И жить торопится и чувствовать спешит.
( Кн. Вяземский. Евгений Онегин — Пушкин.)
Любовь - это боль, которая выжигает все внутри, подобно огню, поглощающему все чувства, которые находятся в душе...
Как больно... Что происходит? Где я? Ааа, черт, почему щеки так горят... Сознание потихонечку ко мне возвращается, и зрение приходит в норму. Но я до сих пор не могу понять, почему перед моим лицом стоит покойник... Стоп, что? - Аааа, - попятилась назад. Громкий крик разнесся по помещению Видимо моя реакция ошарашила даже Акасуна, поскольку его выражение лица было озадаченным, а ладонь зажала рот в попытке утихомирить. Помотав головой и убедившись, что мы находимся в моем доме, начала вспоминать, что все же произошло до того, как я вырубилась... - Чего орешь? У тебя не сотрясение мозга и не потеря памяти, не строй из себя страдалицу. Это обычный обморок. Он зло на меня посмотрел и дал пощечину, для того чтобы я окончательно пришла в себя, и память ко мне вернулась. Очень действенный метод, кстати! Вспомнив, что произошло, мне захотелось заплакать... «Ну, уж нет, Харуно! Иди-ка ты со своими соплями в песочницу.» Взяв себя в руки и вдохнув полной грудью, успокаивая нервы, я гордо вскинула голову, показывая тем самым, что все вспомнила. Сасори лишь ухмыльнулся своим надменным и привычным оскалом. Аккуратно приподнявшись, я заметила, что он до сих пор одет лишь в одно полотенце, повязанное на бедрах... Смутившись и отвернувшись, я покраснела. «Нельзя смотреть так открыто на мужчин!» - приказала себе я. «Хотя, на Гаару же ты так смотришь, причем без стеснения!» - воскликнула иннер Сакура и с издевкой начала смеяться. - Кто приходил? - спокойно спросил красноволосый, привлекая к себе мое внимание. - Кадзекаге, - неохотно ответив, я встала с дивана. Еще раз дотронувшись до мочек ушей, я приуныла. - Это тот парниша, из которого мы достали однохвостого? Он же умер... - мое сердце непроизвольно екнуло, навевая больные воспоминания. С испугом смотрю на кукольника. - Впрочем, мне не важно каким образом он остался жив. Ощущаю себя героем-любовником... - задумчиво заметил он. Мой взгляд сменился на непонимающий, и предположив, что у кукольника с головой все, ну, очень плачевно, я вздохнула. Даже если я права, наш уговор до сих пор в силе. Через две недели, мне нужно выдвигаться в Суну. Если за это время, рана хоть чуть-чуть не затянется, то можно считать, что я проиграла и больше никогда Коноха не услышит «Ино - свинина» от меня или несколько коронных фраз Яманако. Сжав кулаки, я повернулась к Сасори, который с невозмутимым видом смотрел на меня, то ли оценивая, то ли думая, что же делать дальше... - Так ты собираешься меня лечить? Или жизнь твоей подружки уже не важна? - присаживаясь на стул, сказал он.<center>***
</center> С тех пор прошла неделя. Возможно я и являлась лучшим медиком после Цунаде. Но мои способности да и вообще чьи-либо не могли, со скоростью звука излечить подобную рану. Помимо всего, Акасуна заставил меня лечить и другие, не столь значительные ранения и ушибы, этим замедляя ход лечения основной проблемы. Хокаге за все это время вызывал меня лишь раз. Наруто, умудрившийся, просто гуляя по деревне, сломать ногу, настаивал на том, чтобы его лечила я. Но тогда он сломал не только нижнюю конечность, но и заработал огромную шишку на своей блондинистой макушке. Впрочем, я была рада, что он вытащил меня из душной квартиры и хоть ненадолго дал забыть об отступнике. Пусть я и знала, что нукенин за мной следит. Время летело быстро. Через два дня мне нужно отправляться в Сунагакуре. Это задание не утаилось от кукольника и конечно же, он направляется туда со мной. Объяснив, что мне придется там остаться на полгода, а лечение займет еще две недели, мне удалось договориться с ним, чтобы половину лекарства вколоть Ино сейчас. Остальное я получу после полного его выздоровления. За неделю почти что ничего не изменилось, лишь взгляд кукольника стал грустным, хотя может мне показалось... Каждый раз промывая, обрабатывая и перевязывая рану, мне становилось его жалко, но я старалась отогнать эти глупые мысли. В последний вечер перед выходом в Суну мы поговорили. Ну, если это можно назвать разговором... - Знаешь... Обрабатывая его рану, от его неожиданных слов я дернулась. - Кукольник из деревни Песка в забавном капюшоне и со странным макияжем...нанес мне эту рану когда я пытался забрать свое, - задумчиво произнес он. Я удивленно на него посмотрела. «Канкуро? Но как?» - Моим же телом, — он вздохнул, - представляешь, какого это, когда твое творение идет против тебя же, пусть даже не по собственной воле. "Он говорит о марионетке в виде себя?" Глаза, в удивлении распахивались все шире. - Нет, он не узнал меня, - словно предугадал мои мысли, - на удивление. Я ушел не раскрыв свою личность. "Неужели старший Но Собаку так плох в распознавании чакры." Мужчина горько усмехнулся, или это опять мое воображение разыгралось? - Тогда я понял, что большую боль нам приносят те, кем или чем мы жили всю свою жизнь. В моем случае — это мои марионетки, - он аккуратно, не мешая, повернул голову в мою сторону. Мне зверски захотелось задать ему вопрос. - Неужели, кроме своих кукол Вы никого никогда не любили, - я сказала это в слух... осознав свою ошибку, прикрыла рот рукой. - Глупая девчонка, - посмеялся он, - я ведь тоже человек. Мне, как и всем людям свойственно любить и испытывать не только холод и ненависть, но и теплые чувства. «Но большую часть своей жизни ты был куклой! Бездыханной, ничего не чувствующей марионеткой.» - кричало мое подсознание. - Несмотря на мою кукольную оболочку сердце у меня все же было, - продолжил он, - Харуно, - обратился ко мне. Я посмотрела ему в глаза. - Ты ведь любила, по-настоящему испытывала к чему-нибудь любовь? - он меня озадачил. Чего-чего, но подобного вопроса я не ожидала. - Не к чему-нибудь. Был тут еж колючий, который с детства и до начала войны пожирал мое сердце, не оставляя ничего в замен, - я горько усмехнулась, вспоминая свою псевдолюбовь, — но он оказался не безобидным ежиком, а ядовитой колючкой... - как в тумане сказала я, - его место занял другой, не менее опасный, но надежный и действительно любимый человек... - Странно ты выражаешься, — он посмотрел на меня как на сумасшедшую. Не понимая его презрительного взгляда, я продолжила наносить мазь на рану. - А впрочем, - вдруг опять начал он, - это не важно. На этом наш диалог был завершен. Своим вопросом он ввел меня в некий транс. Действительно, а любила ли я вообще Саске? Или это лишь мое воображение? К чему, с его стороны был задан этот вопрос? Может он просто хочет свести меня с ума? Если так, то у него это получается. В моей голове куча вопросов и не одного точного и здравого ответа. Каковы мотивы его действий? "Я точно схожу с ума." Стоя перед зеркалом, обмотанная полотенцем, чуть прикрывающим мои бедра, я разглядывала свои волосы, попутно размышляя о недавнем разговоре. - Ну, и долго тебя еще ждать? Мне тоже нужно в душ. Дернувшись в сторону и тихонько завизжав, я уставилась на красноволосого, который столь бесцеремонно ворвался в занятую мной ванную комнату. Придерживая полотенце одной рукой, а другой хватая свою одежду, и мирно висящее на ручке нижнее белье, на которое Акасуна явно обратил внимание, я пулей выскочила из ванной и забежала к себе в комнату, захлопывая дверь. «О, Ками-сама...как я его не заметила? Стыд позор тебе, Харуно! Мало того что у тебя сережка от него, так он тебя еще и полуголой увидел!» Сползая спиной по двери, я покраснела и опустила голову. «Ооой, дура...» Минут десять просидев голой задницей на полу, начала замерзать, медленно поднявшись, скинув полотенце и достав из шкафа длинную футболку, которую я так кстати забрала у Кадзекаге, я пластом упала на кровать и еще часа два не могла поприветствовать царство Морфея.