За чужими окнами

В городе вчера ночью началась зима. Мелкими неуверенными шагами белая красавица проходила по каждой улице, заглядывала в каждый двор: замораживала еще вчера мягкие жёлтые, пока не облетевшие листы на деревьях, украшала витиеватым узором обычные деревянные окна, которые хозяева не успели поменять на современные надёжные стеклопакеты, шумела на крышах, бросая ворохи снежинок в зазевавшихся голубей. Ирина сидела на подоконнике и водила пальцем по абсолютно чистому оконному стеклу. Сверкающий белизной остов рамы навевал на неё уныние, заставляя с меланхоличной тоской вспоминать маленькую, уютную двухкомнатную квартирку, в которой она жила вместе с Лёшкой десять лет назад, и яркие, фантастические картины, что рисовал мороз на старых окнах, пока никто не замечал. Города, сказочные животные, космические просторы — когда-то она могла часами разбирать ледяные красоты. Муж с лапочкой-дочкой еще не вернулись из бассейна, куда ходили каждые вторник и пятницу. Ирина же отказалась ехать, сославшись на усталость. Муж поверил, обеспокоенно заглянув в глаза и всё еще влюблённо (это после семи с лишним лет брака!), бережно обняв на прощание. Иногда ей казалось, что проще перерезать себе горло, чем заставить его себя разлюбить. Многие бы сказали, что она «с жиру бесится», имея и прекрасную семью, и высокооплачиваемую, почти любимую работу, и собственный большой богатый дом, но в то же время мечтая о чём-то (ком-то) совершенно ином. И, наверное, те самые «многие» оказались бы правы. В свои тридцать три Ирина была «идеалом» для большинства своих подруг-приятельниц: красивая, ухоженная, молодая, гибкая, стройная. А главное — любимая. Только, к сожалению, не любящая. Точнее — любящая не того, кого должна была. Со своим мужем она познакомилась девять лет назад. Совершенно неожиданно проболталась незнакомому мужчине в полутёмном ночном купе поезда, бегущего из Москвы в Питер, что рассталась со своим парнем, которого любила и совершенно не хотела терять. Но родители обоих поставили вопрос ребром. Удачливые дельцы из красной столицы совершенно не хотели видеть невесткой выскочку-интеллигентку; северостоличные профессор лингвистики и заведующая детским отделением первой городской больницы, всю жизнь прожившие на свои «кровные», не хотели, чтобы их дочь связывала свою судьбу с «богатеньким мальчиком». Обоим не хватило мудрости не послушать «знающих лучше» родителей. Тот случайный попутчик случайно проводил Ирину до дома с вокзала, случайно заглянул на чай на следующий день, а затем стал часто и совершенно случайно появляться у её дверей. И так — случайно — в итоге завоевал её доверие и, как тогда казалось, любовь. Повстречались около года, поженились, через два года родилась дочка. У неё было всё: муж — успешный инженер, занимающийся нанотехнологиями и обожающий её до тихого преклонения, дом-крепость, бесконечно любимый ребёнок и маленькое, но своё агентство по подбору персонала в различные организации. Однако для счастья всегда чего-то не хватало. Она смотрела, как муж возится с дочкой вечерами на ковре, целовала его по утрам, провожая на работу, ждала вечерами с ужином и улыбкой, достаточно приятно проводила с ним ночи, уважала и ценила, даже любила, но как друга и партнёра. Но не как мужчину, с которым хотела бы вместе состариться. Ни в самом начале, ни потом, после рождения ребёнка. Ирина думала, что старая как мир истина «стерпится — слюбится» точно про неё, ведь нельзя не полюбить такого идеального мужчину, за которого любая другая умерла бы. Но не случилось, не срослось, она не смогла. А год назад она случайно встретила Лёшу, свою первую и единственную любовь, в одном из супермаркетов. Он толкнул её, не заметив у стеллажа с шоколадом. Ирина, уставшая и запыхавшаяся, уже хотела спустить на незнакомца всех собак, но вдруг поняла, кто стоит перед ней. Лёша тоже узнал её. Восьми лет словно не бывало. Они стояли друг напротив друга, замерев и испугавшись. И вот — уже дёрнулись в порыве дотронуться руки, тела потянулись следом. Безобидный обед в компании Лёши, приехавшего в длительную (почти на год) командировку, плавно перетёк в поездку на его съёмную квартиру. Так началась её вторая жизнь. Тяжёлая, выматывающая из Ирины все душевные силы, заставляющая смиренно и виновато опускать глаза под пристальным ласкающим взглядом мужа. Но от того не менее яркая, волнующая, сумасшедшая и наконец-то счастливая. Они с Лёшей не узнавали сами себя и в то же время каждую минуту видели друг в друге себя такими, какими были годы назад, и это пьянило и ужасающе возбуждало. Истосковавшиеся друг по другу, жалеющие о прошедших не вместе годах, впадающие в эйфорию от одних только объятий и поцелуев. Сначала встречи были лёгкими, радостными, обжигающими. Потом стали ожидаемыми, тёплыми, но уже с почти осязаемым привкусом грусти. А теперь их всё так же тянуло друг к другу, даже сильнее, чем раньше, но начинало колоть в груди от мыслей, что бесконечно так продолжаться не может. А оттого каждое новое свидание было окрашено мрачной неизбежностью расставания и ранней тоской. Да и скрывать тайну ей становилось с каждым днём всё сложнее: смотреть в глаза мужу, выносить его объятия, поцелуи и ласки, улыбаться и говорить «люблю» в ответ на его слова было почти невыносимо. Лёша предлагал уйти от мужа к нему — теперь мнение родителей интересовало его в последнюю очередь. Ирина колебалась, мучилась, всем сердцем желала остаться с ним, но не представляла, как это всё устроить, не разбив сердце и не уничтожив жизнь всех, кого она, так или иначе, любила. Снова и снова возвращаясь домой, к обожаемой дочке и обожающему мужу, она чувствовала себя монстром и предательницей, потому что казалось, что её душа осталась там, в небольшой, но аккуратной съёмной квартире Лёши. Ирине было страшно представить, что она разрушит жизнь семьи одним своим желанием, прихотью, похотью… Ведь у неё и так было всё, кроме Лёши, может, этого не так уж и мало? Она представляла, как забирает ребёнка из родного дома, уходя к любовнику, как смотрит ей вслед разочарованный и преданный муж, готовый ради неё и дочки на всё, и не понимала, имеет ли право ради неясного будущего и прошлой любви забирать у них счастье. Однако срок командировки подходил к концу, Лёша постоянно подгонял её с ответом. И однажды Ирина даже выдохнула с облегчением, посчитав в уме, сколько осталось недель до его отъезда. Нет, она не радовалась скорому расставанию, но заветная дата обозначала принятие решения, пока еще неизвестного, но спасительного в любом случае. Лёша обижался, злился, грустил, подолгу смотрел в её глаза, чем ближе к дате, тем чаще подёрнутые пеленой слёз, и молчал, понимая: Ирине есть что терять, — и знал, что надеяться в высшей степени глупо. Если бы она решила уехать с ним, то уже давно сказала бы об этом. Ведь Ирина не из тех, кто в омут с головой, тем более — с ребёнком. Вчера была их последняя встреча. Через два дня Лёше необходимо было появиться в Москве, в основном офисе фирмы. Он ждал её под мокрым снегом рядом с рестораном около часа. Ирина же никак не могла убедить растерянного мужа, что она срочно понадобилась лучшей подруге и показывала её смс с просьбой приехать. Он расстроенно вздыхал, ероша короткие волосы, и просил остаться, умилительно гримасничая, как делала это их принцесса: «Ириш, Марина и без тебя обойдётся, опять, наверное, поругалась с Димкой, помирится быстрее. Мы ведь собирались вместе посмотреть новый мультфильм, который так понравился малышке. Неужели нельзя остаться дома, милая?» А она, улыбаясь и качая головой, смотрела на мужа, видя перед собой Лёшу, и как наяву чувствовала жжение под обручальным кольцом — эта метка никогда бы не исчезла, даже если бы она попыталась уйти. Промокший, уставший, озябший, Лёша увидел замершую в дверях ресторанного зала Ирину и понял, что завтра уедет один. Весь её вид говорил, что она наконец приняла решение. Не самое счастливое, но честное по отношению к себе и своей семье. Ужин прошёл в молчании и тяжёлых взглядах, пронизывающих до костей и пытающихся добраться до самого сердца. Раздевая и целуя её в съёмной квартире среди уже наполовину собранных сумок и чемоданов, Лёша знал, что это последний раз, хотя Ирина не сказала ни слова. Но в её душных объятиях, виноватом взгляде и сумасшедших поцелуях ответ читался без проблем. Он не имел права её удерживать, как когда-то не имел причин её отпускать. После крепкого-крепкого кофе и пятнадцатиминутного молчания за маленьким кухонным столом, Лёша пошёл провожать Ирину до автобусной остановки: она наотрез отказывалась ехать на такси, словно боялась передумать. У самой остановки они остановились и замерли, не зная, как озвучить то, что съедало обоих изнутри и было ясно без слов. Губы всё еще жгло от злых и отчаянных поцелуев, а пальцы ощущали чужую влажную кожу, но это уже не играло никакой роли. Наконец вдали, у самого поворота, замаячил автобус — оставалась совсем мало времени. — Я надеялся до самого конца. — Лёша провёл рукой по лицу, пытаясь стереть горечь собственных слов, но лишь нахмурился еще больше. Она посмотрела в сторону автобуса, а затем порывисто обняла его и попросила: — Не надо, Лёш, мы оба знали, что так и будет. Хотели поиграть в сказку — не вышло, — Ирина покачала головой и коснулась его лица, разглаживая глубокую складку между бровями. — И еще, знаешь, оглянись, как ты это обычно делаешь, когда провожаешь меня до такси, хорошо? Будто мы расстаёмся всего до следующей недели. Она так умоляюще смотрела на него, что Лёша не мог не согласиться, хотя эта просьба выглядела абсурдной. — Я буду скучать, Ир. И если что, я всегда… — он так и не закончил, но всё было понятно и без того. Она кивнула, резко зажав рот рукой, чтобы не заплакать. Увидев подъезжающий зелёный нос автобуса, он отпустил её и, не отворачиваясь, сделал шаг назад. Услышав шорох шин по мокрому асфальту, Ирина на секунду прикрыла глаза и, вновь посмотрев на него, внезапно сказала: — Нет, не оглядывайся. Не стоит себе врать. Счастливого пути, Лёшка. Она быстро заскочила в автобус и, застыв у противоположной стены и уткнувшись горячим лбом в холодное стекло, так и не обернулась, не решившись проверить, выполнил ли он её просьбу. В этом уже не было никакого смысла. Лёшин самолёт улетел сегодня в 18:00. Ирина в этот момент собирала дочку в бассейн. Муж сидел рядом с ней на диване, рассказывал что-то мило-смешное ей на ухо и целовал в шею, нежно обнимая за плечи. А ей хотелось заплакать в голос, громко-громко, потому что она и сама не знала, рада ли той пустоте, которая образовалась в груди, там, где весь этот год (да и прошедшие) был Лёшка. В двери провернулся ключ, послышался шорох курток и уютное бормотание. Через минуту в гостиную вбежала дочка и с довольным мурлыканьем повисла у спрыгнувшей с подоконника Ирины на шее. Через мгновение обеих обняли большие руки мужа и отца. Прошлая любовь не отпускала её, и было неясно, отпустит ли вообще когда-нибудь, уступив место ответному чувству к мужу, но Ирина очень хотела попытаться снова, раз так и не решилась бросить всё и стать счастливой с тем, кого любила всю жизнь. Поцеловав дочь в макушку, она закусила губу и уткнулась лбом в плечо мужа. Жизнь, так или иначе, продолжалась, не спрашивая её согласия, и с этим нужно было смириться и не оглядываться назад, как она и попросила Лёшу.

26.08.2018