Лишних нет.

Нет переходов в другие пределы: в самом разгаре поцелуя Юнги просит остановиться, и Намджун отпускает его. Шуга поджимает припухшие губы и потерянно смотрит перед собой. Затем украдкой поглядывает на Намджуна, чтобы по его лицу определить: а не приснилось ли. А могло ли такое вообще произойти, чтобы Мин Юнги не оказал сопротивления и сдался? Но это такой очаровательный плен, что внутри все закипает. Переворот с ног на голову, необъяснимое влечение. - Иди спать, Намджун, - выдыхает Юнги, идя к выходу. - А ты куда? – Нам старается не замечать покрасневших ушей и щек Юнги, но только туда и смотрит. Шуга накидывает черно-белый бомбер, подтягивает рукава до локтя и берет из тумбочки деньги. - Пройдусь. Надо голову проветрить. - Тебе здесь плохо? – Намджун тянет к нему руку, но Юнги отмахивается. - Не много ли ты себе позволяешь, а?! – Он открывает дверь, и ему в спину ударяется то, что волнует. - Хватит гоняться за тенями, Юнги. Никакой реакции. Вернее, до той поры, пока Юнги не выходит на улицу, передав вахтеру привет. И тут его начинает трясти, он рыщет по карманам в поисках приправ к состоянию. Набивает маленький косяк и поджигает, доходит до ближайшей скамейки и садится. Задирает голову, чтобы всмотреться в расплывающееся грязное небо без космических признаков. Во всем виноваты… сопли. Стоит только раз дать себе слабину, как зарождается кавардак, стоит кому-нибудь показать свою сущность – и ею начинают пользоваться, влезать в нее и ковырять. Неизбежно приставляют дуло к виску, и ты знаешь, что за следующим случайным вздохом вполне может грянуть выстрел. Намджун просто выбрал удачный момент для применения странного маневра. Странного потому, что вкус его губ до сих пор отчетливо и ярко запечатлен в рецепторах. От этого передергивает и тянет замотаться в одеяло с головой. Ничего особенного, наверное. У Шуги регулярный секс, но мало поцелуев. Он считает, что это уже чересчур интимно. И уже то, что он не противился и разрешил Намджуну зайти так далеко – бесит. Сочувствовал. Нам и впрямь сочувствовал, обнял не просто так. Такое ни с чем не спутаешь. Привыкнув видеть во всем суть, Шуга не может найти и парочки нелепых оправданий. Они целовались по обоюдному согласию. Но их ничего не связывает, абсолютно! Кроме того, что Намджун привязался. Его не отпугивает зловредность Юнги и его выкрутасы, он мирится с тем, что он из себя представляет, хотя сам правильный донельзя. И что-то же снимает ему ограничения, доводит до того, чтобы ревно… - Нет. Поебень же, - усмехается Юнги вслух. На днях, конечно, поедет к Чимину и вся эта радужная чушь забудется. – Будь сильным, Мин Юнги, будь сильным. Докурив, Юнги наталкивается взглядом на бредущую от ворот фигуру. Оживляется, замирает в надежде. Конечно же, не Чимин. Блудная дочь. - Хён? Ты что здесь делаешь? – Тэхён усаживается рядом, затраханный какой-то, встрепанный. - Размышляю. А ты чего вдруг домой решил, выгнали? Тэ улыбается и вздыхает. - Нет, я сам ушел. Мы фильм смотрели. - Только это? – удивляется Шуга. – А по тебе не скажешь. - Ну да, а после у нас был потрясающий секс на кухне. И разговор исчерпан. То, что касается Чимина, находится под табу. Тэхёну горько и больно, а он всего-навсего пытался защитить интересы каждого. Вышло дурно. И это первый раз, когда Юнги не встает и не уходит при разговоре, не кидает уничтожающего взгляда. Да и вообще – выглядит растерянным. - Я не могу отказать тем, кто искренен со мной, пойми. - Мне это как-то побоку, я не святой отец, - вскидывает руки Юнги и брезгливо морщится. – Ты долбоёб, Тэхён, неисправимый. Детская непосредственность, милашка, покоритель сердец. Так может ты гоу в клуб? У тебя сразу толпы искренних поклонников грянут, и ты им тоже не сможешь отказать. Принес бы хоть пользу малому бизнесу. Кислотный сарказм, Юнги и хотел бы сдержаться, но не получается. Возможно, он бы и врезал Тэхёну для трезвости, но тот выглядит таким безобидным, все равно что хорошенькую девочку ударить. - Ты сказал - в клуб? – Тэхён вынес самое главное, напрягся, подавшись вперед. Юнги не заметил, как сгоряча проговорился. - Образно. Я имел в виду образно, - исправляется он, но Тэ уже весь в мечтах. Может он думал, что Чимин вообще из города уехал? – Слушай, когда я говорил тебе, чтобы ты определился, я имел в виду, чтобы сам. А не какой-то там Чонгук тебя связывал по рукам и ногам. - Он меня связывал однажды, по-настоящему, - умильно ухмыляется Тэхён, наклоняется к Юнги и вкрадчиво спрашивает: - Ты же знаешь, в каком именно клубе он работает, да? - Нет, - отрезает Шуга и суровеет, хватая Тэхёна за воротник и шипя ему на ухо: - И ты не смей узнавать, ясно? Я же чувствую, как у тебя задница уже горит, как ты хочешь опять появиться в жизни Чимина и все ему сломать. Приклейся к Чонгуку и держись его, понял? Сглотнув, Тэхён пробует кивнуть. Нет, он вовсе не собирался… Но Юнги просчитывает его мысли наперед. - Если увидишься с ним, хён, не говори ему, что я счастлив, - просит Тэ, подняв щенячьи глаза. Выдержав паузу, Шуга отпускает его и машет рукой, мол, иди отсюда. - А ты не пойдешь внутрь? – Тэхён поднимается. - Не, я еще здесь посижу. А может погуляю. И вообще, тебе какая разница?! Приставать сейчас к Юнги с расспросами не лучшая идея, поэтому Тэхён кланяется и уходит. В комнате практически в таком же задумчиво-нервном состоянии он находит Намджуна. Здоровается и догадывается, что произошло. И это нечто было здесь с самого начала. Они сидят в разных местах и смотрят вдаль. Но Тэхёну известно, что так можно смотреть только на того, кого очень хочешь видеть. Ему знакомо. Он очень сильно скучает по Чимину.

***

Около семи завозят партию интимной косметики, Юнги делает отметки в документах, мельком осматривает грузчиков, всем дает не больше шести баллов и возвращается к тому, что грузит его лично. Шеф сказал, что его новый напарник придет вечером, надо будет снова все рассказывать и показывать, а Юнги сегодня совершенно не хочется раскрывать рот. Если только для чего-нибудь более интересного. Отпустив еще одного клиента, Шуга берет из автомата очень сладкий латте, затаривается печеньем из ящика и устраивается перед компьютером. Только он успевает сделать глоток, как в магазине появляется то ли клиент, то ли кто-то очень знакомый. И его лицо портит Юнги аппетит. Чон Хосок собственной персоной. - Ты ошибся адресом: контора нотариуса через улицу. - Что? - Что? Я думал, с таким лицом только завещание ходят писать. - Очень смешно, - кривляется Хоуп. - Прискорбно, я бы сказал. И они замолкают. Юнги отпивает еще кофе и как ни в чем не бывало продолжает просмотр третьесортной дорамы. - Юнги. - Что. Тебе. Надо. – Шуга жмет паузу и строит милую моську. - Я не экстрасенс – скажешь, принесу. - Я пришел поговорить. - О! Ничего себе! - Серьезно. О Чи…. - А я говорил, что у нас потрясающие новые вибраторы с рисунком? А еще скидка на помпы и лубриканты? А если берешь один ошейник, то наручники в подарок? Хосок приоткрывает рот, слова вставить не может. Шуга нарочно. Он и слушать не хочет, дает понять, что следующее допустимое действие – поход на выход. - Пожалуйста, Юнги! – выпаливает Хоуп и ударяет кулаками о стол. - А где ты был эти две недели, малыш? – повышает голос Юнги и складывает руки на груди. – Страдал? Осмысливал происходящее? Где, блядь, тебя все это время носило?! А сейчас вам всем подавай адрес Чимина и делай отчет о его жизни. А вот хуй вам. Уходи, Хосок. - Я просто хотел узнать у тебя немного о нем… о Чимине. Он так мало о себе рассказывал. И мне стыдно. И да, ты прав, черт возьми! – Хоуп ставит руки в бока и часто моргает. – Я хочу знать, где он! Я волнуюсь. - Ого, - бесцветно удивляется Шуга. Было нелегко. Хосок метался из крайности в крайность, определяя, что его влечет. Он вроде бы смирился с тем, что Тэхён никогда не будет безраздельно принадлежать ему, и он искал того, кто ценил бы его. Каждый раз ответом служило одно имя. С ним лучше, чем одному. И это подло. - У меня даже не хватило смелости сказать ему, что я разговаривал с Чонгуком, что мне самому этот человек не кажется таким ужасным. Я не мог проникнуться его чувствами. Мне так жаль теперь… - Тем не менее, - Юнги обходит стол и встает перед Хосоком, - ты и пальцем о палец не ударил, чтобы изменить ситуацию. Или ты думаешь, что Чимин вдруг вернется, поймет, что нуждается в таком замечательном в кавычках друге, как ты? Трахаться всегда приятно, кто бы спорил, Хосок. Быть человеком уже не настолько приятно. А другом – о, это вообще запредельная ноша. - Ты мог бы не ёрничать? - Я еще не начинал, - предупреждает Юнги. – И что ты теперь хочешь, когда давишься сожалениями? Для чего тебе нужен Чимин? - Он ведь нравится тебе? – вдруг кромсает вслух Хоуп. Юнги сжимает челюсти, отшатывается назад, но сохраняет спокойствие. - Вопросом на вопрос отвечать неэтично. Нравится или нет, это тебя мало касается. Я спросил: зачем тебе нужен Чимин. - Я хочу попросить прощения. - Засунь его себе в жопу, - фыркает Шуга. – Мы оба знаем, что тебе нужно. Хочешь потешить самолюбие в очередной раз, побыть героем. Так вот: это не твоя роль, Хосок. Отпусти всю чертовщину с любовью трех и найди себе нормального парня. И бога ради, отъебись от Чимина. Он от вас достаточно натерпелся. - Но… - Разговор окончен! Пиздуй вон! Звенит колокольчик на входе. - Всем привет… - Ёбаный же пиздец, тебя еще не хватало! – вздыхает Юнги, закатывая глаза и возвращаясь на рабочее место. – Не магазин, а проходной двор какой-то! - Привет, Намджун, - здоровается Хосок, отступая к двери. - Здравствуй, Хосок, - он провожает его взглядом. Оба разом поняли, что атмосфера вокруг Юнги накалена и до большого взрыва считанные секунды. Если только он не покурит. - О чем это вы так спорили? – вежливо интересуется Нам. Шуга молчит, притворяясь, что не слышит и поглощен происходящим на экране ноутбука. Одной рукой он выуживает из кармана косяк, другой – зажигалку. Все правильно и четко. Успокоение приходит после первой затяжки. Проходит пять минут, Намджун рассматривает влекущие бесстыдные витрины и не торопится уходить. - Намджун, ты реально пришел что-то купить или мы поговорим о той ванили, которая случилась вчера? - Я был бы не против выполнить сразу два предложения, - усмехается Нам. – Но я тут не за этим. Намджун извлекает из рюкзака пластиковую папочку и протягивает Юнги бумагу. Прочитав, тот поднимается, ошалело смотрит на него и снова на документ. Так несколько раз, пока зажат губами мягкий пряный косяк. - Это что, шутка такая? - Нет, все на законных основаниях. У тебя в руках всего лишь копия, правда, доказательства ради. - Ты с ума ёбнулся? – Шуга падает обратно в кресло. - Нет, я теперь тут работаю. – Нам цепляет на рубашку бэйджик и лучезарно улыбается. – Вместе с тобой. Я исполнительный и ответственный сотрудник. К тому же, я владею иностранными языками и хорошо разбираюсь в компьютерах. Общителен, убедителен и много знаю. Быстро учусь. Юнги проводит ладонью по лицу и долго молчит, дотягивая остатки кайфа. Хоть увольняйся, ей-богу. Беги без оглядки. Но тут уже все такое родное, полюбившееся. Почти все. - Так… Намджун. - Шуга начинает добреть. – Какого хрена? Ты со своими знаниями и авторитетом – здесь? - Тебе же нужен напарник, - пожимает плечами Нам. – Я идеальная партия. Пока я в университете, мне не повредит подработка. - Если твои родители узнают… - Они не узнают. Они посещают выставки, музеи, концерты и театры, но никак не секс-шоп. - Ладно. Допустим. Какие же плюсы? – расплывается Юнги в улыбке. - Теперь я буду видеть тебя гораздо чаще, о да! Если когда-нибудь из подсобки раздастся выстрел – не волнуйся, это всего лишь будет значить, что Мин Юнги все достало. А теперь прошу извинить, меня зовет природа. В уборной Юнги смотрит на свое отражение в зеркале и ничему не верит. Как и вчера, Намджун вызывает бурю в груди, смущает, выводит этим из себя. Он пришел не для того, чтобы заработать, он хочет присматривать за Юнги, потому что переживает. Не без оснований, учитывая то, что случилось недавно. Юнги тяжело принимать помощь и еще сложнее поддаться чувствам, которые не объяснишь на пальцах.

***

Приличный дом и вменяемая обстановка вокруг него. Действительно, Чимин живет совсем рядом с клубом. Юнги переминается с ноги на ногу и не знает, звонить или нет. В конце концов, он давит на кнопку и ждет, закусив губу. Чимин прежний. Махонький, с детским личиком, уставший, но вдруг улыбается и искренне распростирает объятия. И без слов Шуга обнимает его и треплет волосы. - Хён, ну ты даешь! Нашел все-таки, - смеется Чим, пахнет как весна в самом разгаре. - Я бы давно нашел, только все ждал, пока ты дашь о себе знать, проныра. - Заходи, заходи, - Чимин ведет его за руку, весь дрожит от радости. Кто-то вспомнил о нем. – А я почему не сообщал… Тоже гадал, нужен я кому или нет. О тебе так не думал. Только о… - Давай не будем о грустном, а? – Юнги подает бумажный пакет, в котором полно сладостей и рамён. – Организуй нам пожрать, что ли. Пока Чим крутился на кухне, Юнги осмотрел его жилище. Две комнаты, ванная, все по последней моде, чистенько и уютно. Здесь бы жить явно не одному. - И как твои дела? – Шуга заваливается в кухню, садится за стол и подпирает рукой подбородок. Ощущение, как будто не расставались. – Мне вот без тебя в магазине хоть волком вой. - У меня все хорошо, танцую, - улыбается Чимин, заливая лапшу кипятком. – Да я сам соскучился по прежней работе. Как-никак, столько там пробыл, прикипел. Кто у тебя сейчас в напарниках? - Аид, - гробовым тоном выдыхает Юнги. – Ни за что не догадаешься. Ни в жизнь. Чим задумался и проницательно предположил: - Намджун хён? - Быстро ты, - хмыкает Шуга, хватая палочки. – В яблочко. Как же он меня достал, если бы ты знал. В общаге, на работе, в универе с ним постоянно сталкиваюсь. Жесть. Иногда я до того заёбываюсь с ним, что всех подряд начинаю называть его именем. Они вкусно едят, а потом делятся впечатлениями от прожитых недель, усевшись в комнате. Чимин здорово зарабатывает и имеет большой успех. Поначалу он ужасно тосковал и думал, что не выдержит, потом свыкся. Вот он сидит в кресле с ногами и, отсмеявшись на очередную шутку старшего, с грустью спрашивает: - А как там Тэхён? - С Чонгуком он, как еще, - холодно отзывается Юнги. И Чим больше не задевает эту тему, возвращается к добродушной улыбке. И Шуга изумляется тому, как в этом маленьком человеке может быть столько терпения. У него есть чему поучиться. - К отцу ездил? - догадывается Юнги, когда посреди разговора Чим проваливается в раздумья. - Да, заехал проведать. Все такой же. – Чимин сцепил пальцы в замок, отвел глаза. - Беспросветно пьяный, в доме бардак. Я оплатил счета, прибрался, потом он пытался меня ударить за то, что я «такая же блядь, как и мать». Он ходит на работу, понимаешь ли, где-то умудряется доставать еду и выпивку. Поэтому в соцзащиту мне обращаться не с чем. Какой бы скотиной он ни был, он мой отец, понимаешь… - Понимаю, конечно. Шуга хлопает ладонью на место рядом с собой, и Чим садится, обнимает и затихает побитым котенком в руках. Кто-то выслушивает его по-человечески, наконец-то. Кто-то дарит ему тепло. Юнги является тем человеком, в которого Чимин верит больше, чем в Бога. Он сейчас рядом, пришел, потому что волновался. Одному ему важно, чтобы с Чимином все было хорошо. Юнги ни за что не расскажет, что попал в больницу на днях и как сходил с ума, и что сам он тоже начинает путаться. А сейчас, когда они сидят в обнимку и все так близко и едва ли реально, вообще сплошной туман вокруг. У Чимина острая потребность во внимании, он нуждается в той настоящей любви, которая осталась у Тэхёна. Но что не менее важно – переходящие от общего детали. Вероятно, это кошмарная ошибка. Но Чимин внезапно прижимается к губам Юнги, а тот вздрагивает. Чим давит сильнее. И прежде чем поцелуй становится необратимым, Шуга мягко отстраняется от младшего и просит: - Стоп-стоп. Не надо, Чимин. Не надо так воспринимать мою помощь, ладно? – Крепкое осознание, познанная в сравнении истина. - Я люблю тебя. Но как брата. Не вынуждай меня быть сволочью и пользоваться привилегиями. Твои чувства не для меня, побереги их. - Я думал… - Чимин отползает и в ужасе прикрывает рот рукой. – Извини, хён… - Я тоже думал, что между нами что-то может быть. Но именно сейчас до меня дошло кое-что. – Шуга похлопал Чимина по плечу, убеждая, что ничего страшного не случилось. – Я просто по уши втрескался в одного типа. И знаешь что? - Это пиздец? – скромно прикидывает Чим. - Глобальный, - подтверждает Юнги и смеется. – Эх, поцеловал бы ты меня так раньше, балбес. Напряжение спало. И оба почувствовали, что только что зародилась самая крепкая пуленепробиваемая дружба.