Отвращение

Я всю, от черных кос до благородных ног, Тебя любить бы мог, обожествлять бы мог, Все тело дивное обвить сетями ласки, Когда бы ввечеру, в какой-то грустный час, Невольная слеза нарушила хоть раз Безжалостный покой великолепной маски. (Ш.Бодлер)

Снова проснувшись утром в пустой квартире в кресле под звуки работающего телевизора в компании пяти пустых бутылок пива, содержимое одной из которых успело пропитать ковёр, Грег констатирует очевидное: «Я алкоголик». А позже в ванной, дрожащими руками водя безопасной бритвой по щекам перед запотевшим зеркалом, в одном полотенце, добавляет: «И жирный». Позже Лестрейд думает, что стоило бы насторожиться ещё тогда, когда отглаженный Холмс-старший, брезгливо кривясь, опустился на стул в кафе. Или в тот момент, когда на рукав Грега легла его узкая наманикюренная кисть. Но он был слишком взбешён поведением Шерлока и, чего уж кривить душой, облачён в довольно потрёпанные доспехи гетеросексуальности длительного, пусть и не слишком удачного брака. - Как насчёт секса, инспектор? – тянет Холмс в пахнущей дорогой кожей темноте правительственного авто. И, о да, теперь Лестрейд готов признать, что звучит это несколько манерно. За такое может и в лицо прилететь. Найду Шерлока и удавлю. Так это было свидание? Тогда стоило выбрать место дороже задрипанной кафешки. Надо что-то сказать, молчать нельзя. Бля. Это «Бля», единственное, что Грег в состоянии озвучить. - Это ответ? – Холмс приподнимает брови в отсветах фонарей. - Хотел быть спонтанным. Но почему-то каждый раз, когда пытаюсь, вырываются одни ругательства. Видя как собеседник скривился, Лестрейд неожиданно для себя добавляет: - У Вас часто бывает такое выражение лица, ну знаете… вроде рядом что-то воняет. Прямо неудобно становится, что мало времени утром в душе провёл, – Холмс заметно скисает ещё в начале фразы, и Грег, хмыкнув, припечатывает, – вот-вот, именно это выражение, – и злорадно наблюдает за тенью растерянности, что мелькает на лице Холмса. Когда жена в очередной раз хлопает дверью, он забывает позвонить ей через пару дней, как делал обычно. Он думает о Шерлоке, который мог бы по-прежнему лепить никотиновые пластыри на предплечье, писать СМС, бесцеремонно заявляться на места преступлений… Который мог бы полюбить, возможно? иметь детей, быть с кем-то. Грег чувствует себя усталым и очень старым, если уж говорить начистоту. Потому что Лестрейд похож на Равика из «Триумфальной арки». Смерть выбивает его из колеи. Потому что Шерлок не видел большой проблемы, чтобы изобразить слёзы. А вот смеяться на публику у него никогда не получалось. - О, поздравляю, ты стал предметом интереса моего брата. Или тебе посочувствовать? – говорит Шерлок с порога. Джон запинается в дверях и замирает, приоткрыв рот. Грег откидывается в рабочем кресле. - Не понимаю о чём ты. - О, ради бога, на тебе вчерашняя рубашка. Правый рукав пахнет парфюмом Майкрофта. Нужно соприкасаться плечами, чтобы запах держался так долго. Мой брат предпочитает дистанцию в метр. Если он изменил своим правилам, вывод напрашивается сам собой. - Мы просто сидели в машине. - И он сел рядом, а не напротив? Хм… – Шерлок окидывает инспектора слегка пренебрежительным взглядом. – Правда, с годами вкус Майкрофта ухудшился. Раньше это были стройные брюнеты испанского типа… - Шерлок, хватит! – тихо шипит пришедший в себя Джон. И Лестрейд бесконечно удивлён, когда детектив послушно замолкает. - С чего Вы вообще взяли, что меня это интересует? – спрашивает Грег не агрессивно даже, а скорее устало. - Тридцать процентов Ваших внебрачных связей были гомосексуальными, инспектор. - Но потом я женился. - О да, женились. И Вам нравится быть женатым. Осмелюсь предположить, что даже именно на этой женщине. Только вот Вы не задавались вопросом, почему Ваш брак разваливается вот уже пять лет к ряду? Почему Ваша жена сменила череду любовников? Ни один из вас ведь не сторонник свободных отношений. - Вы говорите о том, чего не понимаете. Вы, Холмсы, вообще ничего не понимаете в подобных вещах. Шерлок, тот хоть не притворяется сведущим, – Лестрейд зол, но это гнев человека, которому нечего возразить. Многие в присутствии Холмсов так себя чувствуют. Майкрофт продолжает, будто не услышав не слишком хорошо завуалированное оскорбление: - Суть в том, инспектор, что Вам нужен спокойный, невзыскательный и нетребовательный партнёр, а не кто-то, полностью от Вас зависимый. Редкие встречи, а не жизнь бок о бок. Рутина делает Вас ленивым, заставляет принимать всё как должное. В итоге Вы просто привыкаете к изменам жены, как привыкли к тому, что она целует Вас по утрам. Лестрейд втягивает воздух сквозь зубы. Это не спор – быстрый обмен репликами в какой-то внезапной, такой не бывает, почти экзистенциальной темноте, он нисколько не похож на реальность. Возможно эта темнота у него внутри, а голос Холмса-старшего проговаривает ему то, что он и так всегда знал. Но если ты этого не видишь, значит, этого не существует, так? Он не берёт с собой плаща, зная, там он ему не понадобится. Когда Грег садится в тёмный автомобиль, то с отрешённым сожалением понимает, что не надел утром свежую рубашку. Но такие вещи невозможно спланировать заранее. Почти не чувствуя плавный ход машины, он начинает перебирать дела на следующую неделю, вспоминает всё, что давно откладывал. Это инерция. Так мог бы размышлять узник утром в день своей казни. Его привозят на заброшенный склад, просто удивительно, если подумать, сколько в окрестностях Лондона подобных зданий. Он гадает, как это произойдёт, прокручивая в голове сотни архивных снимков. Перед глазами почему-то растиражированная сцена, когда какие-нибудь, обязательно арабские, террористы приставляют дуло автомата к голове опустившегося на колени заложника. Милосерднее всего был бы выстрел в затылок, пока он вот так идёт по тёмному коридору, продумывая варианты. Он не заслужил милосердия. Единственное, что чувствует Лестрейд, когда видит Холмса, – усталость. Не удивление, потому что Грег же должен осознать всю глубину своего проступка. Холмс со своим педантизмом не может не объяснить причин. Именно поэтому – никакого выстрела в затылок. Осознание прежде наказания, и только так. Холмс, однако, здесь неуместен, он должен отдавать приказы по телефону, сидя в своём клубе или кабинете, а никак не стоять на непонятно чем заляпанном грязном полу посреди цеха. Он не улыбается, и это ещё более отдаляет ситуацию от реальности. Ведь у Майкрофта Холмса есть улыбки на все случаи жизни: слащавые и дежурные, насмешливые и откровенно пугающие. И ни одной настоящей. - Я думал политикам больше по вкусу амбициозные вертлявые мальчики с податливыми задницами, – Грег какое-то время разглядывает проносящийся за окном авто город. Он говорит не потому, что хочет продолжать обсуждение. Просто ему хочется видеть, как Холмс-старший брезгливо и снобски кривится от нарочито грубой фразы. В этом есть некое удовольствие. Но только когда фраза сказана, оказывается, Лестрейду вдруг совсем невесело. На Холмсов бесполезно злиться, это всё равно, что психовать, если на улице идёт дождь. Бессмысленно. Дождь не перестанет, а нервы вымотаешь. Майкрофт рядом только вздыхает. В свете огней с улицы его лицо кажется зеленоватым и очень усталым. - Да, – говорит он, – таков, без сомнения, собирательный образ британского политика, инспектор. И он подразумевает подобные пристрастия. - Мистр Холмс, я… – начинает Грег, чувствуя почему-то вину и неудобство. - Ваш ответ мне более чем ясен. Степень Вашей заинтересованности я тоже оценил, до свидания. И Лестрейд оказывается на улице и, глядя вслед рванувшей с места машине, чувствует себя так, будто только что отшили его самого. А ещё он смутно ощущает собственную неправоту, будто это не ему предлагали бонусы за сговорчивость в постели. Будто это он оскорбил, а не его оскорбили. Он ненавидит чувство вины. Последние годы оно сопровождает его, что бы он ни делал, что бы ни говорил. Дни тянутся как дурной ситком с околополицейской тематикой. Ничего нового не происходит. Люди по-прежнему изменяют, воруют и обманывают. Совершают преступления. Иногда отвечают за сделанное, иногда - нет. Интрижка Салли и Андерсена, кажется, тоже застыла на одном уровне. И их это устраивает. Но Лестрейд начинает замечать то, что раньше игнорировал. Когда эти двое в очередной раз приезжают на место преступления с небольшим опозданием, встрёпанные и запыхавшиеся, он небрежно роняет: «Донован, Андерсен, – взыскание обоим». Он думает о том, что новое хобби его жены совсем не танцы, а скорее смазливый учитель танцев. О том, что за столько лет она могла бы научиться выбирать мужчин, расположенных к более длительным отношениям. Могла бы уже давно устроить свою жизнь отдельно от него с человеком, который бы по-настоящему ценил её. Он знает, что видел всё и раньше, но был слишком зациклен на себе, слишком инертен, чтобы допустить это в свой мир. Он вспоминает себя юношей, только после академии, когда работа патрульного казалась не утомительной повинностью, а реальным шансом помочь кому-то. Вспоминает как верил, что сможет изменить мир к лучшему. Как работал просто «за спасибо» и не спал ночами. Как влюбился в девушку, которая казалась прекраснейшей из женщин. Кто был тот юноша? Грег его почти не помнит. Потом было время полного довольства собой, лишь слегка омрачённое пониманием, что нельзя спасти всех. Но тут уж либо ты думаешь об этом и выбираешь проблемы со сном, дрожь в руках и походы к психоаналитику, либо учишься относиться ко всему философски и на многое смотришь сквозь пальцы. Становишься посторонним. Он самолично превратил себя в человека, который не понимает простейших вещей, простоватого идиота, не слишком чувствительного к иронии, чересчур вялого, чтобы что-то предпринять. Неспособного помочь другу, не умеющего любить свою женщину. Если бы было иначе, он бы заткнул и Салли, и Андерсена, он бы надавил на шефа, он бы в конце концов помог Джону выгородить Шерлока, не доводя ситуацию до абсурда, в который она превратилась. Будь всё иначе, Шерлок не умер бы так нелепо. И Лестрейду не пришлось бы стоять в тот день на кладбище. Ему доводилось сообщать незнакомцам о смерти близких, он сталкивался с чужой скорбью, иногда агрессией. Он наблюдал все стадии горя от отрицания до принятия. Но никогда Грег не думал, что стоя у могилы кого-то близкого, можно ощущать такое давящее, безумное одиночество. Чувство вины пахнет порохом. Сожаления пахнут формалином. Слова сочувствия – мертвые мышата за пазухой. Он смотрел на всё как бы со стороны. На прямого, напряжённого, едва держащегося в рамках приличия Джона, губы сжаты в полоску, чтобы не дрожали (чтобы не закричать, возможно?). На Майкрофта, который, напротив, расслаблен. Рот почти безвольный, на лице лёгкая скука. Лестрейд тут лишний, лишний настолько, что… Он идёт к Холмсу-старшему, нет, теперь уже единственному, просто Холмсу, по грязному, засыпанному строительным мусором полу, и шаги его гулко разносятся в пустом помещении. Никто и не думает его останавливать. Не к месту вспоминается, как Майкрофт со скучающей миной стоял перед могилой Шерлока. И Лестрейду казалось, что он не может чего-то в Холмсе-старшем рассмотреть. Просто не знает, как нужно смотреть, чтобы увидеть. И он раз за разом всматривался в бесстрастное лицо, надеясь на что-то. На хоть какой-то проблеск. На искру настоящего чувства. «Про нас сделали фильм», – так начиналась книга, которую Грег не прочитал. Он тогда долго залипал на эту фразу. Если бы фильм снимали про него – это был бы псевдо арт-хауз. Или как там называются фильмы, в которых всё однообразно и монотонно? И долгие-долгие общие планы, и давящая на психику музыка. И перескок картинки с цветного в чёрно-белое. И действия героев, не подчиняющиеся формальной логике. Он чувствует внезапное освобождение и расправляет плечи. Что-то кончится сегодня. Неважно что и неважно как. Главное – кончится. И можно наплевать на свалку пожёванных от частого использованных фраз, на засалившиеся, как рукава рабочего пиджака, понятия и осточертевший образ мыслей. - Не знаю, что Вы там себе вообразили, инспектор, но подобное не в моём стиле. Мы здесь, чтобы поговорить. Лестрейд смотрит на Холмса и, наконец, видит. И всё оказывается так просто. - Доктор очень горюет, – говорит он вместо всего. – Вы бы навестили его. - По объективным причинам не могу, – кривится Майкрофт, – видите ли, я, в некотором роде, послужил причиной произошедшего с Шерлоком. Не думаю, что пока доктор способен встретиться со мной без попыток нанести увечья. - Вы. Что? – Грегу на мгновение кажется, что происходящее действительно фильм, но низкопробный. Из тех, в которых преступник обнаруживается внезапно, и факты притягиваются за уши. - Единственное, что заставляло Мориарти говорить, – Шерлок. Я рассказал ему. «Он тоже это чувствует, – думает Лестрейд, – испытывает эту вину, в которой трудно признаться даже себе». - Как он? – тихо спрашивает Холмс. И Грег сразу понимает о ком речь. - Почти сломлен. Снова пошёл к психотерапевту. Но Вы наверняка в курсе. Миссис Хадсон за ним присматривает. Лестрейду как никому знакомо чувство вины. Последние годы брака оно сопровождает его повсюду. Он ощущает его, глядя в глаза подчинённым. Давая пресс-конференцию. Даже покупая чёртовы пончики или пиво. Теперь он смотрит на Майкрофта. Мёртвые, уже остывающие мышата, а? - Ваше предложение. Если оно ещё в силе, я бы хотел попытаться. Холмс разглядывает его, высокомерно скрестив руки. Он устроился напротив, упираясь ногой в сидение, на котором, напряжённо выпрямившись, застыл Грег. Машина, в которую он уже не чаял вернуться, трогается с места. Но Лестрейд этого почти не замечает. - Думаю, стоит прояснить некоторые детали, – деловито говорит тем временем Майкрофт. И Грег бы, конечно, поверил, если бы не помнил, как в прошлый раз они в этой же обстановке сидели бок о бок, соприкасаясь рукавами. - Моё предложение подразумевает длительность, инспектор. Вы должны это понимать. И Вам, скорее всего, придётся пойти на уступки моему рабочему графику и образу жизни. Плюс, не могу гарантировать регулярность встреч. - Всего-то? – хмыкает Грег. – Где нужно подписать? - Со своей стороны обещаю, что приму любые Ваши условия относительно нашего соглашения, если они не будут противоречить моим. Лестрейд думает, что однажды мы все что-нибудь выбираем. Садимся на поезд – и всё. Он едет, катится. И мало на свете идиотов, которые готовы выпрыгнуть из идущего на полном ходу состава.