***
Синто Тейто — город любви; по крайней мере, стал им с началом и развитием плана Секирей. Так можно истолковать многочисленные похвальбы Минаки. Очень уж он любит задвигать речи про любовь, а плану Секирей придаёт прямо-таки вселенское значение. Ну что же, для всех секирей, кроме Мии (которую Минака освободил от участия, хоть и продолжал говорить об участии именно 108 секирей) план Секирей действительно был важным и судьбоносным событием в их жизни. Даже если забыть на время о том, что кто-то его переживёт, а кто-то — нет, только в рамках этого плана можно было найти себе ашикаби. А это для секирей важно до чрезвычайности и без всякой мишуры, к которой кто-то относил обещанное Возвышение, кто-то — бои, кто-то даже — просто любовь (Карасуба, например, но ей и ашикаби-то нужен был только лишь как допинг); всё согласно собственным взглядам на жизнь. Конечно, для Кадзеханы был важен именно романтический аспект. Она с охотой слушала Минаку и радостно верила ему в таких вещах, которые можно только принять на веру, в которых факты не имеют значения. А как иначе? Учитывая, что именно на него она реагировала, сложно было ему не верить. Сказано, что план Секирей — это прекрасная история любви — значит, так оно и есть. Только немножко кровавая, но о любви же. Хотя всё воспринимать на веру не получалось, критическое мышление у Кадзеханы, как правило, работало, что порою вызывало острый когнитивный диссонанс, когда реакция на ашикаби сталкивалась с суровой действительностью. Но, как бы там ни было, Кадзехана и без влияния Минаки — чрезвычайно романтичная натура. Или считает себя таковой? А, какая разница... Она-то могла лишь философствовать да восклицать при виде жмущихся парочек «Ах, любовь, любовь!» Особенно когда это были ашикаби и их секирей. Вот и всё. Самой ей не повезло. Она реагировала на Минаку, а тот категорически отверг её. Он отвергал самую возможность окрылить кого бы то ни было. Увы, Хирото Минака слишком сосредоточен на Сахаси Таками, и даже успел завести с ней двоих детей — не то чтобы президент МБИ и главный исследователь хоть как-то сблизились после того, что между ними было. Если смотреть на то, как они взаимодействуют, даже как-то странно, что Таками до сих пор Минаку не прибила, ну а то, что и у Минато, и у Юкари фамилия матери, а не отца — как раз ожидаемо и понятно. Только вот Минаке по-прежнему нужна и интересна лишь Таками — и никто из секирей, их проблемы его заботят только с точки зрения плана. А Кадзехана... А ей приходится заглушать душевную горечь сакэ, говорить и думать неискренние слова, да так и любоваться городом, в этот раз укутанным в снежное одеяло. Р-р-романтика! чтоб её... Но всё же, всё же... Город и правда красив. Снег на крышах всё ещё хранит её собственные следы. Скоро весна, и тогда вся эта белизна сменится на расцветшие деревья. А пока можно даже посмотреть, не пробегал ли кто из секирей ночью по крышам. Кроме них тут бывают только те из людей, в обязанности которых входит очистка крыш от снега. Кадзехана потянулась к бутылочке сакэ, сделала глоток и, откинувшись на спину, стала смотреть в небо. Облачка... Похожие на знак секирей. Инверсионные следы самолётов протянулись по небосклону как совсем другие следы — от когтей. А вон — где-то в километре на северо-восток от Кадзеханы — вот-вот залетит за небоскрёб какая-то синеволосая девочка, которая тащит Хомуру... Кадзехана рывком села, подозрительно покосилась на бутылку с сакэ и снова вернула взгляд в сторону предполагаемого Хомуры. Но тот уже скрылся за небоскрёбом. Вместе с девочкой, при виде которой Кадзехане померещилось, что она реагирует. Что ни в какие ворота — ашикаби не может летать, секирей не может вызывать реакцию. Да и нет таких секирей, которые летали бы. Не-е-ет, это ж-ж-ж — неспроста! Кадзехана снова покосилась на бутылочку с сакэ и решительно запечатала её. То гигантские крылатые белые девушки снятся, от которых потом заснуть боишься, то Хомура наяву мерещится... Нет, так дальше нельзя. Надо временно завязать. И размяться. Да хоть Мию проведать! Конечно, поместье Идзумо — это ужасно чопорное заведение, зато там очень спокойно. Как раз то, что надо для того, чтобы прийти в себя после длительного запоя. А то на необходимость выходить из запоя указывает решительно всё. Ну, хоть до зелёных чертей не напилась, и то ладно. Кадзехана решительно встала, аккуратно припрятала бутылку в сумочку и, запрыгав по крышам, отправилась в сторону поместья Идзумо. Она уже не видела, как Хомура, висевший прицепом, вылетел вместе с синеволосой девочкой из-за небоскрёба, а где-то внизу за ними азартно мчалась Удзуме, стараясь не отставать.***
Наконец-то Рэй и Хомура стали снижаться! Не прошло и часа, как говорится. Удзуме уж испугалась, что они за город улетят, до того близко приблизились к окраине... «Стоп!» — осенило её. — «Ведь они действительно могли бы выбраться за город! Минака, конечно, все дороги перекрыл, однако такую возможность прикрыть попросту нереально. Надо обязательно поговорить об этом с Мацу. Если она, Хомура и Рэй покинут город, мне же не придётся с ними сталкиваться в сражении! Определённо, хоть одна хорошая вещь от этого открытия». Сделав эту мысленную заметку, Удзуме подбежала к тому месту, где как раз садилась Рэй. Девочка шла на снижение ровно, как по ниточке, и удивительно, но никто из людей её не заметил, пока она не снизилась метров до шести. А потом уже полёту Рэй, по всей видимости, нашлись рациональные объяснения, раз никто телефоны не достал. Хотя её приземление прямо рядом с лавкой торгующей морепродуктами и вышло чрезвычайно эффектным и зрелищным. Коснувшись земли ногами, Рэй, не отпуская руку Хомуры, который аж скрючился, заговорила с торговцем: — Мне нужна рыба. Я вижу её. Покажи больше, дитя. Несколько растерянный как способом появления Рэй, так и обращением девочки к нему и общим стилем её речи, торговец заторможенно повернулся и стал открывать контейнеры-холодильники. — Аш... Ашикаби-сама, отпустите меня! — выдавил бедный Хомура. Удзуме заметила, как на него после этих слов покосились сразу несколько человек. Ну да, рослый парень к девочке-подростку обращается с суффиксом «-сама». Обычно-то если пара встречается, то именно девчонка может к парню с таким суффиксом обратиться, а не наоборот. Как бы там ни было, Рэй мгновенно послушалась, не отвлекаясь от торговца и рыбы. — А-ай! — Хомура вцепился правой рукой в левую, аккуратно баюкая её. — Наконец-то! Представляешь, — он повернулся к Удзуме, — она не захотела спускаться и ссаживать меня. — Так чего не попросил отпустить? — заметила та. — Ты что, совсем больная? — взъярился Хомура. — Мало того, что это ты подала ей такую идею, так ещё и издеваешься?! — зашипел он. — Не кипятись, Кагари, — примирительно сказала девушка. — Зато теперь ты знаешь, что если что — вы сможете выбраться из города. В любой момент. И никакой Минака вас не остановит. Хомура замер: видимо, до него всё же дошло, что это означает в его ситуации. — Ты права. Это многое меняет. Это очень многое меняет. Но — у меня обязательства перед неокрыленными, — несколько растерянно прибавил он. — Ну так выполняй их. Рэй сможет в любой момент от опасности скрыться, просто поднявшись повыше. — А она догадается? — скептически заметил Хомура. — Ну... Не догадается — найдётся кому подсказать. — А как же вертолёты? ПВО? — стал он искать в идее Удзуме слабые места. Та сердито выдохнула, перевела взгляд на Рэй, которая как раз выбрала, что же она хочет купить, и ответила: — Тут я тебе ничего не скажу, это тебе надо с Мацу поговорить. Вот уж кто-кто стратег, так это она. И потом у вас же общая ашикаби... (В этот миг продавец стал что-то объяснять Рэй, которая протянула ему карту.) А пока лучше доставай деньги. — Что? — Здесь не банк и не магазин, у продавца нет кардридера, а Рэй суёт ему поделку МБИ... Да обернись же ты, осёл несчастный! Хомура так и сделал. Увидев, что Рэй всё ещё держит карту перед несколько испуганным лицом продавца, а на прилавке уже стояла корзина с килограммами пятью отборнейшей рыбки, он глубоко вздохнул, но за рыбу расплатился наличными, что-то бормоча сквозь зубы. — Что дальше, Рэй? — бодро спросила Удзуме. — Полотенце. — Какое? — Розовое. «Неожиданно, по крайней мере для Рэй», — подумала Удзуме, а вслух сказала: — Ну... Это не так интересно. Да и слишком... слишком, в общем. Может, что-нибудь более стильное? Ну хоть синее, под цвет волос, а? — подмигнула девушка. — Нет. Пен-Пену нужно розовое полотенце, — возразила Рэй. — Ну, розовое так розовое... — Удзуме вздохнула. — Только, Рэй, ты больше не взлетай, а то ты так и просмотришь магазин, где их могут продавать. Рэй ничего не ответила, но пошла пешком. — Мы что, прямо так пойдём? — кивнул Хомура на корзинку с рыбой. Удзуме, увидев, как корзинка начинает взлетать, быстро зачастила: — А рыбку понесёт Хомура. Хомура ведь понесёт? — с нажимом повторила она. — Э... Хорошо. Только у меня рука болит, — извиняющимся тоном сказал он, принимая корзинку. — И что же ты этой рукой такое интересное делал? — подколола его Удзуме. — Да как ты смеешь на такое намекать! — возмутился Хомура, взмахнув корзинкой. — Да я, если ты хочешь знать, в хост клубе... — На что намекать? — невинно поинтересовалась Удзуме. — И ты бы поосторожнее с рыбкой, братуха. Слыхал: она для Пен-Пена, то бишь, для целого бога? Вот уронишь или потеряешь — и на тебя Рэй обидится. А может, и божественный пингвин наш сурово тебя накажет и отправит в на месяц в адский ад, где живут демонские демоны, извергаются лавовые вулканы, нет рыбы, а есть только лапша быстрого приготовления, — хихикнула она. Стоило Удзуме договорить, как откуда-то издалека ветер донёс до её ушей короткое тихое «Уарк!» Девушка растерянно помотала головой и наваждение рассеялось. Ну и померещится же! — Шуточки у тебя... — проворчал Хомура. — Могла бы и не пытаться впечатлить меня своими потугами на чревовещание. — А? — переспросила Удзуме. — Что ещё за потуги на чревовещание? Это когда? — Проехали, — отмахнулся Хомура. — Лучше давай не отставать от Рэй-сан, она, похоже, что-то увидела. Удзуме осталось лишь согласно кивнуть. После всего, что было до этого, покупка полотенца прошла подозрительно буднично, без потрясений, и даже без слишком уж странных речей от девочки. Так что они купили его буквально за минуту — и без всяких хлопот вышли. — А теперь наш раненый отправится в поместье Идзумо, а мы, с тобой, Рэй-тян — по магазинам! — подбросила в воздух обе руки Удзуме. — Удзуме. Она моя ашикаби, — холодно сказал Хомура. — А мне её поручила лично Мия, — парировала девушка. — К тому же ты у нас покалеченный, эвона как за руку держишься, вот и отвезёшь рыбу и полотенце. Не можем же мы с ними ходить по магазинам? Или ты хочешь, чтобы твоя ашикаби вечно ходила в вещах с чужого плеча? Мне-то не жалко. Но вот как ты к этому относишься? Бормоча под нос ругательства, Хомура нехотя попрощался и отправился своей дорогой. Удзуме торжествующе посмотрела ему вслед. — Рэй! Какие ещё у тебя дела остались? — Никакие. — Отлично! Тогда мы сейчас отправимся в путь. Разорим же МБИ!.. — Удзуме запнулась, вспомнив о огромных капиталах корпорации. — Ну, хоть капельку, — неуверенно добавила она. Рэй снова была послушна и покорна. Что за муха её укусила, когда она увидела пингвина — непонятно. Но теперь она не пёрла вперёд как танк, не считаясь с последствиями, а получив инструкцию — действовала очень экономно и аккуратно. Магазины готового платья Удзуме выбирала только лучшие. Давно у неё не было возможности так оттянуться! Свою-то карточку она не могла свободно использовать, равно как и Мацу. Хотя теперь, когда её подругу вернула сама Карасуба, может быть, бояться больше и нечего. Между прочим, Мия сделала очень правильно, что отправила с Рэй Удзуме, потому что сама Рэй, для начала, попыталась купить первую попавшуюся деталь одежды. Трудно представить, что бы она делала с одним-единственным поясом. И тогда Удзуме засучив рукава взялась за дело . Для начала она решила взять то, что понравится Рэй — когда она выяснит, что ей нравится, — и что-нибудь на вкус самой Удзуме, по сезону. Конечно же, девушка и себя не забывала. Обычно секирей не привередничали и носили то, что им дали в МБИ, но Удзуме обладала властью над тканью, поэтому в чём-чём, а в тканях и одежде она разбиралась, умело выбирая вещи и профессионально гоняя продавцов. Что интересно, выбранным Рэй костюмом — выбранным по частям, потому что такого в готовом виде там не было — стало нечто вроде школьной формы. Бирюзовое платье, белая блузка, тоненький красный бант на груди... Школ в Синто Тейто много, а в Японии их ещё больше, так что Удзуме не удивилась тому, что этот вариант формы ей не знаком. Куда важнее было то, что это была летняя форма. И хотя у Удзуме появились подозрения, что Рэй не замёрзнет даже голая, она, исполняя наказ Мии, выбрала для той шубку из белого песца — не ткань, но Удзуме не была такой ограниченной, как некоторые секирей, сводя всё на свете к собственным силам, — кожаные сапожки, тёплую юбку до пят и кучу прочих мелочей. Рэй с продавцами вела себя образцово! В основном, конечно, молчала. Потеряв инициативность, она перестала эпатировать окружающих. Нужно было лишь знать, как себя вести с ней и как не давать ей повода проявить свои сверхсилы... а точнее, не просить, ведь Рэй и не пыталась их использовать. Из последнего магазины они вышли очень довольные... э-э-э... Удзуме вышла очень довольная. Но она надеялась, что Рэй хотя бы не слишком не понравилось. Хотя с чего бы вдруг ей не понравилось? Она же девушка! А может, познакомить её с Чихо? Удзуме не знала насчёт Рэй, но Чихо была бы рада её увидеть. Кто знает, вдруг и расшевелила бы? Вера Удзуме в способность своей ашикаби делать жизнь окружающих чуточку лучше, ярче и светлее можно было сравнить с верой Спейсмарина в Бога-Императора — не то чтобы Удзуме была знакома с такими понятиями. Удзуме решилась. — Рэй... Я хочу тебя познакомить со своей ашикаби. Она очень хорошая девочка, только очень больная и почти не может передвигаться самостоятельно. Ты... Ты не против? — Нет. — Отлично! Тогда пойдём. Больница была кварталах в десяти. Рэй и Удзуме успели пройти семь, как вдруг раздался звонок. Не глядя на телефон, Удзуме ответила: — Алло? — Удзуме-сан. — Какидзаки?! — яростно вскрикнула она. — Вижу, вы узнали меня по голосу, хотя и не потрудились взглянуть на номер. Так нельзя, Удзуме-сан. — Чего тебе надо?! Вы же обещали, что оставите меня в покое на целых две недели. — Обстоятельства изменились, Удзуме-сан. Совершенно неожиданно, Тойотама-сан и Ичия-сан отказались искать встречи с некоей Ририситори, секирей номер тридцать шесть. У Удзуме пересохло во рту. После сегодняшнего кошмара со строгим запретом трогать «ририн» — «лилим» — искать встречи с Рири-кем-то ей тоже категорически не хотелось. Она думала, что это просто сон, очень страшный, но сон... Но этот сон приснился не только ей? — Рири... ситори? — еле слышно прошептала она. — Судя по вашей реакции, вы тоже с ней знакомы? — удивился Какидзаки. — Однако мне странно ваше замешательство, личное дело номера тридцать шесть не содержит никаких пометок о сколько-нибудь заслуживающих внимания боевых навыках. Так или иначе, Хига-сама настаивает на том, что эта секирей должна выбыть. Её ашикаби отказался сотрудничать с нами. Нельзя, чтобы он решил, что может остаться безнаказанным. Тойотама-сан и Ичия-сан обе будут строго наказаны за ослушание, но эта секирей должна выбыть. И её выбытие обеспечите вы, Удзуме-сан. Вы ведь хотите, чтобы лечение Чихо-сан продолжали и дальше? Приходите в больницу сегодня к пяти. Я передам всё, что требуется знать о цели. Какидзаки повесил трубку. Трясущимися руками Удзуме спрятала телефон в карман. — Рэй? Мы... Мы не будем заходить к моей... к Чихо-сан. А тебе нужно срочно в поместье Идзумо. Пойдём же... Они развернулись и зашагали назад. Рэй не стала задавать лишних вопросов, и Удзуме была ей благодарна, хотя и понимала, что Рэй в любом случае не стала бы их задавать. Девушке требовалось собраться с мыслями... Нет, не с мыслями — с духом. Собраться с духом, чтобы задать один важный вопрос. Как ни странно, это оказалось непросто. Почему-то не хотелось думать о том, что Рэй знает ответ на её вопрос. Эта мысль пугала. Но Удзуме всё же задала его: — Рэй? Рэй-сан? Скажи мне, пожалуйста... Ты знаешь, что такое «лилим»? — Да. Удзуме сглотнула. — Что это? — прошептала она. — Это моё дитя, — просто ответила Рэй.