Моя ошибка.

2 часть

Всегда старайся избавиться от своей жалости. Через нее тобой могут воспользоваться другие люди. Жалость унижает человека, она подчеркивает несостоятельность твою и того, кого ты жалеешь. Еще никто и никогда не завоевывал любовь унижением.

После разговора мы спокойно, без лишних подозрений вышли из больницы. Скорее всего на моем лице еле заметно виднеется паника и если я начну проявлять ее открыто, то буду убита. Тен-Тен, попавшаяся нам на пути, была пьяна. Все мои надежды на помощь развеялись за секунду. — О! Привет, Сакура, — чуть скосившись, сказала она, после заметив человека, идущего рядом, — а кто этот милый парень? — начиная строить ему глазки, она пихнула меня в плечо. — Сорико, рад знакомству. Я кузен Сакуры, — сжав мою руку сильнее, Акасуно не дал мне что-либо сказать. — Сакура, ты не против если я его у тебя отобью? — явно пропустив слова нукенина мимо ушей, пошутила она и, смеясь, пошла в другую сторону. Состроив страдальческое лицо, я повернулась к Сасори, зло на него посмотрев, он лишь наградил меня безразличным взглядом и пошел дальше. Всю дорогу люди с небольшим удивлением поглядывали на нас. После войны многие меня узнавали, в этом были и плюсы и минусы… «Конечно, не часто встретишь меня идущей за ручку с парнем, еще и с красивым.» — да, с такой внешностью этот нукенин не уступает красавчику Неджи. Нет, это не мои мысли, это слова половины женского населения деревни. Зайдя в дом, прозвучал вопрос, который я ожидала услышать в первую очередь. — Что мы будем делать с родителями? — больше задавая вопрос сам себе, он огляделся. — Уже ничего. Кто-то из твоего окружения об этом позаботился, — зло сказала я и хотела его ударить. Чего я ожидала? Конечно же он предугадал мои действия. Завернув руку за спину и оттолкнув от себя, перевоплотился обратно и скинув плащ прошел в квартиру. — Значит никаких проблем. Мой дом небольшой, двухэтажный. Пара комнат, гостевая да кухня с уборной. Пройдя в гостиную Акасуна спокойно развернулся ко мне и схватил за плечи, опрокидывая на диван. В этот момент я чуть дернулась от страха и зажмурила глаза, вздымая руки в попытке сделать блок, но секунд через пять, послышался щелчок и я почувствовала как по моей шее течет что-то теплое. Поднявшись с меня и присев рядом, он ухмыльнулся. Дотронувшись до жидкости и посмотрев на пальцы, я с непониманием взглянула на него. — Что ты сделал? — кровь на пальце поблескивала напоминая оттенок дорогого красного вина. — Всего лишь надел на тебя небольшое приспособление, которое будет ограничивать твои силы. — стаскивая с себя грязную одежду спокойно ответил он и пошел наверх, — и не пытайся сбежать. Ты знаешь, что за этим последует. Вскоре послышался шум воды. А я все также, в непонимании сидела на диване и трогала рукой названную мной «сережку». «Это… это… Ты идиот Сасори! Ты придурок! Как же ты меня бесишь! И что я скажу Какаши-сенсею, когда он увидит это несчастное приспособление?! Ведь…» Мои мысли прервало громкое ругательство со второго этажа. Поднявшись и не решаясь открыть дверь в ванную, постучалась… Послышался шорох, и дверь резко распахнулась, от чего я, попятившись назад, приземлилась на пятую точку. — У тебя в доме нет горячей воды! — выходя, скривился красноволосый и, схватив меня за локоть, повел в другую комнату. Присев на стул и отпустив меня, он нагнулся, представляя моему взору грязную рану с запекшейся кровью по бокам. В шоке отшатнувшись назад, я уперлась спиной о стену. Нет, я раньше видела подобное. Видела и лечила. Но то, было не в таком плачевном состоянии. И как он еще жив? Ведь от заразы, попавшей в нее он с легкостью мог умереть. О, Господи… — Можешь начать с нее, — спокойно сказал кукольник. Подойдя ближе и еще раз ужаснувшись, я побежала в ванную. Не задумываясь, просто автоматически, я взяла тазик, налив в него воды и прихватив чистую тряпку, вернулась в комнату. Намочив ткань, я аккуратно, стараясь не причинить ему боль, начала очищать рану. «Стоп! Что это я делаю? Он нукенин! Не просто эксплуатирующий меня и который довел мою подругу до полусмерти, но еще и человек, проколовший мне это чертово ухо!» Задержав взгляд на ране, я остановилась, обдумывая свои действия. Пробежалась глазами по худощавой, почти женской фигуре и задержалась на красных волосах. Он сильно напоминал Кадзекаге. Не только аурой холодности и почти похожей судьбой, было что-то еще, ведь не просто так пришла ассоциация именно с Гаарой. В этот момент мне стало его жалко… Ребенок, потерявший своих родителей и воспитанный пожилой женщиной. Осознавший всю горечь людского существования и решивший, что он никому не нужен… Человек, разочаровавшийся во всех, стал таким, каким он является на данный момент. Это страшно. Впрочем, о чем это я? Моих родителей не стало, когда мне было 13 лет, но я не превратилась в безумного кукольного маньяка, который ненавидит всех и вся. Подумав и сравнив еще и наши судьбы, я решила, что жалеть его все же не за что, если Но Собаку изменился, то оправданий искать не стоит. Но мне придется его лечить, ведь жизнь Ино как в его, так и в моих руках… Продолжая свои действия, я вынырнула из собственных раздумий. И вспоминая свои мысли, менее аккуратно начала промывать рану от грязи. — Поаккуратней! — шикнул он, дергая плечом. Неужели он думает, что для меня важно, больно ему или нет? Домывая остатки, я умудрилась зацепить коросту. Откуда тут же потекла тоненькая струйка крови. Унеся тазик и выбросив тряпку, начала рыться по шкафам в поисках мази, ваты и бинтов. Найдя нужное, я собралась продолжить лечение, но в дверь позвонили. Дернувшись и в смятении подняв глаза на Акасуна, пошла встречать нежданного гостя. Открывая дверь из комнаты, я услышала звук железа. Пара розовых локонов упала на пол, приводя в неряшливое состояние култышку. — Без глупостей. Обернувшись, я увидела равнодушный взгляд кукольника и второй сюрикен в его руке. Поняв не скрываемую угрозу, я, спустившись аккуратно по лестнице, с настороженностью открыла дверь, перед этим распустив волосы. И опять же удивилась… На пороге стоял никто иной как Кадзекаге… — Гаара? — удивленно сказала я, открывая дверь шире и пропуская гостя в квартиру. — Сакура… — проходя в квартиру, Гаара хотел что-то сказать, но я его прервала. — Привет. Давно тебя не видела. Я скучала. — опустив взгляд в пол и покраснев, тихонечко сказала я. — Я тоже, — он добродушно улыбнулся. Подняв мое лицо за подбородок, парень аккуратно поцеловал меня. А после, взяв мои руки в свои большие ладони, что-то вложил. — Цунаде рассказала мне про обычаи твоей семьи. Поэтому возьми, — он еще раз аккуратно меня поцеловал, — через две недели жду тебя в Суне, — отпустив мои руки и еще раз наградив доброй улыбкой, он скрылся за дверью. Я даже не могу точно сказать, когда это началось… Когда Гаара практически умер, мое глупое сердце осознало, что он является не просто хорошим знакомым, для меня он что-то большее… Иногда я задумываюсь: а что, если бы бабуля по своим принципам не стала его воскрешать? Что, если бы тогда мы не вернулись, и победу одержал бы ее внук? После похорон бабушки Чие я приняла решение поговорить с ним. И во всяком случае оказалась в плюсе. Ведь мои чувства были взаимны. Тогда я радовалась как маленькая девочка, а он, опустив голову в стеснении, тихонечко посмеивался над моим поведением. С тех пор и до сегодняшнего момента, мы следили друг за другом больше, чем за кем-либо. Оберегали, хранили, как последнюю частичку счастья и надежды на земле, которая у нас осталась. Посмотрев на ладони, я увидела небольшую коробочку белого цвета, обернутую красной лентой. Не решаясь ее открыть, минут 5 стояла, разглядывая. Развязав ленту и приоткрыв коробочку, я увидела пару сережек в виде песочной лилии. Счастливо улыбнувшись и совершенно забыв про отступника на втором этаже, радостно взвизгнула и достала украшение. Совершенно забыв о «небольшом приспособлении» кукольника, я, на плюнув на то, что мои уши не проколоты, застегнула одну сережку, попутно промывая небольшую ранку, но дотронувшись до второй мочки, все счастье и радость испарились. Осознав, что нахожусь в ужасном положении, я съехала на пол. Нужно было сразу же после этого происшествия рассказать Сасори про обычай нашего клана, впрочем, он бы и слушать меня не стал. Но черт… В нашем клане нестандартный обычай… Принимая и надевая украшение в виде сережек, девушка, тем самым дает согласие, быть верной и любить того человека, у которого она приняла украшение. НО! Этот человек может быть только один! Мой взгляд стал прозрачным, ничего непонимающим и размытым. Пространство начало приобретать неясные очертания. Разум затуманился. Последнее, что я помню — это теплые мужские руки, поднимающие меня, и яркие, ореховые глаза…