Страсти ресторана "Вонгола"

Бьякуран был на прошлой неделе в клубе, где работал Мукуро, тот самозабвенно танцевал, возвышаясь над толпой посетителей, а когда Джессо подошёл к нему, смерил равнодушным взглядом, делая вид, что не знает его. Бьякуран стал приходить на работу встревоженный и бывало, что и злой, десерты утеряли свой лёгкий воздушный вкус, стали тяжелее, и посетители не восхищались ими так как прежде. Когда Бьякурану поступил заказ на тот самый ананасовый десерт, он ожил и с улыбкой решил, что Мукуро объявился и пошёл на мировую. Дрожащими руками он стал готовить десерт. — Тсунаёши, я хочу ананас, — обратился он к чистильщику овощей, строящему ограждение от нездорово улыбающегося Ямамото из кастрюль. — А мало ли кого я хочу, — вздохнул Бел, вяло нарезая помидоры. — Почисти мне ананас, — поправился Бьякуран и вернулся к своему столу. Достал из кармана фартука блокнот, он стал писать Мукуро записку, где признавался в любви и просил простить его. В конце он добавил, что особенно любит его худые длинные ноги, вставив парочку нецензурных сравнений, художественно подчёркивающих его восхищение. Красиво сложив записку, он аккуратно подложил её под блюдце с десертом. Дино быстро забрал поднос и побежал в зал. За столом сидел полноватый пожилой мужчина, постоялец ресторана и отдыхающий из отеля по соседству. Он с упоением съел целую пиццу, холодный суп из помидоров и теперь ждал свой десерт. К нему подошёл молодой официант, стеснительный и немного неловкий. На его щеках играл смущённый румянец. Он поставил на стол поднос и мило улыбнулся. Посетитель не знал, что до этого он переписывался с Хибари, а потому счёл его немного странным. Но самое странное его ждало впереди, когда он вытащил записку из-под блюдца и прочитал любовные, похабные на его взгляд признания. «Твой *** блондин» — гласила приписка. Мужчина подавился чаем, выплюнув его на скатерть. Грозно поднявшись из-за стола, он пошёл мстить за свой испорченный аппетит, — он пошёл к начальству. — У вас среди персонала присутствует извращенец! — заявил он Лар. Он забурился в её кабинет, он потребовал «говорить в кабинете», точнее, и она привела его в кабинет Мармона, который, кстати, сидел рядом быстро стуча по клавиатуре компьютера. — Какой из? — устало спросила Лар, грозно окуная бублик в чай. — Так у вас ещё и много их? — Что вы от меня сейчас хотите? — Увольте его, иначе вы потеряете постоянного клиента! — Он ещё весь в перьях? — высказала свои подозрения Лар. Мужчина косо глянул на неё. — Не знаю ничего про его перьях, но он блондин, длинные патлы… Конечно, для такого порядочного человека, как этот лысый мужчина волосы Дино, едва достающие до плеч, были длинными. Но Лар ничего этого не знала и сразу подумала на Скуало… В её глазах сверкнул хищный блеск. Её громкий враг проштрафился, его ждёт выговор, а её моральное удовлетворение… — Ваши предложения будут учтены, а теперь можете выбрать любой десерт за наш счёт. — Благодарю, — недружелюбно бросил мужчина и отдал Лар записку «того белого извращенца». — Ну, Скуало, ну извращенец, — причитала Лар, читая письмо и запивая успокоительную таблетку горячим чаем. — И с чего он взял, что у того посетителя худые длинные ноги? — недоумевала она. — Он достаточно полный… Возвращаясь в ресторан, оскорбленный мужчина с ужасом таращил глаза на творящийся на кухне беспорядок, на Бела, бегающего за Франом с букетом зелени. — Лягух, ну хочешь, сегодня ночью ты будешь сверху, — говорил отчаявшийся Бел. А Леви, стоя над Ямамото махал изуродованным, криво почищённым кабачком, угрожая заснуть его ему куда подальше. Мужчина отказался от бесплатного десерта и поспешил покинуть это здание разврата, его проводил Луссурия, сложивший ручки сердечком и упрашивающий его остаться. — Скуало! Ты что тут вдумался устраивать? — кричала Лар, таща бармена за его волосы по коридору. — Вы что себе позволяете?! Прораб, вы обнаглели! — Это ты обнаглел! Ты чего развратничаешь? Эти успокоились, теперь ты взялся? Скуало выдрал свою шевелюру из её рук и отскочил в сторону. — Вроой! Что произошло то? Объяснить можете? А не орать! — заорал Скуало, отчего гора кастрюлей, прячущая Тсуну от Ямамото, со звоном рухнула на пол. — Ты и не ори! — стукнула сковородой по плите Лар. — Думаешь, самый громкий?! Это кто писал? Скуало брезгливо развернул записку, быстро пробежал глазами и заржал. — А что, я тут единственный блондин? Чего сразу ко мне прижабились?  — При…что? — лицо Лар покраснело от злости. — Значит, слушай меня, умалишенный бармен, только попробуй прицепиться ещё хоть к одному посетителю нашего ресторана, а если ослушаешься начальника, вылетишь отсюда! — Только к посетителям? А к персоналу можно, чёртов начальник? — съязвил Скуало, когда Лар покинула кухню. — Злая баба! Вы, недоповара, кто написал эту чушь? — он поднял записку. — Опять записочки, — пропел Фран. — Дайте мне записку, дайте, я сразу узнаю стиль этого таинственного романтика! — завопил Луссурия, выхватывая письмо из рук Скуало. Начал внимательно читать. Бьякуран, делая вид, что ничего не слышит, спокойно мешал крем, хотя внутри он был очень зол на Мукуро, потому что решил, что тот отдал его записку и теперь все над ним смеются. Когда повара стали цитировать его письмо, он забрал бумажку у Луссурии, заявив: — Да, друзья, это моя записка, это очень мило, что вам так смешно, а ещё милее то, что он так низко поступил со мной. Развернулся и отошёл к своему пирожному, отшвырнув записку в сторону. — Милый, — виновато начал Луссурия. — Прости нас, пожалуйста. Я не мог предположить, что это ты написал… Ты ведь эстет, волшебник-кондитер, тебе нравится всё только прекрасное и красивое, а этот дядя был мягко говоря… Ну, понимаешь, он тебе не подходил… — Луссурия, я прощу тебя, помолчи. Если он для тебя дядя, я боюсь предположить, какие у тебя вкусы. — Да дядя! Полный, к тому же, — вспылил Луссурия, ведь Бьякуран задел его вкусы, его больную тему. Ему многие говорили, что с ним что-то ни так. — Он? Полный? — вытаращил глаза Бьякуран, и они стали похожи на две зефиринки. -Луссурия, да ты… — Так! А ну замолчали все! — раздался рёв голоса Лар Милч. — Тишина и работа! — Тишина и работа! — поднял руку Леви в стиле «Хайль, Гитлер». И настала тишина. Бьякуран ходил как в воду опущенный, вспоминая время, проведенное с Мукуро. Он не думал, что всё так быстро закончится. Да он и не понимал, почему парень так поступил с ним. Но сдаваться Бьякуран не собирался и решил опять наведаться в тот клуб, стащить Мукуро со сцены и, дёргая за ананас, требовать от него объяснений. *** Скуало прибывал весь день в не очень хорошем настроении (это мягко сказано), но к вечеру раздобрился, с нетерпением поглядывая на часы и радуясь, что сможет покинуть это отвратительное место, ещё называющееся его работой. Зал пустел, осталась пара компаний и несколько пьющих одиночек. Новый посетитель, взобравшись на барный стул, потребовал «побольше да покрепче». — А нормально сказать можете? — Скуало поднял голову и увидел перед собой знакомое наглое лицо… За этот сезон он очень много раз вызвал такси разным перебравшим личностям, но эту личность он запомнил особенно хорошо… — И вызови заранее такси, — усмехнулся он. — Я помер от смеха. Давай вискаря, — мрачно велел он. — Что, баба бросила? — Не, — махнул рукой Занзас. — Банальное желание выпить. — Что-то оно у вас слишком часто. Так она и вправду тебя бросит. Нафиг ей такой алкаш нужен, — усмехнулся Скуало, ставя перед Занзасом его заказ. — Да нет у меня никакой бабы, мусор. Занзас приложился к стакану с янтарной жидкостью с характерным крепким запахом. — А, так ты поэтому пьёшь… Скуало развеселился. В тот раз он его довёл, теперь он отплатит ему тем же. — А что это тебя так волнует? — прищурил глаза Занзас. Между ними мелькнула искорка, которую оба уловили и как по команде посмотрели друг на друга. — Что уставился? — Составишь мне компанию? — В каком плане? — оскалился Скуало. — Выпей со мной. Бармен щёлкнул пультом от колонок, поставив свою любимую «Have A Drink On Me». — Вообще до окончания рабочего дня ещё полчаса, но раз ты угощаешь, — Скуало налил себе виски. — За что пьём то? — Просто чтобы пить, — пожал плечами посетитель. — Дурацкая песня, кстати. — Не идёт. Давай выпьем за то, чтобы ты нашёл себе бабу и перестал сюда приходить, — мило пожелал Скуало и пригубил из своего стакана. Разговор, основанный на взаимных подколах и грубостях, продолжался до тех пор, пока Луссурия не закрыл дверь за последним посетителем. — Ресторан закрылся, вам пора домой, — с улыбкой пропел он хмельному посетителю, спорящему с барменом о какой-то глупости. — Я скоро выпру его отсюда, Луссурия, не переживай, — отозвался Скуало и раздражённо махнул ему на дверь. — Вали прибери на кухне, ничего сутками не делаешь, пернатый. Луссурия захихикал и покинул зал. — Эй, ты, скоро сюда придут убирать залы, сваливай. Занзас, хватаясь за всё подряд, побрёл по залу к дивану. — Вроой! Это куда это?! Выход там! — подскочил к нему Скуало. — На диван. А ты, мусорка, не пил со мной, обманщик. — Но не мог же я упустить возможность вытащить пару бумажек из твоего кошелька, — на лице Скуало сияла наглая улыбка. — Чего? Иди сюда, скотина, — Занзас боево сжал кулаки, но сам плюхнулся на диван. — Удобные у вас диваны, кожаные такие… Скуало огляделся по сторонам, затем сел рядом с пьяным посетителем. Тот положил руку на его колено, посмотрел на него горящими алыми глазами. — Давай, по-быстрому, пока никто не пришёл сюда. А то мне начальство запретило мутить с посетителями… — Так часто практикуешь? — усмехнулся Занзас и притянул к себе бармена за волосы. — Очень. С каждым вторым. Скуало поцеловал его, хватая за чёрные колючие волосы. Белая рубашка бармена полетела на грязный стол. Он навис над пьяным посетителем, целуя его и раздевая. Занзас сбросил его с себя, они завалились на пол. Уперевшись локтями в диван, Скуало отвечал на грубые, горячие поцелуи Занзаса, оборачиваясь назад и щекоча его загорелый плоский живот своей шевелюрой. А грозная Лар Милч пила на кухне с Колонелло чай и весело смеялась, разрезая острым мясным ножом сердце Леви, наблюдающего за ними из-под стола. Бьякуран, как и планировал, сорвал Мукуро со сцены, затащил в туалет и прижал к грязной серой стене. Прихватил рукой наглый хохолок. — Зачем ты так поступаешь со мной, ананас? — нахмурился он. — Хм. Я-то думал, ты наигрался мной, — удивился Мукуро. — Что нас связывает? — Безвкусные ананасовые десерты. Я вчера из-за тебя их штук пять съел. Хватит быть таким циничным. Я тебе уже варил, то есть говорил, что ты для меня что-то да значишь. Я хочу быть с тобой. Можешь даже перебраться ко мне. Мукуро с недоверием посмотрел на него. — И зачем это делать? Разнообразить игру?  — Нет. Ладно, пусть будет так. Поехали ко мне. Поиграем сегодня ночью. — У меня сегодня работа до четырёх. Бьякуран схватил его за тонкую руку в кожаных браслетах и потащил к себе в машину, а Мукуро особо и не сопротивлялся. *** Голубой бескрайний горизонт раскинулся над блестящим морем, которое, казалось, сливалось ним — грань между ними тонула в мареве. Жаркое, полуденное солнце достигло зенита, паля своими нещадными лучами раскинувшийся среди валунов дикий пляж. Нагретые камни блестели, жара распространялась повсюду, испепеляя тень. С моря дул нагретый воздух, с трудом пробиваясь сквозь духоту. Опустив горячее стекло машины, Дино откинулся на спинку кожаного сиденья, и устало выдохнул, глядя на Хибари. Кея молчал всю дорогу, пока они ехали к пляжу, упрямо глядя перед собой и не замечая духоты. Он даже поначалу не стал опускать окна, пока Каваллоне не взмолился над ним. — Хибари, — тяжело дыша, проговорил он, — может, уже выйдем? В машине так жарко! Когда они решили пойти на свидание к «прекрасному, безлюдному месту у моря», Дино представлял все несколько по-другому, по крайней мере, что уж точно он не будет бояться обгореть, получить солнечный удар или упасть в обморок от жары. — Ну, давай, — сжалился Кея, тормозя у пляжа. На пляже не было ни единой души, что напрягло Дино. Он вылез из машины, и перед его глазами все поплыло, солнце забило в глаза, Каваллоне, жмурясь от расплывающихся фиолетовых пятен перед глазами, доковылял до одного из плоских камней. Хибари абсолютно спокойно вышел из автомобиля, и, даже как будто наслаждаясь солнцем, сел рядом. Дино чувствовал себя отнюдь не романтично, кожу пекло, к волосам было больно прикасаться, и он не смог ничего сказать Хибари кроме, как кивнуть и выдавить улыбку. Кея подозрительно посмотрел на позеленевшего Каваллоне. — Что с тобой? — Да жарко немного, — стараясь перебороть ужасное состояние, ответил Дино, ища глазами тень. — Смотри, там тень, пошли туда! — шаткой походкой Каваллоне заспешил к валуну, который был вдали от солнцепека. Хибари терпеливо пошел за ним. Причем на ходу он вынул солнечные очки и надел их. Каваллоне вспомнил, что забыл взять свои, поскольку был очень возбужден предстоящим свиданием с парнем, в которого он уже успел не на шутку влюбиться. Самым трудным было это расстаться перед этим со своей девушкой, после чего Дино всю ночь не спал, размышляя. Уснул только под утро, уткнувшись в подушку в предвкушении последующего дня. Вынув из кармана бутылку воды, Каваллоне облился из нее под таким же удивленным взглядом Кеи, который сел возле него. — Здесь так жарко, — выговорил Дино, объясняя причину своего поведения, и неловко засмеялся. Хибари вскинул левую бровь и спокойно пожал плечами. — Мне не жарко. Дино стало еще больше неудобно, когда он представил, что ведет себя как идиот. Он решил перевести тему, собственно на то, почему они здесь оба. Но слова не шли, от волнения Каваллоне стало еще жарче, он обвел глазами пляж, чувствуя нарастающее беспокойство и ловя на себе взгляд Хибари. Перед глазами опять поплыли фиолетовые круги, Дино вцепился со всей силы во что-то холодное и мягкое, — а эта была ладонь Кеи, который, неправильно поняв действие Каваллоне потянулся к его лицу. Каваллоне, поняв, что не может больше терпеть, вскочил с валуна и, прежде чем упасть на разгоряченную гальку, выговорил: — Мне плохо, Кея! Хибари, до этого равнодушно сидевший на валуне, с тем же спокойным лицом подхватил Дино, у которого в глазах перевернулся весь пляж, и потащил к машине. — Мне кажется, идея прийти сюда в такое время дня была немного неудачной, — заплетающимся языком выговорил Дино, когда Хибари протянул ему бутылку воды. Затем осмотрелся, чувствуя веющий в лицо ветерок машинного кондиционера, который, оказывается, у Кеи был, хотя он сказал, что нет. — Я что, уже в раю? — Да ты бы уж помолчал, — буркнул тот, заводя мотор и спуская Каваллоне с небес на землю. Машина двинулась с места, Каваллоне приподнялся, виновато глядя на Хибари. — Ну, прости, Кея! — немедленно принялся распинаться Дино. — Я просто не выношу жару! Хибари взглянул на него из-под солнечных очков и немного насмешливо проговорил: — Лежи спокойно, а то опять упадешь в обморок. — Больше не упаду, — улыбнулся Дино и, приподнявшись, провел рукой по волосам Кеи, — ты меня спас, — он опустил некую подробность, насчёт того, что Хибари то как раз и притащил его в это адское место. Хибари только усмехнулся и, посмотрев на Каваллоне, замер, глядя в его карие блестящие глаза. Затем, охваченные одним чувством, которое промелькнуло в их глазах, они потянулись друг к другу, забыв о том, что машина уже выехала с пляжа на проезжую полосу, и что они посреди дороги. Им засигналил весь ряд, вырывая из плена сладостного поцелуя… Дино подскочил на сиденье, а Хибари схватил баранку руля, выругавшись. — Может, я поведу? — предложил Каваллоне, оправившись от шока и не зная, как ещё загладить свою вину. Кея красноречиво посмотрел на него и ответил: — Знаешь, тебе лучше всего подходит обслуживать меня в ресторане. — А тебе быть моим клиентом, — выговорил Каваллоне, впиваясь взглядом в губы Хибари, которые искривились в насмешке. — С чего ты взял, что я твой? — последовал незамедлительный ответ. Каждое его слово восхищало Дино своей грубостью и откровенной наглостью. Засмеявшись, Каваллоне немного смущенно проговорил: — Потому что я твой официант. — Мне это нравится, — Хибари нажал на тормоз у небольшой заправки. — У тебя закончился бензин? — удивился Каваллоне. — Да, давно уже, — усмехнулся тот, обхватывая Дино за шею и заваливая на сиденье. Ощутив вкус властного поцелуя на своих губах, Каваллоне обхватил брюнета за пояс, Хибари прильнул к нему, не закрывая своих упрямых серых глаз. *** Всё началось с того странного погожего утра, когда Луссурия заявился на работу в коротких жёлтых шортах с весьма печальной миной. Первые несколько часов его вообще не было слышно, потом он расстроенным голосом говорил о чём-то со своим братом. Лар готовила, недовольно поглядывая в их сторону. Потом они как-то незаметно удалились с Колонелло, и у неё сгорели куриные крылышки. Леви вызвался доедать их, но Лар настаивала на том, чтобы их выбросили в мусор, рядом Мармон бубнил, что они расточители. Всё закончилось тем, что Леви зеленый от злости и ревности ел, грыз засушенную куриную кожу, сверля взглядом Колонелло. — Ой-ой, кто-то ревнует, — пропел внезапно появившийся Луссурия, и Леви выронил кусок курицы. Чертыхнулся и полез под стол поднимать его. — Я сам, — Лусс нагнулся под стол. Пошарил рукой по полу, собирая на ладонь толстый слой крошек печенья, что недавно тут ел Фран и съел он, кстати, целую пачку, которую Лар припрятала себе в принтер от его вездесущего рта. В предыдущий раз это был системный блок компьютера. Так совпало, что и Лар и Фран очень любили именно это печенье с клубничной начинкой, и как только Лар это обнаружила, она стала прятать его, но Фран всегда находил его. Мягкая нежная рука Лусса обхватила волосатую лодыжку Леви. — Милый, не стоит так печалиться, ты ещё найдёшь своё счастье… — Отвянь! Я просто ищу кусок курицы! Проклятый кусок курицы! — повысил голос Леви. — У тебя красивый голос. Ты не пробовал петь? — Нет! А что там с моим голосом? — Красивый… — понизил голос Луссурия и провёл пальцами по его подбородку. Намотал ус на палец. Леви просиял и засмущался. — А что ещё у меня красивое? Только голос? — Да ты весь… И тут до Леви всё дошло. Он испуганно отскочил от Луссурии, не забывая прихватить свою горелую курицу, выбежал из кухни под влюблённым взглядом коллеги. Что делает с людьми одиночество… Луссурия начал сходить с ума по Леви. Он никогда раньше не замечал, что тот очень сексуально взмахивает ножом, трясёт над мясом банку со специями, нежно перебирает руками ветки розмарина… «Мой прекрасный розмарин» — думал Луссурия, сидя напротив рабочего места Леви и наблюдая, как его пассия бьёт молотком мясо. Леви был так расстроен из-за Лар, что почти не замечал этого. Иногда он, правда, фыркал на Лусса, прогоняя его от себя, но потом сдавался и продолжал делать свою работу, поглядывая на грозную красавицу, что никак не могла принадлежать ему. Лар важной походкой рассаживала по кухне и со злобной улыбкой смотрела на тихенького Франа, находящегося далеко от Бела. — Продолжай в том же духе, жаб, — довольно приговаривала она. — Лягух, ну дай мне, — очнулся Бел и завещал через всю кухню, утрамбовывая тесто в виде «пятой точки». — Я ведь люблю тебя. Это всё Скуало виноват, он всё это устроил… — Нет, не давай ему, Фран, — вмешался Бьякуран. — За свои поступки надо отвечать, — он мило улыбнулся Белу, грозившему ему кулаком в муке. — Ты иди со своим стариком разбирайся, — зло прошипел он. — Да какой он старик? Святые сливки, он моложе меня. И у нас я сверху, если что, — нахмурился Бьякуран. — Моложе? — офигел Бел хором с Луссурией. — Я могу узнать, о чём речь? — захлопала глазами Лар. — Вы бы может, и могли, но потом плохо будет всем, как вам, так и нам, — послышался голос Франа. — Как хорошо было, когда ты молчал, нерадивый жаб! Бел встрепенулся и раздавил свою «скульптуру». — Лягух, так это значит, ты простил меня? Но Фран никого не простил, поэтому стал напевать себе под нож, старательно нарезая перец. А вечером, собирая уходить, Леви пошёл в туалет и столкнулся там с Луссурией. Тот намыливал руки, грустно отводя взгляд. — В тебе течёт кровь врага, — пробубнил Леви. — Нет, дорогой. Во мне течет чистая голубая кровь, без примесей. Хочешь убедиться в этом сам? — Вены будешь резать? — усмехнулся Леви, совсем не понимая Луссурию. — Леви, пойми… Лар девушка стойкая, она уже не откажется от моего братика, а ты теряешь лучшие годы жизни. Выпусти себя из этой клетки, дай себе вздохнуть свободы. Я покажу тебе прекрасную страну чудес, где всё можно… Леви стал вытирать руки полотенцем, косо смотря на коллегу. — И где она? Если ты об этом всё, я не хочу пить, курить и прочее. Я не такой слабак. — Ой, нет, — замахал руками Луссурия. — Просто поехали ко мне. — И что мы будем там делать? — Тебе это точно понравится, — подмигнул Луссурия. — Я всё понял… Луссурия напрягся и испуганно глянул на него. Потом подошёл, аккуратно обнял, заглядывая в глаза. — Так ты согласен? — Не прикрывайся невинными обнимашками! Ты просто хочешь меня таким образом споить! — Леви оттолкнул его и ушёл из туалета. Луссурия тяжело вздохнул. Нет, всё же в Леви нет никакого обаяния, и он никой не парень его мечты. «Но я всегда буду помнить этот короткий, но такой прекрасный роман, мой розмарин» — подумал Луссурия, прикладывая к щекам руки, чувствуя, как чувство влюблённости снова покидает его…