***
Утром, погруженный в свои мысли, мрачный Кацусиро сидел на пороге. Поодаль, ближе к двери, сидел Кюдзо, молчаливо наслаждаясь приятной, прохладной погодой. К нему подошли Ситиродзи и Камбей, они только что закончили утреннюю трапезу и собирались обсудить дальнейшие планы. Из-за угла вышли Кирара и Юми, они о чем-то беседовали с легкой улыбкой, и Ситиродзи невольно залюбовался девушками. Они были одеты в голубые Юкаты, такие же, как у служанок в ресторане - они часто помогали Юкино по хозяйству, и теперь несли стопки постиранного белья перед собой. Когда они проходили мимо Кацусиро, он вдруг заговорил с недовольством: - Вам намного больше идет юката, чем мужская одежда и самурайское оружие, Юми-сан. - Вас что-то не устраивает, господин Кацусиро? - Юми с Кирарой остановились напротив него. - Я лишь хочу сказать, что вам не стоит строить из себя воина, - ответил он, горделиво подняв голову. - Вас так задело ваше поражение в тренировочном поединке? - Вы победили нечестно! - Кацусиро нахмурился и покраснел. - Вам стоит поучиться скромности у Кирары-доно. Проявлять слабость для женщины не стыдно, а вот ваши манеры оставляют желать лучшего. - Не называйте Кирару слабой, ее дух сильнее многих мужчин. Она очень храбрая. Что касается меня, то я вынуждена была защищать себя, и такой меня сделала жизнь. - А может, вам стоило больше покоряться и не лезть куда не надо, может с вами ничего бы этого и не случилось? Может такая женская доля, мудро и спокойно принимать все беды, а не ввязываться в драку? - Да что ты знаешь о женской доле, мальчишка? Ты хотя бы представляешь, что было бы со мной, если бы я не сопротивлялась? - разозлилась Юми. Камбей, Кюдзо и Ситиродзи, молча наблюдая эту сцену со стороны, почуствовали нарастающее напряжение. - Может, пора вмешаться? - шагнул вперед Ситиродзи, но Камбей придержал его за плечо. - Нет. Им нужно разобраться самим. В это время, рассердившийся от непочтительного обращения Кацусиро вскочил со своего места. - Не знаю, что бы было, если бы вы не сопротивлялись, но считаю, что если бы вели себя нормально, то заслужили бы любовь уважаемого самурая, а не бегали за ним, как падшая женщина! От шока Юми открыла рот, но быстро взяла себя в руки, грубо взвалила на растерянную Кирару кучу белья, которую несла в руках и злобно заговорила: - Любовь невозможно заслужить, она либо есть, либо ее нет, но меня это не волнует. Не переносите на меня свои проблемы, господин самурай. Разве не вы получили отказ, ведь вам предпочли более достойного человека? Напряжение наросло до предела. Кацусиро и Юми, оба покрасневшие, со злостью смотрели друг на друга. Самураи, смотревшие на них, переглянулись. - Камбей! Что они творят? Надо что-то сделать, - заволновался Сити. - Нет! Кирара отступила от ссорящихся на пару шагов. Кацусиро, теперь внезапно побледневший, прикрыл глаза. - Пора прекратить это и разобраться во всем. Вы слишком много возомнили о себе и переоценили свои силы. Давайте сразимся сейчас, без мечей, только сила, никаких уловок. Юми растерянно осмотрела себя. - Прямо сейчас? В таком виде? - Решим все здесь и сейчас, - кивнул Кацу. На его лице сейчас отражалось то же горделивое упрямство, которое было у него во время давней ссоры с Камбеем. Кирара снова ощутила, как огонь обжёг ее ладонь, когда она дала ему пощечину, и сейчас ей хотелось сделать то же самое, но она почувствовала, что противников уже было не остановить. - Вы пожалеете об этом, - холодно сказала Юми, выпрямившись. Только сейчас Кирара заметила, что Кацусиро и Юми были одного роста, но все же широкие мужские плечи делали вид Кацусиро более грозным. Бой в рукопашную был не выгоден для Юми и вообще был неуместным, но из-за взаимных оскорблений они были так раздражены, что им было уже все равно. Кацусиро сделал глубокий прерывистый вдох. Он напал в открытую, от злости он даже не смог продумать движения, а может, снова недооценивал противника. Юми резко развернулась и сбила его с ног. Кацу с разбега неловко упал на землю, но тут же вскочил и продолжил рассеянные атаки, от ярости становившиеся все более хаотичными. Юми уворачивалась, тем самым изматывая его, но ее глаза тоже горели гневом, и улучив удобный момент, она ударила его ребром ладони в шею, а затем подцепила его ноги, он упал и судорожно закашлял. - Вставайте! – внезапно грозно приказала ему Юми. Кирара вздрогнула и отступила еще на шаг. Самураи встревоженно смотрели на дерущихся и чувствовали, что дело принимает серьезные обороты. Кацусиро встал и с криком снова бездумно кинулся на Юми, но она легко увернулась, тут же он получил удар по лицу локтем, затем коленом, после чего она будто бы брезгливо отбросила ногой ослабшего противника, и он снова повалился на землю. Все еще с перекошенным от злости лицом, Юми отвернулась он поверженного Кацу. Он лежал в пыли, из носа текла кровь, и, казалось, драка окончена, но вдруг он все же нашел силы подняться на дрожащих руках и резким рывком набросился на Юми со спины, отчего она упала, ударившись головой. Вдвоем они неловко катались по земле, пытаясь перебороть друг друга. На таком близком расстоянии Юми потеряла свое преимущество за счет скорости, и вскоре она оказалась внизу, Кацусиро крепко сжимал ее запястья, придавливая их к земле, а своими ногами прижимал ее ноги, не давая возможности встать. В крови, пыли и ссадинах, они замерли на мгновение. Кацу все еще не понимал, можно ли считать это его победой, как вдруг заметил в широко распахнутых глазах Юми неподдельный, граничащий с безумием страх. Она лежала под ним с разметавшимися по земле волосами, порванная в драке юката распахнулась, и теперь было видно простое нижнее белье, бледную кожу на груди, неровный старый шрам рядом с ключицей и яркие капли его собственной крови из разбитого носа, стекающие вниз на нее. На секунду его ярость отступила, и он лишь смог сказать неловкое: «Ой». В этот момент Юми резко подалась вперед и ударила его лбом изо всех сил по лицу. Ослабив хватку на мгновение, он дал ей возможность вырваться, Юми опрокинула его на землю и схватила левой рукой за шею, а из под ленты на предплечье правой руки показался клинок. Рука уже была занесена над юным самураем, но внезапно Кюдзо, наблюдавший за ними сверху, одним ловким прыжком достиг дерущихся и перехватил её руку, в которой она сжимала смертоносный кинжал. Юми с трудом оторвала взгляд от противника и перевела его на Кюдзо. В глазах – ужас, отчаяние и безумная злость. Белая, как полотно, испачканная в крови, она смотрела на Кюдзо, а другая рука все еще не отпускала шею Кацусиро. Кюдзо сжал ее руку сильнее, и она выронила клинок, а затем, опомнившись, встала и быстрым шагом ушла в дом, придерживая на себе порванную одежду, Кирара побежала следом за ней. Ситиродзи и Камбей подбежали к Кацу и помогли встать на ноги, он все еще пытался откашляться, а кровь из носа лилась еще сильнее. - Ну и зачем все это нужно было устраивать? Зачем было говорить такое? – зашипел на него Ситиродзи. – Что же теперь будет? - Кажется, вы спасли мне жизнь, господин Кюдзо... – пробормотал потерянно Кацусиро. – Спасибо вам. Кюдзо не обратил внимания на его слова, поднял с земли кинжал Юми и с непониманием посмотрел ей вслед. - Юми знает, как ты был ранен на прошлой войне? - спросил светловолосого самурая Камбей. Кюдзо отрицательно покачал головой. - Значит, похоже дело лишь в том, что они задели гордость друг друга. Теперь нам придется разбираться с этим, это уже просто так не оставить, – Камбей задумчиво почесал подбородок. – Кацусиро, ты пойдешь со мной, Кюдзо – поговори с Юми, и когда она успокоится, пусть приходит в большой зал, нам предстоит серьезный разговор. Кюдзо коротко кивнул, Кацусиро виновато опустил глаза.***
Спустя пару часов все, за исключением маленькой жрицы, собрались по приказу Камбея в зале. Последней вошла Юми и села на заранее подготовленное для нее место рядом с Кацусиро напротив остальных самураев. Она уже переоделась в белое косодэ, на лбу виднелась красная ссадина. Рядом сидевший Кацусиро все еще держал у разбитого носа лед, противники изо всех сил старались не смотреть друг на друга и выглядели как провинившиеся дети. - Вы понимаете, почему мы позвали вас сюда? - спросил Камбей строго. - Да, учитель, - пробормотал Кацусиро. Перед этим собранием Камбей уже провел долгую и неприятную беседу со своим учеником, и тот выглядел совершенно подавленным. - Юми? - обратился к ней Камбей, не дождавшись ответа. - Не совсем, - раздраженно ответила она. - Тогда почему ты пришла сюда? - Потому что Кюдзо-сан приказал мне. - Разве он не объяснил тебе? - Он не очень-то разговорчив, - все еще упрямилась она. - Вскоре нас ждет тяжелое сражение. В нашей группе разные люди, у всех свое мнение и свой характер, поэтому мы стараемся разрешить все конфликты как можно быстрее. Нам нужно будет действовать сообща, от этого зависят наши жизни, и такое поведение недопустимо. Кацусиро, я начну с тебя. Ты еще молод, но уже прошел через битвы и должен понимать, что быть таким вспыльчивым по отношению к своим товарищам неправильно. Я решил, что помощь Юми нам нужна, и тебе придется принять тот факт, что теперь она находится с нами в равном положении. Ты проиграл, и тебе нужно смириться с этим. Оскорбления тоже признак слабости, а нападение со спины - низость. - Я уже понял, - ответил подавленный молодой самурай. - Извините, Юми-сан. Я сильно погорячился. Но я должен был защищать свою честь, чтобы избежать позора. Юми громко фыркнула и отвернулась. - Теперь Юми, - посмотрел на нее Камбей. - Ты через многое прошла, и, видимо, привыкла защищаться. Но везде нужно знать, когда стоит остановиться, и есть грань, через которую нельзя переступать. Если бы Кюдзо не остановил тебя тогда, ты бы убила Кацусиро? - Нет, - она опустила глаза, - То есть, я... не знаю. Все произошло случайно, я не собиралась убивать его, но когда он схватил меня... это вышло само собой. Все напряженно молчали, ожидая реакцию Камбея. Он подошел ближе к Юми, которая низко опустила голову. - Когда ты рассказывала о том, что произошло в тюрьме, ты ведь о многом умолчала, верно? Юми тут же покраснела и сжала ладони, лежавшие на коленях. - Вы как всегда проницательны, Камбей-сан. Внезапно со своего места привстала Юкино. - Дорогая, не стоит рассказывать о том, что тяжело вспоминать. Все вправе хранить свои тайны, это личное дело каждого. - Нет, я уже давно пережила и приняла произошедшее, - тихо ответила Юми, а потом вымученно улыбнулась. - Вот только стоит ли Кираре слышать это, она ведь еще так молода. - Не беспокойтесь обо мне, - подала голос Кирара. - Ладно, - сказала Юми и вздохнула, собираясь с силами. - Это произошло в одной из тюрем, куда меня перевезли по приказу Хидеаки несколько лет назад. В той тюрьме было распространено развлечение среди охраны - устраивать между заключенными бои насмерть. Призами были разные поблажки, а главному победителю доставалась рекомендация от стражи, которая была верным путем на свободу. Руководство только поощряло эти поединки, число заключенных сокращалось, на них делали ставки и зарабатывали, и остановить это было невозможно, отказаться от участия тоже. Когда стража узнала, что в одной из камер теперь сидит женщина, они решили, что одним из призов стану я. Но каково же было их удивление, когда они увидели, как первый из победителей, пришедший за призом, выполз из моей камеры со сломанной ногой, держа в кулачке свои зубы, - Юми недобро улыбнулась. - Тогда охранники решили, что теперь я тоже буду участвовать в этих смертельных поединках, вот только мне сразу сказали, что никаких призов и шансов выйти на свободу у меня нет, моей наградой будет только жизнь. В случае проигрыша, если останусь в живых после боя, меня переселят в общую мужскую камеру, а через пару дней застрелят. Их было двенадцать. Раз в день ко мне приводили одного противника, дрались мы без какого-либо оружия, бой заканчивался тогда, когда либо один погибал, либо больше не мог продолжать поединок, после этого охрана уносила его, чтобы застрелить. Все записывалось через камеры наблюдения, иногда на драки приходили какие-то люди посмотреть сквозь решетки. Сказать, что было страшно, не сказать ничего. Ты не можешь ни есть, ни спать, в любой момент могут привести следующего врага, и нужно быть всегда готовой, ведь исход решается с первых ударов - тот, кому выкололи глаз или сломали руку обречен на поражение. Я выжила тогда благодаря везению, все, с кем я сражалась, были слабы и неповоротливы, если бы я столкнулась с такими по силе, как сидящие здесь самураи, то сразу бы погибла. Возможно, они просто не принимали меня всерьез, а я действовала быстро. Десятый по счету противник оказался силен, он успел выбить мне несколько зубов и откусил часть пальца. На утро у меня поднялась температура, а сил становилось все меньше. Следующий враг сломал мне ключицу, победить его удалось лишь обманом, я притворилась мертвой, и когда он склонился надо мной, чтобы проверить, я прокусила ему шею. До сих пор помню отвратительный вкус его крови. Всю следующую ночь я судорожно пыталась придумать, что же делать дальше, как выиграть, ведь даже встать теперь мне было тяжело. Не знаю почему, но тогда я даже не думала о том, чтобы попытаться убить себя, мысли о смерти пришли гораздо позже. Оставалось только желание жить, как у загнанного зверя. Я нашла у себя в камере металлическую ложку, сломала ее напополам, и когда ко мне вошел последний противник, я воткнула ему в грудь ее заостренный край. Пользоваться любым оружием было запрещено, поэтому охранники, наблюдавшие за нами, очень разозлились, один из них сильно ударил меня ногой в живот, я потеряла сознание, а пришла себя уже в больничной палате какого-то неизвестного мне места. Как оказалось, тогда охранники вызвали тюремного лекаря, а он уже доложил Хидеаки о том, что они сделали со мной. Увидев меня, Хидеаки пришел в ярость. Он все еще собирался в будущем выгодно продать меня, но мое тело было испорчено, да и над собой я потеряла контроль на долгое время. Я не говорила, почти все время спала, а когда приходила в себя, лишь кидалась на всех, как дикое животное. Врачи по его приказу долго возвращали мне прежний внешний вид, они хорошо постарались, - Юми снова вымученно улыбнулась, - ведь даже своих зубов к тому моменту у меня почти не осталось. Мне проводили много операций, но их назначение мне было непонятно, и это пугало больше всего. Однажды я услышала, что они хотят, чтобы я родила клона Амануси, но опасаются, что я совсем сошла с ума и могу убить ребенка. - И вы бы убили его? - спросила тихо Кирара. - Я... не знаю. - Юми снова покраснела. - Я всегда мечтала подарить ребенка любимому человеку, но если бы это случилось тогда, в том месте... да и я все еще не контролировала себя. Я долго боялась, но ничего не произошло. Может, они так и не решились, а может, мое ослабшее тело не приняло этого клона, я до сих пор не знаю. Однажды Хидеаки привел ко мне какого-то человека из дворца, он долго осматривал меня и сказал, что, несмотря на оставшиеся шрамы, меня заберут в столицу, оставалось лишь заставить меня подчиниться. Хидеаки долго говорил со мной, пытался убедить снова говорить, начать улыбаться, танцевать для мужчин во дворце, угрожал, что найдет и убьет мою сестру, но все его слова доносились до меня будто бы со дна глубокого колодца, и я по-прежнему не говорила, только иногда кричала, как сумасшедшая. Я смогла вырвать протез, которым врачи скрыли мой изуродованный палец, только бы меня не забрали в столицу. - Но разве тебе не лучше бы было в столице? По сравнению с тюрьмой, разве там тебе было бы не проще? - сказала с сожалением Юкино. - Они собирались выдать меня замуж там, этого я допустить никак не могла, - отвела глаза Юми, стараясь не смотреть на Кюдзо. - Я уже принадлежу мужчине, и я бы лучше умерла, чем предала его. Но умирать мне не хотелось, поэтому я решила, что лучше наврежу своему телу и продолжу вести себя, как сумасшедшая, - странно улыбнулась она. - Ускользнуть из дворца скорее всего было бы легче, чем из тюрьмы, но боюсь, я бы не успела сбежать до того, прежде чем они сломили мою волю. Иногда ко мне приходила женщина из дворца, она учила меня придворным манерам, как обращаться с императором, но я по-прежнему молчала. Воспоминания обо всем, что случилось в тюрьме, стали возвращаться ко мне, и ужас охватывал все больше. Однажды женщина принесла посуду, чтобы показать сервировку стола при дворе, и тогда я увидела среди всех приборов ложку, похожую на ту, которой я ранила заключенного во время последней драки. Это вызвало у меня приступ паники, я раньше никогда не нападала на слабых, но тогда, - голос Юми дрогнул, - я несколько раз ударила эту женщину, тогда прибежавшая охрана связала меня, и после было принято решение вернуть меня в тюрьму. Со временем я постепенно приходила в норму, ко мне вернулось чувство контроля над собой, но все изменилось, когда я случайно узнала о смерти моей сестры. Когда я поняла, что все было напрасно, и жить мне больше не за чем, я пыталась убить себя, но без оружия сделать это оказалось непросто. И каждый раз тюремные врачи спасали меня по приказу Хидеаки, хотя и он, похоже, не совсем понимал, что теперь со мной делать дальше. Думаю, лишь поэтому он позволил мне выкрасть у него этот клинок, лишь бы не видеть меня и того, что он сотворил со мной. Поэтому этот кинжал много для меня значит, он символ того, что я все еще контролирую свою жизнь, что я могу отнять ее у себя, либо защищаться. Верните мне его пожалуйста, господин Кюдзо, - Юми низко поклонилась. Кюдзо неторопливо встал со своего места и протянул ей оружие, а она взяла его и торопливо поклонилась еще ниже. - Что ж, теперь я понимаю, почему ты была так напугана и пыталась защитить себя, - почесал подбородок Камбей, - Но это не искупляет твоей вины. Во время грядущих сражений нам нужно будет разделяться на пары, чтобы действовать быстрее, и первый бой ты проведешь бок о бок с Кацусиро. - Серьезно, вы так хотите моей смерти? - вспыхнула Юми и закатила глаза, но встретившись со строгим взглядом Камбея, вздохнула и наклонила голову. - Слушаюсь, Камбей-сан. - Для следующих сражений тебе стоило бы выбрать в пару более опытного товарища, но лучше бы им был не твой учитель, так ты получишь новый опыт... - Я пойду с господином Ситиродзи, - перебила она. Все удивленно посмотрели на нее. - С остальными я же со скуки помру, - улыбнулась она хитро, и Момотаро засмеялся в ответ.