Ашикаби-(полу)ангел

      — ...моё дитя, — просто ответила Рэй. — Здесь — моё-не-моё.       Удзуме выдохнула. Она ждала чего-то другого. Чего-то... пострашнее. Чего именно — она и сама не знала. На миг ей показалось, что Рэй вот-вот скажет нечто, от чего она поседеет на месте. Страшно было и ждать таких слов, страшно было и не услышать их. В тот миг ей казалось, что это очень важные слова.       И вот они, эти важные слова, отзвучали. Простые. Понятные — сами по себе, но, конечно, не когда их говорит такая вот девочка. Когда их говорит кто-то вроде неё, это... несколько неожиданно.       Рэй слишком юна для того, чтобы заводить детей. Наверное. В её слова верилось с трудом, но верилось. Удзуме разрывалась между двумя побуждениями: поверить и найти объяснение, что нелегко, либо совершенно отбросить ответ Рэй, чего ну совершенно не хотелось. О да, Рэй несла чепуху, но куда как сильнее на восприятие реальности влияет чувство ужаса, чувство, что ты находишься перед лицом чего-то непостижимого, недосягаемо мощного...       Но вот вопрос: в чём истинная причина этих чувств?       Рэй, конечно, обладала невиданными способностями, но ничуть не более удивительными, чем те, которыми владели секирей. Она умела летать. Пускай другие этого и не умели — не так как она, — странного и удивительного в этом было немного, а точнее ровно одно обстоятельство: она не секирей. Удзуме не удивилась бы, если Рэй умела и во сны ходить — обычные ашикаби это иногда проделывали с будущими секирей, хотя кто к кому приходит «в гости» — ашикаби к секирей или наоборот — Удзуме не знала. Но если могут обычные ашикаби, то почему бы не уметь и Рэй Летающей, только уже просто так — к окрылённой и без реакции? К тому же во сне и наяву люди ведут себя абсолютно по-разному. Может, во снах Рэй — ого-го какая решительная. Может, именно во снах она и решила, что кто-то угрожает её дитя и предупредила Удзуме и тех двух секирей тоже. Хотя это и странно: они же ничем связаны, кроме как Хигой?       Впрочем, неважно; абсолютно неважно. Даже если объяснить то ощущение ужаса тем, что оно ловкая подделка, обманка, которой, скорее всего, и является, всё равно — это ощущение жути всплывает снова, стоит посмотреть на девочку. А если смотришь на неё под таким углом, ей почему-то очень хочется верить, когда та говорит что-то таинственное, что-то загадочное, что-то вроде «Лилим — моё-не-моё дитя»... Стоп! Что значит «моё-не-моё»?..       О боги, так ведь и правду свихнуться можно. Ну конечно же, слова Рэй нужно тщательно взвешивать. Ведь раз пошла такая пьянка (тьфу-тьфу, чтоб Кадзехану не привадить), наверное, не нужно понимать слова Рэй буквально. Очевидно, что Лилим — «как бы» её ребёнок, но не совсем. И кстати, почему она не сказала просто «ребёнок»? Почему сказала «дитя»? Совсем как обращаясь ко всем тем людям сегодня. Но не могли же и они её детьми быть? Это попросту нелогич!.. Ой.       Удзуме пронзила внезапная догадка, и девушка, поколебавшись мгновение, решила немедленно проверить её:       — Рэй... — осторожно спросила она. — А те продавцы, с кем ты сегодня говорила... Они — Лилим?       — Да.       Значит, верно! Догадка правильная.       — И как... как мне отличить Лилим от простых людей? — на всякий случай спросила Удзуме.       Не то чтобы она так уж искала ссоры с окружающими (вмешивать людей вообще-то было против правил), но когда в дело вовлечён Хига — а он вовлечён, — заранее не знаешь с кем столкнёшься. А ведь Рэй... Рэй-из-сна произвела очень сильное впечатление. И если Какидзаки прав — не только на Удзуме.       — Никак, — в ответ на вопрос Удзуме Рэй даже не пожала плечами.       Жаль... Придётся быть осторожнее и просто старательнее придерживаться правил. Либо рисковать ещё одним таким сном. И всё же... Может, Рэй просто не хочет говорить? Или не может объяснить разницу?       — А рядом с нами сейчас есть Лилим? — уточнила Удзуме.       — Да.       — А сколько их?       — Один.       — Всего один? — Если только один — возможно, получится понять, чем он выделяется?       — Да.       — А покажи!       Рэй ткнула пальцем в сторону ближайшей девушки.       Девушка это заметила. Она удивлённо посмотрела на Рэй, потом стала оглядывать себя, словно пытаясь понять, что с ней не в порядке, а потом — отряхиваться и нервно коситься в сторону Рэй и Удзуме, которая буквально пожирала девушку глазами. Наконец, та не выдержала и отошла в сторону от них, опасливо скашивая взгляд в их сторону каждые несколько секунд.       — Действительно, никак не могу понять, чем она отличается от остальных людей... — разочарованно выдохнула Удзуме. — И что же мне делать? Эх... А скажи, Рэй, это ведь ты приходила ко мне во сне?       — Я.       Вот же... Так просто ответила на такой, можно сказать, страшный вопрос.       — А почему? — полюбопытствовала Удзуме.       — Ты напала на Лилим.       — Когда?! — искреннее удивилась девушка. Она же сталкивалась исключительно с секирей!       — Сегодня ночью.       — Но я спала ночью! — возмутилась она.       — Не эта частичка, секирей.       — Подожди... Стой-стой-стой, — Удзуме схватилась за голову. — С чего ты взяла, что кто-то вообще напал на Лилим? Как ты это поняла?       — Почувствовала гибель ч...       — Стоп! Ты сказала «гибель»? — в горле у Удзуме пересохло.       — Да.       — И кто-то из секирей убил Лилим? — в ужасе спросила она, а про себя подумала: «Карасуба! Как пить дать Карасуба!»       — Нет.       — А кто тогда?       — Никто.       — Я тебя не понимаю, Рэй, — страдальчески закатила глаза Удзуме. — Почему так? За какие грехи мне такие мучения?!       — Ты задаёшь вопросы, ответы на которые не понять не можешь. Твоя неполнота заставляет тебя страдать: такова твоя природа, это не наказание.       — Всё! Я сдаюсь! Хватит, Рэй, я не хочу забрызгать ошмётками серого вещества улицу! Убедила, я просто не буду трогать Лилим, и всё! Довольна?       — Да.       — Что-то непохоже, — вдохнула Удзуме. — Слушай, а что будет, если бы я — гипотетически — тронула кого-то из Лилим?       — Я бы уничтожила тебя, секирей.       Голос Рэй был полон такого равнодушной убеждённости, что Удзуме не решилась спорить даже в шутку. Как и продолжать разговор.       Далее они шли молча, пока Удзуме это не надоело, и она не села вместе с Рэй в такси. Так, хотя бы, доберутся быстрее.

***

      «О боги, ну зачем я окрылился?!» — мысленно воскликнул Хомура. И тут же дал себе пинка — мысленно, конечно.       Рэй — хорошенькая девочка, нет, даже девушка — ей же около девятнадцати, — очень спокойная, послушная. Прямо образцовая японская жена — ни дать, ни взять. Пусть даже секирей от ашикаби нужно несколько другое.       Но как же с ней всё-таки трудно. То она буквально исполняет любые инструкции, даже бессмысленные. То отказывается исполнять даже те, которые лишь призывают её к здравому поведению. Рэй закрыта. Рэй страшно, отчаянно закрыта. Нельзя позволять собственной ашикаби быть такой... такой... Такой. И, что совсем плохо, в тот миг, когда она приоткрыла душу, Хомура ничего не понял. «Комната Гафа», «оба плода», «жива как семя жизни»... Что всё это такое? Это важно для Рэй, пусть она и не страдает от этого — или говорит что не страдает. Но действительность остаётся печальной — Хомура, её секирей, не понимает собственную ашикаби. Не понимает, что ей нужно. Чего хочет её душа. А его ашикаби, которой он, впрочем, себя навязал, не понимает уже его и не стремится понять. А стремится ли он понять её? Когда она сказала, что не страдает от неправильности — он лишь принял её слова к сведению. Только потом он стал задумываться, благо, времени на это было в избытке.       Обидно, что Удзуме поняла Рэй лучше. Она даже смогла вытащить из неё хотя бы неуверенность — до того его ашикаби Хомуры на все вопросы отвечала ровно, и лишь Удзуме, когда заговорила о её вкусах, смогла поставить Рэй в такие условия, когда той осталось лишь показать даже такое ничего не значащее чувство. Хомура же лишь вытянул из Рэй ответы на свои вопросы.       Эх, не знал он, что с ашикаби будет так непросто.       Когда он только встретил Рэй, он подумал, что она — обычная девочка. Когда привёл в гостиницу Мии и не смог сразу окрылиться — понял, что что-то с ней не так. Когда он увидел её снаряжение, документы и оружие — понял, что её такой сделали. А когда она заговорила о номерах — порядковых, при этом своих — понял, что она не первая Аянами Рэй. Клон.       Может быть, он ещё что-нибудь понял бы, но Мия запретила расспрашивать девочку, это ему ещё повезло, что она не одёрнула его, когда он уточнил у своей ашикаби, действительно ли она — клон. Может быть, и правильно запретила, вряд ли такое тяжелое прошлое приятно помнить. Как — тоже правильно — запретила им ночевать в одной комнате.       Конечно, независимо от своего согласия, Хомура прислушивался к тому, что происходит в комнате Рэй, но большой беды в этом не было, ведь он и не слышал ничего. Так он и задремал, пока его не разбудил сон о Рэй.       Парень не знал, что собственную ашикаби можно так бояться. Если бы не чувство связи, он бы, скорее всего, даже не сразу бы понял, что перед ним Рэй. Голая — но без какого бы то ни было эротизма — высотой в сотни километров, с развёрнутыми от горизонта до горизонта крыльями и трубным голосом, от которого содрогается даже твоё «я».       Что думать после такого, Хомура не знал. Может быть, это просто кошмар? Может быть, но верилось совсем в другое. Что экспериментаторы не ограничивались выведением детей-солдат. Они пытались дать им сверхспособности — как у Рэй. И с ней у них это получилось.       Опять же, дата её рождения... После открытия острова Камикура. А что, если кто-то успел там побывать до МБИ и переправить данные на сторону? Мия-то готова была сразу сражаться и защищать свои Пёрышки, но что если остров посетили до того, как МБИ извлекли из стазиса Первую?       Впрочем, это касается лишь происхождения Рэй и объяснения её способностей. Которые не ограничиваются умением захаживать в сны — если это вообще была она, а не игра воображения. Нет, совсем другие её способности потрясают воображение.       Полёт!..       Хомура со стоном помассировал руку. У Рэй сильная хватка. Одно хорошо, как и сказала Удзуме, полёт — это отличный способ удрать из города в случае чего. Безопасность ашикаби прежде всего, а уж если та способна сама себе её обеспечить — так это вообще замечательно. Вот только... Неправильно это, когда ашикаби вот так вот превосходит своего секирей в сверхспособностях. А Рэй превосходит. Глупость, конечно, предрассудок и вообще дискриминация, но ведь на фоне такой ашикаби чувствуешь себя как-то не слишком адекватно.       Подумать только — она может летать! Летать! И даже левитировать достаточно тяжёлые предметы. Будь она секирей, из неё получилась бы неплохая секирей поддержки. А если смотреть на вещи рационально и утилитарно — как ашикаби она, обладая такими способностями, вдвойне полезна. Но именно это и делает её целью. А такое обстоятельство — перечёркивает все плюсы.       Вот только после того, что было, Рэй в любом случае станет целью, если уже не стала, а значит, нужно извлечь из её способностей максимум. Тут не время стенать и предаваться меланхолии. Нужно действовать! И — планировать. С Мацу лучше всего, но можно пока и так.       Прежде всего следует отработать маршруты эвакуации из города. Но есть одна маленькая проблема: Минака — шут гороховый, но не дурак. Он точно прикроет такую возможность уже через пару часов, если уже не прикрыл. Демоны! Надо было лететь с Рэй за город сразу! Сразу, как только она и его подняла в воздух. А теперь поздно.       Хотя — неокрыленные... Но — ашикаби!.. Но — неокрыленные!..       Впрочем, есть ли смысл самому с собой спорить? Теперь-то можно и на зенитку нарваться. Как бы высоко Рэй ни летала, это не спасёт её от восьмидесятивосьмимиллиметрового осколочного снаряда. Небось, уже и не одну батарею развернули. Про ракеты и говорить нечего. Минака — он такой. Но с Мацу для очистки совести посоветоваться всё же надо. Кто знает, а вдруг если низко-низко пролететь, то их не засекут и не собьют?       Погружённый в раздумья, Хомура толкнул локтем калитку в поместье и прошёл к дому. Между прочим, не так уж и просто это было! Бедняге приходилось тащить всё в одной руке, потому что левая болела очень уж сильно. Надо бы какую-нибудь мазь втереть, а остальное сделает регенерация секирей.       Первым, что увидел в гостиной Хомура, был купленный Рэй новенький холодильник. Рядом стоял телевизор, а на полу — вот так сюрприз! — сидела Кадзехана.       — Я дома, — привычно воскликнул парень.       — Добро пожаловать домой, Кагари-сан. Что с вашей рукой? — пропела Мия.       — А, сразу к делу, Мия-сан. Видите ли... Не знаю, как вам это объяснить, но Рэй и я...       ...В себя он пришёл на полу. Над ним стояла Мия, зажавшая в руках поварёшку.       — Может, вы хоть раз дадите мне договорить?! — возмутился он. — Человека таким ударом и убить можно!       — О чём вы говорите? — невинно захлопала ресницами Мия. — Какой-такой удар? — она игриво взмахнула поварёшкой и недоумённо посмотрела на неё, будто видела впервые. Потом вернула взгляд на Хомуру. — И потом, вы даже сознания не потеряли, вас лишь слегка оглоушило, уж и не знаю чем. Но как раз когда вы собрались поведать нам, как делали со своей ашикаби что-то непристойное.       Кадзехана хрюкнула. Мия и Хомура оба мрачно посмотрели на неё, и девушка заткнулась.       — Мия-сан, — очень медленно сказал Хомура, вставая с пола. — Ничего непристойного между нами не было. Просто... Не знаю как вам сказать... Рэй умеет летать!       Мгновение тишины.       Кадзехана подскочила на ноги и торжествующе воскликнула:       — Я же говорила! Я же говорила, Мия! Я же говорила, что не надо меня сажать на хлеб и на воду, да белую горячку лечить! Потому что нет у меня никакой белой горячки, я действительно видела, как Хомура летел с синеволосой девочкой! Говорила? Говорила! Вот, пожалуйста, Хомура подтверждает. И мы не сговаривались. Нет, ну сама подумай, стали бы мы из-за такой ерунды сговариваться?       — Право, даже не знаю. После похождений Мацу я уже ни в чём не уверена. Порою мне кажется, что гостиница моего покойного мужа превратилась в какой-то притон. Средь бела дня творится страшный разврат, постояльцы — законченные наркоманы, а теперь ещё и жильцы со своими гостями устраивают у меня за спиной заговор. Что сказал бы мой покойный муж?       Мие никто не ответил, разговор затих сам по себе: постукивая лапками, вниз по лестнице неторопливо шествовал Пен-Пен.       — Уарк! — заметил он Хомуру.       Вразвалку подойдя к парню, он выхватил (!) у него из рук полотенце, которое немедленно забросил себе на шею, а потом забрал и корзинку с рыбой. После чего открыл дверь в новенький холодильник, зашёл туда и закрыл дверь за собой, на прощание снова уаркнув, но уже всем присутствующим.       Тишина.       — Как это?.. — растерянно выговорил Хомура. — У птиц же нет пальцев... Ведь нет?       — Это необычный пингвин, Кагари-сан, — хихикнула Мия. — У него на кончиках крыльев есть что-то вроде когтей. Ими он всё и делает. Он очень умный и славный! У Рэй-сан забавный питомец... ну или знакомый, как говорит она. И, кстати, мы с Кадзеханой-сан уже выяснили, что он умеет читать, а ещё... Кагари-сан! Кагари-сан! Вы вообще слышите меня?       — Я всё слышу, — очень медленно проговорил Хомура, пытаясь осознать сказанное умилённой Мией. — Но вы-то меня слышали? Рэй умеет летать!       — Подождите, так вы не шутили? — Мия, сдвинув брови, поочерёдно переводила взгляд между Кадзеханой и Хомурой.       — Она и предметы умеет левитировать, — угрюмо поделился новостью Хомура. — По крайней мере, первое, что она сделала, когда купила холодильник и телевизор — подняла их в воздух за своей спиной и пошла на выход. А они полетели за ней, как на верёвочке. Потом Удзуме спросила, может ли Рэй летать сама... Ну, вот тогда-то Рэй и полетела. Я попытался её перехватить... Но в итоге только полетел пассажиром. Вот и вся история.       — И это, друзья мои, значит, — назидательно подняла палец в воздух Кадзехана, — что мне можно не завязывать с сакэ!       — Ара, порою мне кажется, что Муцу-кун совершенно правильно называл кое-кого «пьянью»...       — Ну Мия! — обиженно воскликнула Кадзехана. — А я как раз хотела тебе рассказать одну новость.       — Ну прости-прости, Кадзе-тян, — улыбнулась Мия. — Так что за новость?       Хомура извинился и вышел. Слушать женские сплетни у него не было ни малейшего желания, ещё меньше — сплетни Кадзеханы и Мии, старых подруг ещё со времён Первого Дисциплинарного Отряда.       Он бы с Мацу побеседовал, но Мия велела её не беспокоить. Так что лучше посидеть в своей комнате, книжку почитать, что ли. Руку, опять же, обработать, а то боль не отпускает.       Так он и поступил. Книжка ему, правда, не пошла, зато судоку его здорово развлекли. Хомура спустился вниз лишь когда настало время обеда.       Мия и Кадзехана всё так же болтали, правда, теперь они накрывали на стол и Хомура стал им помогать.       — А почему не спускается Мацу-сан? — поинтересовался он.       — А и правда, Мия, почему?       — Безрассудное поведение Мацу-сан не прошло без последствий. Она заболела и сейчас спит. Никогда не думала, что у секирей может быть высокая температура... Я потом принесу ей поесть, не беспокойтесь, Кагари-сан, Кадзехана-сан... Кадзехана-сан?! — вдруг воскликнула Мия. И неудивительно! Лицо Кадзеханы разрумянилось, сама она тяжело задышала и села на пол.       — Кадзехана? — обеспокоенно спросила Мия, отложив тарелку. — Что с тобой?       — Н-Ничего.       — О боги, — вздохнул Хомура. — Это Рэй-сан. Реакция на неё жёстко ограничена расстоянием. Легко появляется, когда она поблизости, и так же легко исчезает. Я её из-за этого не сразу нашёл. По-моему, на неё реагируют вообще все неокрыленные, мимо кого она пройдёт, но я не совсем уверен в этом выводе. Скорее всего, она и Удзуме-сан как раз приближаются к поместью.       — Кадзехана? Прости меня, пожалуйста, но, по-моему, тебе лучше уйти, — извиняющимся тоном сказала Мия. — Если только ты не хочешь окрылиться?       — Нет уж... — Кадзехана пришла в себя и выпрямилась. Её дыхание нормализовалось. — Я в порядке, Мия. И я не собираюсь окрыляться, мне нужен мужчина, а не девушка.       — Мацу-сан тоже не собиралась, — заметил Хомура.       — Зная Мацу, скажу, что как раз она-то и собиралась, наверняка и распланировала всё. А чтобы избежать спонтанного окрыления, совсем не обязательно уходить, достаточно просто не быть слабовольной дурочкой, свежевыпущенной из лаборатории. Я не собираюсь поджав хвост бежать от одной из нескольких ашикаби, на кого реагирую.       — Из двух, ты ведь это хотела сказать? — спросила Мия.       — Детали, — слабо улыбнулась Кадзехана. — Я не стану окрыляться, это всё, что вам нужно знать. В конце концов, вы оба меня оскорбляете такими инсинуациями! Пожалуйста, перестаньте это делать.       — Ну как знаешь, — с сомнением протянул Хомура.       — Если я вдруг начну рваться к твоей ашикаби, смело вырубайте меня и тащите на улицу поостыть, — Кадзехане хихикнула. — Я даже прошу вас об этом. Но я уверена, что такие меры не понадобятся.       Они замолчали.       Скоро из прихожей раздались голоса — голос — и в гостиную вошли Удзуме и Рэй.       — Я дома! — воскликнула Удзуме.       — Добро пожаловать домой, — ответила Мия.       — Что-то ты быстро, — заметил Хомура. — Я думал, вы пропустите обед.       — Я быстро? — искренне удивилась девушка. — Это ты, небось, пешком шёл. А мы с Рэй прокатились на такси. Если есть карта МБИ, значит, её нужно использовать? Знаешь, многие секирей пренебрегают маленькими радостями жизни, а баловать себя и не думают, ждут этого от ашикаби... Но не я! И тебе не советую. А уж учитывая особенности характера твоей ашикаби... — Удзуме запнулась и слегка сдвинула брови.       — Я и сам разберусь, — парень насупился.       Неловкую тишину прервала гостья:       — Так ты и есть Рэй-тян? — улыбнулась секирей ветра. — Я Кадзехана! Привет!       — Привет, секирей Кадзехана, — равнодушно сказала Рэй.       Услышав ответ девочки, Кадзехана внезапно побледнела и на миг отшатнулась от неё, но почти сразу пришла в себя и снова улыбнулась ей. Хомура с подозрением уставился на секирей номер три.       — А... Как тебя тут, не обижают?..       — Что это за намёки, Кадзехана-сан? — ласково-ласково поинтересовалась Мия.       — ...Нет, — ответила Рэй.       — Ну и славно!       Рэй отвернулась от Кадзеханы и подошла к холодильнику. Она не сказала ни слова, ничего не сделала, но дверца холодильника открылась и оттуда вышел Пен-Пен.       — Уарк? Рэй! Уарк.       Рэй развернулась и направилась к лестнице. Холодильник и телевизор поднялись в воздух и полетели за девочкой. Процессию замыкал Пен-Пен, вышагивавший вслед за летящим холодильником с видом опытного прораба.       — Теперь-то ты веришь, Мия? — сказал Хомура.       — Невероятно... — прошептала хозяйка. — Нам нужно поговорить с вашей ашикаби, Хомура-сан, и поговорить серьёзно.       — О прошлом? — подала голос Удзуме.       — Нет! — резко ответила Мия. — Пока нет. Мы не можем даже предполагать уверенно, что у неё за прошлое, как оно на неё повлияло, и что будет, если мы о нём с ней заговорим. А Рэй-тян, она... Она как мы. У неё есть сверхспособности.       — Она ведь точно ашикаби... — пробормотала Кадзехана.       — Верно. Но нам нужно выяснить не то, как она такой стала, по крайней мере, не у неё. Нам нужно выяснить, что с этим делать.       — А до тех пор? Что нам делать до тех пор?       — Как это что, Кагари-сан? Конечно же обедать!