Лишних нет.

В квартире Чонгука неправдоподобно просторно, потом мягко на постели и жарко под ним самим. Чон забирает все мыслимые сомнения мертвой хваткой, он оставляет раскаленные отпечатки пальцев на полотне упругой кожи и ни о чем не беспокоится. Одичавший голодный зверек. Тэхёну начинает казаться в один миг, что его растерзают, обглодают кости и напишут в некрологе: «Он был самым лучшим из всех». Тэ знает, что он далеко не первый, но и наверняка догадывается, что не последний. Его душат слезы от того, что он натворил, но он хочет верить Чонгуку и его обещаниям. Может хоть с кем-нибудь ему будет так же комфортно, как с Чимином. Неуклюжий аргумент. ...Гук подхватывает его на руки и сажает на рабочий стол, прижимается к ошалевшей артерии губами и толкается сильнее, резче, пока Тэ крутит ступнями, насыщенно глухо стонет и тоненько поверху льет: «Больно», но это тупая вкусная боль из той серии, что лечит. У Тэхёна взмокший затылок и полная бессмыслица в голове, с Чонгуком он готов на подвиги и долгий жаркий секс до потери пульса. Ему нравятся его склонности, тугие наручники, иногда жгучие стек или плетка для разнообразия, клубничное мороженое в качестве десерта на коже и всегда удивительное понимание самой сути. Сегодня секс спонтанный, туманный, губительно глубокий по тонам и характеру прикосновений. Чонгук как будто добился своего и собирает сливки. За то короткое время, что они вместе, Тэхён выучил, насколько он щепетилен, что он всегда следует строгим правилам, не остается внутри после того, как кончит, снимает презерватив и тут же выкидывает, затем в награду целует и мягко отстраняется. В нем сочетались черты искусного нежного любовника и страстного доминанта. Но он ни разу еще не смотрел Тэхёну в глаза и не говорил о чувствах. Елозя под одеялом после душа, Тэ ждет, когда вытрется Чонгук. Он считает, что не стоит говорить о том, что в прошлом. А Тэхёну охота выговориться. - Понятия не имею, как из меня вырвались те слова, - роняет Тэхён якобы невзначай. - Ты не подашь мне расческу? – Чонгук кивает на прикроватную тумбочку, и Тэхён выполняет просьбу. – Спасибо. - Как я мог с ними так поступить? Чонгук продолжает молчать. Он не думал, что Тэхён в нем что-то затронет. Но теперь он чувствует: это действительно произошло, поэтому он злится. Так не рассчитывалось. - Ты меня слышишь вообще? – обижается Тэ, часто моргая мокрыми еще ресницами. - Слышу. И что? Ты бросил их. А я не люблю говорить о бывших, очень не люблю. - Он спускает полотенце с бедер и натягивает свободные клетчатые штаны, укладывается рядом с Тэхёном. – Почему ты такой, а? - Какой? - Какой-то необходимый, незабываемый. То есть, с тобой не получается просто кокетничать или тупо переспать. Как у меня бывало с другими. - Ты удивлен? – Тэхён укладывает голову ему на грудь, проводит ладонью по животу, шаловливо ухмыляется. - Приятно, если только, - ухмыляется Гук и смотрит на свою руку, зависшую над влажными черными волосами Тэ. Он никогда так не ласкал парней, за одним исключением, разве что. – Прости, если кажусь бесчувственной скотиной, я давно отвык от партнерства. - Тебе всего восемнадцать, Чонгук-а, - смеется Тэхён и подтягивается выше, чтобы поцеловать его. Медленно, сладко. Поддаваясь, Гук переворачивает его на спину, нависает сверху и самостоятельно доводит поцелуй до кульминации. Тэхён мычит и часто дышит. И между ними на доли секунд проскакивает искорка и потухает, сбегая вниз с дрожащих ресниц. - Возраст ничего не значит, - выдыхает Чонгук и садится на кровать, закрывая лицо руками.- Слушай, Тэхён... Не могу я больше так. - М? - Прости. Тэхён садится и смотрит Чонгуку в спину, тушуется. - За что еще? - Есть за что. - Что за бред ты несешь? – Тэ подтягивается и обнимает Гука сзади. - За что я должен тебя прощать? - Сначала я не думал, что все зайдет так далеко. Но теперь, когда мне сложно тебя отпустить, я напуган. И Тэхён замирает, вдумываясь, а после отстраняется, как будто обжегшись. Чонгук и правда горячий, но сейчас от него больно. Решил его угробить в и без того замечательный день? - Не мог бы ты объясниться? Ты… - Тэхён закусил щеку, приглушая обиду. – Ты меня использовал, что ли? - Вообще-то, все вышло случайно. Я не знал, что мы с Чимином когда-нибудь пересечемся. Но мир чокнутый, он тесен. Когда я столкнулся с Паком, не сразу вспомнил даже. А когда узнал, как переклинило. Я даже не знал, что именно мне сделать, пока не встретил тебя тогда. И я захотел. Захотел тебя в тот же момент. Никогда не испытывал такого желания. Слушая, Тэхён отползает еще дальше, принимается искать одежду вокруг. - И что… что случилось между тобой и Чимином? – срывающимся голосом спрашивает он, на грани спокойствия и отчаяния. Чонгук пожимает плечами и рассказывает. Ничего особенного, обычная история загубленного сердца и побитой гордости. Тэхён сидит на пуфике, растерянный и поверженный, плавно покачивающийся, как плохой космонавт после центрифуги. - Поэтому ты сказал мне в тот раз, что просто хочешь быть рядом, - горько улыбается Тэ. – Потому что ты чувствуешь себя виноватым, знаешь, что это неправильно и подло. Только я. Я ни при чем, Чонгук. Я думал, что могу на тебя положиться. Он поднимается и уходит. До самого порога считает шаги. Но Чонгук не идет следом, не останавливает. И только когда щелкает дверной замок, он возникает из ниоткуда позади и окольцовывает плечи, вжимается губами в шею. - Прости, Тэхён, прости. - Ничего, - выдыхает тот, - ничего. Я справлюсь. Пусти меня, пожалуйста. Ему больше нечего добавить, Чонгуку нечем его задержать, кроме этих ядовитых объятий. - Куда ты пойдешь в такой час? - Найду еще какого-нибудь Чонгука, которому захочется поиграть во мстителя, - фыркает Тэ. - Мало ли кто еще точит на Чимина зуб. - Тогда я тебя не пущу. Лучше останься со мной. Тэхён, прошу тебя. - Просишь как кто? - Как друг… - Честно. Несмотря на то, что между нами было. Сложно объяснить. Теперь, когда пелена спала с глаз, Чонгук увидел. Увидел, что хочет защищать Тэхёна, но все еще не чувствует, что достоин любить. Так начинаешь относиться к человеку, к которому просто прикипел душой. Произошло ли это из-за слияния тел или потому, что Чонгук начал сочувствовать Тэхёну - уже не так важно. Скинув с себя чужие руки, Тэ поворачивается, смотрит Чонгуку в глаза и, кивнув, обнимает. Благодарность за искренность. Кто-то другой на месте Чонгука не смог бы раскаяться. У Чимина не хватило такой смелости вывернуть себя наизнанку, ставя на кон все. - Извини, но я все равно пойду. И я не злюсь, не беспокойся, - говорит Тэхён. - Я домой. Напишу, как доберусь. Не проходит и четверти часа в пустой квартире, как Чонгук, собравшись и пнув свалившуюся подушку, выходит из дома.

***

Всю дорогу нелепое и густое молчание. Хосок ни о чем не спрашивает, смотрит перед собой, как будто сожалея, что во все это вляпался. Сложно сказать, как его ломает изнутри. Чим сам не свой. До ночной смены пару часов, а ему еще в душ и переодеться. Скорее всего, с университетом придется покончить. Значит, никакого сожительства с Хосоком. Чимин поглядывает на него украдкой, но ни в чем не видит доказательств словам Тэхёна. Если там и есть чувства, то не к нему. К нему другое – нежная забота, понимание, покровительство. - Ты так и будешь молчать? – нервно спрашивает Чим, влезая в футболку. - Мне зачесть эпитафию павшей любви, реверанс сделать? – язвит Хосок. Необычное и совсем неожиданное для него амплуа. – Я тоже устал от всего гребанную тысячу раз! Я вымотался из-за вечных переживаний, ваша ссора меня до кости сожрала, Чимин. Я влез к вам на незаконных основаниях, а теперь чувствую, как будто я всему виной. - Это не так, хён! – Чимин опускается на колени перед ним и целует ладонь. – Ты не тот, кто разбил нашу пару. Все случилось из-за наших с Тэхёном проблем. - Как бы то ни было, с вами я остаюсь скромным комментатором в будке. Ты со мной только потому, чтобы не быть одному, Тэхён меня использует в качестве запасной лодки для тебя же. Отличный расклад, - шипит Хосок, отмахиваясь. – Пойду прогуляюсь. Мне необходимо развеяться. Чимин не успевает ничего сказать в ответ, только озлобленно вздыхает и валится ничком на кровать. Как все изменилось. Как все испортилось. Больше никакой сказки, никаких грез о совместном будущем. Втроем – это всегда немножко трагедия. Но беды начинались с двоих. Беды не решаются постройкой баррикад и наигранными диалогами с преувеличенной дозой самобичевания.

***

Чонгук быстро спускается на парковку и берет мотоцикл. Всякий раз, когда ему плохо, скорость помогает избавиться от мыслей, ощущений и колебаний. Только вперед. Даже без цели найти Тэхёна, но почему-то той дорогой, где он наверняка мог пройти. Чонгук не переживает. Кажется. Приятно сливаться с ночной дорогой. Гук как раз смотрит в сторону, боковым зрением успевает заметить темную точку впереди. Это человек. Переходит на красный. В последний момент и чудом Гук уводит мотоцикл в сторону, напрягается каждой мышцей и мастерски тормозит с разворотом на встречной, снимает шлем и кричит бестолковому пешеходу: - Тебе что, блядь, жить надоело?! Так говорят в фильмах. Почти. Гук давно лелеял мечту завернуть что-нибудь этакое. Пешеход кланяется на все девяносто градусов и жутко извиняется, подбегает и спрашивает еще, в порядке ли водитель. Затем они оба застывают восковыми фигурами. Потому что узнают друг друга. - Чонгук? - Хосок? Молчание. Хоуп сует руки в карманы и оглядывается вокруг на пустынную дорогу. - Да уж, не ожидал, - тихо говорит Чон и кашляет. - Какого хрена ты суицидника изображаешь? - А ты? На такой скорости гоняешь, больной…! Чонгук смеется. Как их угораздило вообще? Странно, но он понимает Хосока, как-то живо находит в его потухшем взгляде что-то сродни своему безумию. - Спешишь куда-нибудь? – интересуется Гук. - Ну, если ты отказал в услуге переслать меня на тот свет, то уже никуда, - шутит Хоуп. - Как насчет позднего-позднего ужина? Я плачу. - Почему бы и да, - улыбается Хоуп. Надо бы спросить про Тэхёна. Но Хосок отказывается от глупой затеи. С чего бы им-то с Чонгуком быть врагами? Они никого не делят. И Гук понимает это чуть позднее, когда Хосок, изрядно выпив, изливает ему душу про все на свете. - Я еще никогда не влюблялся по-настоящему, вот что я понял, - говорит он заплетающимся языком, размахивая рюмкой. - И я тоже, - подхватывает Чонгук, перенимая хрупкий сосуд. Сам трезв, как стеклышко, за руль все-таки. – Были увлечения, привязанности, симпатии. А так, чтобы прям любовь – не припомню. - А… - Хосок поднимает на него изумленные глаза. – А Тэхён как же? - Не знаю, - с тоской отвечает он. – Я думаю, что любовь меняет людей. Вроде как, ты видишь в счастье другого свое собственное, любишь его целиком и за все. Но я плохо знаю Тэхёна. - Так узнал бы. В чем проблема? - Есть одна. Я не хочу, чтобы он сам терял того, кого любит. Я знаю, каково это. - Резонно, - протягивает Хоуп. – Тогда это просто симпатия и забота. Ну, классный секс еще. Как у меня с Чимином. И вот ты начинаешь думать, что тут что-то наклевывается, а тебе дают от ворот поворот и повод усомниться. Сколько волка не корми, он все равно в лес смотрит. - Как у тебя все просто, - усмехается Гук, и Хосок вдруг приваливается к его плечу, беспардонно сопит. – Эй, эй… Ты спишь, что ли?! Хоуп спит. Как-то даже очаровательно. Чонгук забирает его к себе домой, укладывает в постель, а сам уходит в гостиную, чтобы не смущать. Приходит сообщение. Гук берет телефон и улыбается, читая.       «Я дома. Юнги на работе, слава богу. ^_^" Но спать невозможно: Намджун так храпит, что я до сих пор удивлен, как его не взяли в студенческий хор за имитацию трубы о__О».       «Сочувствую)). Пни его пару раз за меня. И обязательно позвони мне завтра, Тэхён. Не пропадай»       «Обойдешься, засранец. Я, может быть, обижен еще ;Р»       «Ты же знаешь, что я приеду и найду тебя. Спокойной… Ахаха, прости хД Продержись там до утра». И Чонгук, облегченно вздохнув, подумал голосом Хосока: «Тогда это просто симпатия». На своем несчастье мало что построишь без ухищрений, тонн лжи и притворства, драмы. А Чонгуку такое и даром не надо.

***

Разрыв пилит по нервам. Работается Чимину плохо, он постоянно проваливается в мысли, Юнги приходится повторять ему каждую реплику по несколько раз. А тот непривычно раздраженный, на все кладет трехэтажным и гоняет Намджуна в качестве помощника. Чим подозревает, в чем причина. Не надо было его целовать, ни при каких обстоятельствах. - Юнги хён, может хоть ты не будешь меня добивать?! – не выдерживает Чимин, когда старший срывается из-за его медлительности и перепутанного заказа. – Я уже извинился, сейчас все исправлю! Шуга тяжело вздыхает и просит не успевающего возразить Намджуна побыть за главного, а сам берет Чимина за руку и ведет в подсобку, пихает на диван и садится на стул напротив. - Слушай сюда. Внимательно слушай, чтобы мне не пришлось повторять триста тысяч раз, как до этого. Намеки до тебя доходят плохо. Говорю напрямую: сколько ты будешь позволять другим решать за тебя? У тебя самого-то яйца есть, Чимин? Пока ты думаешь, что твои проблемы затмевают солнечный свет, сотни тысяч людей умирают, замерзают, голодают, остаются без денег, теряют родных и близких, попадают в несчастные случаи, колются и жрут ЛСД для того, чтобы не видеть этого дерьма вокруг. Но кто-то из них продолжает бороться. А ты. Ты сдаешься, блядь, только потому, что какой-то заносчивый говнюк вытирает ноги о твою душу. Младший отводит глаза и невинно пожимает плечами. А что он может сделать? С тем, что его приставили к стенке и отвергли, с тем, что ему совсем не хочется ставить на место Тэхёна кого-то другого, даже замечательного и надежного Хоупи. - Меня мало трогает, что у вас там случилось после того, как вы гурьбой вышли за принцессой ТэТэ, потому что это и так ясно. Он с вами порвал. Юнги находит в помрачневшем лице Чимина подтверждение и ухмыляется. - Значит, я прав. Падла, а. Ну вернется он в общагу… - Хён, не стоит. Не надо с ним разговаривать на эту тему. Если так случилось, то так тому и быть. Я не могу ему указывать, что делать и чего не делать. Мы оба ошиблись тогда, когда сделали отношения втроем. Ищет, на кого переложить вину, потому что сам устал быть виноватым. Пошарив за книгами на полке, Юнги извлекает долгожданный косяк и, плюхнувшись обратно на стул, прикуривает. - Эй, ты слышишь вообще, что говоришь?! А Хосок? Вы что с Тэхёном такие охуительные лорды, что людей ни во что не ставите? Он в качестве подстилки и третьего члена только, получается? - Я не это имел в виду. - А сказал это, - парирует Шуга и затягивается поглубже, закатывая глаза и ощущая непередаваемую легкость за весь долгий бестолковый день. – Короче говоря, мне похуй на ваши сопливые признания и прочее комильфо в ванильных горшочках, оставь это для семейного психолога. Не пытайся казаться хуже, чем ты есть на самом деле. Кто виноват, кто виноват… А судьи-то кто? Вы сами себя жалеете. Вам же надо друг перед другом повыебываться, по-человечески решить нереально. - Что ты хочешь этим сказать? – нахмурившись, спрашивает Чим. - А то, что Тэхён тебе спиздел здорово, а ты и повелся. Кто влюбляется в трах? Чисто в то, как твою дырку долбят, если уж грубо и честно? Влюбиться можно в отношение, как тебе в глаза смотрят, как к тебе прикасаются и как шепчут на ушко. Ты что реально решил, что у них с тем малым что-то есть? – и Юнги начинает хихикать, долго не успокаивается, шатается и скоро выравнивает голос. – Я не знаю, кто этот Чонгук, конечно. Но таким как он, такие как ТэТэ нужны не более, чем редкий покемон. Очень редкий. К тому же – занятой. Прямо тонна плюсов самолюбию, смекаешь? Это соревнование… Задумавшись, Чимин отбросил память на два года назад, когда еще брал уроки пол-дэнса, но уже как год был в теме и делал большие успехи. Гук тоже занимался по договоренности с начальством и за немалые деньги, потому что был несовершеннолетним. Однако, по нему не скажешь. Зачем Чонгук притопал в такой бизнес - загадка. Но, скорее всего, это было его собственное решение. Хотелось перемен и чего-то экзотического. И пока Чимин вспоминает, он выпадает из реального течения времени. Шуга добил косяк, почесал нос и уставился на удивленного Чимина, тот как будто нежданно-негаданно открыл вселенскую тайну. - Тебя тоже, что ли, накрыло? - Я кое-что вспомнил, - серьезно говорит Чимин, нервно сжимая кулаки. - Когда ты сказал про соревнование. Кое-что очень важное. Завтра мне надо будет срочно увидеться с Чонгуком. - Догадываюсь, что ты натворил, плохой мальчик, - усмехается Юнги и облизывает губы. - Ну ладно. Главное, не забудь то, чему я тебя учил. Держи голову в холоде, а яйца в стали. - Хорошо, - пробует рассмеяться Чимин. Он обязан уладить и этот вопрос: - Ты сильно злишься? - Сейчас я добр, как Ганди. - За то, что я тебя поцеловал. - Уже не настолько добр... - Шуга отводит глаза в сторону и смыкает пальцы в замок. - Извини меня. - Ты мне что, на ногу наступил? Извини, - кривляется Юнги, а у самого внутри клокочет буря. - Я и не держу зла, Чимин-ни. Ты только не тупи и береги себя. Иди отсюда, я поплачу. - Ну, хён, - жалостливо тянет Чим и подбирается поближе. А в это время заглядывает Намджун, взглядом отправляет Чимина на выход и спрашивает: - Юнги, я парочку заказов на сайте оформил. Сейчас там мужчина зашел, сбрую на кое-что спрашивает. - Ну так дай ему, - рычит Юнги и тут же добавляет: - Сбрую, имею в виду. - А если дам не только сбрую? - играет с огнем Нам. - А если не только, то она вам обоим больше никогда не понадобится, - блаженно улыбаясь, вежливо отвечает Юнги. - Иди работай, нига. Но если честно, Юнги очень нравится, что у Намджуна такая смуглая красивая кожа. Рядом с его аристократической бледностью смотрится потрясающе. Наверное, с травы так прикололо: обычно Шуга не лежит на диване в подсобке, мечтая о всякой романтичной ерунде.