Иллюзии.

Золотые отблески Яблока Эдема отражались в глазах Марии, которая, слегка касаясь заветного артефакта своими длинными пальцами, уже предвкушала для себя очередное продолжение рассказа о прошлом её супруга. Удостоверившись, что дверь надёжно заперта, дабы невзначай никакие подверженные искушениям души не могли прервать столь опасного сеанса "погружения в прошлое", Альтаир повернулся к своей жене и с вопрошающим взглядом уставился на неё. - Я готова, - подтвердила Мария, тем не менее плотнее кутаясь в одеяло, зная, какая именно встреча её ждёт. Повелитель ассасинов взял Частицу Эдема в свои руки, однако, вопреки ожиданиям женщины, отдал артефакт ей. - Сегодня я хочу заглянуть в твоё сознание, - тихо, но решительно сказал он. - Но... Я думала, что сначала ты... - Мне думается, что тебе всё же нужно оправиться от прошлой ночи. А пока в это время ты можешь облегчить и свою душу, излив свой собственный рассказ, показав мне его. - Я... боюсь не справиться со столь огромным могуществом... - бывшая тамплиерка вертела в своих ладонях сокровище храма Соломона, со страхом взирая на него. - Ты сможешь... Песочные часы никуда не исчезли? - Нет. - Тогда... - Альтаир повернул их, и песок с тихим шипением начал ссыпаться в противоположную чашу, - начинай... Ты помнишь, как действовал я? Мария, всё ещё недоверчиво глядя на мужа, приподняла Яблоко над ним и с покорной решимостью унесла его в далёкое прошлое... ~~~ Напрягая все мышцы, Альтаир невольно зарычал от ярости. Когда он сам использовал артефакт, ощущения были абсолютно иными. Частица Эдема в такие моменты была его своеобразным другом, она "понимала" его и его энергетику, даже берегла от негативного воздействия. Сейчас же, оказавшись в руках Марии, Яблоко действовало на него столь же угнетающе, как несколько лет назад в руках Аль-Муалима. Всё его существо требовало сопротивления, которое он и будет оказывать, дабы не подчиниться этой столь соблазнительной власти. Судорожно вздохнув, Альтаир, всё ещё не открывая глаз, ощутил, что опирается спиной о холодный, мокрый, склизкий камень. Поморщившись от неприятных ощущений, ассасин скользнул ладонью по серой поверхности и, распахнув веки, заметил на своих пальцах остатки тины. Никогда ещё Альтаир не был в местности, где преобладал такой влажный климат, что стены домов были покрыты буйной зелёной порослью. Не желая больше терпеть на коже столь отвратительную субстанцию, сириец оглянулся и заметил, что на каменной стене дома, о которую он опирался, висит внушительного вида бархатное знамя с изображёнными на нём тремя крылатыми львами. Мужчина подошёл к нему и торопливо вытер ладонь о ткань, мысленно извиняясь перед семьёй, городом или страной, которому оно принадлежало, за проявленное бесстыдство. Однако, стоило ему коснуться нежного расшитого бархата, как руку Альтаира пронзила резкая боль, похожая на удар острым лезвием. Ассасин, придерживая своё запястье, попятился назад, но тут же наткнулся на новую каменную стену. Только сейчас Альтаир заметил, что стоит в узком переулке и, подняв голову к небу, увидел число, сотканное из язычков синего пламени - 1177. Спустя минуту оно исчезло, а с тяжёлого свинцово-серого неба на загорелую кожу мужчины хлынули холодные капли дождя. Снова посмотрев на знамя, ассасин отпустил своё запястье, ощутив, что боль утихла. "Ясно... Ничего не трогать без крайней необходимости", - подумал он. Сириец усмехнулся, думая о том, что он в эти годы был совсем ещё маленьким мальчиком, в то время как Мария была уже взрослой семнадцатилетней девушкой. Погружённый в свои некоторого рода мечтания, Альтаир не заметил, как в переулок, где он находился, вбежала запыхавшаяся и тяжело дышащая девушка. Осторожно выглядывая из-за стены, она тут же скрывалась в тени, если замечала признаки движения. Крики обезумевших женщин, однако, вырвали Альтаира из мира собственных размышлений. С десяток прислужниц, сходя с ума от беспокойства, бегали по улице, шлёпая по лужам и держа в руках подол своего платья, громко звали: - Леди Торпе! Где же Вы, леди Торпе? - оглядываясь по сторонам, женщины сами вдруг начали плакать, совершенно забыв о грязи и дожде. - Господин убьёт нас... Мы не уследили за его ЕДИНСТВЕННОЙ дочерью! Сердце Альтаира учащённо забилось в предвкушении. Наконец-то он увидит Марию. Её уже искали... Значит, она где-то рядом. Мужчина выглянул из переулка в сторону более широкой улицы, наблюдая, как покорные господину женщины ищут его будущую супругу. Ассасин чуть нахмурился, призывая "орлиное зрение", однако с удивлением отметил, что в иллюзорной действительности оно не действует. Чертыхнувшись, Альтаир продолжал наблюдать за улицей, надеясь самолично выследить Марию раньше остальных, как вдруг улыбка девушки напротив него показалась Повелителю безумно знакомой. Так улыбалась его жена, игриво, с некоторой издёвкой и с несомненным торжеством в глазах, когда то, что она задумала, или когда ей Альтаир дозволял вредничать в отношении себя, приводилось в безупречное исполнение. Он любил эту улыбку Марии, хотя ему больше по душе была та из них, когда она, выглядывая исподлобья, смущённо признавала свою неправоту или же принимала его комплименты. Однако румянец на сей раз покрыл его щёки, а сердце на миг остановилось. Юная Мария была подобна принцессе из тех европейских сказок, которые он однажды читал в Масиафе, обнаружив книгу у Аль-Муалима. Девушка была одета в ослепительно-белосн­ежное нижнее платье, что уже говорило о знатности её происхождения. Братство тратило колоссальные средства, чтобы обеспечивать ассасинов высокого ранга белыми одеждами, так как белая ткань была одной из самых дорогих. Отбелить ткань было не так-то просто. Верхнее платье - циклас - англичанки было из пурпурного шёлка, разделённого на четыре участка, на верхнем правом и на нижнем левом с изображениями трёх крылатых львов, на груди же красовалась золотая брошь с сапфировыми львами, подобным тем, что были на платье и на том знамени, о которое ассасин столь небрежно вытер собственные руки. Альтаиру стало совсем дурно, подумав о том, что своей неловкостью он осквернил фамильное знамя своей будущей жены. Плечи Марии были покрыты длинным, спускающимся до самой земли плащом, защищающим от дождя. На голове юной девушки был филле - лёгкая шляпка характерной формы, выполняющая к тому же функцию обода, придерживающего тёмные пряди. Филле держался барбетом - небольшой полоской ткани, закреплённой под подбородком, а волосы Марии были собраны в аккуратную причёску, придерживаемую помимо филле сеткой с вкраплёнными в неё жемчужинами. Это зрелище так впечатлило Альтаира, что он неосознанно припал на одно колено перед своей будущей женой и мягко взял ту за руку, будто давая клятву, что будет вечным защитником этой английской розы. Ахнув от неожиданного прикосновения, Мария посмотрела туда, где стоял Альтаир, однако она видела лишь пустоту. Тем не менее она улыбнулась ему, хоть и не могла его видеть. Ассасин был тронут теплотой и невинностью взгляда будущей тамплиерки. Этот взгляд был ему знаком, но не в такой силе. Взгляд Марии ныне всегда был жёстким, властным, поджидающим всюду опасности. Нужно было приложить неимоверное количество усилий, чтобы леди Торпе расслабилась, и иногда он ловил на себе это доброе и невинное выражение глаз, которое сейчас для Марии было естественным. Альтаир проклинал всю эту войну, участником которой непосредственно был как он сам, так и его возлюбленная, у которой эти ужасы навсегда и безвозвратно искалечили душу и сердце. Внезапно сириец подумал о том, что предпочёл бы никогда не встретиться с ней в лоне битвы, мечтая сохранить Марию такой, какой он видел её сейчас, пусть и обрекая себя в итоге без этой встречи на вечное несчастье и вечную скорбь по Адхе. Женщина всё равно остаётся женщиной, какой бы храброй, смелой и сильной она ни была. Война не должна была коснуться сердца этой чистой девушки, которая навсегда опорочила его. Дождь усилился, и Мария натянула на голову капюшон, плотнее закутавшись в плащ. Альтаир поднялся и встал подле неё, осматриваясь по сторонам. Однако его спутница была более небрежна и, почти ничего не видя сквозь завесу дождя и коричневую плотную ткань капюшона, выбежала из своего укрытия на большую дорогу. Ливень стал таким сильным, что Альтаир весь продрог, не имея на себе никаких средств защиты от непогоды. Стараясь не упустить Марию, ассасин последовал за ней, как вдруг увидел, что с левой стороны по дороге галопом несутся всадники, а юная леди Торпе совсем не смотрела по сторонам и бежала навстречу своей верной смерти. Похолодев от ужаса, Ла-Ахад, глядя на всё происходящее, как во сне, опасаясь увидеть самое худшее... - Мария! - в неподдельном страхе крикнул он, однако девушка не могла его услышать и, уже заметив несущихся на неё лошадей, неподвижно стояла, не в силах пошевелиться и готовая принять свою судьбу. Может, она и готова была принять такой исход... Но Альтаир - нет. Чудовищными усилиями, разогнавшись до умопомрачительной скорости, стараясь перегнать ветер, пробираясь сквозь нити дождя, проклиная скользкую из-за воды землю, которая замедляла его, убийца настиг свою жертву, но в этот раз не для того, чтобы отнять у неё жизнь, а для того, чтобы в последнюю секунду вырвать из цепких лап смерти. Всадники проскакали мимо, обрызгав их липкой грязью. Альтаир стальными объятиями держал сзади Марию за талию, закрывая собой и почти не давая ей возможности вздохнуть. Впрочем, англичанка и сама боялась наполнить свои лёгкие воздухом и мелко подрагивала, пытаясь осознать только что случившееся. - Глупая женщина! - в сердцах воскликнул Альтаир, прижимая спасённую ещё ближе к себе и ощущая радостное облегчение от того, что он предотвратил её смерть. - Я знаю, что глупая... - тихо ответила Мария, отчего ассасин, невероятно удивлённый, отпустил её. - Ты слышишь меня? - Как ни странно, да... А ещё чувствую. Но только не вижу. Полагаю, что именно тебе я обязана своим невероятным спасением? Спасибо... Альтаир потрясённо молчал. Он по молодости благодаря инстинктивному чутью мог видеть силуэт своей будущей супруги, а она, видимо, могла его слышать... И вдруг ему вспомнился давний рассказ его жены... "Когда я была совсем ещё молоденькой... Однажды меня чуть не раздавили несущиеся галопом лошади, но мой ангел спас меня... И с тех пор я всегда слышала его голос в своей голове. Я спрашивала у многих, какой голос их подсознания, но все они единогласно утверждали, что их подсознательные голоса соответствовали их полу... И только у меня отчего-то он был мужской... Может, потому, что мне суждено было родиться мужчиной? Кстати... У тебя очень похожий на моего ангела голос..." Неужели всю свою жизнь, сам того не подозревая, он охранял Марию? Он и был её ангелом? - Понимаю, что моей благодарности крайне мало... Был бы ты человеком, мой отец наградил бы тебя несметными богатствами, но ведь ты - ангел, тебя не интересуют земные блага... - Меня интересуешь лишь ты... - тихо сказал Альтаир, стоя на почтенном расстоянии от девушки, дабы не напугать её. Мария смутилась и неловко поджала губы, сцепив ладони перед собой. Но уже через минуту она вновь весело улыбнулась, глядя сквозь Альтаира: - А можешь снова меня коснуться? - с наивным любопытством спросила девушка. - Я не хочу лишний раз пугать тебя... Да меня здесь вообще быть не должно. - Не должно, но ты всё же здесь! - А как тебя, глупую, оставить? Похоже, смерть с сегодняшнего дня будет идти за тобой по пятам... Я должен охранять тебя! Мария недовольно нахмурилась и воинственно выпрямила спину, выпятив подбородок и одарив пространство надменным взглядом. - Я сама в состоянии защитить себя! Я не беспомощна! Глаза будущей тамплиерки метали молнии, и Альтаир вдруг рассмеялся, понимая, что некоторые наши привычки, жесты и движения никуда не исчезают с течением времени. Мария в этой гордой осанке ничуть не поменялась. - Что? Ты мне не веришь? - прищурившись, спросила Мария у своего "ангела", вдруг вытащив из рукава богато украшенный кинжал. - Аккуратнее... Даме твоего положения опасно играться с оружием. - Когда-нибудь я овладею им! - сказала юная леди Торпе и, плавным движением повертев кинжал в ладони, нанесла несколько молниеносных ударов по дереву. Альтаир был поражён той ловкостью, с каким она продемонстрировала своё владение оружием, однако мягко взял запястье Марии и переставил несколько пальчиков на рукоятке, чтобы пользоваться лезвием было удобнее. - Не замахивайся в полную силу. Если будешь держать кинжал, как ты держала, более опытный воин или разбойник, что вдруг на тебя нападёт, тут же победит тебя, а ты уже выдохнешься. Лезвие хорошо наточено... Оно нанесёт урон, даже если ты почти не приложишь силу для удара. Мария не преминула опробовать новую технику и с восторгом отметила, что удары стали более точными и уверенными, а Альтаир был доволен успехами своей ученицы. И тут ещё одна догадка ослепила Альтаира... Когда он впервые встретился с тамплиеркой на похоронах Мажд-Аддина, ассасин был крайне удивлён, что воительница спокойно уворачивалась от самых непредсказуемых его выпадов, да и сама техника владения мечом очень сильно напоминала его собственную. Он сам обучил её! Он сам сделал из неё воина. Невероятно... - Это потрясающе! - отозвалась Мария, с пылающими от восторга глазами глядя на кинжал. - Но ты же ангел... Откуда ты знаешь, как пользоваться оружием? И разве подобает ангелу давать советы, как ранить или даже... убивать людей? - Но ведь ангелы сражаются с демонами, - усмехнулся Альтаир подобному сравнению и несколько смущённый тем, что англичанка называет его ангелом. - Как же победить демонов без меча? Мария задумалась над этими его словами и спрятала кинжал обратно в рукав. - Ну что ж... Пусть так. А у ангелов есть имена? - Конечно. - А как зовут тебя? - Позволь не говорить тебе этого... - Почему? - Если я назову тебе своё имя, я дам тебе запретное знание, которое может слишком сильно потом повлиять на твою судьбу. - Вот как? Хмм... - Мария снова засмеялась и весело улыбнулась. - Тогда я буду звать тебя Фридрихом! - КЕМ? - ассасин поперхнулся и недовольно посмотрел на свою подопечную. - Что за нелепое имя?! - А мне нравится... - робко сказала Мария, отвернувшись. - Если бы у меня родился сын, я бы назвала его именно так... А если бы муж у меня был с таким именем... Девушка мечтательно вздохнула, а Альтаир вдруг вспылил: - Твой муж будет абсолютно с другим именем! - С каким? - с неподдельным любопытством спросила Мария. - Я не открываю будущее. - Но хотя бы намекни... Будет ли это уважаемый лорд? Или доблестный рыцарь? А, может, я влюблюсь в крестьянина и сбегу с ним вопреки воле родителей? Альтаир хотел было что-то ответить, но тут Марию окружила толпа прислужниц, которые наконец-то обнаружили беглянку, а одна из них спросила: - С кем это Вы говорили, леди Торпе? - Ни с кем... - смутилась девушка и послушно поплелась за женской свитой, трепетно окружившей её и теперь уже не намеревавшейся отпускать. ~~~ Добрые служанки окружали Марию своей заботой, стараясь укрыть юную дворянку от дождя, от холода, по дороге вычищая замаравшееся платье и причитая на то, что она так долго от них скрывалась. Девушка же еле сдерживала раздражение и, сковываемая воспитанием, лишь покровительственно улыбалась им. Альтаир решил более не беспокоить свою будущую супругу разговорами и самому воздерживаться от замечаний вслух, опасаясь, что, если будет столь активно вмешиваться в её прошлую жизнь, то навсегда изменит её. Он должен лишь наблюдать. И оберегать по мере необходимости. Подходя к поместью, Мария вдруг услышала тяжкий вздох и мучительный стон, заставивший девушку вздрогнуть. На каменной скамье, держась за бок, полулёжа сидел мужчина, и из-под ладони у него сочилась кровь. Испуганная девушка тотчас же подбежала к страдальцу и, увидев глубокую рану и вытекающую из неё густую кровь, которую рыцарь тщетно пытался зажать и замедлить кровопотерю, крикнула своим прислужницам: - Немедленно пошлите к лекарю! Или к священнику! Хоть к кому-нибудь! И сообщите моему отцу, что нужно оказать помощь незнакомцу! Быстрее! Его жизнь в опасности! Прислужницы тут же поклонились юной госпоже и поспешили исполнить её повеления. Мария же в это время накрыла широкие плечи рыцаря своим плащом, который едва на него влез. Низ скамьи окружала кровавая лужа, и глаза Марии застелили слёзы от сочувствия к умирающему человеку. Не зная, как она ещё может помочь, боясь, что каждая секунда может стать последней, она поспешила снять с головы мужчины тяжёлый шлем, и тот облегчённо вздохнул, не ощущая более удушья. - Merci, - тихо вымолвил он и приоткрыл глаза, желая увидеть ту, кто проявлял о нём столь трогательную, но пока что абсолютно бесполезную заботу. - Умереть на руках у прекрасной девы - мечта каждого француза. - Вы не умрёте! - возразила Мария. - Помощь скоро прибудет! - Робер де Сабле, миледи... Напишите это имя на моём надгробии... Голубые глаза, полные сейчас смертельной муки, посмотрели на Марию и даже слегка улыбнулись ей, надеясь этой полуулыбкой остановить поток слёз, смешивающихся с дождём. - Вы... будете... жить... - выдохнула Мария, взяв большую руку рыцаря в свои ладони. Молодой Робер де Сабле, ещё без боевых шрамов на лице, несомненно был одним из красивейших мужчин своего времени. Высок, статен, с гибким и сильным телосложением, с чётко очерченным профилем. Горящие жизненным огнём даже на пороге смерти голубые глаза могли произвести впечатление не на одну молодую особу. Альтаир, сжимая кулаки от сжигающего его уже сейчас внутреннего негодования, перевёл взгляд на девушку и несколько расслабленно выдохнул. Мария не была из той категории девушек, которые способны влюбиться с первого взгляда, и сейчас ею руководили лишь желание помочь страждущему и позаботиться о нём. Юная леди Торпе ничуть не была смущена столь близким общением с незнакомым мужчиной, ласково согревая его руки в своих, и, похоже, ничуть не воображала себя героиней трагического романа, не влюбившись в прекрасного рыцаря сама и не пробудив в нём тоже каких бы то ни было чувств, кроме уважения. Ассасин снова задумался о том, что он никогда не влюблялся постепенно. Увидев Адху впервые, он тут же потерял голову и влюбился без памяти. То же самое было и с Марией, когда он сорвал с неё побеждённой шлем, только, пожалуй, ещё намного и намного сильнее. Мария же, напротив, была очень осторожна в области чувств и всегда держала собственное сердце в узде, сотню раз переспрашивая его, действительно ли она что-то чувствует к человеку и стоит ли открывать эти чувства. А столь безвозмездная заботливость, до сих пор зажигавшаяся в его жене резким порывом, одновременно восхищала и раздражала его. В мире тысячи людей, которые тоже могут помочь нуждающимся, и он эгоистично не хотел видеть это проявление любви своей супруги к любому, кроме него, даже если это было жизненно необходимым, как сейчас. Наконец прибыла помощь, и воина переложили в наспех сооружённые носилки и отнесли в особняк. - Благо, ты успела вовремя... - плеч Марии лёгкими объятиями коснулась женщина, от которой, судя по всему, она унаследовала цвет глаз. - Ещё бы немного, и он умер бы от потери крови. - Я тоже рада, что успела, мама... ~~~ Целый месяц Робер де Сабле поправлял здоровье в доме четы Торпе, и ему предоставляли лучшие лекарства того времени. Мария лишь осведомлялась у собственной матери о его состоянии, но самой навещать мужчину ей строго-настрого запрещалось. Строгий отец не позволил дочери проявлять милосердие больше положенного и взял все заботы о раненом на себя. Девушка же тем временем продолжала вести обычную размеренную жизнь, получая образование, а вечерами читая художественную литературу или же обучаясь новым приёмам владения кинжалом на манекене. - Мой ангел, ты здесь? - добродушно спросила Мария после столь долгого отсутствия разговоров. Альтаир же преспокойно лежал на кровати и уже в десятый раз перечитывал раскрытые страницы книги, не осмеливаясь перевернуть их, и умирал со скуки. Обращение дворянки к нему тут же оживило его, и чувства новым потоком хлынули в его сердце. Мария не забывала о нём. Мария призывала его. - Всегда рядом... - мягким баритоном ответил он. Мария улыбнулась и подошла к окну. Отдёрнув шторы, она вглядывалась в заходящее солнце. - Мсье де Сабле уже так долго ни с кем не разговаривал... Отец запрещает навещать его... - И правильно делает, - буркнул Альтаир. - Отчего же? Он совсем не думает о том, что человек, оторванный от своей родины, будучи так далеко от Франции, испытывает ещё и душевные муки... Одиночество его сейчас остро, как никогда. Я планирую позвать господина Робера на ужин. Альтаир молчал, не желая вмешиваться в действия Марии, но тем не менее злобно ощущая всепоглощающую ревность, хотя девушка ещё даже близко не подавала признаков влюблённости, снова лишь проявляя присущую ей заботливость. - Я знаю, что это ты развернул страницы моего учебника, когда учитель устроил мне контрольную, - рассмеялась Мария, на четвереньках заползая на кровать и, сама того не подозревая, нависая над Альтаиром. "Вот ведь раскованная девица", - подумал ассасин, но целомудренно не прикасаясь к ней, оберегая её даже от самого себя, хотя сердце мужчины отчаянно забилось от такой близости. Несмотря на то, что сейчас англичанке было всего 17 лет, он не мог отделаться от мысли, что она его полноправная жена и принадлежит ему и только ему уже с этого периода времени. Однако здравый смысл подсказывал обратное. - А потому я подумала, что ты сможешь и незаметно провести меня к мсье де Сабле! - радостно сообщила Мария. - Если отцу доложат, что я ходила к нему, меня запрут в этой комнате на долгие дни. - Идеально... - Что?.. - А... Кхем... Да, конечно, я помогу тебе! - смущённо прокашлялся Альтаир. - Послушай, ты не должна разговаривать со мной! Не сбивай меня с толку! Я тут вообще только наблюдаю! - Зачем же ты наблюдаешь за мной? И запрещаешь с тобой говорить? - Потому что вообще не предполагалось, что ты можешь меня слышать. - А ты... отворачиваешься, когда я переодеваюсь? - смущённо вдруг спросила Мария, отчего ассасин вновь расхохотался. - ЗНАЧИТ, НЕТ?! - вскипела англичанка. - Отворачиваюсь, клянусь тебе своей честью, - искренне ответил Альтаир, умилённый таким наивным поведением своей возлюбленной. Неужели она и впрямь когда-то была такой? Через некоторое время в особняке зазвонил колокол, возвещая жителей о том, что ужин начнётся через 15 минут. Дождавшись, когда все слуги начнут в спешке сновать по поместью, Мария осторожно пробралась на верхний этаж, заранее предупреждаемая Альтаиром о надвигающейся прислуге. Постучав в дверь и дождавшись разрешения войти, девушка заметила сидящего на кровати Робера де Сабле, который уже самолично менял бинты на своей ране. Почти полностью зажившая, она доставляла французу лишь некоторые неудобства. Рыцарь тут же встал и поклонился молодой госпоже, поцеловав её руку. - Мария... Я обязан Вам своей жизнью. Как я рад, что Вы меня посетили... Смущённая видом полуобнажённого мужчины, Мария старательно отводила взгляд, но тем не менее мельком поглядывала на него. - Как Вы себя чувствуете? - учтиво осведомилась у Робера леди Торпе. - С Вашим появлением намного лучше. Альтаир, скрестив руки на груди, хотел было уже прямо сейчас рассказать Марии, как эта лицемерная скотина после нагло будет пользоваться ею, но счёл разумным промолчать и продолжать наблюдение. - Я... Я хотела бы попросить присоединиться Вас к ужину... Полагая, что Вам очень одиноко... - Вы могли бы скрасить моё одиночество, Мария... Альтаир, услышавший в этой фразе похабное предложение, уже яростно готовился пустить в ход собственные кулаки, но на удивление сирийца Робер смотрел на девушку чистым и дружелюбным взглядом, оценивая свою будущую фаворитку именно с человеческих качеств, предпочитая её в качестве собеседницы, а не любовницы. Альтаир не мог не признать, что де Сабле обладал высокими моральными качествами и был очень почтителен и любезен, не помышляя оскорблять Марию грубыми домогательствами. В воображении ассасина будущий Магистр Ордена Тамплиеров мог совершить любую подлость, однако реальности его фантазия ничуть не соответствовала. Робер де Сабле был более, чем достойным человеком. - Приходите... - Мария тепло улыбнулась спасённому ею и удалилась из его покоев. ~~~ - А, де Сабле... - фамильярно начал отец Марии, аккуратно разрезая ножом мясо и абсолютно не глядя на него. - Мне уже доложили о выходке моей дочери и о том, что она позвала Вас на ужин. - Да, милорд... - скромно согласился Робер, всё ещё считая неприличным самому присоединиться к трапезе. - Но мы рады Вас видеть, - старшая леди Торпе, как обычно, смягчала суровый нрав своего супруга и рассеивала возникавшую у гостей вызванную им неловкость. Альтаир стоял между отцом Марии и самой Марией, полностью разделяя недовольство главы семейства и надменно глядя на молодого француза. - Руки моей дочери не получишь! - отрезал мужчина и с силой впился вилкой в разрезанный кусок мяса, отчего весь стол и вся посуда на нём боязливо задрожали. - Дорогой... - шикнула на него жена, считая, что тот совсем уже нарушает всевозможные приличия. - Вы ешьте... - Мария робко посмотрела на Робера. - Мой отец, он... он всегда такой... - Я и не считал себя достойным такой чести, милорд, - всё так же почтительно отвечал де Сабле, решившись наконец приступить к еде. - Умный малый! Ужин некоторое время продолжался в молчании, а Мария тем временем подкармливала под столом поскуливающую собаку, ласково поглаживая её по голове, пока никто не видел. - На самом деле я хотел сказать, Мария... Что мсье де Сабле не смеет просить твоей руки, потому что её попросил уже другой человек! - Что?.. - побледнев, девушка отложила свои столовые приборы в сторону и в ужасе смотрела на своего отца. - К твоему восемнадцатилетию (а до него осталось буквально полгода) я пообещал выдать тебя замуж за сына лорда Халлатона Питера. У него прекрасная родословная, их семья - одна из самых уважаемых в Англии, и ты будешь обеспечена до конца своих дней, и мне не придётся беспокоиться о твоём благополучии. - Ох, Питер - замечательный молодой человек! - улыбнулась мать Марии, стараясь приободрить дочь, однако взгляд её стал совсем пустым, а кожа посерела. - Никакие иные варианты не обсуждаются! - строго сказал глава семейства, пригвоздив девушку к стулу своим суровым взглядом. - Тем более мне уже уплатили за тебя выкуп! - Благодарю за ужин, всё было очень вкусно, - бесцветным голосом сказала Мария и, пошатываясь, встала из-за стола и тенью пошла в свою комнату. - Ах, женщины всегда драматизируют и не понимают своего счастья! - отозвался отец Марии, преспокойно продолжая трапезу и не обращая внимания на состояние дочери. Альтаир, ещё совсем недавно пылавший уважением к этому мужчине, в этот миг возненавидел его, почти физически ощущая на себе страдания, причинённые его возлюбленной. Придя в свою комнату, Мария разрыдалась, и всегда присущий ей оптимизм на этот раз оставил её. Будущее вдруг показалось ей совсем серым и беспросветным. Ассасин ласково привлёк её к себе, и та, почувствовав это невидимое тепло, инстинктивно прижалась к нему, ища защиты... Увы, он ничего не мог сделать... Но Робер мог! Мария уснула, обессиленная рыданиями, в объятиях Альтаира, и тот заботливо перенёс её на кровать, мягко перебирая волосы и охраняя её сон. Как и предполагал ассасин, ближе к полуночи в дверь тихо постучались. - Леди Торпе... Леди Торпе, откройте, пожалуйста! Англичанка недовольно заворочалась на кровати и, привстав, сонно открыла дверь и увидела перед собой Робера де Сабле. - Что Вам нужно? - всё таким же бесцветным голосом спросила девушка, не видя в своей судьбе теперь иного резона. - Мария... Вы спасли мне жизнь! И мой долг - отплатить Вам тем же. Я спасу Вас! - Как? Вы ничего не сможете изменить... - произнеся это, на глаза девушки снова навернулись слёзы, и она отвернулась, боясь обнаружить свою слабость. - Я не смогу помешать Вашей свадьбе, миледи, но... Я клянусь, что Ваша супружеская жизнь с лордом Халлатоном продлится недолго, - Робер взял англичанку за плечи и развернул к себе, заглядывая в её глаза. - Прошу Вас, верьте мне! Я сделаю для Вас всё! Ледяная решимость в голосе и взгляде де Сабле сделали своё дело, и Мария упала в его объятия, доверив свою судьбу этому почти незнакомому человеку. - Тогда я готова всюду следовать за Вами, мсье... - Прошу, зовите меня Робер, Мария... - Хорошо... Робер... - Я сделаю всё для Вас, если Вы поклянётесь мне оставаться в этом фальшивом браке девственной. Тогда я, освободив Вас от этого тирана, сам сделаю Вас моей женой, - и, сказав это, Робер протянул девушке кольцо со сверкающим драгоценным камнем. - Я влюблён в Вас, Мария... Прошу же, разделите мою любовь... - Освободиться от одного плена, чтобы потом попасть в другой? - гневным шёпотом сказала англичанка, вернув кольцо французу. - Я никогда не выйду замуж, слышите?! - Хорошо... Но тогда я предлагаю иной вариант... - Какой же? - Я всё равно освобожу Вас, миледи, я перед Вами в неоплатном долгу, и к тому же я всё ещё не теряю надежду заполучить Вашу любовь, однако... Давайте говорить сейчас исключительно о деле. - Я Вас слушаю. - Примите это кольцо... Но не как невеста, а как будущий воин! - Воин? - Через несколько лет мы покинем Европу, потому что священный долг нашей христианской религии призывает нас освободить Святую Землю от язычников! - Святую Землю? Ту, что около Иерусалима? - Именно... И я вижу в Вас, Мария, огромный потенциал! Вы станете незаменимым борцом за Равенство и Порядок! - Равенство и Порядок? - Я призываю Вас вступить в Орден Тамплиеров, Мария... Я надеюсь, что Вы понимаете, насколько важно создать идеальный мир, где все будут равны и мнение каждого будет учитываться. Тамплиеры никогда бы не позволили свершиться такому насилию над личностью, какое сейчас свершается над Вами... Вы бы сами выбрали свою судьбу. Речь эта очень сильно повлияла на девушку и, решительно нахмурившись, она приняла кольцо Робера и надела его на средний палец левой руки. Де Сабле же взял её руку и снова коснулся её поцелуем, пробормотав лишь: - Non nobis Domine, non nobis, sed Nomini Tuo da Gloriam... Да направит тебя Отец Понимания, новообращённая! И всё провалилось во Тьму... ~~~ Сухой горячий воздух прожёг лёгкие Альтаира насквозь и причинил резкую боль. Он уже успел отвыкнуть от него во власти иллюзии. Рядом с ним сидела Мария, отложив Яблоко Эдема в сторону. - Огромная сила всё же... Как ты себя чувствуешь? Повелитель ассасинов молчал, пристально оглядывая свою жену и находя её сейчас ещё более прекрасной. Всё же, хоть ему и искренне симпатизировало её молодое воплощение, любил он именно эту Марию. Его Марию. Одну-единственную. - Я в порядке, - улыбнулся сириец, хотя и чувствовал жестокую боль по всему телу от долгого взаимодействия с магией артефакта. - Значит, Робер был своего рода твоим спасителем? Женщина кивнула, но тут же сама улыбнулась Альтаиру: - Значит, всё это время моим ангелом был ты? То-то я так давно его уже не слышу... Оказывается, я его жена! Действительно, не Фридрих... Совсем другое имя! Альтаир засмеялся: - И всё же... Что за нелепое имя? - Сама не знаю, почему оно мне раньше нравилось. Оно отвратительно! Они оба снова засмеялись. - А ты, я смотрю, недотрога! Не как я с Адхой! "Я никогда не выйду замуж!" - Заметь, моё прошлое повеселее! Прошлой ночью я плакала, а сегодня мы вместе смеёмся! И перестань уже думать о пытках... - Эм... Откуда ты знаешь? Мария усмехнулась: - Я слышала тебя в далёком прошлом. Иногда я могу прочесть твои мысли... Альтаир как-то загадочно улыбнулся в ответ: - Тогда ты должна знать, что я хочу сейчас с тобой сотворить...