Ашикаби-(полу)ангел

      Трапеза с участием Рэй-Лилит для Мии, Мацу и Хомуры оказалась чрезвычайно богатым на впечатления мероприятием. Удзуме же обедать дома не стала и, приготовив два бенто, ушла к своей ашикаби, чтобы побаловать вкусненьким её и себя (либо только её: Удзуме с огромной радостью уступила бы свою порцию, если бы Чихо вдруг не наелась), а после, до вечера, вернуться в поместье Идзумо.       Что же, это решение позволило ей сохранить свой несчастный мозг, измученный трудными для понимания речами Рэй-Лилит. Реакция Удзуме на общение с новой обитательницей гостиницы однозначно показала, что в этот раз девушка могла ненароком и в глубокий шатдаун уйти. К своему счастью, она убереглась от этого.       Удзуме — убереглась. Но не остальные.       Конечно же, секирей заранее знали о том, что хоть что-нибудь да пойдёт не так — все трое понимали, что с Рэй будет трудно, понимала это даже Мацу, которая так и не досмотрела запись с камер, расставленных в доме — то реакция мешает, то Мия, то снова Мия, то карта некоего «Токио-3», которую хозяйка забыла у Мацу в комнатке, — для выводов девушке хватило и того, что она успела увидеть. Но никто из секирей не оценил в полной мере масштаба инаковости Рэй-Лилит.       Надо заметить, что нечестно будет винить одну лишь её. Не пытайся никто накормить девочку-праматерь всех земных форм жизни обедом, в котором та не нуждалась, ничего бы и не произошло. Ну посидели бы за столиком, ну поговорили, ну спросили у Рэй, чего та не ест, ну и отстали бы. Не-е-ет, надо во что бы то ни стало и её пытаться напичкать едой.       Ничего бы не произошло и в том случае, если бы Рэй-Лилит хоть немного нуждалась в пище. Ведь в пище в своё время нуждалась Аянами Рэй, у неё были соответствующие рефлексы и она умела пользоваться столовыми приборами. Однако Рэй-Лилит — сущность практически божественного уровня — хотя и обладала знаниями Аянами Рэй, относилась равнодушно к тому, что есть, как есть, сколько есть и есть ли. Она в принципе не могла попытаться использовать знания просто Рэй, и машинально есть она тоже не могла, потому что Аянами Рэй была очень умеренна в пище, питаясь лишь тогда, когда чувствовала голод.       Вообще же, с момента завершения Комплементации Рэй-Лилит мало что могла сделать по своей воле. Ей попросту не хотелось ничего. Любую услышанную и понятую просьбу она бы исполнила, на любой услышанный и понятый вопрос она бы ответила: просто потому, что такие действия обоих разумных существ этого мира — Лилим и Секирей — дали бы на короткое время ей цель. Сделать. Ответить. Понять.       Конечно, даже получив цель, она действовала в некотором роде бережливо, но экономить требовалось не энергию, запас которой был неисчерпаем, а волю, мысленные усилия. Если ответ на вопрос ей приходилось обдумывать, она формулировала его максимально сжато, но если она могла процитировать что-нибудь по памяти, то не считалась с тем, сколько времени этот ответ займёт. При том условии, что в её памяти найдутся текст, цитата или чьи-то слова на том же языке, на котором её спрашивают — перевод требовал ровно тех же усилий, что и самостоятельная попытка сформулировать мысли.       А поскольку что исполнение просьбы, что ответы на вопросы на короткое время становились целью Рэй-Лилит, неважно было, насколько бессмысленна просьба, насколько многозначен вопрос. Она ответит на них, если сможет.       Конечно, неважно было и то, можно ли их истолковать иначе: не так, как подразумевал собеседник. Рэй-Лилит могла бы разобраться и понять истинное значение любого запроса, но моральных сил и желания на это просто не хватало. Она хваталась за первую же интерпретацию, спрашивая и уточняя только тогда, когда попадала в тупик. А в тупик она иногда попадала, потому что цеплялась за поверхностное значение слов. Ведь качество общения её не заботило.       Тем не менее, обед начался пристойно и обнадёживающе.       Рэй-Лилит скромно сидела на дзабутоне, куда её всё-таки усадила Удзуме, пока Хомура и Мия ходили к Мацу за советом. Для неё не играло никакой роли, сидит она, стоит — или летает. Разве что двигать телом она могла и бесцельно, а для полёта цель нужна, и только поэтому она в этом мире ещё разу не взлетала.       Когда вымотанный после уборки Хомура, впрочем, счастливый, что та позади, глубоко задумавшаяся Мия и раскрасневшаяся Мацу сели за столик, они вспомнили о Рэй и позвали её.       Рэй-Лилит села к ним, нисколько не интересуясь ни прекрасной сервировкой, ни благоухающими ароматами пищи. Она ровно смотрела перед собой.       — Рэй-тян? — озабоченно спросила Мия. — Разве ты не будешь есть?       На такие вопросы Рэй-Лилит внятно не отвечала. Будет она есть? Или не будет? Она не могла этого знать.       «Разве ты не будешь есть?» Что отвечать на такое, когда ничто для тебя не имеет значения? Когда к тебе обращается даже не целое, но частичка, которая мыслит и думает иначе, нежели остальные частички, иначе, нежели целое? Как понять такое существо, даже если часть тебя подобным существом и была?       Фактически, её просили составить прогноз. Но все факторы она не желала учитывать, а потому и положительный, и отрицательный ответы казались равновероятными. Она могла сказать «не знаю», а могла и не сказать ничего. И то, и другое требовало от неё одинаковых — одинаково ничтожных — усилий. И то, и другое несло в себе ответ.       В этот раз первая воля оказалась сильнее:       — Не знаю.       — Эх... — Мия вложила в руки Рэй-Лилит палочки. — Съешь что-нибудь. И скажи «Итадакимас».       «Чем-то», к ней ближайшим (минимум напряжения!), естественно, оказались палочки, которые Мия только что и отдала ей.       Рэй-Лилит поднесла их ко рту и откусила.       Хомура уронил свои, выпучив глаза.       Мацу открыла рот и забыла его закрыть. Она опустила лицо, в шоке глядя поверх очков на Рэй-Лилит, а те соскользнули с носа и упали в миску с рисом, заставив бедную девушку опомниться и, причитая, убежать в ванную комнату.       Мия же пристально смотрела на Рэй-Лилит. Сначала просто смотрела, потом стала улыбаться. Хрупкий и слабый свет её души сгустился за спиной, ещё больше истончаясь. Рэй-Лилит не понимала, зачем Мия периодически так поступает, но понять и не пыталась.       А сейчас у неё была цель — съесть. Что-нибудь.       Цели жевать не было, но тут уж проснулась память тела — и оно, легко прожевав дерево, проглотило откушенный кусочек.       — Итадакимас, — тихо сказала Рэй-Лилит, как её и просили.       Это слово заставило обоих секирей прийти в себя.       — Съедобное, Рэй-сан, — подсказал Хомура. — Съешь что-нибудь съедобное.       Возможно, целлюлоза — продукт не подходящий для людей. Но любая органика — по крайней мере, в мире Второго и Третьего ударов — исходила от самой Лилит. А поглощать она могла и неорганику.       Праматерь всего живого на Земле снова откусила кусочек палочки.       Рука Хомуры со звучным шлепком встретилась с его же лицом. Мия вздохнула:       — Это не съедобно, Рэй-тян. Как только ты раньше-то ела?       — Ртом, — ответила чистую правду Рэй-Лилит, не трудясь опровергнуть первую часть фразы Мии.       — О Ками... — в священном ужасе прошептал Хомура. — Что же будет дальше?       — Ничего не могу поделать, Кагари-сан, — лучезарно улыбнулась ему Мия. — Ваша ашикаби, вы её выбрали, вам и терпеть все её маленькие недостатки. Уже поздно что-то отыгрывать назад.       — Может, она просто непривычна к японской кухне? — с надеждой спросил Хомура, ни к кому конкретно не обращаясь. — Вдруг её только по-европейски кормили? Кто этих гайдзинов знает, может, они все через одного, получив в руки палочки, их съесть пытаются?       — Может быть, Кагари-сан, — равнодушно пожала плечами Мия. — А ты, Рэй-тян, послушай меня. Видишь столик?       — Да.       — Всё, что лежит в посуде — то и надо есть. Ты же сможешь отличить посуду остального?       — Да.       — Отлично. Возьми и съешь что-нибудь оттуда, а я посмотрю.       Невозмутимо потянувшись обкусанными палочками к ближайшему кусочку пищи, Рэй-Лилит отправила его в рот. На самом-то деле, она могла поглотить его любой частью тела, но Мия сказала — съесть. А это делается ртом.       Разумеется, кусочек был только один.       — Не стесняйся, Рэй-тян. Здесь полный стол еды. Продолжай.       Мия сказала Рэй-Лилит продолжать. Она не сказала, когда остановиться. А до того сказала, что надо есть всё, что лежит в посуде...       Но пока хозяйка не подозревала, к чему приведут её слова, а Рэй-Лилит аккуратно отправила в рот ещё кусочек из миски перед ней. И ещё. И ещё.       — Фу-ух, одной заботой меньше, — вытер лоб Хомура.       — Вы что-то сказали, Кагари-сан?       — Э... Я просто хотел выразить своё восхищение вами и тем, как ловко вы помогли мне решить проблему моей ашикаби.       — Я и не могла поступить иначе, — улыбнулась Мия. — В конце концов, палочки стоят денег. И, кстати, вам придётся оплатить ущерб, Кагари-сан. Но раз вы так настаиваете, я приму вашу благодарность. Поэтому вы пойдёте в магазин и купите свежие продукты.       — С Рэй-сан? — оживился Хомура.       — Конечно же нет, — покачала Мия головой. — Я должна защитить честь бедняжки. Раз уж я забрала у неё оружие, окончательно сделав её беззащитной, как сможет она отбиться от извращенца вроде вас? Нет-нет, и не уговаривайте. Рэй-тян с вами не пойдёт. Её я отправлю с Удзуме-сан купить вещи. Её... необычный комбинезон, как вы, наверное, поняли, одеждой как таковой и не является.       Хомура вздохнул, но согласился:       — Вы проявляете необычную щедрость, Мия-сан.       — Вовсе нет. Если я не ошибаюсь на счёт Минаки, он обязательно пришлёт сюда карту МБИ.       — Так вы теперь их принимаете?       — Их принимают магазины, этого достаточно. Кроме того...       Вдруг снаружи громко скрипнула калитка.       Только один человек периодически наведывался в поместье Идзумо именно во время обеда.       Сео Каору.

***

      Хомура вздохнул. Да, что-то Сео Каору зачастил в последнее время. В прошлый раз он приходил подкрепиться всего-то три дня назад, и Мия здорово поездила ему по мозгам. А вот поди ж ты — уже вернулся. Наверное, совсем отчаялся.       Мия встала, цапнула любимую поварёшку и прошла к двери. Хомура поднялся следом за ней, обеспокоенно оглянувшись на свою ашикаби, но та быстро и аккуратно ела, как раз заканчивая свою порцию, и на её счёт можно было не беспокоиться. А Хомуре нужно было переброситься с парнем парой слов насчёт его секирей, раз уж сам он так и не нашёл их в городе.       Они вышли за дверь.       К сожалению Хомуры, секирей Сео в этот раз пришли с ним, и поэтому свободно обсуждать их было сейчас нельзя. Мию, впрочем, присутствие девушек волновало мало.       — Добрый день, отброс-сан, — мило поприветствовала она Каору, который как раз, подняв бровь, с удивлением глядел на Хомуру. Ах да, он же видит, окрылён секирей, или нет. — Добрый день, Хибики-тян, Хикари-тян.       — Привет, Мия, — отозвался «отброс», всё ещё косясь на парня-секирей. — Слушай... Я чего пришёл-то... В общем, дай пожрать! — выпалил он, целиком сосредоточив своё внимание на Мие.       — И снова вы пришли объедать бедную вдову, — в наигранном ужасе покачала головой та. — Как вам только не стыдно?       — Мы очень просим прощения, — поклонились близняшки.       — Сео опять прогулял все деньги, а теперь вовсю дармоедствует, — пожаловалась Хикари. — У-у, гад. Убила бы! — замахнулась она кулаком на своего ашикаби.       «Может, они подавленную агрессию направляют на неокрыленных?» — задумался Хомура. — «Ну в самом-то деле, каждый день нарываются с кем-то на драку».       — Ещё раз извините, что побеспокоили, — поклонилась Хибики.       — Что вы можете сказать в своё оправдание, Каору-сан? — зловеще улыбнулась Мия, любовно поглаживая поварёшку.       — Мия! — вдохновенно начал парень свой, вне всякого сомнения увлекательный, рассказ. — Ещё чуть-чуть — и я бы выиграл! Мне же попёрло! Ну кто же знал, что в конце ставить нужно было на красное, а не на чёрное? А до того мне реально пёрло. Пятьсот тыщ сорвать успел!       Мгновение тишины. Мия, которая явно собиралась впустить Сео, тут же передумала, если судить по тому, как она изменилась в лице.       Впрочем, не она одна.       — Ты продул пятьсот тысяч иен?! — душераздирающе заорала Хикари, выделив главное для себя.       Она резко взмахнула рукой.       Дз-з-з-з-з-з-з-зт!       Сео рухнул наземь, судорожно подёргиваясь под молниями своей секирей, в этот момент чем-то смахивавшей на некоего Дарта Сидиуса.       — Ара-ара... — задумчиво произнесла Мия, глядя на корчившегося в снегу ашикаби. — А не говорили ли вам в детстве, Каору-сан, что азартные игры — это очень, очень плохо?       Сео не ответил, сосредоточенно пытаясь выдавить хоть слово, несмотря на то, что Хикари, которая отвела душу, уже перестала его прожаривать.       — Может быть, вас стоит наказать? Допустим, голодовкой?       — Но Мия! — наконец нашёл он в себе силы сказать хоть что-то.       Бац!       В этот раз у Поварёшки Возмездия звук был глухой. Сео схватился за лоб обеими руками и взвыл.       — Ара-ара... В порядке ли вы, дорогой Каору-сан? Какая я неловкая! Но что-то очень уж вы побледнели, вы не подхватили простуду? Надеюсь, что нет. Не отвечайте, я же вижу, как усердно вы пытаетесь нащупать свой мозг. А пока вы заняты поисками, Каору-сан, позвольте вам кое-что объяснить. Вы, вне всяких сомнений, были другом Такехито, и я это ценю; по этой причине я и пускаю вас на порог. Однако вы любите лодырничать, а с недавних пор завели себе дурную привычку регулярно объедать меня и моих жильцов, ничего не давая взамен. Это очень нехорошо. И это должно прекратиться как можно скорее. Иначе я расстроюсь, а вы же не хотите расстраивать бедную несчастную вдову? Сегодня же — вам придётся побыть голодным. У нас, видите ли, вашими стараниями подошла к концу еда. А пока вы ходите голодным — подумайте о своём поведении.       — Но Мия! — воскликнул пришедший-таки в себя Сео. — У тебя же всегда есть продукты про запас!       — Сегодня Кагари-сан забыл сходить за ними, — открестилась Мия. — Но это ничего, на обед нам хватило, а он сходит в магазин, как только мы доедим.       Сео уничтожающе посмотрел на Хомуру, словно тот зверски замучил его ручную канарейку, хомячка, помочился в тапки и нашёл ему сразу двух тёщ.       — Неужели у вас совсем-совсем ничего нет? — жалобно спросила Хибики. — Просто очень кушать хочется! Мы два дня не ели!       В ответ на эти слова Мия снова огрела Сео поварёшкой по лбу.       — Как нехорошо доводить своих подопечных до такого состояния, Каору-сан. Боги могут покарать вас. Вы, кстати, не ушиблись? — сказав это, она повернулась к секирей парня. — Мне очень вас жаль, но как раз сейчас у нас появился новый жилец, и мы выставили на стол последние продукты. Я не уверена, что вам хватит.       — Ну пожалуйста! — состроили хозяйке глазки обе сестры. — Хоть чуть-чуть перекусить.       — Ну хорошо, — сдалась Мия. — Но речь идёт только о вас двух. А этот отброс не получит сегодня ни крошки. И будет смотреть, как едите вы.       — Ура! — подпрыгнули на радостях девочки.       Мия развернулась и собралась было открыть дверь, как вдруг случилось нечто непредсказуемое.       Хомура почувствовал, как его разум затуманивается — как тогда, когда он в одно рыло выхлебал бутылку сакэ. Мыслить здраво стало несколько труднее, и приятным как понимание этого, так и сами возникшие ощущения, назвать было нельзя.       В этот же миг застыли Хибики, Хикари и Мия. Их лица раскраснелись, дыхание стало прерываться, а колени — дрожать. Сео же схватился за голову и упал в обморок.       Из окон дома вырвались яркие лучи света, которые немедленно стали угасать. Секунды через три Хомуру отпустило, а Мия и близняшки выдохнули.       «Мацу. Рэй», — Хомура и Мия оба, не сговариваясь, переглянулись и кивнули друг другу.       Мацу в ближайшем будущем ждали не самые приятные впечатления.       — Чё это было-то, а?! — опомнилась Хикари.       — И что с Сео? — волнуясь, добавила Хибики.       — Что было? — пробурчал Хомура. — Одна маленькая, но очень наглая секирей решила, что она умнее всех.       — И как это понимать? — возмутилась Хикари.       — Да никак, — устало выдохнул парень. — Тащите своего ашикаби в дом.       — Но что с ним случилось? — не отставала Хибики.       — Вот как раз и выясним. Хотя... Может, он притворяется?       Дз-з-з-з-з-зт!       Сео не притворялся. Однако вскочить с бодрым воплем это ему не помешало.       — Где я?! — и снова схватился за голову. — Блин, такое ощущение, что под поезд попал... Башка трещит, как после... — он заозирался, и заметив Мию, торопливо добавил: — Я не пил!       — Верю, Каору-сан. Но пройдёмте внутрь. Мне надо серьёзно кое с кем поговорить.       Хомура сильно подозревал, что речь идёт о Мацу.       Однако в гостиной нашлась одна лишь Рэй, сидевшая возле столика, только почему-то боком к нему. Мацу там уже не было. Да и еды не было. Девственно пустая посуда вызывала чувство грусти и глубокого недоумения.       — Так... Так... Так... Так кушать ничего не осталось?! — всхлипнула Хибики, с ужасом пытаясь высмотреть хоть что-нибудь съедобное.       — М-да... — пробормотал Хомура. — Видимо, Рэй-сан и Мацу-сан всё доели.       — Это одна из них? — вперилась яростным взглядом в Рэй Хикари, а потом перевела его на парня.       Тот осторожно кивнул.       — Ты-ы-ы! — Хикари бросилась на Рэй и, повалив на пол, стала её душить. Рэй же индифферентно смотрела мимо своей оппонентки, даже не пытаясь сопротивляться.       Опешивший Хомура хотел было вмешаться, — а как иначе, на его ашикаби напали и вот-вот убьют! — но его опередила Мия.       — В поместье Идзумо всякое насилие строжайше запрещено, — сказала она нарочито спокойно. И, конечно же, за её плечом висело страхолюдное страшилище. На секирей Сео это ого-го как подействовало. Да и на самого Хомуру не меньше. Одна лишь Рэй всё также пассивно смотрела в потолок, лёжа на спине.       — Рэй-тян, встань.       Рэй легко и быстро встала.       — Что тут произошло, пока нас не было?.. А впрочем, не отвечай, — она покосилась на близняшек. — Скажи только, кто это всё съел?       — Я.       — Почему?! — взорвалась Хикари.       — Мия-сан сказала.       На это возразить ни Хибики, ни Хикари не смогли. Крыть было нечем. Могла бы возразить Мия, однако, почему-то, не стала — Хомура удивился, но промолчал.       А Мия широко улыбнулась и заявила:       — Хикари-сан, Хибики-сан, позвольте представить вам Рэй-сан. Она — мой новый жилец. Рэй-сан, это секирей моего знакомого — Хикари-сан и Хибики-сан. Надеюсь, вы подружитесь.       — Привет, — угрюмо пробурчали близняшки.       — Привет, секирей Хикари, Хибики, — эхом отозвалась Рэй.       — Йо! — напомнил о себе Сео, которого Мия не стала представлять. — Привет, Рэй-тян!       — Привет, дитя.       Услышав такой ответ, Сео, видимо, забыл, зачем он вообще обратился к Рэй, потому как продолжать не стал. Хомура тоже удивился, но — чего-то подобного от Рэй и стоило ожидать.       — Что это за глупости? — возмутилась Хибики. — И чего это к нам она без суффикса обратилась? Мы её вообще первый раз видим!       — И вообще что-то как-то странно она на нас посматривает, — с подозрением заметила Хикари. — Она, случайно, не из этих? Пусть и не мечтает! У нас есть Сео!       — Ну-ну, не надо так сильно переживать, — улыбнулась Мия. — Просто Рэй-тян немного... по особенному смотрит на мир, к сожалению. Вот и всё. Но она в этом не виновата.       — Так она не из этих, а из этих? — сообразила Хикари, но, перехватив тяжёлый взгляд Мии, быстро прибавила: — Ну, так это совсем другое дело!       — Я рада, что вы так считаете. Но вот беда — еды не осталось совсем. А раз продуктов больше нет, их нужно купить. Думаю, я могу смело поручить это Кагари-сану и Каору-сану? — повернулась она к обоим парням.       — Мия, какого ты и меня приплетаешь?! — возмутился Сео.       — Разве вы не проголодались, Каору-сан? — деланно удивилась Мия. — Что же, раз вы отказываетесь идти в магазин, в таком случае...       — Да я же пошутил! Ха-ха-ха! Где этот магазин?! Покажи мне на него пальцем! Я порву его!       — Ара... — покачала головой Мия. — Теперь, право, и не знаю, пускать ли вас туда? Впрочем, я дам вам шанс.       «Спасибо, Мия», — мелькнула у Хомуры мысль, полная искренней благодарности. — «Теперь я смогу поговорить с Сео без вмешательства Хикари-тян и Хибики-тян».       — А сейчас, простите, мне нужно подняться и... поговорить кое с кем. По телефону.       «Прощай, Мацу. Помним, любим, скорбим», — подумал Хомура.