Ты ускользаешь, но тебя я вижу… Уильям Шекспир
Неделю спустя. «Ты знаешь, что хочешь потанцевать». Баффи проснулась вся в поту и резко вскинулась на кровати. Сердце бухало где-то в горле. Зажмурившись, она опустила голову на согнутые колени, дожидаясь, пока утихнет дрожь. Только не опять. Который это уже раз? Четвёртый? Пятый на этой неделе? Казалось, что каждую ночь, стоило Баффи закрыть глаза – и в её сны вторгался Спайк. Говорил с ней. Дразнил её. Сражался с ней. Держал в объятиях и… и… ну, скажем так, – эти сны придавали абсолютно новый смысл фразе «проткнуть Спайка». Баффи залилась краской при одном лишь воспоминании о том, что они вытворяли снова и снова. И снова. «Ты знаешь, что хочешь потанцевать». «Ну всё, – сердито подумала Баффи, откидывая одеяло и вставая. – Вали нахрен из моей головы!» Конечно, Спайк спас ей жизнь и вернул зрение, но это не означало, что он имел право поселиться в её подсознании и… и сводить с ума. А что, если это были вещие сны? Что, если?.. Нет. Не может быть. Это всё из-за ухода Райли, она просто… Райли. Вздохнув, Баффи босиком прошлёпала в ванную; в груди привычно кольнуло. Райли ушёл. Уехал вскоре после того, как она вернулась из Триала. Баффи даже не знала, где он теперь – наверное, где-нибудь в джунглях, охотится на демонов. Или что-то вроде того. Это ранило. Но не так сильно, как она ожидала. Она определённо не чувствовала опустошения, как это было после ухода Ангела. Значит, она не любила Райли по-настоящему? Или любила, но недостаточно? Возможно, так и есть, решила Баффи, с несчастным видом разглядывая своё отражение. Что с ней не так? Почему ей недостаточно нормального, доброго, обычного парня вроде Райли? Почему её всегда тянет к монстрам, к демонам, к «плохим парням»? Из-за того, что она – Истребительница? Или из-за чего-то ещё? Баффи неуверенной рукой отвела от шеи прядь волос. След от укуса практически зажил, как и раны на левой руке. Но и там, и там остались шрамы – на теле и в душе. Баффи чуть придвинулась к зеркалу, меланхолично глядя на метки. Случайно или намеренно, но Спайк каким-то образом укусил её прямо поверх метки Ангела, полностью её перекрыв. «Был ли в этом какой-то символизм? – мрачно удивилась она. – Преследовал Спайк какую-то цель или нет?» «Ты знаешь, что хочешь потанцевать». Это правда, подумала Баффи, пав духом. Она хотела. Но не в том смысле, который подразумевал Спайк той ночью в переулке. Или… возможно, именно это он и подразумевал. Оглядываясь назад, Баффи понимала, что в ту ночь между ними возникло скрытое притяжение, которое она не осознавала, не учитывала, не понимала… Она до сих пор не знала, что конкретно они тогда имели в виду, но в одном была уверена твёрдо. Она хотела Спайка. Баффи резко выпустила прядь из руки и отшатнулась, машинально потянувшись за зубной щёткой. Неважно, уверенно сказала себе она, выдавливая немного пасты. То, что ты чего-то хочешь, не всегда означает, что ты должна пойти и взять это. Во всяком случае, она отлично усвоила это, общаясь с Фейт. С другой стороны, операция у мамы прошла успешно. Облегчение было настолько сильным, что Баффи практически ощущала его вкус. Странно, но, когда всё закончилось, в первую очередь Баффи захотелось пойти к Спайку и рассказать ему об этом – единственному из всех. Но ей бы это не удалось, даже если бы она не сумела побороть искушение. Вампира, которой только и делал, что путался под ногами, оказалось невозможно отыскать. Баффи ходила к Спайку в склеп на следующую ночь после своего возвращения, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке, – хотя Джайлз уверял, будто у Спайка всё прекрасно (и, говоря о скрытности – этот разговор с Наблюдателем показался особенно полным тайн и недомолвок), но Спайка там не оказалось. Она понятия не имела, где он прячется – даже краешка его плаща не видела – с той самой ночи. Похоже, Спайк её избегал. Вздохнув ещё раз, Баффи положила зубную щётку на место и вернулась в спальню. Временами она чувствовала себя современной версией Тифозной Мэри. Баффи Саммерс – бич вампиров… и бойфрендов. Она удручённо закрыла дверь и принялась одеваться.* * *
«Ты знаешь, что хочешь потанцевать». Всё ещё слыша отзвуки собственного голоса, Спайк резко проснулся… от очередного порнографического сна с участием Истребительницы. Застонав, он перевернулся на крышке гробницы, гадая, удастся ли выбить из головы эти образы, если он достаточно сильно постучится головой о стенку. Это было несправедливо. Баффи не только охотилась за ним по ночам, но и днём не давала покоя, занимая все мысли. Она была повсюду. Дру оказалась права. Спайк пытался скрываться от Баффи. От неё и её чёртова Наблюдателя. Больше не таскался за ней хвостиком, как какой-нибудь приблудный пес, не устраивал набеги на её дом, чтобы разжиться её нижним бельём. Нет. Пора было вспомнить о гордости. Пусть Баффи сама к нему приходит. Если хочет его видеть – она знает, где искать. Правда… когда Баффи приходила, он убегал и прятался. Ладно, он не сбегал по-настоящему – просто быстро удалялся в противоположном направлении и тайком прокрадывался обратно, когда она уходила. И Спайк знал почему. Страх. Не прежний адреналиновый кайф от понимания, что Истребительница может его убить, если он не нанесёт удар первым. Нет, этот страх был куда хуже. Боязнь того, что он больше не сможет скрывать от Баффи свои чувства, если столкнётся с ней нос к носу. Что она прочтёт их в его глазах… и посмеётся над ним. – Твою мать! – Спайк в сердцах стукнул кулаком по мраморной крышке – добившись лишь того, что костяшки начали кровоточить. Он бездумно облизал их и сел, обхватив голову руками. Что ему теперь делать?* * *
Бах. Моргнув, Баффи уставилась на книгу, с грохотом опустившуюся на стол перед ней, потом перевела взгляд обратно на Джайлза: – Здесь может быть?.. Наблюдатель уселся напротив неё, самодовольным выражением лица напоминая палеонтолога, только что откопавшего редчайшую окаменелость: – Информация о Триале. Баффи попристальнее посмотрела на фолиант. Спустя неделю после начала поисков она практически утратила надежду найти хоть что-нибудь. Ни в одной из книг Джайлза не встречалось даже намёка на Триал. Насколько Баффи понимала, потребовалось несколько хитрых обменов между библиотеками – и толика шантажа, – чтобы заполучить этот экземпляр, который мог – а мог и не – содержать необходимую им информацию. – И? – Баффи выжидательно глянула на Джайлза. – И… ну, полагаю, тебе следует прочитать это. Баффи с сомнением открыла книгу. – Алло – это же латынь. В отличие от тебя, Джайлз, мои познания в латинском начинаются и заканчиваются Антонио Бандерасом. – Ох, извини. Я имел в виду вот это. – Джайлз быстро протянул ей пачку листов. – И… повторюсь… здесь может быть?.. – Английский перевод. Пачка выглядела пугающе толстой. Баффи бросила на Джайлза заискивающий взгляд: – А ты не можешь просто пересказать мне всё в доступной для Истребительниц форме? Сокращённую версию. – Хм… полагаю, ты сама захочешь это прочесть. Баффи нахмурилась. – Джайлз, – медленно начала она, – что ты недоговариваешь? – Молчание. – Ну же. С самого моего возвращения ты ведёшь себя очень загадочно. Что происходит? Тот отвернулся, сделав вид, что заинтересовался другими книгами. – Ну… я… – Джайлз! – Хорошо. – Он повернулся обратно и встретился с ней глазами. – Баффи – что ты чувствуешь к Спайку? У Баффи отвисла челюсть. Она ожидала чего угодно – но только не этого. И… в любом случае, какие чувства она испытывала к Спайку? Вожделение. Нужду. Неприязнь. Желание. Страсть. И множество других, которым она даже не могла придумать названия. И ни обо одном из них она не могла рассказать своему Наблюдателю. Баффи сглотнула: – Э… а что? Джайлз кивнул в сторону бумаг: – Просто прочти это.* * *
Баффи откинулась на кровати, позволив последнему листку спланировать на пол, и рассеянно потёрла левую руку. Та заживала медленнее, чем обычно, и ещё немного побаливала, несмотря на щадящие упражнения, придуманные Джайлзом, чтобы её разработать. И эти шрамы… Баффи слегка повернула предплечье. Раны от когтей демона превратились в три белые линии, протянувшиеся по всей длине руки и резко выделяющиеся на фоне загара. Напоминание о случившемся. Как будто она могла об этом забыть. Баффи уронила голову на подушку, прикрыла глаза и окунулась в воспоминания о той ночи. Страх. Тоска. Решимость. Боль и кровь. И Спайк. Постоянно рядом. Он не бросил её. Он спас её. От демона, от самой себя… Но почему? Она так и не нашла ответа на этот вопрос. Почему Спайк это сделал? Что могло подвигнуть вампира спасти Истребительницу? И… чем ему пришлось пожертвовать ради этого? Баффи перегнулась через край кровати и, подняв последний листок, уставилась на него невидящим взором. Большая часть текста оказалась откровенно скучной. В основном предположения. Попытки различных исследователей описать, как они себе представляют Триал, спекуляции по поводу термина, преследующие личные цели. Но ничего полезного. За исключением последней страницы. Это был сравнительно честный отчёт одного проигравшего чемпиона. На самом деле, насколько Баффи могла судить, большинство из них проиграли (автор не особо вдавался в детали, несмотря на очевидную страсть к сноскам). Но эта история была другой – она описывала, почему чемпион проиграл. Потому что не принёс величайшую жертву. Из чего логично вытекало, что Спайк как раз принёс. Пошёл на великую жертву. Ради неё. И это вновь возвращало к вопросу – почему? И чем он пожертвовал? Баффи нахмурилась, потерев лоб ладонью. От всего этого у неё разыгралась мигрень. Сначала Спайк, преследующий её днём и ночью, вторгающийся в сны, так что каждое утро она просыпалась с ощущением, будто и не спала вовсе. А теперь ещё и это. Почему всё так сложно? Почему она не может просто оставить всё позади? Потому что… потому что ради неё Спайк принёс величайшую жертву. И потому что поцеловал её. А она вернула поцелуй. Итак – что она выберет? Можно было пустить всё на самотек, позволив неопределённости медленно сводить её с ума. Либо сделать уже с этим что-нибудь. Так что по сути выбора не было. А она всегда предпочитала действовать, а не ждать у моря погоды. «Ты знаешь, что хочешь потанцевать». Приняв решение, Баффи встала, надела пальто, рассовала по карманам парочку колов и направилась к двери. На пороге она резко остановилась, будто засомневавшись в разумности своего поступка… затем открыла дверь и вышла в ночь.