Иллюзии.

Альтаир инстинктивно пригнулся и потянулся за мечом, надеясь противостоять угрозе, но с опозданием обнаружил, что его нет. Не было и скрытого клинка. Похоже, Яблоко Эдема создало его безоружную проекцию. Конечно, ассасин умел сражаться и в рукопашную, но, признаться, он уделял этому искусству чрезвычайно мало времени. Ла-Ахад самоуверенно полагал, что его оружие всегда будет при нём, а уж он увешивал себя им весьма богато: меч, кинжал, короткий меч, больше дюжины метательных ножей, скрытый клинок. И лишь кулаки являлись в его арсенале самым бесполезным оружием. Конечно, он был достаточно сильным мужчиной, чтобы противостоять большинству задир и бандитов или устраивать допросы глашатаям, которые, в сущности, были слишком жалки и хилы, но даже битва с ними отнимала много его сил. Он умел лишь блокировать удары и делать весьма неловкие выпады. Чертыхнувшись, Альтаир поклялся себе, что, если выберется и избежит опасности, то обязательно займётся практикой безоружного боя. И, чуть смутившись, решил, что учителя лучше Марии ему не найти. Его жена обладала незаурядным талантом максимально полно владеть своим телом, противопоставляя свою гибкость сокрушительной мужской силе. Он вспомнил, как Малик и Мария один раз о чём-то жарко спорили, как в порыве гнева Малик скрутил руки англичанки. Альтаир вскипел от ярости, но Мария лишь улыбнулась, а потом посмотрела на своего мужа взглядом, будто говорящим "Смотри и учись!" Малик что-то кричал и, похоже, потерял контроль над своими эмоциями, а Мария только и ждала этого момента. Сделав подсечку ногой, она опрокинула мужчину своим весом и так отмутузила его своими маленькими, но острыми и меткими кулачками, что однорукий ассасин попросту в ужасе сбежал. Альтаир попытался остановить свою входящую во вкус возмездия жену, но ощутимо получил локтём в область солнечного сплетения и, согнувшись пополам, обхватил руками свой живот, а в итоге получил ещё и кулаком по носу и массивным сапогом в пах. Конечно, леди Торпе вовремя опомнилась и, прикрыв рот ладошками, подбежала к мужу и горестно извинялась, поддерживая его и оттащив к софе, а у Альтаира от боли даже пропал голос. Не мешкая, Мария нашла и Малика, усадив его рядом со своим мужем, промывала их кровоточащие лица холодной родниковой водой. Потом, конечно, в знак примирения Мария сготовила им знатный обед, при мысли о котором даже у самого сытого вновь проснётся аппетит. Но, переглянувшись с другом и глядя теперь в невинные и добрые глаза англичанки, Альтаир пообещал себе не забывать о том, что, несмотря на то, что Мария - его возлюбленная, она не просто женщина, которая нуждается в защите. Она сама защитит его, если потребуется, мечом и кровью. Впервые сириец подумал о том, какой потенциал в себе на самом деле скрывает эта женщина, стремясь быть покорной женой и не желая уязвлять его мужскую гордость о превосходстве над другими. Мария ведь запросто могла превзойти его, у неё есть все данные для этого, но она настолько его любит, что предпочитает скрываться в тени именно его величия, делая всё для того, чтобы именно он был истинным Повелителем. Это действительно была большая жертва. Но эти мысли рассеялись, когда Альтаир снова увидел длинную тень, крадущуюся в его сторону, и опасный блеск глаз, скрывающийся в хаотичном вихре. Сердце сжали ледяные тиски, и ассасин подумал, что, пожалуй, здесь и мечи бы не помогли. Да и можно ли сражаться в мире мыслей? Любой ущерб, причинённый им, мог стать для Марии смертельным. Тень приближалась, а за ней и силуэт того, кому она принадлежала. Сириец напряжённо вытянулся в струнку, сердце бешено стучало в ушах, пожалуй, не столько от страха, сколько от неизвестности. И, наконец, силуэт застыл перед ним. Который был подозрительно маленьким: он доходил лишь до его колена. Вихри разошлись, и Альтаир увидел перед собой маленькую девочку, которая смотрела на него так же удивлённо, как и он на неё. - А Вы кто? - звонкий детский голос эхом раздался в этом иллюзорном пространстве, а сама же девочка приложила указательный пальчик к своим губам и чуть наклонилась в его сторону, часто моргая глазками. - Я Вас раньше здесь не видела... У нас здесь только девочки живут, мальчикам нельзя. Облегчённо выдохнув, Альтаир присел на корточки, отняв крохотную ладошку девочки от её губ и доверительно сжав её в своей ладони, накрыв сверху другой. Девочка, не теряя выражения любопытства, тем не менее выглядела чуть растерянной и испуганной, выглядывая на него исподлобья, другой рукой поправляя тёмные волны своих волос. - Я друг, - ласковым голосом ответил Альтаир. - А ты кто? - Малышка, где ты? - раздался новый женский голос с хрипотцой, отчего девочка обернулась и ответила этой женщине, проигнорировав его. - Я здесь! На свет вышла старая женщина, одетая в серый балахон, расшитый всевозможными декоративными узорами. Из-под капюшона виднелись две косы серебристых волос, обрамляющих благородное, необычайно красивое, несмотря на морщины и отпечаток времени, лицо, которое было добродушно-спокойны­м. - Ну и куда ты убежала? - прижав девочку за плечики к своему бедру, спросила женщина тоном, в котором уже чувствовалось смирение с шаловливым характером девочки и привычный укор, который почти не ощущался. - Я услышала, как сюда кто-то пришёл, - оправдывался ребёнок, а потом дёрнул пожилую женщину за подол, указывая пальцем на мужчину рядом. Женщина, видимо, решила, что у девочки снова разыгралась фантазия, и нехотя перевела взгляд с неё на ассасина. Спустя секунду глаза её расширились от удивления: - Альтаир? - А... Вы её бабушка, да? - вопросом на вопрос ответил сириец, а после готов был провалиться сквозь землю за свою бестактность. - Ну... Можно сказать и так, пожалуй, - усмехнулась женщина, и эта усмешка показалась ему до боли знакомой. - Мария?.. - прошептал Альтаир и, как когда-то в юности, когда он впервые заметил с помощью Орлиного зрения "призрака Масиафа", коснулся тёплой щеки женщины. - Мария, - улыбнувшись, сказала она. - И эта девочка тоже Мария. А что хотел увидеть ты в разуме собственной жены? Альтаир вдруг смущённо рассмеялся, почтительно убрав руку с той, что сейчас была на порядок его старше и, пожалуй, годилась ему в матери: - Я глуп... И Вам ли об этом не знать? - Вам? - Мне трудно обращаться к Вам на "ты", госпожа... - Отлично, тогда я шепну настоящей Марии, чтобы ты и в повседневной жизни называл её госпожой. Думаю, ей понравится, - женщина рассмеялась, держа за руку девочку и отходя вперёд. Альтаир узнал в этой добродушной иронии свою возлюбленную и поспешил за ней, боясь остаться без проводника в этом непознанном мире. - Хорошо... Значит, лет эдак через двадцать пять Мария будет выглядеть, как ты? Женщина кивнула и смущённо спрятала своими морщинистыми руками лицо, надвинув капюшон поглубже. - Увы, красота недолговечна, Альтаир. Ассасин же чуть обогнал женщину и поспешил приоткрыть её лицо, глядя в эти ясные глаза: - Если бы ты была сейчас такой... Я бы всё равно в тебя влюбился... Женщина рассмеялась: - Ах, не говори глупостей! Кому нужна дряхлая старушка? - Мне! - с готовностью ответил Ла-Ахад. - Вот состаришься, тогда и приходи! - кокетливо ответила женщина, но после посерьезнела. - Я знала, что ты ворвёшься в наши мысли. Альтаир насторожился, когда почувствовал изменение тона своей спутницы. И, желая несколько оттянуть момент, спросил: - А почему девочка не знает, кто я? Если и она - Мария? Девочка радостно бегала вокруг них и смеялась, иногда повисая на ноге Альтаира и тем самым сокращая себе путь на таком "транспорте". - Тебя не было в нашем детстве. Потому она тебя и не знает. Даже сейчас, слыша твоё имя, видя тебя, осязая тебя, она тебя не запомнит. Альтаир, поймав шалунью, взял её на руки и усадил к себе на плечи. Радостно засмеявшись, девочка тут же ручками сделала из густых чёрных волос Повелителя ассасинов два хвостика: - А почему вас двое? - с интересом спросил Ла-Ахад. - Разве личность человека не должна быть цельной? - На самом деле нас шестеро, - ответила пожилая женщина, расправляя полы своего балахона. - Шестеро?.. - сириец думал, как же выглядят остальные. - Изначально нас было четверо. Все мы - хранительницы Марии, и каждая из нас ходит со своей противоположностью,­ олицетворяя её характер. Например, эта забавная девочка, что балуется с твоими волосами - хранительница Наивности. - Наивности? Я бы никогда не назвал Марию наивной... - Это потому, что ты не замечаешь, - женщина назидательно улыбнулась. - В каждом из нас живёт ребёнок, который отчаянно хочет верить во что-то хорошее. Эта маленькая девочка постоянно просыпается в твоей жене и берёт верх над ней в моменты, когда, например, ты говоришь, что любишь её. - Но ведь это правда. Разве наивность - не вера в ложь, считая её правдой? - Отчасти. Наивность выражается и в жажде отрицания каких бы то ни было сомнений. Наивно верить... Значит, не допускать даже мысли о том, что ты можешь солгать. Конечно, в твоём случае наивность будет права. Но так бывает не всегда. И Мария это испытала. - Значит, имя этой девочки - Наивность? - Нет. Она - Мария. Как и я. Но хранит такую черту характера, как Наивность. Продолжая свой путь, девочка крепко обняла голову Альтаира и прислонилась своей щёчкой к его макушке, а тот в свою очередь поддерживал её за маленькие ножки, чтобы она не упала. - Ты говорила, что хранители всегда ходят со своими противоположностями­. Получается, ты противоположна Наивности. Но я никак не могу придумать, кто может быть ей противоположен... - Я - хранительница Мудрости. Ребёнка всегда называют наивным. Старика - мудрым. Мы два воплощения начала и конца времён, но мы оба приобретаемся с рождения, ибо рождение - уже есть опыт. С опытом приходит и мудрость. Мы всегда есть в людях с начала их жизни. Так же и в тебе живут Мудрость и Наивность. И всегда будут жить. - А почему изначально вас было четверо? А потом прибавилась ещё одна пара противоположностей?­ - Именно так, - женщина вновь пошла вперёд, чуть вздохнув. - Ранее были лишь мы: Мудрость, Наивность, Женственность и Мужественность. А после прибавилось ещё двое - Подчинение и Свобода. - Они появились, когда Мария вступила в Орден Тамплиеров? - Да. Но Подчинение появилось раньше. И именно потому, что у него не было своей противоположности, Мария сильно страдала, ощущая дисбаланс своей личности. После, когда ты принял её такой, какая она есть, появилась и Свобода. Они уравновесились, и это позволило Марии стать такой, какая она есть. Не исключено, что в будущем нас ждёт появление новых хранителей, но пока что нас шестеро. Альтаир некоторое время шёл молча, обдумывая слова мудрой женщины. Стоит ли ему знакомиться со всеми гранями личности собственной жены? Он пришёл сюда лишь ради истины. Ассасин хотел знать, что именно причиняет Марии боль и можно ли это исправить? Дойдя до определённой части этого иллюзорного мира, сириец опустил девочку и ласково потрепал её по голове, на что та рассмеялась и сказала: - Я тебя люблю! Альтаир улыбнулся малышке и хотел ответить то же, как вдруг стальной кинжал сверкнул прямо около его горла. Острый металл безжалостно впивался в его смуглую кожу, но пока что лишь предостерегая, а не причиняя реального вреда. Низкий грубый женский голос раздался прямо над его ухом: - Нет, и вы ещё оправдывали эту скотину! Я с самого начала говорила, что этот ревнивый убийца обязательно использует могущество Яблока против нас. Мне кажется, такого любопытного стервятника следует убрать, а ты как думаешь, Альтаир, любимый? - с сарказмом выразилась очередная хранительница его жены, и мужчина спиной почувствовал, как упирается в крепкие железные доспехи, а рука в кольчуге беспощадно держит лезвие у его горла. - Хранительница Мужественности, прошу, угомонись, - сказала пожилая женщина, но не рисковала приблизиться к такому воплощению Марии, видимо, опасаясь, что та в порыве ярости может навредить ассасину. - Помни, что если с ним что-то случится, страдать будем все мы, и никто из нас не в состоянии будет вернуть Хозяйку в прежнее состояние. Сердце нашей Хозяйки принадлежит ему. Воительница в доспехах рассмеялась и даже не шевельнулась: - Именно я помогла Хозяйке пережить боль от этого хлыща, нашего Магистра... И помогу ей ещё раз, если потребуется! - женщина угрожающе шепнула это в ухо Альтаира, глядя на того почти ненавидящим взглядом. - Госпожа... - смиренно проговорил Альтаир, не выказывая сопротивления и надеясь этим вызвать милосердие хранительницы Мужественности. - Я не желаю Вам зла. - Не желаешь нам зла?! - суровая воительница вскипела, залепив Ла-Ахаду мощную пощёчину латным доспехом, отчего мужчина пошатнулся, но не проронил ни звука, стойко выдерживая пытку. - Если бы ты не желал нам зла, ты бы доверял нам и не вторгался в наши владения! Ты и впрямь заслуживаешь смерти... Альтаир разлепил сомкнутые от боли веки и посмотрел на одно из воплощений своей возлюбленной. Тёмные волосы растрепались на её голове и облепили лицо, которое, стоит отметить, было намного грубее, с ярко выраженными скулами и внушительным гордым подбородком. Настоящая Мария отличалась приятными и плавными чертами лица, которых у хранительницы Мужественности не было. А та уже достала свой меч из ножен и с холодной яростью надвигалась на него. Но тут из темноты появилась маленькая ручка, которая нежно, но уверенно схватила эту грубую Марию за наручи. Все с любопытством обернулись и увидели ещё одно воплощение Марии, в лёгкой полупрозрачной ткани, сопровождаемая нежным сиянием, на голове которой был прелюбопытнейший венок из ландышей. Аромат и тепло, исходящее от этого воплощения его жены, поистине успокаивал и даже дурманил, а ясные глаза с любовью смотрели на всех. - Тётя! - притопнув ножкой, маленькая девочка подбежала к этой прелестнице, что смогла отвлечь от кровавых мыслей даже эту машину убийства в доспехах. Указав пальчиком на хранительницу Мужественности, хранительница Наивности недовольно пожаловалась: - Она совсем распоясалась! Она хотела убить хорошего дядю, что катал меня на себе! Красавица, поправив своё платье, сквозь ткань которого был тенью виден её соблазнительный силуэт, и поцеловав девочку в макушку, отпустила её и чуть укоризненно посмотрела на воительницу, отчего та чуть попятилась. - И снова ты хочешь принимать необдуманные решения... - бархатным голосом сказал этот ангел, вытянув из венка один белый цветок и прокручивая тот в своих пальцах. - Хранительница Женственности, - по-матерински обратилась к ней, как к дочери, приспустив свой серый капюшон, пожилая женщина, - усмири эту строптивицу... - Эй, эй, мы же не одни! - смущённо схватив красавицу за запястья и чуть отодвинув ту от себя, хранительница Мужественности вознамерилась сдержать её, но бесполезно: с игривой улыбкой девушка надвинулась на неё и... накрыла её губы своими в поцелуе... Альтаир долго пытался вспомнить, когда в последний раз так отчаянно краснел. Да и вообще были ли такие поводы? Нервно сглотнув, Альтаир ошарашенно смотрел, как Мария целует Марию, а Мария отвечает Марии, обнимая её. - Я сошёл с ума... - обхватив голову руками, сириец бессильно рухнул вниз, потому что как такового понятия пола или земли в этом иллюзорном мире не было. Тысячи мыслей начали роиться в его голове. А что, если и у него в мыслях есть подобные хранители? И, если мужественная Мария казалась ему вполне нормальным явлением, то что, если в его мыслях есть какой-нибудь женственный Альтаир? От этой мысли ассасину стало совсем дурно, особенно когда он представил самого себя, замотанного в чадру и кокетливо выглядывающего из-под неё на свою противоположность, своё мужественное воплощение. А после, приспуская шёлковую ткань платка, мужественный Альтаир целует женственного... - О боги, нееееет! - бессильно, чуть ли не плача, застонал Альтаир и, продолжая держать себя за голову, с мучительным видом откинулся на спину, распластавшись в пространстве, а после начал повторять, как мантру, - я просто сплю... Это страшный сон. Этого не существует. Этого не может быть. Я просто устал. Звонкий совместный женский смех, однако, дал понять убийце, что это не сон. - Ну всё, всё, мы его достаточно проучили! - посмеиваясь, хранительница Мужественности протянула их гостю руку и помогла тому подняться. - Будешь знать, как заходить туда, где тебе быть не следует. - А так все мы любим только тебя, - журчащим голоском сказала хранительница Женственности, ластясь к нему. Все четыре хранительницы крепко обняли Повелителя ассасинов и тот, рассмеявшись, умудрился обнять их всех в ответ: - А я люблю вас, мои девочки! Даже тебя, хотя ты мне угрожала, - недовольно отметил сириец, глядя на хранительницу Мужественности. - Если ты ждёшь от меня нежного поцелуя в качестве извинения, то я вызываю тебя на дуэль, негодяй! - Вот от кого у Хозяйки такое упрямство, - примирительно заметила хранительница Мудрости, потрепав этого бойца в доспехах за щёчку, отчего вызвала очередное смущение последней. Звяканье цепи нарушило эту хрупкую идиллию, и мужчина вновь напрягся, на самом деле никогда не отпуская от себя состояние бдительности. Дамы услышали этот звук значительно позже, чем он, но ничем не выказали своего волнения, скорее, напротив, они ожидали обладателя этого несколько тревожного звука. Белые и чёрные вихри этого внутреннего мира, подобно колыхающимся водорослям на глубоком дне холодного океана, расступились наконец перед ещё одной женщиной, которая, чуть улыбнувшись, спросила: - Решили только сами забрать себе всю его ласку? Голос у этой Марии был робок и тих, а руки и ноги были увешаны тяжёлыми цепями, что влачились за ней тяжким грузом. На шее же был массивный заржавевший ошейник, отчего плечи женщины были понурыми, взгляд потухшим, но даже в нём проглядывала искра надежды на что-то. Одежда на ней походила на старый холщовый мешок, перевязанный грубой бечёвкой, а босые ноги были грязными и испещрёнными царапинами. Руки были в лучшем состоянии, но всё же тяжёлые цепи с холодным равнодушием вонзались в её запястья, заставляя те кровоточить. Спустя некоторое время Альтаир увидел, что металл сросся с кожей от постоянного взаимодействия. Лицо же этой Марии тоже было грязным и исцарапанным, а на левой щеке её красовался кровавый крест Ордена Тамплиеров. Заметив ассасина, женщина сделала ещё пару медленных, тяжёлых шагов в его сторону, и лязганье цепей вторило им. Опустившись на колени, Мария прошептала: - Мой Повелитель... - и, сказав это, женщина осторожно коснулась щиколотки своей ноги, стирая кровь и оттуда, чтобы не смущать своего господина. Подобно тому, как кровоточило тело Марии, сердце Альтаира обливалось кровью, когда он увидел свою возлюбленную подобно самой униженной рабыне, которую к тому же и постоянно пытают, вынуждая испытывать страдания. - Кто ты?.. - дрогнувшим голосом спросил сириец, опасаясь даже дотронуться до этого несчастного создания, боясь причинить новую боль, которую эта женщина постоянно испытывала. - Я - хранительница Подчинения, мой Повелитель, - она подняла на мужчину свой измученный, но полный неподдельной нежности взгляд. - Прошу, не смотрите так на меня, Повелитель. Когда Вы рядом, я испытываю безграничное счастье. Альтаир резко повернулся к воительнице и срывающимся от сочувствия голосом попросил: - У тебя есть меч... Сделай же что-нибудь! Разруби эти цепи. Освободи её. - Развернувшись к хранительницам Мудрости и Женственности, ассасин продолжил умоляющим голосом. - А вы отмойте её, излечите раны. И даже малышка пусть крепко-крепко обнимает её. Всегда... Весёлая девочка, хранительница Наивности, тотчас подбежала к этой окованной рабыне и обняла её, приговаривая слова любви, а та в свою очередь, морщась от боли, тем не менее отвечала на эту ласку, насколько могла и, казалось, тоже искренне любила эту девочку. Но другие хранительницы не поспешили исполнять его приказа. - Что же вы стоите?! - громогласным голосом вопрошал Альтаир, поражаясь тому, как они могут так равнодушно относиться к страданиям своей подруги. - Благодарю за заботу, мой Повелитель, - вновь подала тихий голос хранительница Подчинения, - но не рубите моих цепей. Они - моя жизнь. Если Вы решите убрать их, меня не станет. Я не смогу вытерпеть боль, последующую за их лишением. Сириец вновь осмотрел сплетённый с кожей металл и зажмурился, не в силах выносить подобного зрелища. На его плечо ласково опустилась тёплая морщинистая рука хранительницы Мудрости: - Она счастлива, Альтаир, поверь мне. Несмотря на свой вид, она счастлива. Ведь сейчас она не одинока, как была однажды. И, сказав это, пожилая женщина указала на ещё одну, что сейчас заботливо гладила по голове хранительницу Подчинения. И Альтаир вдруг понял, с чем была связана искра надежды, проблескивающая в её глазах, когда она смотрела на свою противоположность. Альтаир понял, что сейчас видит перед собой хранительницу Свободы. Эта Мария была абсолютно обнажённой, лишь за спиной у неё было два больших белоснежных крыла, подёрнутых ярким огнём по краям, пылающим особенно ярко, когда она расправляла их. Огонь этот был символом вечной борьбы за свободу, но в то же время символом, что вседозволенность может обжечь, а то и вовсе лишить крыльев, а потому с таким пламенем, как свобода, надлежало обращаться очень осторожно и мудро. На правой щеке этой Марии был выжжен таким же огнём символ Братства Ассасинов. Взгляд её был ясным и полным стойкости, поистине вдохновляющим. И хранительница Свободы, так же, как и все остальные, смотрела на него с искренней любовью. Альтаир почувствовал пряный вкус этого острого счастья. Его Мария, его ненаглядная супруга, любила его во всех своих воплощениях, любила его во всех ситуациях, что могли бы с ней произойти. Радостный взгляд темноволосой девчушки, которая вновь подбежала, чтобы обнять его, казалось, говорил ассасину, что Мария всю жизнь мечтала только о таком, как он. Тёплый взгляд спокойных, мудрых глаз, выглядывающих из-под серого капюшона, казалось, говорил ему, что Мария хочет быть с ним до конца своих дней, а то и после смерти. Решительный, проницательный взгляд воительницы, такой же режущий, как её кинжал, которым она угрожала ему совсем недавно, был полон уважения и безмолвной клятвы, которая гласила, что Мария всегда, до последнего вздоха, будет сражаться с ним плечом к плечу. Бархатный, томный и даже страстный взгляд нимфы в ландышевом венке внушал Альтаиру восхищение им, его красотой, его характером, его качествами, которые лишь она одна считала неповторимыми и которые она же помогала ему в себе развивать. Покорный, робкий и нежный взгляд узницы своих цепей, что являлись её жизнью, обещал ассасину, что она всюду последует за ним, будет послушна ему и никогда, никогда не уйдёт. А огромные крылья, светящие ослепительной белизной и бросающие пламенные яркие блики на черноту окружающего мира будто бы говорили ему, что только с Марией Альтаир сможет дать полёт своим замыслам, идеям, и только с ней он непременно придёт к победе. Теперь, ощущая любовь своей жены, хоть и расчленённую на образы, но тем более ясную, истинную, полную, сомнения Альтаира, его страхи о том, что Робер всё ещё живёт в её сердце, растворились под могуществом этого благородного чувства, которое вливалось в него взглядами шести хранительниц. Наконец, улыбнувшись, ассасин сложил руки на своей груди и поклонился им: - Простите меня, что я, подобно мелочному вору, ворвался в ваш дом, надеясь присвоить сокровища, пусть и сокровища мыслей и воспоминаний, которые мне не принадлежат. Шесть хранительниц переглянулись друг с другом и, перешёптываясь, одобрительно кивнули. Хранительница Мудрости протянула руку их гостю и голосом, полным радости и гордости за Альтаира, сказала: - Теперь ты готов, любовь моя. И мы откроем тебе все наши тайны, какие ты только пожелаешь узнать.