно подошел к наставнику и поднял с пола упавший сыр, комментируя: — Как немилостиво вы обходитесь с едой… — Помолчал бы, — хмыкнул Бел, выкладывая артишоки на блюдо, — лучше укрась их розмарином. Повар переставил блюдо с артишоками на стол, где всегда были чистые продукты и, сняв с сыра пленку, положил его в миску. Фран, взяв со стола вымытый розмарин, сначала положил его в рот, но как только он это сделал, лицо парня, всегда равнодушное, исказилось, и он закашлялся: — Ужас! Семпай, как этим можно кормить людей? Я конечно не против, но… — Их этим никто не кормит, это едят только такие идиоты, как ты! — раздражённо отозвался Бельфегор, которому надоели глупые вопросы и действия Франа. Ямамото важно поднял голову и опередил Леви, до этого безмолвным «шкафом» стоящего, но сейчас что-то захотевшего сказать, строго проговорив: — Фран, ты зачем переводишь продукты? Фран поперхнулся розмарином, услышав слова Такеши и сдавленным голосом, пытаясь прокашляться, сказал, поворачиваясь к Бельфегору: — Семпай, это-то и называется око за око, да? Ямамото поднял брови, не понимая реакции Франа, и захотел что-то ещё прибавить, но тот уже совершенно не слушал его. Такеши нахмурился. — Да что же вы всё ссоритесь, — сокрушённо вздохнул Бьякуран, пряча взбитые сливки от Франа. — Лично у меня нет настроения ни с кем ссориться, — ответил Леви, тяжело вздыхая. — А вас никто и не спрашивал, Шкаф, — протянул Фран, оставляя блюдо на поднос и поджидая официанта, чтобы он забрал готовый заказ. Леви в ответ промолчал, и это удивило помощника, которому было не по душе, когда на его сарказм отвечали молчанием. Фран решил выяснить в чём дело и, подойдя к повару, спросил: — А что так? Почему наш недошкаф не в настроении? Леви снисходительно взглянул на помощника и вялым тоном сказал, отворачиваясь в сторону: — Да, у меня горе. Я вчера… — Повар сжал руки в перчатках, которое были испачканы паприкой и выговорил трагичным тоном: — Видел Лар с Колонелло на пляже. — Ну так что же вы печалитесь? — при этих словах Франа повар удивлённо посмотрел на помощника, думая, что он утешает его на полном серьёзе, когда тот прибавил: — Она уйдёт в декрет, и мы будем свободными! Леви испепеляюще взглянул на парня и проговорил сердито, беря со стола нож, чтобы обрезать кожу на баранине: — Следи за языком, жаба! — Вот я и сделал доброе дело: вывел вас из депрессии, раз вы уже готовы ссориться со мной, — пожал плечами Фран и отошёл подальше от мясника с ножом, хотя совесть его была чиста: он не был жабой. Бельфегор натирал всё это время сыр на тёрке, слушая разговор Леви и Франа, а когда обернулся, чтобы позвать Франа, миска у него вывернулась у него из-под руки, и сырная крошка была готова оказаться на полу, если бы Бьякуран, проходивший мимо, не успел поймать миску на краю. — Ши-ши-ши! — взволнованно воскликнул повар и перевёл дух, ставя миску на место. Джессо улыбнулся и, пожелав ему удачи, поспешил к чуть подтаявшему мороженому на блюдце. Фран подошёл к Бельфегору и тоном человека, предлагающего свою помощь только ради приличия, а не потому, что это входит в его обязанности, осведомился: — Семпай, может вам помочь с чем-нибудь? Бел кинул на парня подозрительный взгляд и ответил, взвешивая на кондитерских весах тёртый сыр: — Ши-ши-ши, как-нибудь обойдусь пока сам. — Я заметил, — многозначительно кивнул Фран и облокотился на кухонную тумбу, — ваше дело отказаться, моё предложить, — делая вид, что расстроен отказом Бела, прибавил парень. Бельфегор прослушал слова помощника и, буквально подпрыгнув, достиг плиты, на которой подрумянивался омлет. Быстро перевернув его другой стороной, повар взял банку со специями и стал их сыпать в жидкое тесто для следующей порции омлета. — Семпай, — позвал Фран, делая шаг к Бельфегору. — Чего тебе, лягушонок? Я занят, хватит доставать меня, ши-ши-ши. Фран, снова следя за движениями Бела, произнёс, пропустив слова наставника мимо ушей: — Вы ведь знаете, что скоро в соседнем городе будет проходить концерт Леди Гаги? Мы могли бы сходить с вами… Бельфегор оторвался от своего дела и, посмотрев на помощника, ответил: — Ши-ши-ши, извини, лягуха, но я не смогу пойти. У меня много дел на этой и следующей недели. Леви, до этого молчаливо маринующий мясо, насмешливо хмыкнул, а Тсуна прикрыл глаза, показывая, что ему надоело слушать разговоры Бельфегор и Франа о свиданиях и терпеть их некорректное поведение на кухне. Ямамото же никак не отпускала зависть к этой паре — он мечтал быть в таких же отношениях с Савадой. Фран, услышав отказ Бельфегора, не показал вида, что расстроился и лишь развёл руками со словами: — Как скажете, мне-то всё равно! — А затем прибавил более тихим тоном: — Мы с вами уже сто лет никуда вместе не ходили. — Не волнуйся, лягуха, ещё сходим, — утешил Бел и, похлопав парня по шапке, снял второй омлет и полил их расплавленным шоколадом. — Ага, конечно, — Фран утвердительно закивал и выдал: — Так я и поверил. Ну, ничего страшного, — спокойно прибавил он, — я один схожу. — Ты знаешь, — неожиданно заволновался Бел, — а я может быть, освобожусь. — Оу, прямо все дела разом пропали, — произнёс помощник, поняв причину внезапной перемены наставника. На кухню вбежал официант и, забрав поднос с артишоками, кинул новый заказ гаспаччо и овощного минестроне. Бельфегор гордо поправил свою поварскую шапку и пошёл набирать воду для овощного супа, велев Ямамото и Тсуне чистить необходимые овощи. Надо было признать, что крикливой Лар очень не доставало, и все ждали, когда она вернётся. — А может она уже ушла в декрет? Вы, часом, Леви-сан, об этом ничего не знаете? — нахально поинтересовался Фран. Леви, достающий из морозильника замороженную рыбу, с непередаваемым выражением лица обернулся на парня. Фран, хотя и был настроен бесстрашно, немного отстранился от повара. — Так нравится нарываться? — с трудом выговорил красный от злости Леви. — Эта рожа мне приснится, она испортила мне мою невинную психику! Семпай! — Фран галопом, (хотя лягушки этого не умеют, Леви открыл сию способность), поскакал от злого повара, который гнался за ним с мороженной рыбой. — Какой ужас… — проронил Тсуна, откладывая очищенную картошку. — Это они так играют, — рассмеялся Ямамото в ответ, и Савада, глянув на Такеши с мыслями: «И этот ненормальный», продолжил свою работу. Бел равнодушно посмотрел на убегающего Франа от Леви с рыбой. Эта рыбная гонка его не привлекала, ибо он был занят. — Сам виноват, лягуха, — пожал он плечами. — Семпай, с каких пор вы так спокойны? — Фран перепрыгнул барьер в виде стула и залез под стол с очистками, распихивая недоумевающего Ямамото и шокированного Тсуну, зная, что габариты Леви под стол не пролезут. Леви действительно не смог туда залезть и, пригрозив Франу, вернулся удовлетворённый, расправляя усы, готовить. Успокоившись, Фран собрался вылезти из-под стола, но своей огромной шапкой, вставая, перевернул стол, и все продукты вместе с очистками, покатились на пол. — Фран, ты вообще офигел! — воскликнул Такеши, соскакивая со стула и подбегая к упавшему Саваде: — Тсуна, давай руку, я помогу тебе встать! Но тот уже сам вскочил на ноги, боясь дотрагиваться до руки Такеши и, не выдержав, сказал: — Вы все тут тронутые! По кухне прокатился наделанный стон Франа: — А мне никто не поможет встать, хотя я тут пострадавший, если чё, — парень лежал среди раскиданных очистков, вытянув руку кверху. Бельфегор оторвался от своего овощного супа и недовольно посмотрел на Франа. — Вставай сейчас же, лягуха, ты мне нужен, — строго проговорил повар. — О? Я кому-то нужен? Бедный, несчастный, покинутый всеми… — начал, поднимаясь, причитать помощник. — Но перед этим собери то, что раскидал, — прибавил он. — Я смотрю, вы нам на отлично заменяете Лар, семпай. Такая же ворчливая, — сказал Фран, заметив гордость, а потом недовольство на лице Бельфегора. Собрав раскиданные овощи под ворчание Ямамото и взгляды сидящего тихо на стуле Савады, Фран помыл руки и подошёл к Белу. — Последи за водой в кастрюле, но ничего не трогай, а когда она закипит, позови меня, — велел Бельфегор и пошёл делать гаспаччо. — Какое скучное задание, — пробормотал Фран, — и почему мне всегда такое дают? — Другое ты будешь «весело» разгребать, — отозвался сердито Бел и, устало проведя рукой по лбу, сказал: — Фран… — Хоть пять минут помолчи! — хором закончили за него Бьякуран и Леви, к котором присоединился Ямамото. — Именно, — согласился Бельфегор. И только после измученной просьбы пяти людей, Фран умолк. Оставив кастрюлю, он подошёл к таймеру на плите и стал заводить его. — Что ты делаешь? — спросил грозно Леви. Фран вырвал листок из записной книжки, брошенной здесь Дино, и написал карандашом: «Ставлю таймер на пять минут!». Как только таймер прозвенел, парень снова принялся за троллинг, и из груди поваров вырвался вымученный вздох шестерых. Бельфегор размолол блендером помидоры в «кровавое месиво» и, взяв солонку, принялся их солить. Она заедала, и повар снял крышку, чтобы прочистить мелкие дырочки, забившиеся мокрой солью. Фран, у которого в это время в кастрюле закипела вода, подбежал к нему и воскликнул: — Кипит! — при этом парень налетел на Бела, и повар уронил открытую солонку в суп. В гаспаччо выросла горка белоснежной солёной крупы. Бельфегор, уже не имея сил злиться, дёрнул со всей дури Франа на себя и прошипел: — Иди сюда, я тебя убью! — Ась? А что я сделал-то? Выполнил ваш приказ… — Фран не договорил. Бел, не став сдерживаться, схватил помощника за шапку и окунул в суп (этот суп подаётся холодным). Фран немедленно поднялся с красным лицом, с которого капало гаспаччо. — О, наша лягушка покраснела, — пропел Бьякуран. — Ему не помешает, — ухмыльнулся Леви, но когда он увидел, что творится, то у него выкатились глаза на лоб и он проговорил: — У меня нет слов. — А у этой жабы нет совести! Нафига мой суп испортила? А?! — Бел схватил Франа за шкирку и притянул к себе. — Вы вообще офигели? — Фран, весь в помидорах, как был спокойным, таким остался. Он слизнул со щеки гаспаччо и поморщился: — Семпай, вы адски пересолили! И кто здесь ничего не умеет? Какая гадость! Вы в кого-то влюблены, что ли? Может, в меня, а? — Фран устремил наглый и равнодушный взгляд на взбешенного Бельфегора. — Издеваешься? — Бел поставил руки в боки: — Вот что мне теперь делать с этим? А всё из-за тебя! — Я тут лягушка отпущения! — возмутился парень. — Что, правда, солёно? — Бел, с якобы милой улыбкой, а на самом деле с самой что ни на есть страшной, подошёл к парню. — Давай, я сам попробую? Он схватил помощника за плечи и облизнул его губы, перепачканные в гаспаччо. Фран, не оставшись в долгу, протянул руку за миской, в которой ещё оставалось на дне, ливанул остатки на повара со словами: — Пожалуйста, можете и так попробовать! Ну как? — задал вопрос Фран абсолютно спокойным тоном, как будто бы они оба участвовали в дегустации. Бельфегор закашлялся и, отплёвываясь, с гневом взглянул на Франа. С размаху завалив его на пол, он навис над ним, приближаясь к его красному, вовсе не от стыда, лицу. Повар прижал его к полу за «окровавленные» запястья, резко, даже немного грубо поцеловал, потом размазал языком по его шее томат. В этот момент на кухню вбежала какая-то официантка с заказом. Она явно не ожидала ничего такого увидеть и с криком споткнулась об лежащих на полу поваров, похожих на двух «обедающих» зомби.  — Там бежит, — спокойно и хладнокровно сообщил Леви, и Бел, сразу поняв, о чём он говорит, торопливо вскочил и голыми руками схватил кастрюлю с плиты. Кухню огласил крик, и повар выронил раскалённую кастрюлю на пол. Кипяток из неё брызнул на Франа, и послышался ещё один вопль. Официантка, успевшая встать, не пострадала, но была напугана криками и томатными пятнами на полу, а потому, попав в одно из них ногой, решила, что это кровь и вскрикнула. В итоге последовал ещё один вопль, больше похожий на небесный гром, чем на человеческий крик: — Вроой! Сколько я буду ещё слушать этот зверинец?! — на кухню заскочил раздражённый Скуало. — Это они! — хором ответили напуганные Ямамото и Савада, указывая на Бельфегора и Франа, которые спешно умывались ледяной водой и толкались возле раковины. — Ха-ха, не будете бесчестить мою кухню, это вам наказание! — злорадно посмеялся Леви, глядя на поваров. — Вот пусть «они» и заткнутся! У меня от вас голова лопается.… Что за… — Скуало увидел перепачканную плитку. — Что вы тут вытворяли? Идиоты, — бармен хотел ещё что-то прибавить, но вспомнил про свою оставленную стойку и спешно побежал к выходу. В дверях бармен зацепился волосами за липкую дверную ручку и с проклятиями начал отрывать их. Бьякуран тотчас поспешил к нему на помощь: — Скуало! Что же ты делаешь! С волосами надо нежно обходиться, а особенно с такими прекрасными! — Да у вас вечно всё тут в каком-то… — бармен моментально зацензурил свою речь, увидев, что на пороге двери напротив стоит Лар. Бельфегор и Фран застыли с немым криком отчаяния внутри. На кухонных полах красовались томатные пятна, лежала опрокинутая кастрюля с вылившимся из неё кипятком. Бьякуран, Леви и даже Скуало стояли, не шевелясь и глядя на Лар. Фран прервал немую сцену и сделал осторожный шаг по направлению к двери, когда случайно поскользнулся на кипятке и упал с протяжным криком. — Мне кто-нибудь объяснить, что это такое? Сию же минуту! — воскликнула Лар, сдвигая брови. Повара смешались и начали бормотать что-то невнятное: никто не хотел говорить правду, а Леви вообще молчал, не отрывая несчастного взгляда от Милч. — Понимаете, прораб.… Это — кровавое побоище! — снова прервал молчание Фран, но Бел заткнул ему рот полотенцем, которое висело возле раковины. — Убрали сейчас же! Это уже предел! Вам всем делаю замечание! А ты уходи к своей стойке! — накричала на Скуало Лар. — Вроой! Скажите нормально! Почему вы вечно орёте на меня незаслуженно?! — возмущённо закричал бармен и перекрикнул Лар. — Это состязание? — еле выговорил Фран, вынимая изо рта «кляп» в виде полотенца. Но парня никто не заметил. Кухню быстро привели в порядок под недовольное ворчанье Милч, которая сегодня на удивление поваров ограничилась только тем, что полчаса отчитывала поваров, а не три и не пять. К вечеру на Бьякурана неожиданно свалилось много заказов. Он бегал по кухне, хлопая дверцами шкафов, звеня посудой и то и дело залезая в холодильник. Фран сидел на столе и, болтая ногами, спокойно грыз яблоко, которое Бьякуран себе приготовил для десерта. — Я смотрю, работа у вас так и кипит, — протянул он, наблюдая, как кондитер со скоростью света нарезает клубнику. — Займись ей и ты: положи клубнику в салат и сверху проложи слой взбитых сливок, — Бьякуран отошёл к плите и махнул головой на нарезанные аккуратными дольками ягоды. Фран лениво поплелся выполнять данное ему задание. Бел стоял рядом и жарил мидии, приглядывая одним глазом за рисоваркой, а другим за своим учеником. Потом его позвал Леви, и Фран, пользуясь этим, открыл баллон с взбитыми сливками, но направил их не в миску, как полагалось, а себе в рот — что совсем не полагалось и даже строго запрещалось его наставником. — И что это ты делаешь, жаба недоваренная? — раздался за спиной голос незаметно подкравшегося Бела. — Дай сюда! Он выхватил баллончик и залил сладкой пеной ягоды. — Вот так это делается! В миску, а не себе в прожорливую пасть. — Вот так? — Фран с бесстрастным лицом выхватил у наставника баллон и сделал ещё два слоя сливок. Они стали вываливаться из миски. У Бела задёргалась щека. — Идиот! Он оттолкнул Франа и стал снимать лишний слой, стряхивая лишние сливки на блюдце. Подошёл Бьякуран и застыл на месте, удивлённый тем, что делал красный от злости и шипящий проклятья в сторону Франа Бел. — Я попросил сделать что-то очень сложное, да? — с недоумением спросил он. Со стороны брошенной всеми плиты послышалось шипение. Мидии брызгались маслом, готовые выпрыгнуть со сковороды. Бел метнулся к ним, прихватывая с собой баллон сливок, Бьякуран выхватил их у него и, доделав десерт, вышел с ним из кухни, а виновник всех кухонных бед остался наедине с блюдцем подтаявших сливок. Бел убавил огонь, подошёл к нему и тоже стал собирать с блюдца сливки. — У вас там ваши деликатесы сгорят, — Фран был недоволен приходом сотрапезника, стремительно поглощающего сливки. — С ними всё прекрасно. Повар понёс ко рту пальцы, вымазанные в сладкой пене, но попали они не по назначению — во всепоглощающий рот Франа, который перехватил их и теперь облизывал на глазах у офигевшего наставника.  — Что творишь, лягушонок? — прошипел Бельфегор и толкнул ученика на тумбу, прямо в многострадальные сливки. Затем навалился сверху и поцеловал его, сжимая руками запястья. Шапка-лягушка свалилась с головы горе-поварёнка, покатилась по тумбе, собирая на себя рассыпанную по ней муку. Руки Франа, измазанные в сливках, обнимали Бела за шею.  — Испачкаешь мне форму, — проворчал шеф-повар между поцелуями. Зелёные глаза Франа заблестели, а руки медленно сползли к пуговицам на белом халате наставника.  — Так давайте снимем её? Мимо прошёл Леви, державший в руках форму с жареным мясом. Он зло покосился в сторону развалившейся на столе парочки и, пробубнив себе что-то под нос, пошёл дальше. Перебросив мясо на тарелку, он стал украшать его, стараясь не смотреть в сторону Бела и Франа, уже раскидывающих белые вещи по полу. «В этот раз точно начальнику донесу», — решил он в сороковой раз за месяц и в десятый за день. Бел, не отрываясь от Франа, пошёл с ним в сторону склада, напрочь забыв о ревниво шипевших мидиях, с которыми «прекрасно» всё не было — они, впитав всё масло, начинали гореть на сухой сковороде. Некоторое время спустя… Фран лежал на мешках с картошкой и смотрел на быстро одевавшегося наставника. — Чувствуете запах? — Ага, сырых овощей. И что? — Бел застёгивал брюки. — Нет, запах единственного и неповторимого ризотто от шеф-повара Бельфегора, успешно зажарившего мидии со сковородкой и рис с рисоваркой, — пропел Фран, удобнее разваливаясь на мешках. — Твою мать! — Бел в одном ботинке вылетел со склада. — У вас там ещё помидорчики пеклись, — протараторил Фран ему в след, — кстати, теперь они приобщились к негроидной расе. Потери в этот раз оказались невелики: Леви вынул рис, а Бьякуран снял с огня мидии. Фран просто хотел напугать наставника — за что его посадили нарезать лук и проливать горькие слёзы раскаяния. Помидоры, правда, уже было не спасти: они не то чтобы «приобщились к негроидной расе», они просто уменьшились и прилипли к сковороде-гриль, местами рассыпавшись пеплом. И Фран весело уверял Бела, что, наверное, их там изначально и не было.  — Это больше похоже на ваш носок, что вы оставили в ящики с настоящими помидорами, который неправильно зажарили, — Фран с умным видом потёр подбородок, делая вид, что думает. — Вы воды туда подливали? А масла? — Заткнись! — закричал Бел, нарезающий руколу. — Вы бедную траву так нещадно рубите, что мне думается, что вы представляете вместо неё меня, — Фран вытер далёкие от раскаяния слёзы. — Я бы с удовольствием порезал тебя, лягуха недоваренная! Фран воздержался от комментариев, потому что дела приняли серьёзный оборот. Дочистив лук, он кинул его на стол Ямамото, важно оглядев его и, увидев, что для него пока никаких занятий нет, извлёк из кармана плеер с наушниками. Врубив на полную громкость песню Леди Гаги «Телефон», он принялся «зажигать» на кухне. В кухню влетел Дино и, передав поварам заказ, сказал кондитеру, что кто-то снова, уже в который раз за неделю заказал ананасовый десерт со взбитыми сливками. Бьякуран удивлённо вскинул брови: — Опять тот же самый посетитель? — Ага, — кивнул Дино, забирая из рук Бела поднос. Бьякуран украшал сливками порезанные кружочками ананасы и раздумывал над тем, что же представляет из себя этот загадочный «поедатель ананасов». Сначала он подумал, что это может быть ребёнок, потом пришла в голову мысль, что это может быть молодая девушка, решившая похудеть с помощью этого экзотического фрукта… Вариантов было множество, и Бьякуран решил увидеть всё своими глазами и разгадать, наконец, эту загадку. Правда, из-за большого количества заказов покинуть кухню он не мог, но на что тогда помощники? — Фран, мне нужно отойти, последи за шоколадом, — сказал он отплясывающему по кухне Франу, который размахивал рукой с плеером и толкал то одного, то другого повара. — Ась? — ученик Бела снял наушники и подошёл к плите. — А вы любите рисковать, как я посмотрю. — Что ты сказал про риск, Фран? — страшным тихим голосом спросила его Лар, выросшая за спиной как в фильме ужасов и впечатала кулак в его шапку-лягушку. — У вас галлюцинации на старости лет видать, — спокойно произнёс Фран и, пожав плечами, принялся мешать шоколадный крем. Лар позеленела как лук-порей, что она держала в руке и врезала им по шее Франу. — Да ты хоть знаешь сколько мне лет, тупой жаб? — похоже, она серьёзно завелась, но Франу только того и надо было. — Думаю, что намного меньше, чем на вид, — с невинным выражением лица пропел Фран и шагнул назад, чтобы схватиться за противень, который тот час же пригодился ему как щит: меч-порей Лар стал нещадно ходить по нему под её крики. Бьякуран никем незамеченный проскочил в коридор, а оттуда к барной стойке, где стоял Скуало, возившийся с напитками, а около него над чайником хлопотал Луссурия. — Ой, милый, как давно я тебя не видел, иди обниму! — воскликнул он. — Мы виделись час назад, Луссурия, — усмехнувшись, ответил Бьякуран и стал оглядывать посетителей. Почти все столы были заняты, на столах горели свечи. — Кого-то ищешь? — спросил Скуало. — Дино тебе не говорил о поедателе ананасов? — тихо произнёс Бьякуран, зачерпывая из вазы горсть зефира «маршмэллоу». — Пока я вижу только поедателя зефира! — Скуало захлопнул вазу крышкой, помня тот день, когда Бьякуран съел три таких вазы из-за того, что накануне расстался со своей пассией. А ведь он всего лишь отошёл тогда на склад за банкой кофе. — Слышал я о нём. Он ещё к этим ананасам заказывает самые крутые коктейли. К ним подошёл Луссурия: — И сидит он всегда вон в том углу под «фруктами» или как там их, — он аккуратно указал пальцем в перчатке куда-то в зал. — Оу, — Бьякуран увидел фиолетовый хохолок, что-то сильно напоминающий ему… Ананас? Когда он встал, чтобы удобнее поставить стул или, может, отодвинуться от шумных соседей, Бьякуран вытаращил глаза и полез в незакрытую банку с зефиром. — Не трожь! — Скуало отпустил на банку крышку. — Ты ему чуть руку не отрезал, садист, — возмутился Луссурия. Джессо, не моргая, оглядывал с ног до головы «поедателя ананасов», особенно задерживая взгляд на его длинных ногах в обтягивающих кожаных штанах. — Какие ножки, — поразился вслух он, и тут же услышал откуда-то сбоку: — О да, ты прав, так бы сам и съел. И самое удивительное было то, что это был голос… Леви! Луссурия, Скуало и Бьякуран, подобравший радужные слюни, с удивлением глянули на него. — Леви? — хором спросили они. -Да? Что опять ни так я сказал? — он передал официанту поднос, где на тарелке лежали несколько жареных куриных бёдрышек. — А я-то думал, что ты встал на верный путь, — огорчённо сказал Луссурия. Скуало с облегчением вздохнул: мир вернулся на место, Земля продолжила вращаться, а сам он стал разливать по стаканам виски на большую компанию, засевшую в первом зале. — Сумасшедшие извращенцы, — пробубнил Леви и в шоке ушёл на кухню. А «поедатель ананасов» тем временем сел за стол и взялся за свой десерт, впитавший размышления кондитера. Его хохолок качался туда-сюда, как будто смеясь над Бьякураном, которого ждала кухня и подгоревший — вероятность этого была 90% — шоколад. *** — Ямамото, — окликнул кондитер чистильщика, идущего передохнуть на кухню персонала. — А? Бьякуран загадочно поманил его пальцем. — Хочешь шоколадный батончик с орехами? Первой свежести, тянучий, тающий… — торопливо произнёс Бьякуран, отсоединяя пирожные от формочек. — Вы в рекламное агентство собираетесь? — подколол Фран и подал Бьякурану сахарную пудру. — Помолчи. Я дам тебе несколько божественных батончиков, если ты… — А это уже Луссурия, — Фран с умным видом поднял вверх палец. — Бел, забери отсюда своё животное, — мило улыбаясь, попросил Бьякуран. — Он мне больше не нужен.  — Ах вот как! Использовали меня, значит, по чёрному… — начал Фран, но его сбил Бел, схватив за руку и утащив к своему столу. Фран на ходу облизывал руки в толстом слое шоколада, пудры и сиропа. Ямамото засмеялся: — Ахаха, прикольно. — Вот моё условие: за столом, под картиной с фруктами сидит парень с причёской ананасом… — Ананас я теперь узнаю с завязанными глазами, — засмеялся Такеши. — Да-да. Ты должен следить за ним, а когда он возьмет счёт и соберется уходить, ты бежишь ко мне и секретно сообщаешь об этом, договорились? — Вы хотите его ограбить? — таинственным шёпотом спросил Ямамото. — Нет, не ограбить. Иди и делай, что я сказал, тогда получишь батончик. — Два, — сказал Ямамото и выбежал из кухни. — Куда это он? — спросил Бел. — По срочному делу, — Бьякуран спокойно заводил на духовке таймер. — Что-то все так заняты, у всех такие срочные дела, только почему-то вне кухни, — вставил свою лепту Фран. — Я, может, не до седьмого пота тружусь, но хотя бы честно остаюсь на кухне. На него посмотрели несколько повариных глаз, расширившихся до размеров яблока. — Встаёт! — «секретно» закричал Ямамото, заходя на кухню. — Что-что? — заинтересовался Луссурия, помогающий Бьякурану с десертами. — Ты просто идеально справился, — улыбнулся Бьякуран, впихнул ему два подавленных батончика и, скидывая на ходу фартук и шапку, помчался прочь с кухни. Бьякуран вышел через чёрный ход с кухни и нагнал «ананасового посетителя» около увитой виноградом ограды. Парень, нисколько не удивившись, скрестил на груди руки, облокотился на фонарный столб и с усмешкой посмотрел на кондитера. — Привет, — не растерялся Бьякуран. — Добрый вечер. Что-то от меня нужно? — Ты почти угадал, — Джессо впился взглядом в лицо «поедателя ананасов» и замер на месте, забывая, что он хотел сказать. Если бы его взгляд был нож, а посетитель реальный ананас, всё вокруг утопало бы в ананасовом соке. «Ананасовый посетитель» снова улыбнулся, хмыкнул и, развернувшись, собрался продолжить свой путь. — Свободен завтра вечером? — вдруг спросил Бьякуран. Честно и откровенно. Китайской церемонии он не любил. — О, как прямо, — рассмеялся странным отрывистым смехом посетитель. — Как прямо и как быстро. Мог бы сначала представиться. — Бьякуран, — Джессо продолжал «давить» из него взглядом сок. — Рокудо Мукуро, — прикрывая глаза, сказал посетитель. — Я не очень люблю, когда общение начинают с поедающего взгляда, — говоря «общение», он усмехнулся. — И завтра вечером я занят. Вечерами я всегда занят. Пожалуй, кто-то сегодня потерпит фиаско. — Я никогда не терплю фиаско, — возмутился Бьякуран и ближе подошёл к Мукуро. — Теперь я ещё больше хочу узнать тебя получше, Рокудо Мукуро. — Мм, весьма банальное заявление. Если бы я услышал что-то новое я, возможно, нашёл бы время. Ну, значит, не судьба. А теперь позвольте мне без помех добраться до калитки и покинуть территорию этого прекрасного заведения. Мукуро отошёл от кондитера и осторожной, но очень уверенной походкой ушёл с территории ресторана. Дино толкнул дверь на кухню и, схватив поднос со стола, на котором стояли готовые заказы, выбежал во второй зал. Подбежав к столу, за которым сидела семья из троих человек, он принялся спешно расставлять на нём блюда. Как назло у него всё не ладилось и падало из рук, а ему надо было обслужить ещё несколько столов. Накрывая на стол, Каваллоне заметил, что сидящий между своими родителями парень восемнадцати-девятнадцати лет пристально наблюдает за ним. Дино тоже посмотрел на него и встретил ответный взгляд серых глаз, смотрящих на него упрямо и недовольно. Он был очень красив, но больше всего Дино был поражён его глазами. Застыв с тарелкой и забыв о своих делах, он устремил свой взгляд на парня. Каваллоне оторвал от наблюдения удивлённый глава семьи, который не понимал, почему официант так странно застыл возле них. Дино немедленно опомнился и, поставив тарелку, схватил свой поднос и побежал к следующему столу. Продолжая смотреть на поразившего его парня, Дино попятился к двери, но тут неожиданно споткнулся об стул и едва успел схватиться за скатерть, свисающую с какого-то стола. Скатерть съехала со стола, а Дино с трудом успел поймать сахарницу, стоящую на краю. Спешно вернув все упавшие предметы на место, Каваллоне огляделся и, поняв, что Лар поблизости нет, поспешил уйти с места преступления. Луссурия, стоявшей за стойкой всё отлично видел и поймал то, как смотрел Каваллоне на того парня. Немного нахмурившись, Лусс опустил руку в банку с зефиром и, зачерпнув горсть, поднёс ко рту. Скуало, отошедший на минуту, подлетел мгновенно к оставленной банке и, выхватив её у Луссурии из-под руки, воскликнул: — Вроой! Луссурия, и ты туда же?! Лусс прослушал Скуало, его мысли были заняты чем-то другим. Вздохнув, он вышел из-за барной стойки на улицу. Скуало пожал плечами, спрятал зефир под стойку и занялся коктейлями.