Дурацкая жизнь

У Даррена Крисса есть свой собственный могильник, который закрыт под семью печатями. Он не считает это метафорой или чем-то вроде того. Потому что в его квартире нашлась комната, в которую он умудряется сваливать груз собственных проблем. В которой он может курить, пить и трахаться с кем попало. Эта комната бельмом на глазу прыгает каждый день, поэтому Даррен не спешит возвращаться в квартиру, не спешит щелкать дверными замками и вообще пытается держаться от этого места подальше, предпочитая чужие дома, чужую жизнь и вообще что угодно, только не собственное царство пропахшее виски и слабостью. Когда выбора нет, то приходится в течении дня пахать на износ, чтобы потом вырубиться где-то на коврике у входа, а если повезет - доползти до дивана и, отключившись, вскочить утром и убраться из этого места куда подальше. В свою Тайную Комнату Даррен в принципе не спешит заглядывать (только если дерьмо само не решает зайти в гости). Ему не нравится мороком кошмаров мучить себя, вновь слышать надрывный треск внутри и скулить брошенной собакой в собственном доме. О своих проблемах Даррен не рассказывает. Ни коллегам, ни друзьям. Тянет улыбку на губы и бесхитростно смеется, давясь воздухом. Потому что так проще. Забываться в работе и не думать о том, что ждет тебя по приходу домой. Хотя там тебя никто не ждет. Только стены, увешанные плакатами, полки с книгами и ноты. Но, в принципе, Даррен не очень то и против своих сожителей, правда что… Он не очень-то часто хочет с ними зависать. Где-то в понедельник, часов эдак в восемь вечера, Крисс понимает, что ему деваться некуда. Друзья расползлись тараканами по своим делам, отмахиваясь от него как от назойливой мухи. Поэтому приходится растягивать путь домой на слишком быстрые два часа прогулки по каким-то закоулкам, трассам, дорожкам, что освещены фонарями и дурацкими вывесками мотелей, которые призывно сверкают в темноте. В квартире душно и Даррен с легкостью открывает окно, давясь ночной прохладой и шумом машин за окном, что крысами пищат и бегают по дорогам. В соседских окнах, кое-где, горит свет. У других же темнота мрачными тенями гуляет по дому. А Даррен гипнотизирует взглядом котов-оборванцев, что загуляли под его окнами. *** На столе, в гордом одиночестве, стоит чашка с остывшим чаем. Кажется, даже не тронутая. В старой конфетнице не валяется и печенюшки, а коробки из-под пиццы, китайской лапши и другой еды на вынос заботливо выгребла подруга, что решила наведаться в гости пару дней назад. Даррен тяжело садится на ближайший стул, валится головой на стол и тычет пальцами по яркому экрану телефона. Уведомления в социальных сетях пестрят перед глазами, а интереса как не бывало. Вздыхая и сдергивая очки, Даррен кусает губы, стараясь забить мозг ненужной информацией типа завтрашнего расписания, звонков агентов и другой дребедени о которой ему положено думать. Но вместо этого, перед глазами навязчивыми пиявками пляшут дурацкие воспоминания, от которых горят уши, а на губы ползет тупая улыбка. Даррен обещал забыть. Сам себе. Но черт его дери, не получается. Потому что холодные длинные пальцы обжигали кожу, а пьяный смех и игры в карты на желания творили собственную линию дальнейшей безысходности. Друзья смеялись и подначивали, а Даррен кивал и фыркал. От чего нет? Почему бы и не пошутить? Ведь долбанный Крис Колфер валялся вместе с ним, заливаясь хохотом и хватался за живот, говорил что-то про Англию, власть и корону. А потом шутки сменились сексом без обязательств, тупыми надеждами, общей квартирой и призрачным будущим, которое спеклось слишком быстро. И как-то никто особо не хотел разбираться, что пошло не так, надо ли что-то править вообще. Потому что Даррен поджал хвост и скуля лакал бутылки дешевого пойла, не забывая таскать в их квартиру, на их кровать, шлюховатых мужиков и баб. По очереди, как получится. А Крис, особо не церемонясь, забрал вещи и свалил. Ну а затем пришел Рихтер, дозвонился Майкл и выебала мозг Мия. Пришлось как-то завязывать. Также беспалевно, как все и началось. Из дурацких воспоминаний о прошлом выводит телефонный звонок. Трель мобильника лезет противными лапами в уши, призывая ответить. На экране высвечивается имя Лии, что странно. Девушка не так часто ему звонит. В трубке слышны помехи, шум и музыка. Чьи-то надрывные голоса. -Алло? У Даррена такое чувство, что звонок просто ошибка. Нажалось там, заделось или еще чего. Но это не мешает ему истерично прижимать телефон к уху, вслушиваясь в гомон на заднем плане. Никто не отвечает и, фыркая, Даррен скидывает звонок, напоследок приметив голос Колфера. Или ему показалось? В любом случае, воспаленное подсознание изнасилует его при любом удобном случае, задав жару нервным клеткам. Поэтому Крисс ставит чашку с нетронутым чаем в раковину и ползет спать. На диван. Потому что заходить в комнату под семью печатями не хочется. Потому что она закрыта не просто так, потому что там куча фотографий, забытая парочка вещей и кровать. Его и дурацкого Криса Колфера. И только черт знает, с хрена ли Даррен продолжает трахать левых баб, пить дерьмовый виски и курить затерявшуюся в тумбе пачку сигарет именно в этой комнате. Даррен иногда думает, что он самый блядский мудак на планете, который хочет что-то себе доказать, но нихрена не может.