Жизнь Кюдзо

      Кюдзо мало что помнил о войне. Сражения следовали одно за другим, времени на отдых не было. Битвы, ранения, повсюду кровь и боль, запах пороха и взрывы… Однако война дала хорошую разрядку для него, на злость там просто не хватало сил, лишь холодный расчет. В битвах его мастерство постепенно оттачивалось, в отряде его считали лучшим и незаменимым, однако в редкие часы отдыха он всегда сидел в одиночестве, пока другие праздновали еще один пережитый день. Война разделила его жизнь на «до» и «после», и прежнюю жизнь он совсем не вспоминал, лишь иногда во снах ему приходили мимолетные образы прошлого, но и они рассеивались без следа, стоило ему открыть глаза. Голод, боль от ран, сон на промерзшем полу или долгое отсутствие сна, нехватка воды, грязная и порванная одежда – ничего его больше не тревожило. Иногда казалось, что он совсем потерял себя, настолько он слился с происходящим, будто бы стал неотъемлемым кусочком картины, изображавшей баталию. Часть отряда, часть битвы, часть войны. В сражении он наконец-то познал свою силу, на пике адреналина ему казалось, что он будто бы неуязвим, но даже если бы он внезапно погиб в такой момент, то ушел бы без сожалений. Он был несколько раз серьезно ранен, пережил предательство, потерю товарищей, пытки, но ему все равно удавалось выжить.       Так прошел первый год войны. В их отряде почти не осталось прежних бойцов, прибывало много новых и так же быстро они отправлялись на тот свет. Вскоре Кюдзо повысили в звании, несмотря на юный возраст, другие самураи зачастую смотрели на него с восхищением и считали примером для подражания, идеальным воином, но этого ему так никто и не сказал – под тяжелым взглядом командира было слишком сложно не сломаться. Ему часто приходилось пытать пленников, но при этом он не испытывал никаких эмоций, чем всегда пугал своих товарищей. На этой войне ему пришлось повидать многое, здесь будто бы была сконцентрирована вся человеческая жестокость, но только здесь он почувствовал себя нужным, и ему казалось, что это и есть то место, где он должен быть.

***

      Через 3 года, неожиданно для всех, война закончилась. Как странно это было, находиться в тишине. Но с тишиной вернулось и чувство одиночества. Мысли, которые заглушали постоянные взрывы и выстрелы, снова зашумели в голове, как рой пчел. Но злость отступила. Когда Кюдзо вернулся домой, он сразу же направился в комнату учителя. Здесь всё было как прежде, будто он выходил на несколько минут, только в коридорах было непривычно пусто. Хидеаки очень удивился его приходу.       - Значит, всё-таки выжил, – сэнсэй внимательно разглядывал Кюдзо. – Надеюсь, теперь ты осознал, что ты лишь орудие, не имеющее права на лишние эмоции. – Хидеаки оглядел ученика с головы до ног, отметив потрепанную военную форму на худощавом теле, военную выправку и совершенно пустой взгляд красных глаз. – Я рад, что война пошла тебе на пользу. Ты ведь уже знаешь, теперь всё изменилось, не правда ли? Сейчас совершенно нет работы, поэтому тебе придется устроиться телохранителем к Аямаро. Я обо всем договорюсь, можешь приступать завтра. Кюдзо не понравилась такая перспектива, однако он не подал вида, поклонился и поднялся в свою комнату. В ней тоже ничего не поменялось, Каори бережно сохранила все вещи на своих местах, а ведь прошло столько времени. В комнату постучались, на пороге появилась Каори. Она улыбнулась своей сдержанной улыбкой, и глубокие морщины показались у её губ и уголков глаз, волосы служанки полностью поседели, но держалась она по-прежнему прямо.       - Ты вернулся. Я ждала тебя. Кюдзо смотрел на неё безразличным взглядом. Нереальность происходящего вне сражений все еще туманила его разум. На войне он убил многих, но и война убила в нем остатки человеческих чувств.       - Много бед выпало на твою долю. Мне сказали, что теперь ты идешь работать к Аямаро. Что ж, желаю тебе удачи, - Каори подошла и коснулась его плеча. - Ты все еще помнишь её? Не вини себя. Уверена, ты еще найдешь свое счастье, ты ведь так молод. Простите, я, кажется, опять перехожу границы приличия. – Каори немного отошла, а затем протянула Кюдзо красный плащ. – Думаю, вам больше не захочется носить военную форму или отличительную одежду додзё, ваше зеленое кимоно.       - Благодарю. – Кюдзо взял плащ, а Каори поспешно покинула комнату. «Ты все еще помнишь её?». Как вдруг на душе стало пусто от одного напоминания о ней. Память любит шутить, и сейчас ему на миг показалось, что ничего и не было. Не было Юми, не было тех случайных встреч, которые будто бы специально устраивала им судьба. Не было её робких слов и того странного чувства от понимания, что тебя кто-то любит. А может, он всю жизнь воевал, а она ему всего лишь привиделась.       Переодевшись, Кюдзо пошел к дому Микан. Дойдя до знакомой улицы, он увидел заброшенную сцену с проржавевшими балками, домики, в которых жили артисты, пустовали, дощатые стены кое-где успели прогнить и обрушиться. Сзади подошел какой-то старик из бедняков и дрожащим голосом окликнул самурая:       - Что это вы тут делаете? Редко кого можно встретить здесь.       - Что стало с цирком?       - Ааа… цирк... Все артисты давно отсюда уехали, уже как две зимы назад. Старец пошел дальше своей дорогой, а Кюдзо повернул к домику, в котором раньше жили Юми и Микан, но вскоре остановился. Нет, не стоит входить и ворошить те воспоминания.