To the end

Йо-ка резко открыл глаза. Во рту было так сухо, что даже язык ворочался с трудом, а голова раскалывалась, будто во время сна кто-то раздробил ее железобетонным молотком. Мужчина попытался пошевелиться, но каждое движение приносило невыносимую боль, а потому все, что он сумел сделать, - уткнуться лицом в подушку. Но пить хотелось все сильнее, а потому Йо-ке все же пришлось подняться с кровати и ползком, держась за убегающие стены, добраться до кухни, где обнаружился графин со спасительной ледяной водой. Голова болеть не перестала, но разбегающиеся во все стороны мысли хотя бы удалось собрать и попытаться объединить во что-то связное. Йо-ка устало опустился на стул и подтянул колени к груди, с удивлением обнаружив на себе помятую рубашку и джинсы вместо привычной пижамы. Возвращаться память никак не хотела. На кухне было ужасно душно и темно, хотя небо за окном уже начинало светлеть. Часы на микроволновке показывали половину пятого утра. Мужчина поежился. На душе было мерзко, словно он совершил что-то такое, чего бы не смог себе простить, и от этого становилось еще противнее. Картинки в голове были какими-то расплывчатыми и непонятными, а потому Йо-ка никак не мог вспомнить, чем же занимался этой ночью и как вообще оказался дома. Шикарный зал, громкая музыка, кучи людей, плотоядная ухмылка Тсузуку, чьи-то сладкие губы… Вокалист Diaura вздрогнул и поспешно засунул руку в карман, нащупав там телефон. Облегченно вздохнув, Йо-ка, старательно игнорируя боль, разрывающую голову изнутри, набрал такой знакомый номер. - Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети… - вместо веселого и такого родного голоса Татсуи тишину, стоящую на кухне, разорвал безразличный автоответчик. Мужчина сбросил вызов и зачем-то набрал номер драммера еще несколько раз, но результат оставался неизменным. Предчувствие чего-то нехорошего становилось сильнее, и даже головная боль отошла на второй план, уступая место нарастающему волнению. Устало вздохнув, Йо-ка принялся мерить магами тесную кухню, пытаясь дозвониться хотя бы до Шои или Кея. Трубку никто не брал. - Да что же случилось-то? – мужчина швырнул телефон на стол и прислонился лбом к прохладному окну, пытаясь вспомнить хоть какие-нибудь подробности минувшей ночи. – Куда все подевались? Йо-ка зажмурился, пытаясь прогнать головную боль, но память все равно окутывал мутный туман, продраться сквозь который было невозможно. Тогда вокалист Diaura вновь открыл глаза и с тоской посмотрел на розовеющее небо, только-только готовящееся к пробуждению. Глядя на свое едва заметное отражение в оконном стекле, мужчина на автомате заправил за ухо прядь волос, но тут же замер, осторожно коснувшись пальцами шеи. Забыв о боли, Йо-ка подорвался с места и поспешно кинулся к зеркалу, висящему в коридоре. Так и есть. На его шее красовался покрасневший засос и следы от алой помады вокруг него. Татсуя никогда не пользовался помадой… От злости Йо-ка с силой пнул разбросанные по полу ботинки и пулей кинулся в зал, сшибая все на своем пути. На ходу приводя себя в порядок, он набирал номер такси, понимая, что в таком состоянии доехать никуда сам точно не сможет. Продиктовав сонному диспетчеру собственный адрес, вокалист отключился и кинул телефон на кровать, почти выбегая в коридор. Злость и агрессия быстро сменились испугом и волнением, ведь происходящее несколько часов назад по-прежнему было скрыто неясным туманом, но собственные догадки, приходившие в голову во время лихорадочных сборов, совсем не радовали. Такси подъехало довольно быстро. Проигнорировав лифт, Йо-ка, спотыкаясь на каждом шагу, сбежал вниз по ступенькам, убегающим из-под ног, и вылетел на улицу, с отвращением отмечая противную духоту, мигом опутавшую кожу своим липким коконом. Забравшись в машину, мужчина устало продиктовал адрес клуба и откинулся на спинку сидения, надеясь привести мысли в порядок хотя бы во время поездки. Таксист многозначительно хмыкнул, услышал место назначения, но промолчал, и автомобиль двинулся с места. Отдохнуть у вокалиста так и не вышло. Волнения нарастало, а мысли, лезущие в голову, становились все неприятнее. На автомате Йо-ка коснулся шеи, спрятанной за плотной тканью кожаной куртки, так не подходящей погоде, но засос оставался все на том же месте. К горлу подступила тошнота, и мужчина поспешно отвернулся к окну, ощущая, как голова буквально разваливается пополам. За окном стремительно светлело, но машин на улицах по-прежнему было мало. Волнение стало невыносимым, и Йо-ка решил вновь набрать номер Татсуи, но в ответ услышал все тот же холодный голос автоответчика. - Почему мы едем так медленно? – нервно дернулся вокалист, разглядывая нежно-розовое небо, на котором вот-вот должно было появиться утреннее солнце. – Можно быстрее? - Парень, я и так на максимальной возможной гоню, - таксист удивленно обернулся, пока машина стояла на светофоре. – У тебя проблемы какие-то серьезные, что ли? - Не знаю еще, - Йо-ка вновь откинулся на спинку сидения и зажмурился, пытаясь хоть немного прийти в себя. – Видимо, да. Отвечать водитель ничего не стал, но скорости, кажется, прибавил. Сонные, явно не готовые к наступающему дню многоэтажки и многочисленные магазины безразлично пролетая мимо, глядя на компактную машину своими безразличными глазами-окнами. Людей на улицах было совсем мало, а те, что все же встречались, казались уставшими и помятыми и находились, видимо, еще во вчерашнем дне. «Что произошло?» - отчужденно думал Йо-ка, пытаясь сориентироваться, чтобы понять, как скоро они подъедут к клубу. – «Что я наделал?» Дорога, казавшаяся бесконечной, вдруг оборвалась, и вокалист Diaura увидел вынырнувшее из-за угла здание, в котором провел всю прошедшую ночь. Пробормотав какие-то благодарности, он, не глядя, сунул водителю несколько смятых купюр и вылетел из машины, напрочь забыв о тошноте и головной боли. Утром клуб, казавшийся таким шикарным и необычным вчера, превратился в будничное серое здание, упирающееся в розовое небо своими нескончаемыми этажами. Вывеска все еще сверкала, но в утреннем свете это выглядело так уныло, что хотелось скорее выключить эти нелепые огни, лишь бы они не раздражали своей неуместностью. Потянув на себя тяжелую дверь, Йо-ка осторожно проскользнул внутрь, погружаясь в бархатный полумрак. Длинный коридор, ведущий к раздевалкам, оказался пустым, и только в самом его конце мужчина встретил знакомого басиста, свернувшегося в клубочек у гардероба. Хмыкнув, Йо-ка замялся лишь на секунду, а затем вошел в просторный зал, который сейчас казался совсем не таким, каким был вчера. Огромное помещение было залито утренним светом, просачивающимся из широких окон, что ночью были закрыты плотными черными шторами; а гремящая музыка стихла, и сейчас единственным шумом в зале был глухой звук медленных шагов вокалиста Diaura. Мужчина оглядывался, пытаясь разглядеть в куче спящих людей, находящихся в самых немыслимых местах и позах, своих одногруппников, но и сам Йо-ка был слишком сонный и усталый, а потому не видел ничего вокруг. Тогда вокалист достал из кармана телефон и, наверное, в сотый раз за утро набрал номер Кея. Через секунду мертвую тишину нарушила какая-то веселая, явно неуместная в этой ситуации мелодия. Пьяных музыкантов это не разбудило, зато Йо-ка, чуть пошатываясь, уверенно пошел на звук, внимательно вглядываясь в пьяные лица. Обнаружить Шою и Кея удалось минут через пять – мужчины дремали прямо на полу около опустевшего столика, который вчера буквально ломился от многочисленных закусок. Не особо церемонясь, вокалист пихнул одногруппников ногой, грубо призывая их к пробуждению. Первым открыл глаза Шоя. Сонно прищурившись из-за яркого света, он прикрыл глаза рукой, но, заметив хмурого Йо-ку, испуганно вздрогнул и в ужасе принялся трясти Кея за плечо. Проснувшись, гитарист недовольно посмотрел на друга, не понимая, что происходит, но затем, почувствовав на себе еще один чужой взгляд, похолодел. - Йо-ка… - рассеянно протянул он, с трудом поднимаясь с пола и старательно отводя взгляд в сторону. – Ты уже вернулся? - Что вчера было? – холодно процедил вокалист, ощущая, как противная тошнота вновь подступает к горлу. - Трудно объяснить, - неловко начал по-прежнему сидящий на полу Шоя. – Не знаю, как это… - Я спрашиваю: что произошло? – голос Йо-ки становился все холоднее и жестче, и некоторые музыканты, спящие неподалеку, даже тревожно заворочались во сне. Кей вздохнул и, быстро пробежавшись взглядом по столу, схватил бутылку воды, осушив ее почти наполовину. Услышав несвязное бурчание Шои, гитарист кинул спасительный напиток и ему, а сам мрачно начал: - Ты только не ори сразу, это случайно вышло. Ты напился вчера сильно и ближе к ночи начал бурно отплясывать со всеми подряд. А потом вообще… ну, с Юуки при всех целовался. А Татсуя это все видел и… Не дослушав, Йо-ка застонал и отвернулся, поспешно пряча лицо в дрожащих ладонях. Самые страшные кошмары сломали границы обычных мыслей и выползли в реальность. Теперь все вставало на свои места, но легче от этого не становилось. Мосты, что он старательно выстраивал столь долгое время, тонкие нити доверия, что он трепетно плел, боясь порвать, - все это разрушилось в один момент. Разрушилось по его вине. Разве что… - Какого черта?! – мужчина развернулся к одногруппникам и с трудом сдержался, чтобы не ударить кого-нибудь из них. – Зачем вы постоянно наливали мне вчера? Я же говорил, что не собираюсь пить! - Пойми же ты, мы с Юуки хотели как лучше, - быстро выпалил Кей и тут же ойкнул, догадавшись, что только что выдал то, о чем нужно было умолчать. Но неосторожные слова уже было не забрать назад. Глаза Йо-ки подозрительно сощурились, а губы побелели и сжались в тонкую нить, будто бы мужчина только что проглотил что-то невкусное. Казалось, что он вот-вот закричит, разрушая тишину раскатистым голосом, но вместо этого вокалист произнес следующую фразу очень тихо, почти прошипел: - Вот оно как… Значит, «с Юуки хотели как лучше». Резко развернувшись, Йо-ка кинулся в противоположную сторону, игнорируя сбивчивые оправдания Кея, что сейчас устало опустился на пол и с сожалением смотрел вслед удаляющемуся другу. Вокалист Diaura оббежал весь зал за какие-то минуты, но человека, с которым так жаждал поговорить, нигде не обнаружил. Тогда в голову мужчины закралась неприятная мысль – второй этаж. Йо-ка обернулся и с сомнением посмотрел на шикарные витые лестницы, ведущие наверх. Никаких охранников больше не было, и вход был открыт. Не мешкая, мужчина поспешно поднялся на второй этаж, с подозрением косясь на длинный коридор с множеством стеклянных дверей. Терпение было на исходе, а потому Йо-ка просто резко открывал все двери подряд и, забыв о всякой тактичности, заглядывал в узенькие комнатки, где музыканты, по большей части, находились парами. Почему-то уверенность, что нужный человек окажется именно здесь, возросла в несколько раз. Так и оказалось. Найти Юуки удалось в одной из последних комнат, в самом конце коридора. Заглянув в помещение, Йо-ка сощурился от неожиданности – солнце уже встало, и его первые лучи, пока еще совсем робкие, проникли в тесную, но довольную уютную светлую комнату, единственным предметом мебели в которой был широкий диван, на котором и обнаружился Юуки. Одетый в чужую рубашку, подобранную явно не по размерам, вокалист Lycaon прижимался к груди какого-то спящего блондина с размазанным по лицу макияжем, в котором Йо-ка без труда узнал человека с фотографии, которую Юуки показывал ему всего однажды. В отличие от своего безмятежного партнера сам Юуки спал очень чутко и вздрагивал каждую секунду, будто снилось ему что-то плохое. Одного легкого хлопка двери хватило, чтобы он резко открыл глаза, сразу сосредоточив взгляд на Йо-ке. Стоило вокалисту Lycaon понять, что происходит, как он тут же выпутался из чужих объятий и быстро сел, выпрямив спину так, будто был на уроке у сурового учителя. - Доброе утро, - ледяным тоном произнес Йо-ка, мягко прикрыв за собой дверь. – Как спалось? - Йо-ка, я… Вокалист Lycaon хотел было сорваться с места, но только что вошедший мужчина остановил его одним резким движением руки. Прислонившись к стене, он с презрением оглядел Юуки с головы до ног, а затем фыркнул, чувствуя, как к горлу подкатывает холодная ярость. - Другу помог, теперь можно и свою личную жизнь налаживать? – понимающе улыбнулся вокалист Diaura, кивая на незнакомого дремлющего музыканта. – Какой же ты отвратительный. - Послушай, пожалуйста… Йо-ка покачал головой, понимая, что слушать жалкие оправдания сейчас просто не в состоянии. Впервые в жизни когда-то близкий человек вызывал в нем такое отвращение, такую ненависть, такое омерзение, что, если бы не более серьезные дела впереди, мужчина точно задержался бы, чтобы разукрасить фарфоровое личико Юуки. - Не хочу тебя слышать, - скривился вокалист Diaura, презрительно морщась на солнце. – Просто захотелось посмотреть в твои глаза. Или ты выставляешь напоказ только сладкую фальшь? - Йо-ка, я просто хотел помочь тебе! – Юуки испуганно качал головой, не веря, что все это происходит в реальности. – Я не понимаю, почему все так обернулось. Я ведь просто хотел, чтобы ты был счастлив! - Ммм, вот оно что, - Йо-ка понимающе кивнул и наигранно похлопал в ладоши, изображая неподдельную радость. – Странные у тебя представления о счастье. Ты мне жизнь разрушил, понимаешь? - Можно все исправить! – вокалист Lycaon оживленно поднял голову, с надеждой глядя в темные глаза любимого человека. – Всегда можно все исправить. Он ведь тебя любит и… Йо-ка в очередной раз брезгливо махнул рукой, затыкая мужчину на полуслове. Тратить драгоценное время на бессмысленные разговоры с Юуки не хотелось, а потому вокалист Diaura решил быстрее покончить со всем, надменно процедив: - Не смей лезть в мою жизнь, понял? Я тебя ненавижу, ты мне отвратителен. Жаль, что я вообще с тобой связался. Сразу же после этой режущей сильнее всяких ножей фразы Йо-ка развернулся и, оглушительно хлопнув дверью, пулей вылетел из комнаты, после чего в помещении вновь воцарилась мертвая тишина, какая может быть только утром, пока весь мир еще находится в сладкой полудреме. Юуки сидел на мягком диване, словно в прострации, забыв даже о дикой головной боли, разрывающей сознание изнутри. Сердце бешено колотилось, а взгляд мужчины был прикован к двери, будто это как-то могло помочь вернуть Йо-ку обратно. Если бы в этот момент кто-то спросил вокалиста Lycaon о том, что он чувствует, то Юуки без сомнений ответил бы: «Будто бы жизнь сломалась, как карточный домик, и даже руины кто-то растащил на сувениры». Внутри было совсем пусто. Что делать, мужчина не знал, а потому просто продолжал сидеть на диване и бессмысленно пялиться в одну точку, чувствуя, как трясутся руки. Сил терпеть не осталось, и Юуки, одернув чужую рубашку, что была на несколько размеров больше, резко встал на ноги, из-за чего перед глазами вся поплыло. Спящий рядом музыкант открыл глаза и, сонно потянувшись, попытался вернуть вокалиста Lycaon в свои объятья, но мужчина с силой оттолкнул его и вылетел из комнаты, бросив напоследок короткое: - Пошел к черту. Оказавшись в пустом коридоре, залитом солнечным светом, Юуки остановился, понимая, что просто не представляет, как быть дальше. Подойдя к перилам, он свесился вниз, разглядывая просторный зал на первом этаже: никто еще не проснулся, и казалось, что помещение пустовало. Покачав головой, вокалист Lycaon сделал несколько шагов назад, и внезапно его блуждающий взгляд уперся на вытянутую капсулу лифта. По-прежнему не осознавая, что творит, мужчина прошел к кабинке, шлепая босыми ногами по полу, и нажал кнопку 25 на циферблате, светящемся синеватым светом. Створки капсулы медленно захлопнулись, и лифт плавно поехал вверх. Что находится в здании помимо клуба, занимающего только первые два этажа, Юуки не знал, поэтому, когда капсула приехала к месту назначения и сворки открылись с легким звоном, мужчина выбрался наружу не без опасения. Но оказалось, что на самом последнем этаже не было ровным счетом ничего: серые стены, лишенные даже обоев, и такой же пол – все составляющие коридора, залитого веселым утренним солнцем. Заметив в самом конце широкое окно, занимающее все пространство от пола до потолка, вокалист Lycaon медленно направился к нему, растерянно поглаживая себя по плечам. Все происходящее казалось глупым сном, а значит, можно делать все, что хочется. Подойдя к окну почти вплотную, Юуки легко справился с незамысловатой защелкой и отодвинул одну из створок в сторону, впуская в пустынный коридор теплый утренний воздух. Где-то внизу город уже жил своей жизнью, и мужчина, вспомнив один из рассветов, встреченный с Йо-кой на балконе, с силой прикусил губу, вцепившись в оконную ручку до побеления костяшек пальцев. Что же он наделал? Если бы у вокалиста Lycaon были хоть какие-нибудь силы, он бы разревелся прямо на этом месте, но сейчас Юуки чувствовал себя так, будто его душу просто вывернули наизнанку. Йо-ки больше нет рядом с ним, а значит, и жить уже тоже незачем. Смысл просыпаться по утрам, если таких любимых лукавых глаз уже никогда не будет рядом? Йо-ка больше не будет обнимать его, не будет шептать, как сильно любит, не назовет «своим Юуки»… Вокалист Lycaon сильнее подался вперед, свешиваясь из окна практически наполовину. Легкий утренний ветерок, что уже к обеду должен исчезнуть, трепал его спутавшиеся от беспокойного сна волосы, будто шепча, что остался всего один шаг, а дальше все будет хорошо. И Юуки был готов сделать этот шаг. Потянувшись вперед, он приготовился распрощаться со всем, что уже через секунду должно навсегда остаться в прошлом, как вдруг его талию обвили две сильные руки. - Совсем с ума сошел? Не понимая, что делает, Юуки уткнулся в чью-то спасительную шею и, растворяясь в чуть хрипловатом голосе, позволил чужим рукам крепко обнять его. - Тсузуку, - своего спасителя мужчина узнал без труда, даже не поднимая голову. – Я так больше не могу. Я все испортил. Вокалист Mejibray успокаивающе погладил Юуки по вздрагивающей спине и, окинув музыканта задумчивым взглядом, мягко прошептал: - Успокойся. А потом поговорим. Судорожно кивнув, Юуки сильнее уткнулся в медленно вздымающуюся грудь своего внезапного спасителя, устало теребя в дрожащих пальцах края его пропахшей терпким одеколоном рубашки. Рядом с Тсузуку вдруг стало совсем спокойно, и вокалист Lycaon позволил себе снять маску хотя бы на несколько минут, чтобы навести маломальский порядок в разорванных в клочья мыслях. Минут десять мужчины просто сидели на полу, прижимаясь друг к другу, а затем Юуки поднял голову и посмотрел на вокалиста Mejibray снизу вверх: весь макияж он уже смыл, а под глазами, больше не спрятанными за жуткими линзами, залегли темные мешки, очень подходящие к спутанным черным волосам мужчины, хаотично обрамляющим его задумчивое лицо. - Знаешь, в чем твоя главная проблема? – заметив, что вокалист Lycaon немного отошел, мужчина мягко отстранил его от себя и, не дожидаясь ответа, добавил. – Ты изначально не смог удержать то, что тебе было нужно. Даже не пытался, и это отвратительно. - Да? – Юуки вновь потянулся к вокалисту Mejibray, но в этот раз получил решительный отпор, а потому так и остался сидеть на полу у открытого окна. - Три месяца назад, - Тсузуку прислонился к стене и, посчитав что-то на пальцах, утвердительно кивнул. – Йо-ка предложил тебе расстаться. Почему ты согласился? Услышав имя вокалиста Diaura, Юуки вздрогнул и почувствовал, как глаза снова начинает предательски щипать. Он пытался забыть тот пустой апрель так долго, и иногда у него это даже получалось. А сейчас неосторожные слова Тсузуку снова разворошили гнездо прошлого, и больно жалящие осы-воспоминания вырвались наружу. - Он сказал, что так будет лучше, - тихо ответил Юуки, разглядывая собственные острые колени. – Лучше, если я уйду. Вот я и ушел. Лишь бы он был счастлив. - Разве ушел? – вокалист Mejibray хмыкнул и усмехнулся своей ехидной ухмылкой, но тут же одернул себя и вернулся к прежней серьезности. – По-моему, ты все время оставался на одном и том же месте. Юуки покачал головой и рассеянно посмотрел на город, медленно пробуждающийся ото сна за открытым окном. Солнечные лучи становились все смелее, и один из них уже нагло играл с блестящими черными прядями волос Тсузуку, сидящего на полу, сложив ноги по-турецки. До вокалиста Lycaon пока не долетел ни один луч, и почему-то мужчина думал, что дело не только в его позе. - Это совсем другое, - тихо ответил он. – Раньше мы зависели друг от друга. А сейчас просто спим вместе время от времени, когда хочется. - Себе-то не ври, - Тсузуку сморщился, ощущая, как липкая ложь собеседника медленно оседает на его коже. – Мы это уже проходили, помнишь? - О чем ты? - Да ладно тебе, - вокалист Mejibray достал из кармана джинсов пачку сигарет и, не предложив ни одну Юуки, изящно закурил, чуть прикрыв глаза. – Ты позволил ему сломать тебя. - Ничего я не позволял, - вокалист Lycaon сжал виски руками и быстро замотал головой, будто стараясь убедить в честности собственных слов самого себя. – Просто устал немного. В один рывок Тсузуку преодолел расстояние, разделяющее его и Юуки, и, прижав руки собеседника к полу, повис над ним, сжав сигарету в пухлых губах. Убедившись, что вырываться мужчина не собирается, вокалист Mejibray отпустил его и, выдохнув очередную струю едкого дыма, холодно произнес: - Он бросил тебя, потому что ему все надоело, а ты никак не мог с этим смириться. Стоит Йо-ке поманить тебя пальцем, и ты бежишь, как послушная собачка, соскучившаяся по любимому хозяину. А когда ты ему не нужен, пытаешься найти замену в чужих людях, отдаваясь каждому, кто тебя об этом попросит. Просто потому, что Йо-ка любит другого. Юуки замер, не желая даже шевелиться. Тсузуку резко выплевывал свою жестокую речь, и каждое его слово впивалось в сердце вокалиста Lycaon сильнее сотни острых иголок, заставляя мужчину буквально корчиться от боли, становившейся почти физически ощутимой. Все, о чем Юуки думал в последнее время, было озвучено, но легче почему-то не становилось. - Прекрати… - дрожащим голосом попросил мужчина, чувствуя, как чужая яркая аура буквально впечатывают его в пол. Но останавливаться Тсузуку не пожелал: - Ты всячески пытаешься вернуть Йо-ку, а он не желает этого замечать. Но при этом ты хочешь сделать его счастливым, а потому и придумываешь все эти бредовые планы, чтобы свести его с этим драммером. Юуки, ты сам с собой-то договориться можешь? Чего хочешь ты? - Хватит, - вокалист Lycaon уткнулся в собственные колени, стремясь спрятаться от всех этих жестоких слов, превращающих утренний свежий воздух в свинец. – Замолчи. - Юуки, ты так хотел быть нужным, а оказался забытым всеми. И виноват в этом только ты сам. Йо-ка даже не замечал всего, что творится с тобой, он был слишком занят своими проблемами. И дело даже не в том, что он такой плохой… Он любил тебя. Как умел. А ты резал руки и пытался сдохнуть в переходе, как последняя тварь. Вокалист Lycaon замер и тут же судорожно поднял голову, глядя прямо в смеющиеся глаза Тсузуку. Терпение было на исходе, а потому мужчина буквально подлетел к человеку, спасшему его всего несколько минут назад, намереваясь влепить тому пощечину, лишь бы он перестал говорить такие страшные слова. Такие страшные правдивые слова. - Откуда ты, черт возьми, все это знаешь?! Ты что, мысли читаешь? – устало спросил Юуки, понимая, что у него нет сил даже на то, чтобы поставить разошедшегося вокалиста Mejibray на место. Услышав это, Тсузуку не сдержался и хохотнул, вспомнив, что слышал точно такую же фразу из уст Йо-ки только вчера. Успокаивающе погладив собеседника по узким плечам, вокалист Mejibray осторожно вернул его в прежнее сидячее положение и, сменив тон, мягко заговорил: - Йо-ка пришел ко мне в конце июля. Пьяный, усталый и совсем запутавшийся… - К тебе? – глаза Юуки удивленно расширились. – Откуда он знает… - Ко мне, - Тсузуку усмехнулся, заметив явное удивление в сощурившихся глазах мужчины. – Как видишь, душу он изливает не только тебе. Но я тоже был очень удивлен, ведь он бывал у меня всего раз, около года назад, когда у нас лайв совместный был… - И что он хотел? – вокалист Lycaon жадно вцепился в руку собеседника, понимая, что непроизвольно начинает ревновать Йо-ку, хотя сейчас это было глупее всего. – О чем вы разговаривали? Тсузуку в очередной раз хмыкнул и, поджав губы, нежно погладил Юуки по спутавшимся волосам, после чего спокойно произнес: - Прости, но тебя мы не вспоминали. Йо-ка говорил о том, как любит Татсую, как запутался в своих чувствах, как боится все испортить. Признавался, что ему тяжело и что он устал. Если честно, в ту ночь мне было на самом деле жаль его. Вот и решил немного… помочь. А как только окунулся во все ваши запутанные отношения, понял, что лучше бы и не вмешивался. Только теперь уже азарт заиграл – смогу все разрулить или нет. Знаешь, простой интерес. Чем глубже понимаешь ваши проблемы, тем смешнее становится. Юуки молчал. Состояние было настолько пустое, что даже мысль о том, что кто-то чужой пытался навести порядок в его жизни, уже не вызывала никаких эмоций. Тсузуку знал даже о том, что он пытался резать руки и покончить с собой в подземном переходе, о каких спорах с этим человеком может идти речь? Оставался лишь один вопрос: - Слушай… То, что произошло ночью, ты подстроил? - Конечно. Вокалист Lycaon кивнул: примерно на такой ответ он и рассчитывал. Сил на то, чтобы злиться, уже не осталось, а потому мужчина просто закрыл глаза, внезапно осознавая, как сильно хочет спать. Наверное, даже хорошо, что Тсузуку вмешался: рано или поздно Йо-ке все равно пришлось бы делать выбор. Жаль только, что вышло все так мерзко, Юуки ведь на самом деле хотел помочь ему. - Тсузуку, - шепотом позвал мужчину Юуки, приоткрывая один глаз. – Можно спросить? - Попробуй. - В ту ночь… когда Йо-ка пришел к тебе. Вы с ним спали? Вокалист Mejibray удивленно приподнял вверх одну бровь, а затем отрицательно покачал головой, едва заметно усмехаясь своей кривоватой, недоброй ухмылкой: - Нет, мы просто разговаривали. Видимо, у тебя на самом деле какие-то проблемы, если ты считаешь, что для искренней беседы людям необходим секс. Возражать Юуки не стал. В том, что у него давно имеются какие-то проблемы, мужчина не сомневался, но после слов Тсузуку стало как-то проще, хотя на душе по-прежнему было пусто и темно. Вокалист Mejibray помог навести там относительный порядок, но на большую часть вопросов ответы так и не нашлись. - Если ты такой умный, то скажи, что мне теперь делать, - устало вздохнул вокалист Lycaon, наблюдая за изменяющимися на стенах тенями. – Ты же видишь меня насквозь, да? - Попробуй перестать искать замену Йо-ке, - просто предложил Тсузуку. – Тебе нужен человек, с которым тебе будет спокойно. Кто-то, кто поможет тебе навести порядок в голове. Юуки непроизвольно потянулся к пухлым губам мужчины и, надеясь, что чужие сильные руки вновь обнимут его и прижмут к медленно вздымающейся груди, прошептал: - А ты? Ты подходишь? Тсузуку резко отпихнул вокалиста Lycaon, уворачиваясь от его приоткрытых губ, жаждущих успокаивающего поцелуя. Помочь Юуки он сейчас никак не мог. - Прости, - мужчина слегка повел плечами, как бы извиняясь перед разочарованным собеседником. – Я занят. По твердому голосу Тсузуку было понятно, что обсуждать эту тему дальше он не желает. Юуки вдруг подумал, что вокалист Mejibray знает о нем практически все, в то время как сам он для Юуки остается совсем уж загадочной личностью. Но рядом с Тсузуку было слишком спокойно, а потому мужчина собрал все свои последние силы, чтобы прошептать: - Тогда просто останься. Хотя бы ненадолго. - А если уйду, ты все-таки прыгнешь? - Конечно. Юуки снова положил голову на грудь вокалиста Mejibray, и тот снисходительно потрепал его по волосам, понимая, что все слова, которые были нужны, уже сказаны, и теперь остается только молчать, терпеливо ожидая, что же произойдет дальше. - Эй, - вокалист Lycaon вдруг поднял голову и внимательно посмотрел на собеседника. – А ты ведь тоже Йо-ке не помог. Только все испортил. - Я и не собирался ему помогать, - лениво отозвался Тсузуку, ощущая, как и на нем начинает сказываться ночь, проведенная без сна. – Просто сдвинул все с мертвой точки, сами ведь не могли. А Йо-ка уже сам со всем справится, если не полный дурак, конечно. Отвечать Юуки ничего не стал. То ли слишком хотел спать, то ли просто говорить здесь было нечего. Лежа на узкой груди Тсузуку, он наблюдал за тем, как солнце медленно поднимается над горизонтом, рисуя причудливые узоры на оживающем городе. Миллионы людей просыпались, готовились к новому дню, строили какие-то планы. У Йо-ки еще есть немного времени, чтобы все исправить. А Юуки… просто будет счастлив, если любимый человек сможет превратить свои мечты в реальность. Даже если ему, Юуки, места в этой реальности нет.