Братские узы

- Зачем ты вернул нас?! – возмущённо воскликнул Тор, когда ноги всей честной компании коснулись гладких каменных плит, что устилали пол зала, охраняемого Хеймдаллем. - Ты понимаешь, что ты натворил?! – в том же тоне спросил Один. – Что начал?! - Я защищал свой дом! – не сбавляя громкости, огрызнулся старший наследник. - Ты даже друзей защитить не можешь, не говоря уже о защите царства! – Всеотец резко выдернул меч стража Радужного моста из отверстия в нише и бросил его владельцу, попутно отдавая приказ Сиф, Огуну и Вольштаггу увести раненого Фандрала. – К лекарю его! Быстро! - Если действовать, как ты, то скоро нам нечего будет защищать! – не унимался Тор, в котором глупое упрямство в очередной раз брало верх над разумом. – Йотуны должны научиться бояться меня, как когда-то они боялись тебя! Локи, наблюдавший за перепалкой отца и старшего брата, всё никак не мог вздохнуть полной грудью. То ли очередной «перелёт» так подействовал, то ли осознание того, что с ним что-то не так, если прикосновение йотуна не обожгло руку, к которой тот прикоснулся. Сейчас младшему принцу больше всего хотелось сесть где-нибудь поудобнее, а ещё лучше - лечь и отдохнуть. И чтобы вообще всё произошедшее оказалось каким-нибудь дурным сном. - Тщеславный гордец, а не мудрый предводитель! – продолжал Один. – Ты забыл о терпении, которому я тебя учил! - Твоё терпение вызывает во всех девяти мирах только смех. Асгард падёт, а ты, наверное, всё будешь выступать со своими речами! С каждым словом Тор всё больше и больше забывался, где он и с кем говорит. Конечно, Один был очень терпеливым отцом и наставником, но всему во Вселенной есть предел. - Ты тщеславный, жадный, жестокий мальчишка! – не выдержал царь. - Старый дурак с больной головой! А вот это было уже слишком. Даже такой тугодум, как старший Одинсон, это понял. Правда, было поздно. - Да… Я думал, что ты готов занять трон… – сокрушённо произнёс Всеотец. Поведение наследника его весьма разочаровало. - Отец… – Локи рванулся, было, между ними, желая прекратить перепалку, пока оба родственника не наговорили друг другу ещё больших гадостей, но Один сразу пресёк его попытку. - Стой! – перст царя уставился на младшего принца в каком-то обвиняющем жесте, словно это молодой маг был во всём виноват. Юноша ошеломлённо отступил назад, не зная, что делать дальше. – Тор, сын Одина, ты посмел не подчиниться воле своего царя. Своим высокомерием и глупостью ты подверг мирные царства и их ни в чём не повинных жителей угрозе страшной войны! Да уж, правду говорят смертные, лучше поздно, чем никогда. Медленно, со скрипом, но всё же начало доходить до старшего наследника, что зря они всё это затеяли. Хотя, скорее, Тор, наконец, изволил реально встревожиться. Уж если ангельскому терпению папы настал конец, то, пожалуй, он самолично вляпался по самое не балуйся. Меньше минуты потребовалось Одину, чтобы лишить старшего сына всех нагрудных знаков, указывающих на его происхождение, и доспехов, какие носят наследники престола. - Я лишаю тебя твоей силы! – напоследок заявил царь, отбирая у громовержца Мьёльнир. – Именем моего отца и отца моего отца, я, Один Всеотец, изгоняю тебя! Локи в изумлении смотрел на правителя Асгарда, не понимая, как он мог так поступить со своим наследником. Даже если и оставались в его душе обиды на брата, то сейчас они попросту забылись. Впервые в жизни младший принц не знал, что ему делать. - Кто бы ни взял этот молот, если достоин, будет обладать силой Тора, – изрёк Один, когда его старшего сына поглотил поток энергии Биврёста. Царь бросил Мьёльнир в ещё распахнутые врата, которые тот час же сомкнулись. Локи во весь опор скакал ко дворцу. Хорошо ещё, что Один не додумался отдать приказ увести его коня, иначе пришлось бы пересекать Биврёст на своих двоих. Жеребца даже не пришлось понукать, он словно чувствовал настроение хозяина и выкладывался на полную. Оказавшись за воротами, младший наследник престола спрыгнул на землю, бросил поводья оказавшемуся рядом слуге и, крикнув, чтобы о животном как следует позаботились, побежал во дворец. Нужно было срочно что-то предпринять для возвращения Тора домой, но молодой маг был в таком шоке, что голова упорно отказывалась соображать. Ноги сами принесли Локи в царские покои. Он решил, что мать должна знать, как отец поступил с Тором, и что теперь делать. - Мама? – принц влетел в богато убранную опочивальню, как чёрный ураган. – Мама, ты здесь? Царица стояла у окна и всё всматривалась вдаль, стараясь унять смутную тревогу в душе. Узнав, что сыновья нарушили запрет отца и отправились в Йотунхейм, Один жизнью ей поклялся, что вернёт этих неразумных юнцов живыми. - Локи... Фригг в страхе обняла подбежавшего к ней младшего сына. - О чём вы все думали, когда собрались в Йотунхейм? Где же твой брат? И где Один? - Я пытался остановить его, мама, – молодой маг сжал пальцы матери в своих ладонях. – Они с отцом очень сильно поругались, когда мы вернулись сюда. Отец рассердился и изгнал Тора. Не знаю… просто взял и вышвырнул за пределы этого мира. На какой-то миг юному магу показалось, что царица сейчас потеряет сознание, столь резко изменилась в лице его мать. Но на ногах она устояла, лишь тонкие пальцы непроизвольно крепче сжали руки младшего сына. - Мы должны что-то сделать, – продолжал говорить Локи. – Неизвестно, куда попал Тор. Нужно уговорить отца вернуть его. Царица всё никак не могла вымолвить ни слова, не желая верить в услышанное. Усадив её на низкую софу, юноша налил в бокал воды из графина и заставил мать выпить её. - Не могу поверить, что твой отец решился на такое, – тихо проговорила Фригг, не отпуская руку сына, словно боялась, что Один и его изгонит. - Тор поступил слишком глупо для будущего царя, – принц покачал головой. – Не только я, но и Сиф, и Огун, и Фандрал с Вольштаггом уговаривали его отринуть прочь мысли о том, чтобы вломиться в Йотунхейм и начать там резню. Йотуны пытались нас убить, мама, и мне пришлось защищаться. А когда отец нас вернул, Тор начал орать на него, обозвал старым дураком с больной головой. Было очень противно это всё слышать. - Ты не пострадал? Фригг с надеждой взглянула Локи в глаза. Хоть один её ребёнок вернулся живым и здоровым. - Я поговорю с Одином, – тихо произнесла царица, обнимая младшего сына. – С Тором всё будет в порядке, я уверена. И с тобой тоже. Пока же найди своих друзей, побудь рядом с ними. - Йотун задел мне руку… сосулькой. Но уже всё в порядке. Желая сначала поделиться с матерью своими опасениями по поводу того, что один из ледяных великанов схватил его за руку, отчего она посинела, Локи прикусил язык. Нужно было сначала самому выяснить, почему он не получил такой же точно ожог, как Вольштагг. - Я только переоденусь с дороги. Коснувшись холодными губами виска царицы, принц поспешил в свои покои. Едва закрыв за собой дверь, юноша почувствовал, как его начала бить дрожь. Отчего-то ставшие непослушными, пальцы не хотели справляться с застёжками камзола. Наконец, сбросив с себя одежду, Локи юркнул в купальню, где для него всегда была готова ванна с тёплой водой, которую пришлось нагреть до горяча при помощи магии. Быстро обмывшись, принц переоделся в чистое и направился в один из залов для отдыха, где, по заверению попавшегося на пути слуги, находились Сиф и остальные. В чертоге было тепло, весело и уютно потрескивал огонь в очаге, но в обычно оптимистично настроенной компании друзей царило небывалое уныние. Разумеется, угрюмые лица собравшихся не осветили радостные улыбки, когда Локи вошёл к ним, но младший наследник и не ждал, что ему будут рады. Лишь немного укололо его равнодушие со стороны Сиф, которая одарила принца мимолётным взглядом, словно бы давая понять, что заметила его присутствие, и более ничем не выразила своего отношения к тому, что он присоединился к их компании. Как никогда Локи ощутил себя чужаком среди друзей... Тора. Да, именно так. У него же самого друзей не осталось, единственную свою подругу и любимую он самолично оттолкнул от себя. Очевидно, всем уже было известно, что Один сделал со своим старшим наследником. Тем лучше, ничего не придётся объяснять. Принц остался стоять в сторонке, пытаясь собрать мысли в кучу. - Надо было его удержать, – запоздало высказал уже не новую идею Вольштагг. - Его было не остановить, – печально вздохнула Сиф. - Хорошо, что он изгнан, а не убит! – встрял в разговор Фандрал. – А нас бы всех перебили, если бы охранник не донёс Одину, где мы. Блондинистому щёголю уже успели оказать всю необходимую помощь, так что он чувствовал себя относительно неплохо. Локи слушал их в пол-уха, украдкой разглядывая левую руку, за которую его схватил йотун. Выглядела она, как обычно, пальцы свободно сгибались и разгибались, вот только под кожей словно холодок какой-то пробегал. - Да откуда он всё узнал?! – воскликнул Вольштагг, едва усидев на месте, пока Огун смазывал ледяной ожог на его предплечье каким-то снадобьем. - Я рассказал, – коротко ответил младший принц. Все взгляды тут же обратились на него. - Что? – переспросил Фандрал, решив, что ослышался. - После нашего ухода он должен был идти к Одину, причём, быстро, чтобы мы не успели дойти до Йотунхейма. - Ты рассказал охраннику?! – неожиданно взревел Вольштагг. - Я спас наши жизни, – почесав левую ладонь, спокойно произнёс молодой маг, словно пытался объяснить прописную истину несмышлёному ребёнку. – И жизнь Тора. Я даже представить не мог, что отец его изгонит. - Локи...Всеотец должен изменить своё решение, ты должен его убедить! – обратилась к магу Сиф. Похоже, воительница решила на время отодвинуть на задний план постигшие их разногласия и обиды... ради Тора? Против воли в душе младшего принца чёрной змеёй шевельнулась ревность. Этот умоляющий взгляд бил в самое сердце, но не для их с нею примирения, а лишь ради возвращения безрассудного громовержца. - А если мне это удастся? – юноша испытующе посмотрел на девушку. – Я люблю Тора больше, чем каждого из вас, – выделив последние три слова и глядя подруге прямо в глаза, он очень постарался, чтобы голос звучал ровно. – Но вы же его знаете. Он опасен, безрассуден и заносчив. Видели, что он натворил сегодня? Этого ждёт Асгард от своего царя? Не сказав более ни слова, младший наследник престола поспешил удалиться. Всё-таки, это была ревность. Сиф явно переживала из-за того, что случилось с Тором, а как себя чувствует он, Локи, даже не поинтересовалась. Воительница разочарованно проводила его взглядом. - Хоть он и говорит о благе Асгарда, сам же всё время завидовал Тору, – тихо проговорила она с отчаянием. Да, без сомнения, Тор совершил большую ошибку, последствия которой неизвестны, но раньше братья всегда стояли друг за друга горой, несмотря ни на какие обиды и разногласия. И воительнице было невыносимо больно осознавать, что того Локи, которого она знала, больше нет. - Я благодарен, что он спас наши жизни, – заявил Вольштагг, переварив сказанное принцем. - Лафей сказал: «В чертоге Одина есть предатели», – неожиданно произнёс Огун, словно его осенила какая-то догадка. – Повелитель магии легко мог провести троих йотунов в Асгард. - Локи всегда любил поозорничать, но сейчас ты говоришь совсем о другом! – вступился за мага Фандрал. - Я тоже не верю, что Локи мог так поступить, – поддержала товарища воительница. - Но... – начал, было, Огун. - Я. Не. Верю, – отчеканила Сиф, глядя соратнику в глаза. – Локи тут не при чём. Или ты уже забыл о Ярнсаксе? Мы не знаем, что эта ведьма успела вынюхать, пока гостила во дворце. Окинув друзей сердитым взглядом, девушка покинула тёплую залу. Локи долго и бесцельно бродил по коридорам дворца, не зная, куда себя деть. Попадающиеся на пути слуги предпочитали тут же исчезнуть, нежели попасться на глаза хмурому младшему принцу. Юноша невесело усмехнулся. Во всём Асгарде нельзя было сыскать мага искуснее его, но этот его дар одновременно был и его проклятьем. Из-за способностей к колдовству даже те, кого Локи считал друзьями, относились к нему с опаской, словно в любой момент ожидали какого-то подвоха. Чем старше становился младший наследник Одина, тем сильнее ощущал разницу между собой и другими, и эта разница разверзалась огромной пропастью. Сам не зная, зачем, принц спустился в хранилище, где находились самые ценные для Асгарда и недоступные для большинства предметы. На глаза Локи сразу попался ларец, который много лет назад Один забрал из царства йотунов. Отец всегда запрещал подходить к этому предмету и, тем более, касаться его, да у младшего его наследника и не было никогда желания сделать это. До сегодняшнего дня… Коснувшись ларца, принц словно бы вновь ощутил весь холод льдистого мира великанов. Более того, содержимое этой проклятой штуковины засияло и запульсировало сильнее, словно бы почуяло своего. По бледной коже начали расходиться голубоватые прожилки, заставляя душу мага леденеть не столько от прикосновения к артефакту, сколько от страшной догадки, что он сам не является тем, кем считал себя всю жизнь. Весьма кстати за спиной послышались знакомые шаги. Один пожаловал в хранилище. - Стой! – повелительно воскликнул Всеотец, но тут же понял, что поздно. - Я проклят? – выдавил из себя Локи, едва справляясь с эмоциями. Не каждый день несколько раз подряд доведётся увидеть, как твоя кожа приобретает холодный оттенок синего льда. - Нет. Один не лгал, но, Локи чувствовал это как никогда остро, чего-то не договаривал. Чего-то очень важного. - Кто я? – спросил принц, медленно поставив ставший вдруг внезапно очень тяжёлым йотунхеймский ларец и чувствуя спиной пристальный взгляд царя. - Ты мой сын, – просто ответил тот. И это было правдой, но лишь отчасти. - А кто я ещё? – обернувшись, продолжил выпытывать маг. Всеотец невольно вздрогнул, увидев, как артефакт ледяных великанов подействовал на юношу. Совершенно синяя кожа со странными узорами, кроваво-красные, вместо привычных зелёных, глаза. Короткий миг - и Локи снова стал самим собой, выжидающе глядя на правителя Асгарда, а тот невольно вспомнил тот единственный раз, когда проявилась природная сущность младшего сына, - его появление во дворце беспомощным младенцем. Не дождавшись ответа, принц привычной грациозной походкой направился в сторону Одина. - В тот день ты забрал из Йотунхейма не только ларец, верно? - Да, – наконец, произнёс Один, словно бы понявший, что отпираться бессмысленно. – Когда битва закончилась, я вошёл в храм и нашёл там ребёнка, маленького для отпрыска великанов. Покинутого, страдающего, брошенного умирать. Это был сын Лафея. - Сын Лафея, – повторил Локи, чувствуя, как внутри всё холодеет, а сердце, если не разорвётся, то вот-вот выпрыгнет из груди. В горле встал ком, который юноша с трудом сглотнул, а глаза наполнились слезами. Это не могло быть правдой… Он просто не мог быть йотуном, пусть даже и не чистокровным. Взгляд молодого мага забегал по помещению, а потом, наконец, сфокусировался на Всеотце. Принц умоляюще посмотрел на него, словно прося сказать, что это ошибка. - Да, – подтвердил Один обречённо. Должно быть, он надеялся, что тайна появления его второго сына так и останется тайной. - Зачем? – теперь Локи начал злиться. – Ты был по колено в йотунской крови. Зачем ты меня забрал? - Ты был невинным ребёнком. Сейчас Всеотец и, правда, словно бы говорил с испуганным малышом. Но на Локи эти уловки уже не действовали. - Нет, – прервал его принц, в душе которого закипал гнев. – Ты забрал меня с какой-то целью. С какой именно? Взгляд юноши говорил о том, что в любой момент он может сорваться и наброситься на того, кого столько лет считал своим отцом. Царь не спешил с ответом, пытаясь подобрать слова, чтобы успокоить сына. - Отвечай! – выкрикнул Локи, по лицу которого уже катились слёзы. Ему было больно и обидно чувствовать себя обманутым теми немногими, кому он так доверял. - Я подумал, что мы сможем объединить наши царства, создать союз, установить вечный мир с твоей помощью, – тихо ответил царь. - Что? – юноша буквально задыхался от душивших его эмоций. Он был просто трофеем, вне сомнений. Живой игрушкой, с которой сначала, возможно, было интересно, а теперь… - Но эти планы не сбылись... В голосе Всеотца появилась печальная нотка. Что заставило Одина переменить свои изначальные планы, Локи не ведал, но с чего-то царь решил использовать его для установления мира с Ванахеймом через брак с царевной Сигюн. Одно упоминание этого способа вызывало у мага оскомину. - Значит, я - похищенный трофей, запертый здесь до тех пор, пока я тебе не пригожусь. Сейчас Локи не спрашивал. Он был уверен в своих словах. Конечно, если не умение работать головой, так его собственная магия точно могли бы решить многие вопросы. Всеотец запросто использовал бы этот дар приёмного сына, сильный дар, для того, чтобы соседи не задирали хвосты и боялись его. - Ты извращаешь мои слова, – попытался прервать его Один. - Ты мог с самого начала сказать мне, кто я такой! Почему не сказал? - Ты мой сын, – повторил Всеотец уже сказанные ранее слова. – Я всего лишь хотел уберечь тебя от правды. - Потому что я - одно из чудовищ, которыми родители пугают своих детей! Принц никак не мог успокоиться, несмотря на то, что царь говорил с ним так, словно он был любимым сыном. Но любое слово, срывающееся сейчас с языка правителя Асгарда, обжигало ядовитой ложью душу юноши. Он даже не пытался утереть текущие по щекам слёзы. - Перестань... С первого взгляда могло показаться, что Один просто притомился стоять, препираясь с сыном, и потому решил присесть на одну из ступеней. - Но всё встало на места! – продолжал Локи. – Поэтому все годы ты благоволил Тору! Потому что сколько бы ни говорил, как меня любишь, ты бы никогда не допустил ледяного великана на трон Асгарда! В обуявшем его гневе младший наследник словно не видел, что с отцом творится что-то неладное. Локи опомнился лишь тогда, когда Один обессилено повалился на спину. Предчувствуя неладное, молодой маг присел рядом и неуверенно коснулся холодными пальцами руки едва заметно дышавшего царя. - Охрана! – выкрикнул принц, впервые столкнувшись с таким внезапным погружением Всеотца в глубокий сон. – Охрана! Скорее! На помощь! Стражи не замедлили явиться на зов. Они бережно водрузили государя на доставленные в хранилище носилки и отнесли в опочивальню, где и подобало быть государю во время своего долговременного сна. Локи не помнил, как очутился в своих покоях. Словно загнанный зверь, посаженный в клетку, они метался из угла в угол, не находя себе покоя. Йотун… Йотун… Одно это короткое слово билось пульсом в венах принца, отражаясь где-то в голове. Одно из этих чудовищ… Он - йотун, пусть лишь наполовину, но теперь это меняло всё. Ему врали всю жизнь. Всю жизнь юноша думал, что у него есть любящие родители и старший брат, а на самом деле он был обычным приёмышем. Подкидышем, которого взяли в царскую семью… Зачем? Этого Локи понять не мог, не мог найти ответа на этот вопрос, из-за чего мучился ещё сильнее. Вот почему отец был так холоден с ним в последнее время. Он и тогда, когда младший принц был ещё совсем ребёнком, не особо баловал его отцовской любовью. Вся она доставалась лишь Тору. А Фригг… Размышления о матери прервал рискнувший сунуться в дверь слуга. Поклонившись, юноша передал принцу послание: царица желала видеть его в покоях Всеотца. - Передай, что я скоро буду – процедил Локи, подавляя в себе желание придушить наглеца, который не соизволил даже постучаться. Нужно было взять себя в руки и думать, как жить дальше. Конечно, он уже предвидел то, что скажет ему Фригга, но именно из уст приёмной матери молодой маг хотел услышать правду, какой бы страшной она ни была. Умыв разгорячённое лицо холодной водой, принц поспешил в царские покои. Фригг сидела подле супруга, как никогда бледная и молчаливая. Казалось, от пережитых несчастий царица вмиг состарилась на несколько столетий. Локи молча присел напротив, обдумывая всё то, что хотел сказать и о чём хотел спросить. Потрескивали факелы в нишах на стенах - их всегда зажигали, когда огромное, во всю стену, окно закрывалось в знак того, что правитель Асгарда отдыхает своим «сном». - Я всё знаю, – наконец произнёс принц. – Знаю, что не родной тебе, Одину и Тору… - Даже теперь, когда ты знаешь правду, это ничего не меняет, – мягко ответила царица, взглянув на младшего сына. – От этого ты не был менее любим, не станешь и впредь. – Я с самого начала просила его быть честным с тобой, – прибавила она уже тише. – В нашей семье не должно быть секретов. - Почему же он лгал? Маг переводил взгляд с лица спящего царя на лицо Фригг и обратно. Казалось, юноша был абсолютно спокоен, но мать не обманешь. Уж она-то знала и понимала, что сейчас творится у него в душе, и как бы ей ни хотелось, чтобы приёмный сын никогда не узнал тайну своего появления во дворце, внутренне давно была к этому готова. - Он скрывал от тебя правду, чтобы ты не чувствовал себя не таким, как все. Ты наш сын, Локи, а мы твоя семья. Ты должен это знать. Ласковый понимающий взгляд матери и её спокойный голос до времени смирили разразившуюся в душе полукровки бурю. - Ты можешь поговорить с ним. Он может видеть и слышать нас даже сейчас. - Сколько это продлится? – задал принц вертевшийся на языке вопрос. Ещё не хватало только смуты во дворце и всём Асгарде, узнай народ о том, что прямой наследник изгнан за пределы этого мира, а царь внезапно уснул. - Не знаю... – вздохнула Фригг. – В этот раз всё по-другому. Мы не были готовы... - Я не привык его видеть таким, – признался Локи. – Самый могущественный человек во всех Девяти мирах лежит беспомощным, пока его тело восстанавливается. Таким юноша видел отца действительно впервые. Как правило, практически никогда не спящий, как обычные люди или асы, Один ограничивался короткими промежутками глубокого сна, длящегося максимум час. - Он спит уже так давно, что я боюсь... Царица взяла супруга за руку, лежавшую поверх одеяла из звериных шкур. Его ладонь была сухой и холодной, как лёд. - Ты хороший сын, – вновь обратилась она к Локи. – Нельзя терять надежду, что твой отец вернётся. Как и твой брат. Тонкие брови молодого мага вздёрнулись в непритворном удивлении. - Есть надежда для Тора? - Все действия твоего отца несут свой смысл. Возможно, Тор найдёт дорогу домой. «Твоего отца». Сейчас, когда принц узнал, кто его биологический отец, эти слова впились в его сознание, как раскалённый прут. Что бы сейчас ни говорила Фригг, её речи, так или иначе, были связаны с ложью. На глазах вновь выступили слёзы, и Локи резко поднялся с места, чтобы уйти и больше не слушать успокаивающие уговоры царицы. Да, он хотел сказать ей всё, что думал по этому поводу, но сдержался. Локи почти дошёл до двери, когда та распахнулась, и в царские покои пожаловали стражи. Один из них, судя по знакам отличия, главнокомандующий опустился перед ничего не понимающим принцем на одно колено и протянул ему царское копьё Гунгнир, символ высшей власти. Юноша непонимающе уставился на аса. Да, инхерии оказывали ему знаки уважения, как второму наследному принцу, но никогда ещё до сего дня не вставали перед ним на колени. Молодой маг обернулся к матери, словно ища ответа и поддержки. Сейчас, на глазах у своих подданных, Фригг вовсе не выглядела надломленной, уставшей, или в чём-то неуверенной. Она просто не имела права на такую роскошь именно сейчас. Взгляд её был строг, а голос твёрд. - Тор изгнан, и по праву преемственности следуешь ты, – громко произнесла правительница, убедившись, что не только любимый сын, но и все собравшиеся здесь готовы услышать её. – До пробуждения Одина Асгард теперь твой. Локи всё ещё был уверен, что ему это снится. Власть, о которой он и мечтать не смел, сама пришла к нему. Военачальник снова протянул молодому наследнику Гунгнир, тем самым полностью признавая принца своим царём, и тот, напустив на себя гордый вид, принял копьё из рук аса. - Пусть твой отец гордится тобой, мой царь, – торжественно произнесла Фригг. Несмотря на всё недавно случившееся, на всё пережитое, она была невероятно горда за младшего сына. Царица была уверена в нём, как в себе, и её материнская гордость за него была настоящей. В глазах Локи, когда он повернулся к матери, зажёгся хитрый и даже опасный огонёк. О, да, он сделает всё, чтобы Всеотец признал, что не старший, родной его сын достоин трона, а тот, кого он столько лет держал при дворе игрушкой, ожидающей своего часа. И этот час настал.