Ашикаби-(полу)ангел

      Тот же день       В тот день, когда Хомура, по настоянию Мии, принял приглашение Минаки, он никак не думал, что окажется в составе пополнения Дисциплинарного Отряда не один, а вместе с Муцу. Более того: когда он увидел Муцу в башне МБИ и узнал его, он сразу даже и не понял, что их принимают обоих; Хомура полагал, что между ними устроят нечто вроде соревнования, если только не полноценную битву. В таком случае, кстати, он оказался бы в очень невыгодных условиях, ведь Муцу притащил с собой своего ашикаби — а Хомура свою решил держать как можно дальше от МБИ и, если бы их сейчас решили столкнуть лбами, не смог бы использовать норито. О, это был бы коварный план! вполне в стиле Минаки, и Хомура попался бы как кур в ощип. Вот только, на его счастье, ничего подобного Минака не задумывал. Что не мешало парню корить себя за то, что бездумно шагнул в потенциальную ловушку. Ведь не его же заслуга в том, что его всё-таки не тронули.       Впрочем, это оказался не единственный сюрприз, которого Хомура не ожидал.       Но будем излагать по порядку.       Минака, когда связался с Хомурой, пригласил его в башню МБИ как раз к обеду, до которого оставалось не так уж много времени, однако, как оказалось, за Хомурой не просто пришлют машину — та уже выехала минут двадцать назад и скоро подъедет. Минака потому и позвонил: чтобы рассказать об этом.       Мия, которая присутствовала в комнате во время звонка и прекрасно слышала голос Минаки, в ответ на беспомощный взгляд Хомуры лишь неверяще прикрыла глаза, но в итоге кивнула, разрешая своему постояльцу закончить разговор с президентом МБИ.       Скрепя сердце, Хомура вежливо попрощался с Минакой — ни к чему портить отношения ещё больше — и торопливо вышел наружу, благо, что ему тепло одеваться не требовалось. Разве что свой форменный плащ накинул да маску надел; хотя теперь, когда он окрылён, не было такой уж большой нужды скрывать свою личность. Спешил Хомура не просто так: он совершенно не хотел привлекать внимания обоих ашикаби. Сео его дела вообще никак не касаются, а что касается Рэй — её он не хотел в это впутывать. Пусть даже она никак на это не отреагировала бы, пусть она не испытывала к МБИ неприязни, но её секирей стыдился своих намерений, и ему не хотелось даже косвенно посвящать Рэй в то, чем он собирается заняться. Да и выгорит ли?       Машину за Хомурой прислали совершенно ничем не выделявшуюся. Правда, она всё равно не смогла бы привлечь внимание Сео или Рэй — Хомура вышел навстречу своему транспорту и остановил его в добрых ста пятидесяти метрах от поместья Идзумо.       Ехали молча. О чём ему говорить со служащим МБИ, который, к тому же, всего лишь шофёр? Едва ли тот точно знает, что такое «секирей», если вообще о них слышал. Так зачем же накручивать себе нервы и морочить голову постороннему человеку расспросами о Дисциплинарном Отряде? А говорить о других вещах настроения не было.       В башне МБИ его встретила улыбчивая девушка-человек, миловидная настолько, что при виде её Хомура едва не позабыл о том, за чем он, собственно, приехал, и провела его в просторную комнату — татами на сорок — с высокими потолками. Здесь уже стояли Муцу и его ашикаби — Микогами — в сопровождении Мицухи, неизвестной секирей и Химеко. При виде последней Хомура прикрыл глаза и стиснул зубы: её Микогами окрылил насильно. А ведь защищать секирей в том числе и от подобного должен был именно Хомура. Но — он не справился, потому что не был всесилен.       Эх...       В уголке, за крошечным по сравнению с размерами комнаты столом сидел разбиравший бумаги молодой человек, которого Хомура пару раз уже видел — ашикаби Дисциплинарного Отряда третьего поколения. Позади него, прислонившись к стенке со скучающим видом, стояла замотанная в бинты секирей с металлическими когтистыми перчатками на руках. Девушку явно не интересовали ни собравшиеся в комнате, ни собственный ашикаби, ни Хомура.       Однако другими его прибытие не осталось незамеченным.       — Ты! — взорвалась Мицуха, завидев Хомуру. — Это же ты! Это ты тогда едва не помешал моему ашикаби пополнить коллекцию! — возмущённо замахала она руками. Её почему-то бесило, что Хомура — Хранитель Неокрыленных, точнее, её бесило, что такое понятие, как «Хранитель Неокрыленных», вообще существует.       Хомура только вздохнул. К огромному его сожалению, он именно «едва не» помешал окрылить Химеко. Пока его отвлекал на себя Муцу, Мицуха беспрепятственно утащила обессилевшую девушку к Микогами... И теперь та тоже тут, с ним.       — Доброго всем дня, — нейтрально сказал Хомура, переводя взгляд на саму Химеко.       У бедняжки был не очень-то счастливый вид. Парень не знал, о чём она думает, какие противоречия её раздирают... Ведь она не хотела становится секирей Микогами, однако стала ею. Он окрылил её, а теперь она должна быть влюблена в него и готова выполнить любой его приказ. И, возможно, так оно и было... Но почему тогда обожание, с которым она смотрит на Микогами, смешано с тоской во взгляде?       Раньше Хомура не задумывался, а что же чувствуют секирей, которых окрылили насильно. Он хорошо понимал тех, которых ещё только отлавливают для насильного окрыления, мог понять тех, которых вот-вот окрылят таким образом — у него даже забегали мурашки по спине, стоило подумать о том безграничном ужасе, который должны испытывать несчастные, — но понять тех, кто уже окрылён против воли, чьи разум и эмоции изменили силой, а возврата нет... Он не мог и надеяться их понять.       С точки же зрения его обязанностей Хранителя Неокрыленных всё выглядело просто — бедняжки более не были в его юрисдикции, и ничего сделать для них он мог. Разве что мысленно отметить очередную неудачу и считать, что насильно окрылённые изменены целиком и полностью и теперь чувствуют к навязанному ашикаби всё то же, что чувствовали бы и к настоящему. С таким отношением жить проще. Но... Но во взгляде Химеко, направленном в сторону её ашикаби, чувствовалось слишком много безнадёжной тоски. Так что же она чувствует?       Будто услышав его мысли (а точнее — услышав его же приветствие), девушка посмотрела на Хомуру. Выражение её лица изменилось лишь чуть, но парню стало сильно не по себе. Тоска вроде бы никуда не ушла, но теперь в глазах девушки сверкал огонёк безумия. О, Химеко по-прежнему казалась такой же невинной, как и тогда, когда Хомура спасал её от Мицухи, по-прежнему вела себя очень скромно и — чего уж там — умильно, вот только теперь в этой умильности что-то было сильно не так.       — Добрый день, Хранитель-сан, — поклонилась она.       Нет, от той, кого он не мог спасти, такое слышать было попросту больно.       — Прости. Я тогда не смог ничего сделать, — вырвалось у него. Ох, да когда же он научится за языком следить?       — Не стоит, — улыбнулась она. — Теперь у меня есть ашикаби.       — Ну да... Но ведь ты окрылена насильно, и это моя вина, — продолжил он, раз уж начал.       — Это не имеет никакого значения, Хранитель-сан, — снова улыбнулась она, глядя на Хомуру слегка безумным взглядом. — Микогами-сама — мой ашикаби.       — Ну конечно, что же ещё ты могла сказать... — вздохнул Хомура. — Ты ведь теперь ему полностью покорна.       — Ками-сама, — раздался раздражённый голос Хаято Микогами, который ещё и ножкой притопнул — видимо, чтобы добавить своим словам убедительности. — Я что, по-твоему, монстр какой?! Ты так говоришь, будто я своих секирей истязаю целые дни напролёт. Да они у меня живут так, как живёт не всякий директор фирмы! И ни в чём не нуждаются, и я от них ничего не требую. Что плохого в том, что я хочу пополнить свою коллекцию? И потом, это же всего лишь игра!!! — возвысил он голос, да так, что дал петуха. — Кхм-кхм, — прочистил он горло и заговорил спокойнее: — К чему столько эмоций? Не понимаю. Твои придирки глупы, та сцена, которую ты пытаешься нам тут устроить, — тоже глупа. Не видишь, что ли: Химеко-тян всем довольна... Кстати, а ты уже окрылён?       Хомура поморщился и перевёл взгляд на это недоразумение...       Бр-р-р. Такой гадкой мелкой сволочи Хомура в жизни не видел! Классический мажорчик. Парня тошнило от одного вида этого недоашикаби, да и оценивающий взгляд ему ничуть не понравился.       — Да, — процедил он. — Окрылён. И будь добр, не лезь ко мне. Огребешь.       Секирей Микогами все разом подобрались, изготавливая оружие к бою. Микогами довольно посмотрел на них, и, как будто не услышав ответа Хомуры, продолжил расспросы:       — И где же твой ашикаби? Почему он не пришёл?       — Моя ашикаби дома. Ей нет причин идти со мной, она даже не знает, что я тут. Это была целиком моя инициатива.       — Что похвально, — вмешался в разговор ашикаби Дисциплинарного Отряда, с хлопком закрыв какую-то конторскую книгу. — Карасуба-сан, к моему прискорбию, не может выполнять своих обязанностей, а без неё авторитет МБИ сильно упадёт...       Хомура фыркнул.       — ...а если упадёт наш авторитет, то и на правила участники станут обращать меньше внимания.       Микогами навострил уши, одобрительно кивая.       — Надеюсь, вы все меня знаете: я Нацуо Ичиноми, ашикаби всех троих секирей Дисциплинарного Отряда. Итак, вы и сами понимаете, что в первую очередь авторитет Отряда держится на его репутации. Минака-сан и я оба считаем, что желательно наличие в отряде хотя бы одного из первых номеров. Таким образом, из присутствующих подходят два лица — Муцу-сан, секирей номер пять, и Хомура-сан, секирей номер шесть.       — Но почему тут нет остальных первых номеров? — удивился Микогами. Мицуха и неизвестная Хомуре секирей закивали в ответ на вопрос своего ашикаби.       — Их не так уж и много, как можно догадаться. А те же, что есть... С первым номером лучше не связываться, — охотно пояснил Нацуо. — Да и исключена она из игры.       — У-у-у-у! — разочарованно протянул Микогами, а Муцу, как заметил Хомура, облегчённо вздохнул.       Ну-ну, попробовал бы этот мажорчик окрылить Мию — мигом узнал бы, почём фунт лиха. Тем более, что её вообще окрылить невозможно.       — Секирей номер два, — продолжал Нацуо, — косвенно виновна в том, что Карасуба-сан попала в больницу, поэтому её кандидатура не рассматривается, секирей номер три — не заинтересована, секирей номер семь — инвалид, секирей номер восемь — погибла, секирей номер девять — личность своеобразная и просто бесполезна в составе Дисциплинарного Отряда.       Хомура сделал мысленную пометку. Мацу — «косвенно виновата». Значит, МБИ знают, чей вклад оказался решающим.       — А они окрылены? — жадно поинтересовался тем временем Хаято.       — Все окрылённые первые номера, кроме номера второго, присутствуют здесь.       — Ух ты, — глаза Микогами заблестели. — А где можно остальных найти?       — Не знаю, — беспечно ответил Нацуо. — Меня это не интересует... Итак, у нас имеется два первых номера.       Вот тут-то Хомура и напрягся. Вот тут-то он и ожидал, что сейчас на него нападут. Однако ничего такого не произошло, и Нацуо просто продолжал говорить и дальше:       — Рассмотрев все возможные последствия, Минака-сан и я приняли решение временно ввести в состав Дисциплинарного Отряда обоих секирей.       — А так можно?       — Микогами-сан, — устало выдохнул Нацуо. — Вы уже трижды меня перебили, задав вопросы, на которые я, тем не менее, ответил. Но моё терпение не бесконечно.       — Простите, — потупился Микогами.       — В ответ же наш вопрос скажу, что в первом Дисциплинарном Отряде секирей было пятеро. И Муцу-сан — один из них. Если вам интересно, об остальном расспрашивайте его.       — Муцу? — удивился Микогами. — Почему ты ничего не говорил? — накинулся он на своего секирей, который только страдальчески вздохнул.       — Я ответил на ваш вопрос? А теперь — повторно прошу не перебивать меня. Итак, мы принимаем сразу двух секирей от разных ашикаби. Поскольку вы оба, Муцу-сан и Хомура-сан, не мои секирей, вы будете занимать в отряде подчинённое положение. Вы согласны с этим?       — Да, — просто ответил Хомура.       — Муцу согласен, — радостно отозвался Микогами, даже не взглянув на заигравшего желваками Муцу.       — Отлично. В таком случае, проходите сюда и распишитесь.       — Фарс, — уронил Хомура, тем не менее, подходя к столу. — У нас даже фамилий нет, какая у таких документов может быть юридическая сила?       — Совершенно не вижу причин, по которым вы не могли бы подписаться «Кагари Хомура». Или, может, вы предпочтёте «Аянами Хомура»? — слегка улыбнулся Нацуо.       Покрасневший Хомура вырвал из рук Нацуо перо и, отбросив мысль поставить крестик (слишком по-детски, да и чересчур просто перепутать его с символом катаны «мэ»), тщательно выписал дзинмейо-иероглиф «эн», он же «хоноо», который в его случае читался как «хомура» — «пламя». Приписывать «Кагари» он не стал, это ведь не фамилия была, а якобы имя Хомуры, ну а писать «Аянами»... Слишком дерзко. Хотя, конечно, ему как секирей такая идея не могла не нравится.       Муцу же подписывался нехотя, косясь на своего ашикаби.       С формальностями покончили очень быстро.       — Отлично! — впервые улыбнулся Нацуо. — А теперь позвольте вам представить вашего командира: Хайхане-сан.       Девушка, стоявшая у стены, отлипла от неё и вяло кивнула.       — Теперь не буду мешать вам знакомиться, — Нацуо встал. — Посторонних прошу покинуть помещение.       — Э-э... Что? — удивился Микогами. — Уже? Но мы ничего не сделали. Как же так?       — Микогами-сан, от вас требовалось только одно: доставить своего секирей. Всё. Если вы решили отконвоировать его такой крупной группой — это исключительно ваше решение, а ваши соображения и ожидания нас не волнуют. Если вас беспокоит финансовая сторона вопроса, то вы можете обсудить её со мной в моём кабинете, — он сгрёб все бумаги с сложил их в портфель, оставив стол девственно-чистым. — Я как раз туда направляюсь.       — Финансы? — презрительно скривился Микогами. — Я, вообще-то, хотел посмотреть на то, что тут сейчас будет.       — Сейчас будет тренировка, и оставаться вам тут нельзя.       — Но Муцу мне всё равно всё расскажет!       — Возможно. Но ваше дальнейшее пребывание тут нежелательно. Вы будете мешать сработке нового состава Отряда одним своим присутствием. Как и я. Поэтому мы, ашикаби, и уходим.       Недовольно ворча, Микогами удалился, вместе со всеми своими секирей кроме Муцу.       Теперь в помещении остались только они двое и Хайхане.       — Ну что же... Расскажите мне о себе, — попросила та.       Парни переглянулись. Хайхане хмыкнула.       — Ладно, тогда я первая. Имя — Хайхане, но вы в курсе. Я — секирей номер сто четыре, член Дисциплинарного Отряда, погоняло — «Синяя Секирей». И ещё я люблю свою работу, — ухмыльнулась она.       — К чему эти глупости? — скрестил Муцу на груди руки. — Если нам что-то будет интересно, мы прочитаем в твоём личном деле, деточка.       — Да? — издевательски усмехнулась она. — Но кто вам его даст-то? Ну, ему-то, может, вторая даст, — кивнула она на Хомуру, — а с тобой-то кто поделиться? Он? Судя по тому, как он смотрел на твоего ашикаби, тебе лучше следить, как бы он не поделился с тобой чем-то другим... Ну, даже не знаю, керосинчиком, что ли? Который потом сам и подожжёт.       — Спасибо за столь высокое мнение обо мне, — сухо сказал Хомура, бросив взгляд на набычившегося Муцу.       — Да не за что, — усмехнулась девушка. — Даже разрешаю так и сделать, только не забудь меня позвать заранее. Я бы не хотела такое шоу пропустить, а на плёнке — это всё же не то.       — Я не маньяк и не садист, — с отвращением ответил ей парень.       — Какие твои годы! — отмахнулась от него Хайхане. — Ты же только вступил в Дисциплинарный Отряд, у тебя ещё всё впереди... Хотя, пожалуй, у тебя ровно столько времени, сколько времени понадобиться Карасубе-сан на выздоровление. Так что спеши жить!       — А ничего, что я всё это слушаю? — сухо поинтересовался Муцу.       — А тебе вообще слова не давали!       — И что с того? Я, вообще-то, уже служил в Дисциплинарном Отряде, так что не тебе мне указывать, когда говорить, — высокомерно ответил ей секирей Микогами.       — Уже артачимся? — прищурила глаза. — Хорошо-о-о... Наденьте-ка, — протянула она им странного вида наручи.       Муцу даже не подошёл к Хайхане, чтобы взять их, Хомура же спокойно принял свои и стал их вертеть в руках.       — Что это? — спросил он.       — Или надеваете, или выметаетесь, — пожала Хайхане плечами. — Отряду нужно усиление, но у нас тут не демократия. Если что, наберём ещё желающих.       Ворча, Хомура попытался раскрыть тугой наруч, который немедленно схлопнулся, стоило его отпустить.       — О нет, самостоятельно не получится, — Хайхане усмехнулась. — Надевайте их друг на друга.       Оба не сдвинулись с места.       — И как же вы собираетесь вместе служить? — хмыкнула она. — Или вы рассчитывали только на нашу прекрасную компанию?       — То есть? — угрюмо спросил Муцу.       — О, уж не оскорбление ли я слышу в вашем голосе, уважаемый Муцу-сан? Или вы не считаете меня прекрасной? Так может, вам Беницубаса-сан такой покажется? Она скоро тоже подойдёт.       — Я, например, одно могу сказать точно: увидеть тут его, — Хомура кивнул на Муцу, — не ожидал.       — Дипломатичный ответ, — улыбнулась Хайхане. — Ну так что, вы так и будете тут стоять до скончания веков? Время идёт.       Хомура нехотя подошёл к Муцу и сунул ему свои наручи.       — Давай свои, — вздохнул он.       Тот, тоже нехотя, отдал их Хомуре. На этом они остановились, сверля друг друга взглядом.       — О Ками-сама, — раздражённо выдохнула Хайхане, — да они же абсолютно одинаковые! Что это за статусные игры вы мне тут устраиваете? Монетку, что ли, бросьте, если не можете решить, кто из вас главнее и альфа-самцовее.       — Уж точно не он, — процедил Хомура. — С таким-то ашикаби, — и одарил его презрительным взглядом.       — Я служу Микогами-сама, а не то, что ты подумал, — выплюнул Муцу. — Подкаблучник. Или я ошибаюсь, и твоя госпожа — онна-бугэйся, а не простая обывательница?       — А твой ашикаби — сёгун, что ли, что ты ему служишь? — не менее ядовито отозвался Хомура.       — Он — ашикаби! Этого достаточно.       — Какое совпадение! Рэй-сан — тоже ашикаби. Почему бы мне ей не служить?       — Да служи ты кому хочешь! Мне до тебя дела нет. Это ты ко мне прицепился.       — Я прицепился? — возмутился Хомура.       — Уж не я ли?       — Именно ты!       — Вовсе нет. Мне нет дело ни до тебя, ни до твоей госпожи, которая даже не знает, что ты тут. Побоялся ей сказать, а? И после этого у тебя какие-то претензии на лидерство?       Перепалка продолжалась, постепенно набирая обороты.       Совершенно неожиданно для себя увлёкшиеся «содержательной беседой» парни получили по голове — каждый по разу — и оказались на полу.       Медленно и нехотя они подняли взгляд.       Над ними стояли девушки — уже целых две. Хайхане и ещё одна — розоволосая. Не очень довольные.       — Что это вы тут устроили?! — завизжала розоволосая. — Почему не подчиняетесь приказам? Да вы знаете, кто я? Я — Беницубаса! Я — главная тут!       — Э-э-э... Беницубаса-сан, вообще-то, тут главная я. Меня поставили во главе отряда, помнишь?       — А? А, да. Но ведь это ошибка! — обиженным голосом ответила Беницубаса. — Нацуо-сама заработался и вместо меня поставил командиром тебя. Ты же и сама это понимаешь, Синяя, да?       — Ками-сама, — устало покачала головой Хайхане. — Даже если Нацуо-сан ошибся, он всё же назначил меня. Ты же не хочешь нарушать его приказы?       — Конечно, нет! — затрясла Красная Секирей головой. — Но ведь я! я должна была быть командиром, а не ты!       — Ну... — Хайхане потянулась почесать в затылке, но, пропоров кожу, ойкнула и отдёрнула руку. — Знаешь что, не морочь-ка ты мне голову! Иди к Нацуо, если тебя что-то не устраивает.       — Ну и пойду! А вы! — она повернулась к обоим парням. — Немедленно надевайте наручи, или будет худо.       В этот раз они подчинились.       — Славно, — улыбнулась Хайхане. — А теперь: упор лёжа — принять!       — Что? — возмутился Хомура.       И немедленно пожалел об этом, потому что в этот же миг содрогнулся от электрошока.       — Это не простые наручи. Мы будем вас дрессировать, пока не добьёмся приемлемых результатов, — заметила Хайхане. — Так что: упор лёжа — принять!       Оба, нехотя, повиновались.       Хайхане заставила их отжаться сто раз. При этом сама села на спину Хомуре, а Беницубаса — села на Муцу.       — Какой в этом вообще смысл? — спросил Хомура после того, как всё закончилось, стараясь не показать, как он устал. — Мы же секирей, мы до вечера тут отжиматься будем.       — Смысл, мой друг, в том, что ты должен привыкнуть подчиняться нам и не оспаривать сходу наши приказы, — ответила Хайхане, — чтобы МБИ не пришлось задействовать более серьёзные ресурсы для вашего наказания, если вы вдруг начнёте много о себе думать на службе. Но ты прав, полезного в этом мало. Значит, что?       — Что? — устало спросил Хомура.       — Проведём тренировочный бой. Два на один. Я с Беницубасой — против одного из вас. Потом — против другого. По очереди.       — Мы — первые номера, деточка, — вымученно усмехнулся Муцу. — Мы же вас по стенкам размажем.       — Других слов я от вас и не ожидала, — хищно усмехнулась Хайхане.       — Эй, он только за себя говорит, — заметил Хомура, почуяв неладное.       — Да не важно. Ну что, бой? Кто первый? Давай ты, — указала она когтем на Хомуру. — Вперёд!       Совершенно неожиданно для Хомуры и Муцу — обоих отделали как отбивные. Муцу, может быть, и справился бы, но использовать свою фирменную атаку в здании, да притом в здании многоэтажном — смерти подобно. А без землетрясения победить он не мог. Хомура же просто не хватило опыта, а тем более сразу против двух противников.       Через пару часов девушкам сражаться надоело, и они поставили парней друг против друга.       «Ками-сама! на что ты меня толкнула, Мия?» — с тоской глядя на своего оппонента, с мрачной решимостью сжимавшего меч.       «Серенькое хаори», «поторговаться»... Ха!       Ещё через два часа оба противника были никакущие, а девушки — вполне свежими. Но «тренировку», к счастью, продолжать не стали, а отпустили парней по домам.       Никогда Хомура не был так счастлив добраться до своей комнаты и рухнуть на футон! Одно омрачало его счастье: всё это повторится ещё не раз. И это печально. Зато кое-что он узнал точно: о роли Рэй в победе над Карасубой МБИ знает.       А ведь это тоже немало?