Ашикаби-(полу)ангел

      Мия осталась довольна произведённым эффектом: вид у Пен-Пена был чрезвычайно ошарашенный.       Конечно, когда она впервые увидела, что Пен-Пен запросто читает телевизионную программу, она очень сильно удивилась и ошарашенной тоже оказалась именно она. Но Пен-Пен с первых же мгновений демонстрировал признаки разумности, хотя бы тем, что к месту кивал и подавал голос, и чем дальше, тем они становились сильнее и выраженнее.       А раз он настолько разумен, почему бы и не подшутить над ним? Опять же, интересно, как такое действие воспримут прочие постояльцы и гости дома Идзумо.       Словно отвечая на вопрос Мии Кадзехана хихикнула.       — По-моему, ему не нравится твоя идея, Мия, — заметила Кадзехана, всё ещё хихикая.       Мия довольно прищурилась. Пен-Пен всё также стоял с приоткрытым клювом, укрепляя её довольство собой. Шутку, впрочем, не все оценили. Удзуме например, не успела ни убедиться лично в разумности пингвина, ни послушать о том, что он умеет читать, а потому ей осталось лишь недоумевать.       — Эм... Мия... Ты пингвина подкалываешь? — осторожно уточнила девушка. — Тебе не кажется, что это немножко... Немножко перебор, одним словом?       — Как я уже говорила Кагари-сану, пингвин этот очень умный, — широко улыбнулась Мия, взглянув на Пен-Пена и разве что не подмигивая ему. — Достаточно умный, чтобы делать что-нибудь полезное.       — Уарк!!! — возмущённо отозвался пингвин, хлопнув крыльями.       — Но он же, типа, пингвин, — продолжила свою мысль Удзуме несколько неуверенно. — Как ты представляешь его... ну не знаю, за уборкой, что ли? Он же просто домашний питомец!       Пен-Пен энергично закивал.       — ...Или не очень питомец, — тихо пробормотала девушка, с явным сомнением бросив на того взгляд.       Пен-Пен решительно затряс головой.       Ха! Пингвин только что продемонстрировал неплохой интеллект и превосходное понимание японского языка. И он пытается прикинуться обычной глупой птицей? Да уже только за то, как мастерски он пытается уклониться от работы, можно враз признать его разумность! Искусственный интеллект с таким поведением точно прошёл бы тест Тьюринга. И получил бы сертификат... Мия не знала, какие там сертификаты полагается выдавать и выдают ли их вообще, но если бы существовал сертификат имени Сео Каору, то искусственный интеллект с таким поведением его бы точно получил.       Тем временем, все — почти все — негромко рассмеялись, только Рэй не проявила никаких чувств, но от неё Мия с грустью ждала именно такого поведения, да ещё Удзуме всё пребывала в лёгком шоке. Ничего, ей полезно. Она может думать о себе, будто гениальна в конспирации, однако Мия видела её насквозь. И ведь Удзуме не хочется никого губить, что только заставит совесть девушки мучить её только сильнее, когда это всё-таки случится. Так пусть же она хоть так отвлечётся. Хоть на мгновение.       Между тем, Пен-Пен захлопнул клюв, обиженно уаркнул и, развернувшись, зашагал обратно, гордо задрав клюв в воздух.       — Надеюсь, Пен-Пен-сан не слишком обиделся за эту безобидную штуку, — искренне улыбнулась Мия, глядя в след птицу. — Но я и в самом деле придумала ему великолепное применение. Жду не дождусь, когда к нам снова придёт Сео, этот отброс. Хочу немного разыграть его, — она хихикнула. — Вы ведь ничего ему не расскажете?       И снова — коронный и любимейший приём: Маска Ужаса. А Сео... Ради такого дела Мия попросит Рэй временно переставить холодильник с Пен-Пеном на кухню. Раз уж девочке это так легко... Да и любую мебель теперь двигать будет проще. А то, что сама Мия ударной волной от взмаха меча способна рассечь пополам боевой корабль на расстоянии в несколько кабельтов, — да какое это имеет значение? В конце концов, передвигать мебель самостоятельно попросту несподручно!       Так что холодильник Пен-Пена пусть Рэй целиком самостоятельно переносит, да и полезно ей это, как уже решили. А Сео... А ему будет полезно понять, что не стоит заглядывать в чужие холодильники, ибо там можно найти то, на что не рассчитываешь. И он найдёт — то, на что не рассчитывает. Если кое-кто ему до того не проболтается. Ведь не проболтается?       На всякий случай, Мия усилила воздействие своей Маски.       — К-конечно, нет, Мия-сан, — первым нервно заговорил Хомура.       — Вот и славно... — хозяйка улыбнулась. — Но всё же, мы так и не решили ситуацию с вашей ашикаби.       Ведь и в самом деле, пока они только определили, что у Рэй появятся дополнительные обязанности. Как будто она обычная девочка, но ведь это явно не так. Ну ничего, сейчас об этом вспомнят, и разговор повернёт в деловое русло...       — Почему? — удивилась Кадзехана. — Нет, у меня-то есть парочка вопросов, но это просто полюбопытствовать, а ты ведь и решение принять успела?       ...или не перейдёт в деловое русло.       Серьёзно, как можно быть такими недогадливыми? Или это Кадзехана находится под влиянием реакции? Может быть. А остальные молчат; ну, Хомура-то — секирей Рэй, и потому он, скорее всего, запутался, неспособный сразу понять, что главнее, что важнее для его ашикаби, и что требуется от него как от её секирей. Удзуме же — с ней и так всё понятно. Интересы собственной ашикаби заслоняют всё остальное.       — Кадзехана-сан, Рэй-тян не успела ответить на главный мой вопрос, — строго заметила Мия подруге. — Мы всё-таки очень сильно отвлеклись, когда вскрылось... её иновременное происхождение.       — А... — зарделась секирей номер три. — Так задай ей его снова, а то она и забыть его могла.       — Без тебя бы я ни за что не догадалась, — язвительно пропела Мия. — Так вот, Рэй-тян. У тебя такие... серьёзные для человека возможности. Их можно по-разному использовать. В ближайшее время они помогут тебе пережить план Секирей, возможно, я тебя и потренирую. Но что ты планируешь делать потом, Рэй-тян? В будущем?       — Ничего.       — Может, как-то по-другому спросишь? — с сомнением в голосе предложила Кадзехана.       — Например? — повернулась к ней Мия.       — Ну... Чего она вообще от жизни хочет, для начала.       — А это не слишком общий вопрос? — хозяйка засомневалась.       — Делай как знаешь, — пожала плечами Кадзехана.       — Отлично. — Она повернулась к девочке, слегка скрипнув дзабутоном. — Значит, Рэй-тян, ты не знаешь, что будешь делать в будущем? Совсем не составляла планов?       — Нет.       Это и так уже было очевидно, но, конечно, довольствоваться таким ответом Мия не могла:       — Тебе нужно дать задачу, чтобы ты это сделала, так? — прояснила она ситуацию. А точнее, поддержала разговор, ведь ответ Рэй полностью предсказуем.       — Да, — не подвела та её.       — М-м-м... Мия-сан, — вклинился Хомура. — Не так. Надо настойчивей. Как Удзуме-сан, когда мы покупали телевизор.       Мия перевела взгляд на Удзуме, которая почему сидела необычайно для себя неподвижно и прямо, словно палку проглотила.       — Так пускай подаст пример, — отозвалась Кадзехана. — А то мы тут беседуем с Рэй, беседуем, а она отмалчивается, так получается?       — Да что же вы, разве так можно?! — вдруг вскрикнула Удзуме, вскакивая на ноги.       Хозяйка с удивлением перевела взгляд на девушку, которая возмутилась неизвестно чему — ну не тому же, что Кадзехана попросила её подать пример.       — О чём ты? — растерялся и Хомура.       Мия его прекрасно понимала. Удзуме могла вести себя искренне-разухабисто, она могла вести себя подавленно, могла изображать фальшивое веселье. Но такое её поведение — оно было в новинку.       — Как так можно, объясните мне? — тем временем продолжала девушка, энергично размахивая руками. — Что же Рэй, по-вашему, — компьютер, что-ли? Почему вы спокойно переговариваетесь, переговариваетесь, обсуждаете, как с ней говорить, и только потом воплощаете эти свои планы в жизнь? Как будто она машина, как будто она вас не слышит, пока вы к ней не обратитесь прямо! Но она же всё, всё слышит, и то, как вы собираетесь говорить с ней — тоже. Ведь так, Рэй?       — Да, — спокойно ответила та.       — Ты же слышала каждое слово, что о тебе тут сказали? Может быть, даже запомнила кое-что? — спросила Удзуме.       — Слышу. Запомнила, — ответила Рэй.       — Вот! — воскликнула девушка. — А я о чём? Какой смысл? Зачем вы мучаете бедную девочку?       — Никто её не мучает, — возразила Мия.       Ей хотелось, чтобы Удзуме заткнулась. Она заставляла её чувствовать себя виноватой. Но Удзуме не затыкалась, она продолжала говорить, а Мия не могла даже воспользоваться своей Маской, потому что это было бы ещё хуже. Тогда она потеряла бы лицо.       Но как же неприятно было слушать такие упрёки. Мие нравилось представлять, что она неспособна допустить ошибки, неспособна всерьёз причинить кому-то боль, не намереваясь её причинить. Ведь она уже не была Мией, командиром Дисциплинарного Отряда. Она была Асамой Мией, обычной человеческой — ладно, «человеческой» — женщиной, домохозяйкой. Всегда вежливой, всегда учтивой, совершенно неопасной и одновременно грозной во гневе. И очень, очень тактичной.       Она не могла допустить таких промахов! Она их не допускала!       Но Удзуме, которая даже не оценила того, что Мия позволяет ей отвлечься от проблем с ашикаби, не унималась:       — А к чему тогда эта бессмысленность? А? Рэй заранее знает, о чём вы будете с ней говорить, и всего лишь ждёт, пока вы её не спросите. А что вы? А вы потакаете этим её ожиданиям, вы лишь укрепляете её в настоящем её состоянии. Ответы, приказы; а о ней самой, о Рэй — кто-то у неё спросил? — выдохнула Удзуме, которой уже не хватало воздуха, до того много она выпалила на одном дыхании.       — Если ты не заметила, Удзуме-тян, — ответила слегка рассерженная Мия, — то я спрашиваю именно о ней, о том, чем она хочется заниматься.       — После того, как обсосали это вопрос со всех сторон — при Рэй. Даже не сам вопрос, а то, как его ей задать!       — Довольно! — воскликнула Мия. Она бы пригрозила ей тем, что прогонит, да только Удзуме вносила оплату, хоть и нерегулярно. — Удзуме-сан, вы тоже почему-то соответствуете описанному вами же поведению. В частности, сейчас. Вы обсуждаете Рэй-сан так, будто её здесь нет. А это ведь нехорошо, так? — она улыбнулась.       В руках её появилась поварёшка и многозначительно качнулась.       Вот только и Удзуме закусила удила:       — И признаю это! А вы трое — признаёте?.. Рэй, скажи, тебе интересно, что мы тут обсуждаем?       — Нет.       — Вот! Вот! И к чему это всё, если она не заинтересована?       — Да что за муха тебя укусила? — не выдержал Хомура.       — Никакая... — голос Удзуме вдруг стал гораздо тише, — никакая... — и глуше.       Удзуме снова села на пол, ни на кого не глядя, включая и Рэй. А та по-прежнему молчала, как будто и не о ней только что спорили. Мия вздохнула.       — Так что тебе интересно, Рэй? — всё же спросила она. — Удзуме-сан настаивает, что мы с тобой неправильно общаемся. К чему же ты стремишься?       Рэй не ответила.       Не ответила сразу. Когда Мия уже повернулась к Удзуме и готова была заявить, что этот пример доказывает её неправоту, что с Рэй общаться без особых ухищрений очень сложно, девочка неожиданно заговорила.       — Мне не к чему стремиться, — ответила она.       — А как же развитие? — спросила Кадзехана. — Так нельзя, Рэй-тян. Человек должен развиваться...       — Рэй, — вдруг подняла голову Удзуме. — А ты вообще человек?       Мия только фыркнула про себя. Только Удзуме могла задать такой бестактный и бессмысленный вопрос. Конечно же, с Рэй явно что-то сделали в прошлом, но секирей-то она всё равно не была.       — Да. Нет.       — Понимай как хочешь, — Удзуме хмыкнула. Как будто к этим словам стоит относится всерьёз! — Метафизически, биологически... Ты не права Мия, что не даёшь расспрашивать Рэй о прошлом. Неужели похоже, что оно её травмирует?       Мия прищурила глаза. Если Удзуме думает, что ей легко и быстро простят повышенный тон и глупые претензии хозяйке дома, стоит только вернуться к панибратскому тону, то она глубоко заблуждается. Больная ашикаби или нет, существуют вещи, которых просто нельзя спускать так просто. Так что Удзуме, по меньшей мере, присоединится к Мацу в кухонных нарядах, когда та встанет на ноги.       А пока стоит ей ответить.       — Даже если и не похоже, — менторским тоном начала Мия, — никто из нас не является квалифицированным специалистом, чтобы утверждать обратное. И потом, всё равно утверждения Рэй-тян по большей части абсурдны, и говорить с ней о чём-либо, включая её прошлое, с тем, чтобы выяснить какие-нибудь факты, бессмысленно. Только в рамках терапевтических сеансов.       — А кто из нас является «квалифицированным специалистом», чтобы утверждать и делать хоть что-то без опаски напортачить? И ты опять это делаешь, Мия, ты не стесняешься обсуждать Рэй, хотя, вроде бы, взялась всячески защищать её ото всех, включая её собственных секирей, — хмыкнула Удзуме и тут же добавила: — Простите, что испортила обед. Я пойду к себе. Наверное, на меня слишком многое в последнее время навалилось.       Удзуме поднялась по лестнице, не оглядываясь.       Сверху послышался звук отъехавшей и вновь закрывшейся двери. За столом установилась тишина.       Когда девушка ушла, раздражение немного утихло, и Мие подумалось, что, возможно, Удзуме и права в чём-то... В чём-то! Но не во всём, не во всём. А то, в чём она права, можно было бы разъяснить и поделикатнее. Тактичнее.       Да.       — А ты к чему-нибудь стремилась раньше, Рэй-сан? До того, как приехала в наш город? — вдруг спросил ту её секирей, слегка удивив Мию, она-то думала, что Хомура не решится при ней заговорить со своей ашикаби, да ещё и о прошлом. Но, тем не менее, ей тоже стало интересно, и она не одёрнула парня.       — Да, — между тем ответила Рэй.       — К чему же?       — К небытию.       Неожиданный ответ. Неожиданный, страшный.       Он настолько сильно перекликался с вариантами записи и прочтения имени девочки, что Мие на несколько мгновений стало очень жутко.[1] По её телу пробежала крупная дрожь. Спокойствие и равнодушие Рэй при этих словах заставляли верить, что если она не сочиняет — а это не казалось вероятным, — то она могла хотя бы частично, хотя бы психологически себя к нему — небытию — приблизить. И от понимания такого своеобразного успеха Мие стало ещё более жутко.       Вдруг вспомнилась Мацу и её вчерашняя подготовка к самоубийству.       Секирей может измениться после окрыления — приспособиться к ашикаби... Что, если именно это и произошло с Мацу? Что, если девушка всего лишь слишком сильно настроилась на свою ашикаби и приняла те мысли, которые у той были очень давно?       А ведь не стоит забывать и о том, что Рэй — не простая девочка. Её способности вполне можно сравнить с теми, что есть у слабейших секирей. То есть, с такими секирей она наравне — почти: всё-таки физически секирей, даже такие, как Мацу, превосходят человека... Хотя, с другой стороны, Рэй может быть сильнее и физически. На что же она может быть способна, если использует свои силы, будучи суицидально настроенной? Она же не будет считаться ни с угрозой себе, ни с угрозой остальным!       Но сейчас важно не это, а то, что кое-кто нарушил запрет. Запрет расспрашивать Рэй о прошлом, как оказалось, — очень нелишний. Всё-таки речи Удзуме не несли в себе никакой особенной мудрости, не то, что мысли самой Мии. А Хомура... Его надо одёрнуть.       — Так! Хватит, Кагари-сан! Я же запретила говорить с Рэй-тян о прошлом, видите, к чему вы пришли? Внушили своей ашикаби мысли о самоубийстве? Как вам не стыдно?       — Но, Мия-сан, нам об этом, по-моему, лучше знать... — несколько растерянно и виновато пробормотал Хомура, видимо, не ожидавший такого ответа Рэй. — Если вдруг она попытается... Мы ей теперь помешаем... Рэй-сан, слуша...       — Мы бы помешали ей в любом случае. Вот только теперь Рэй-тян из-за вас вспомнила, к чему когда-то стремилась, — мило-премило улыбнулась Мия Хомуре, лоб которого покрылся испариной.       — А Удзуме права, — вдруг заговорила Кадзехана, сбив концентрацию хозяйки. — Ты действительно никак не можешь остановиться и перестать обсуждать Рэй, словно её тут нет.       — Ты тоже, — заметила Мия.       Кадзехана встала, усмехаясь.       — Могла бы и не выговаривать Хомуре-куну прямо тут, в гостиной, — ответила она.       — Ты будешь говорить мне, что мне делать в моём же доме? — голос Мии сочился мёдом, что, конечно же, никого не обмануло, за исключением, быть может, Рэй.       — Конечно, нет. Но если бы ты отложила высказывание ему своего неудовольствия, то ничего бы не случилось.       — Не случилось бы? Кагари-сан мог до того договориться, что подтолкнул бы Рэй-тян к самоубийству! Хватит с меня и одной Мацу!       Вдруг и Хомура и Кадзехана замолчали, неверяще глядя на неё.       Мия поняла, что проболталась.       — Мацу? — переспросил парень. — Это когда же она успела?       Проболталась. Что ровным счётом ничегошеньки не значило. Она — хозяйка в своём доме, и ей лучше знать, что делать, как быть, кому что говорить, а кому — нет. Она не планировала посвящать Хомуру и Кадзехану — Рэй всё равно не в счёт, ведь ей неинтересно — в то, что произошло вчера. И только. Узнай они окольными путями — для Мии ничего бы не изменилось.       Так что ответила она спокойно и с достоинством:       — Это вас совершенно не касается, Кагари-сан. Она в порядке, вот и всё, что следует вам знать.       — Это случилось вчера? После разговора с вами? — не отставал тот.       — Я вынуждена просить вас закрыть эту тему.       — Стой-стой, Мия-тайчо, — присоединилась к Хомура и Кадзехана. — Что это ты такого сказала Мацу-тян, что она собиралась покончить с собой?!       Мия скрестила руки на груди и сердито прочистила горло.       — Я повторюсь: это совершенно не ваше дело, Кадзехана-сан. Ни ваше, ни Кагари-сана. Но если вы настаиваете: Мацу-тян после окрыления приняла нелестную оценку своих действий слишком близко к сердцу. И, к вашему сведению, утешила и отговорила её от самоубийства именно я. Так что не нужно выдвигать в мой адрес всяких гнусных претензий и ничем не обоснованных обвинений.       — Вот как... — тихо сказала Кадзехана.       Хомура встал.       — Рэй-тян, пойдём.       — Куда это вы? — насторожилась Мия. Ведь кто-кто, а Хомура мог себе позволить снимать жильё не только у неё, а МБИ уладили бы всякие формальности.       — К Мацу-сан. (Мия выдохнула.) Я хочу убедиться, что она в порядке, а от присутствия нашей ашикаби ей точно хуже не станет.       Однако то, что Мия не услышала того, что опасалась, ещё не означало, что она так просто сдастся.       — Мацу-тян отдыхает! — возразила она. — Я бы просила её не беспокоить.       — Да ладно тебе, Мия, — вмешалась Кадзехана. — Если хочешь, я пойду с ними. Надо же убедиться, что Мацу не задумает устроить какой-нибудь «эксперимент» совершенно определённого содержания, — улыбнулась она.       — Этого ещё не хватало! В поместье Идзумо не будет разврата!       — Так для того и пойду, — Кадзехана сделала попытку улыбнуться, но, по мнению Мии, получилось не очень.       — Что ж, если вам так хочется посетить её, то идите без Рэй-тян. Если вы не забыли, Мацу-тян больна, — сказала хозяйка, опустив, что Мацу, вдобавок ко всему, ещё и наказана, и её общение с Рэй регулирует сама Мия. — А если вспомнить что и Рэй-тян, и Мацу-тян сегодня переохладились, то Рэй-тян может заразиться. Я не для того загоняла её перед обедом в горячую ванну, чтобы всё так испортить сейчас!       Хомура вздохнул.       — Хорошо, Мия-сан. Вы, в общем-то, правы. Но Мацу я всё же проведаю. Кадзехана, ты со мной?       — Спрашиваешь, Хомура-кун! Всё-таки мы с Мацу одном отряде были. Как впрочем и с Карасубой, — почему-то Кадзехана посмотрела на Мию, и та дёрнулась, как от пощёчины.       Это что же, Кадзехана только что сравнила её с Карасубой?       Да как она может даже сравнивать её с этой безумной кровожадной маньячкой?! Которая, как будто на ней и без того было мало грехов, погубила Такехито своим длинным языком, а после ещё имела наглость заявиться к ней домой и сообщить о его смерти. Как будто это не она убедила его пожертвовать собой, настроив ушедший вразнос дзинки так, чтобы он воздействовал не на секирей и ашикаби, а на простых людей — таких, как Асама Такехито.       И вот с этой тварью, которая наслаждалась мучениями окружающих, как моральными, так и физическими, вот с этой тварью Кадзехана только что сравнила её?! Да как ей только в голову такое прийти могло?!       Пока Мия негодовала, ошеломлённая намёком бывшей подчинённой и нынешней, вроде бы, подруги, та успела выйти из гостиной вместе с Хомурой.       В доме, кроме Мии, было пять человек. Рэй сидела рядом. Но почему-то дом казался таким, каким Мия больше всего на свете боялась его видеть, — пустым.       Она повернулась к Рэй, но ощущения наполненности не пришло: слишком Рэй была равнодушна, не пытаясь ни утешить, ни в чём-то обвинить.       Почему так? Почему в доме так пусто, когда он так полон? Где же она сделала ошибку? Ведь полчаса назад всё было так хорошо! Но все, все ополчились на неё, а ведь она ничего плохого не сделала, не сказала. За что?       А не спросить ли у Рэй? Хуже не будет. Может, её ответ хотя бы развлечёт. А может... устами младенца глаголет истина?       — Рэй-тян? — слабо спросила Мия. — Вот за что они так со мной? Что я делаю не так? Почему мне так плохо? В чём причина?       — Они ничего не сделали. Ты есть часть целого, но твой свет души отделяет твоё «я» от других, — неожиданно выдала Рэй глубокую и малопонятную мысль. — И вы общаетесь на расстоянии боли.       — А если попроще? — невесело усмехнулась Мия. — Мне сейчас не до мудрствований. Как бы ты это обобщила — чтобы я поняла?       — Дилемма дикобразов, Мия-сан.