***
Когда Мацу несколько дней назад поняла, сколькими же языками владеет Рэй, ей на мгновение стало дурно. Это было невозможно. Это не могло быть возможным. Никто и никогда не может владеть всеми языками. А Рэй — владела. Возможно, Мацу нашла бы какое-нибудь материалистическое объяснение такому феномену, но тут помешало сразу несколько известных ей обстоятельств: 1) Рэй успела показать целый ряд способностей, и даже защитила её от Карасубы; 2) Рэй постоянно несколько раз использовала непонятные полумистические термины, однозначного толкования которых Мацу не нашла в интернете — «свет души», «Семя Жизни» и тому подобное; 3) связь ашикаби-секирей, которая заставляла Мацу с большим доверием относится к словам девочки: Мацу казалось, что Рэй с ней искренна, и пока ещё никому ни полсловом не солгала; 4) её иновременное (не иномирное ли?) происхождение; 5) а главное — странное неописуемое чувство, которое Рэй иногда вызывала одним своим присутствием: то ли страх, то ли волнение, то ли жуть. Возможно, не будь какого-нибудь одного из них, и Мацу нашла бы такое объяснение, которое не потребовало бы от неё ломки мировоззрения. Но сочетание всех этих факторов перевешивало её способность игнорировать невозможное. Разговор Рэй с ней самой и Мией Мацу ничуть не успокоил. Ей стало очень, очень страшно. Но человек ли, нечеловек ли, а Рэй стала её ашикаби, и стала ею исключительно вследствие действий самой Мацу. Она сама её выбрала, и теперь её жизнь связана с Рэй. Отныне и навсегда. И Мацу поделилась с Рэй своими страхами. И тогда прозвучали те слова Рэй. Тогда она попросила Мацу не бояться. И та едва не растаяла. Чтобы понять значимость этого события, нужно быть секирей — уже с крыльями, но при ашикаби, которой на тебя плевать. Совсем плевать, как ни пытайся ты убедить себя в обратном. Так что два слова «Не бойся» для Мацу прозвучали просто музыкой. Это значило, что её ашикаби заботится о ней хотя бы настолько. Что ей хотя бы не хочется, чтобы её же секирей боялась её. Уже немало по сравнению с тем, что было. И тогда Мацу обняла Рэй, слегка дрожа от страха, но быстро успокаиваясь. Это, конечно, не значило, что Мацу отступилась от того, чтобы разгадать загадку Рэй. Первое, что сделала девушка, вернувшись в свою комнату — посмотрела логи посещения Рэй веб-узлов. Получалось негусто. Искала Рэй одно-единственное слово, но это было имя — то имя, о котором она говорила с ней и Мией ещё полчаса назад. «Рирису» — «Лилит». Мацу не стала сама искать этого имени — это бесперспективное занятие, пусть имя и редкое. Сама Рэй может иметь в виду что угодно. Нет, Мацу интересовало именно то, что, в свою очередь, интересовало Рэй. И вот по просмотрам ею веб-страниц она примерно поняла, какая же Лилит интересует Рэй. Демоница из древних еврейских и аккадских мифов. Рэй абсолютно не интересовалась христианскими представлениями о существе, которое этим именем обладало. Она не интересовалась ещё несколькими источниками, которыми обязательно заинтересовалась бы Мацу. Нет. Рэй была интересна исключительно эта демоница и некие «Свитки Мёртвого моря». Из которых — Мацу сразу в этом убедилась — в Сети на всех языках существовал только небольшой отрывок. Понятно, если бы им заинтересовался археолог или кабинетный историк, но почему это интересно Рэй? Потом пришла Удзуме со своими подозрениями. Правда, начала она сильно издалека, предпочитая говорить намёками, но Мацу, наконец, сообразила, что та имеет в виду. Она не сразу согласилась поверить в то, что имела в виду Удзуме. Ведь намёк на то, что у Рэй вообще нет физиологических потребностей, означал, что её ашикаби, вполне вероятно, демоница и есть. Однако Удзуме, по-видимому, была права, хотя, конечно, Мацу не особенно следила за Рэй до этого. Но непохоже, что та хоть раз посещала ванную комнату не только для для того, чтобы полежать в горячей воде. Естественно было уточнить это и проверить, действительно ли у Рэй нет физиологических потребностей. Для начала, она спросила это у Рэй. Та ответила, что нет. Осталось проверить это на практике. И Мацу, слегка опасаясь навлечь на себя гнев Мии, а потому — осторожничая, стала следить за Рэй. Точнее, не столько следить, сколько сопровождать её и фиксировать её перемещения на видео тогда, когда не могла сопровождать её самостоятельно. Два дня наблюдений, когда Мацу попросила Рэй не ходить в ванную (для чистоты эксперимента) показали, что её ашикаби действительно не ходит в туалет и не испытывает от этого никакого дискомфорта. Ни днём, ни ночью — вообще! Но куда же уходит вся съеденная ею еда?! А выпитое ею? Это... Это казалось Мацу странно-ожидаемым. Ну да, конечно, секирей и должно казаться, что их ашикаби — существа настолько чистоплотные и возвышенные, что такие грубые потребности им чужды... Но одно дело — «должно казаться», а другое — когда они действительно чужды, в реальности! Вывод, после всего, что было, после всего, что её ашикаби показала, напрашивался только один: Рэй поистине что-то непостижимое. Вполне возможно, что она и есть та самая демоница Лилит, якобы первая жена Адама. Или, хотя бы, — гибрид Адама (о котором Рэй, кстати, тоже упоминала!), Лилит и её дочери Лилим. Или же речь шла о целом народе детей Лилит? Ночных демонах? Интерпретаций имелось много. Мацу никогда не верила в сверхъестественное, но когда она додумалась до этого, у неё мурашки по коже пошли. Рэй не была, не могла быть человеком. Не могла быть не только человеком, но и обычным существом из плоти и крови, а если и была им — то обладала совершенно чуждой и невообразимой физиологией. К своему собственному удивлению, Мацу приняла этот факт душой достаточно быстро. Ведь, как она не раз подчёркивала и для себя, и для окружающих: она её секирей, кем бы Рэй не была. Её ашикаби — демон? Или потомок демона? При том, что Мацу никогда в них не верила и считала квинтэссенцией людских представлений о самых ужасных вещах? Что же. Теперь она в это поверит. Только и всего. То, что дельфины так странно отреагировали на Рэй, укрепило её в подозрении о сверхъестественности Рэй, но значительно поколебало её веру в то, что та — демоница (или что Мацу правильно понимает, что такое демоница). Что же. Пусть её природа чуть отличается от того, что Мацу себе вообразила. Не так уж это и важно. А только что оказалось: в жизни всегда есть место сюрпризу. Никак Мацу не представляла, что её ашикаби доступна такая... Мощь. О, Рэй говорила о куда большей мощи, но одно дело — цифры, а другое — видеть. Не только имеется доказательство, но это и нагляднее. Рэй выдержала удар самой Мии! — пусть и направленный грубой метлой, а не изящным мечом, и даже не поцарапалась. Насколько же сильна ашикаби Мацу?! Где предел её сил? Да с такой ашикаби можно ничего не бояться! Даже Мии, как оказалось. Мацу, получается, никогда и не была в опасности в день нападения Карасубы! Однако кое-кто всё же не понимал значения произошедшего, а именно — Цукиуми.***
Цукиуми была во гневе. Эта наглая домохозяйка посмела увернуться от её удара! А ведь Цукиуми старалась ради неё же. Она хотела оградить её от созерцания несомненно ужасного для той зрелища. Неблагодарная! Цукиуми пришлось даже поступиться ради неё своим личным Кодексом и правилами игры, а она самым вероломным образом свела все её усилия к нулю. Именно это Цукиуми ей и высказала. Но глупая женщина даже и не подумала ничего предпринимать, даже и не подумала убегать. Нет, она взяла в руки метлу и посмотрела на Цукиуми с ничего не выражающим взглядом. Девушке хотелось смеяться. Ей? Угрожать метлой? О боги, это и вправду забавно! Неожиданно для секирей случилось нечто непредвиденное. Цукиуми даже дёрнулась, отшагнув назад. Оглушительный раскат грома, столб пыли, поднявшийся от Земли, сверкнувшая радугой плёнка... Ками-сама, да что там такое творится? Неужели они поубивали друг друга? Или ашикаби со своими секирей напала на бедную женщину, презрев правила игры? Негодяи! Цукиуми покарает их за такое недостойное поведение! — О мерзавцы! Как смеете ты творить свои грязные дела у меня на глазах? Вы... Неожиданно из облака пыли вылетел Хомура — в новом своём виде, непривычном Цукиуми, то есть без маски. Цукиуми не успела и мяукнуть, как Хомура подскочил прямо к ней и отвесил тяжёлую пощёчину. — Идиотка! — взревел он. — Ты чуть не погубила не только себя, но и совершенно посторонних людей! — К-Как ты см-смеешь? — задохнулась от негодования Цукиуми. Хомуре надоело жить?! Хорошо же! Сейча... — Как я смею? — повысил он голос. — Как смеешь ты! Ты напала на Мию! Ты повредила алтарь её мужа! Да если бы не Рэй, от тебя и от дома за твоей спиной мокрого места не осталось бы. Я чуть со страху не помер, когда моя ашикаби стала на пути Мии. А всё из-за тебя... Слава богам, что её щит выдержал удар! Цукиуми не верила своим ушам. Это что же, Хомура пытается убедить её, что жалкая ашикаби защитила её? Он рассчитывает, что Цукиуми проникнется его речью и окрылится с его госпожой? Наивный раб! Ей ничто не угрожало! — Что за ерунду ты говоришь? Что это за бред про то, что... что... что... Прямо перед Цукиуми стояла та самая женщина, которую она попыталась устранить как лишнего свидетеля. Она сжимала в руке деревянный меч и смотрела на неё с улыбкой, от которой Цукиуми почему-то стало очень жутко. Женщина не проронила ни слова. Она ничего не сделала. Только стояла и улыбалась. Незаметно для себя, Цукиуми попятилась, пригибаясь. И тогда вокруг женщины стала свиваться в жгуты темнота, одновременно сгущавшаяся в отвратительную, уродливую страшную демоническую маску. Маску Ханья... — Х-Х-Ханья С-Севера? — кое-как выдавила Цукиуми, дрожа. — Она, — коротко ответил Хомура, стоявший чуть в стороне и слегка дрожавший сам. — Так-так-так... И кто же тут у нас безобразничает? — спросила Ханья. Цукиуми шумно сглотнула.***
Когда поток воды ударился в алтарь и перекосил его, Мия почувствовала, как её переполняет бешенство. Такого чистого незамутнённого бешенства она никогда не испытывала даже из-за Карасубы. Карасуба, может быть, и подтолкнула Такехито к гибели, но даже она никогда не пала бы так низко, чтобы осквернить его могилу или алтарь — и вовсе не из страха перед Мией: уж кто-кто, а сама она могла судить об этом совершенно определённо. Мия была очень терпелива. Она могла бы ежедневно смахивать головы тем, кто имел несчастье прогневить её — и никто ничего не смог бы ей сделать. Но вместо этого Мия никого почём зря не убивала и терпела многое. Вот только она не готова была терпеть такое. Эта тварь, которая сейчас насмехалась над ней и глумилась над его алтарём, — Мие совсем не было интересно, кто она, секирей, человек или что-то иное, — эта тварь перешла границы того, что Мия могла стерпеть. Она почувствовала, как зрение её и сознание заволакивает красный туман. Ярость переполняла её. Ослепляющая жгучая ярость... Видимость миллион на миллион, так, кажется, говорят? Цель: неопознанный линкор. Дистанция... Три тысячи. Пять тысяч? Какая разница! Нужно только как следует размахнуться, и стереть с лица земли всё, что угрожает её пёрышкам. Как они посмели на них посягнуть! ...Мия не помнила, что произошло вслед за тем, как её гнев достиг пика и потребовал выхода. Она пришла в себя там же, где и стояла, только руки её ныли от впившихся глубоко под кожу заноз — десятков заноз: будто в неё выстрелили опилками. Хомура и Мацу валялись на земле. Хомура, правда, уже вставал, кряхтя, Мацу всё ещё вяло шевелилась. А от самой Мии к Рэй, которая почему-то стояла между нею и блондинкой, осмелившейся повредить алтарь Такехито, тянулась борозда пропаханной земли. Борозда, очень похожая на следы, которые остаются после главной атаки Мии. Неужели?.. — Это было опасно, — спокойно прокомментировала Рэй, глядя прямо в глаза Мие. — Что... Что случилось? — неверяще спросила Мия. — Ты едва не разнесла в пыль эту Цукиуми, а заодно — несколько кварталов за её спиной, — подсказала Мацу, встав, наконец, на ноги и потирая вывихнутую судя по всему руку. Хомура же успел запрыгнуть на крышу и как раз отвесил Цукиуми пощёчину. — Вот как, — неожиданно ровно сказала Мия, сосредоточенно глядя на блондинку. — Это она надругалась над алтарём Такехито? — Она, — спокойно ответила Мацу, пытаясь вправить сустав. — Что же, — не менее спокойно ответила Мия. — Подай-ка мне мой боккэн, — попросила она у девушки. Мацу раздражённо взглянула на неё, но подала меч здоровой рукой. Получив просимое, Мия немедленно прыгнула на крышу соседнего дома, где Цукиуми уже вовсю ругал Хомура. Что же... Пора напомнить о себе.***
Как и ожидалось, Цукиуми совсем не была иммунна к её технике запугивания. И пусть эта маленькая пакостница не думает, что Мия так легко её простит, ограничившись маской, раз не убила сразу. Если бы Рэй не встала на пути её атаки (здесь Мия слегка поёжилась, осознав, что если щит Рэй смог поглотить её атаку без проблем, то она действительно сильна), то от Цукиуми разве что кровавая лужа и осколки скелета остались бы. — А теперь, — сказала она секирей номер девять преувеличенно-радостным голосом, — вы пойдёте со мной. — С чего бы я... — заартачилась было Цукиуми. Но Мия не терпела возражений. — Сейчас же, — прошипела она, на миг потеряв свою утончённость образцовой японской хозяюшки. Хотя на Цукиуми это произвело большее впечатление, и она покорна проследовала за Мией, даже не пытаясь сопротивляться. Хорошо. — Ты! — воскликнула девушка, увидев одинокую Рэй, когда они вошли во двор. — Мерзкая обезьяна!.. — Молчать, — тихо сказала Мия, снова, впрочем, сбиваясь на командный тон. После использования той атаки, которую ей нигде, кроме как при обороне острова Камикура применять не приходилось, её мозги слегка переключились на боевой режим — и стали вылезать старые привычки. Для завершения картины осталось только спросить у Цукиуми «Имя? Звание? Воинская часть?» Хотя пленных секирей вообще не брали и не допрашивали. Но учить азам допроса их учили; по крайней мере, Первое Поколение учили проводить допросы на японском и английском языках. — Но эта ашикаби... — Эта ашикаби спасла вам жизнь, прикрыв своим щитом. Хотя не думаю, что она сделала это ради вас. А теперь — живо в дом. И ты, Рэй-тян, тоже. Рэй безропотно зашагала ко входу. — Но... — начала Цукиуми. Несколько мгновений Мия думала, а не потащить ли ей Цукиуми силой. Или просто прибить на месте? Ещё не поздно... — Живо!!! — взмахнула она своим деревянным мечом. ... но, так или иначе, прибивать на месте или тащить её силой не понадобилось. Цукиуми хватило и чётко отданной команды. Ну и ощутимого удара боккэном по лбу. Опасно? Но она секирей, и голову ей так просто не проломить. Наконец, Мия отконвоировала Цукиуми в гостиную и усадила на пол. Остальные уже были тут. Даже Пен-Пен, внимательно смотревший, как Хомура перевязывает руку Мацу. На миг Мия задумалась, мучительно пытаясь понять, зачем он перевязывает вывих, когда его, если уж так хочется перевязать, надо сначала хотя бы вправить, но решила поговорить с ним об этом потом. Может, она чего-то не знает? — Итак, — начала Мия, дождавшись, пока все обратят на неё внимание. Цукиуми, правда, делала вид, что ей всё равно, но уж она-то рассматривала Мию куда пристальнее всех остальных. — Все в сборе. — Угу? — спросила Мацу, отвлёкшись от своей руки и перешептываний с Хомурой. — О, но я не к тебе обращаюсь пока, Мацу-тан. Мне больше интересно, что скажет Цукиуми-сан. Итак, почему вы напали на меня и повредили алтарь Такехито? — Потому что... потому что я промахнулась. — Будьте добры, не лгите мне, — улыбнулась Мия. — Э-э... Потому что... Я не обязана отвечать, презренная! — вдруг взорвалась девушка. — И почему этот пингвин так на меня смотрит?! — Тогда ты не выйдешь из этого дома живой, — вмешался Хомура. — А пингвин тут живёт. — Предатель! — возмутилась Цукиуми, не рискуя, однако, вставать. — Неужели? — ядовито поинтересовался парень. — А по-моему, ты сама виновата в том, что нашла себе проблемы на ровном месте. — Вот моя проблема! — ткнула покрасневшая Цукиуми пальцем в сторону Рэй. — Неужели? — приторным голосом поинтересовалась Мия, точь-в-точь повторив тон Хомуры. — И что же такого сделала Рэй-сан? На моей памяти она ещё никому не пыталась доставить проблемы. — Она наслала на меня реакцию! Она ашикаби! — Вот как... А я думала, что смысл существования секирей как раз в том, что бы найти себе ашикаби. — Что же, вы ошибаетесь! — Как интересно! — всплеснула руками Мия. — Значит, вам не нужна ашикаби, я вас правильно поняла? — Совершенно правильно! И я требую, чтобы вы выдали мне её, чтобы я смогла убить её. Хомура и Мацу с недовольством посмотрели на девушку. — Цукиуми-сан, — покачала головой Мия. — У вас нет права хоть что-то требовать в этом доме. Вы живы только благодаря Рэй и тому, что я немного остыла. Иначе вас пришлось бы хоронить в братской могиле, потому что опознать ваши останки среди сотни трупов — или больше — было бы не просто. — Неприемлемо, — вдруг подала голос Рэй. — Что? — сбилась с мысли Мия. — Неприемлемо, — повторила Рэй. Несколько секунд Мия пыталась понять, что имела в виду Рэй... Но сейчас ей гораздо больше хотелось разобраться с Цукиуми, пусть она и не умела выдерживать её удары, говорить на всех языках и, быть может, двигать планеты... Тем более, что последнего и быть не может. Нужно только не просить Рэй это доказать, и всё будет в порядке. — Да что бы ты мне сделала! — напомнила о себе Цукиуми. — Стёрла бы в порошок, — услужливо подсказала Мацу. — И я всё ещё могу это сделать, — улыбнулась Мия. — Н-Н-Нет, н-не н-надо, — задрожала Цукиуми. — Я-а... Я верю. — А раз верите, то поговорим о компенсации. Цукиуми небрежным жестом вынула из кармана карточку. Карточку МБИ. Хомура, Пен-Пен и Мацу дружно переглянулись. Пен-Пен прикрыл крылом глаза и, не убирая его, покачал головой. — Я не принимаю карточки МБИ, — ровно ответила Мия. — В частности, я не приму деньги, только не за то, что вы сделали. — Да что же я такого сделала? В комнате как будто стало темнее. Мацу и Хомура побледнели, и только Пен-Пен с Рэй остались спокойны. — Вы. Осквернили. Алтарь. Моего покойного мужа, — тихо сказала Мия. — Э-э... Простите? — неуверенно предложила она. — Не прощу. Деньги я за такое не приму, но... — Что? — не дала ей договорить Цукиуми. — Вы хотите, чтобы меня окрылила эта девчонка?! — Ты Рэй-тан не нужна, — с довольной улыбкой высказала Мацу. — Тебя никто не просил за нами увязываться. Так что, когда отбудешь наказание, катись-ка на все четыре стороны. — Что? Как же это «не нужна»? Я — одна из первых номеров. — Рэй-тян, — спросила Мия, глядя на пришибленную секирей, — тебе нужна Цукиуми-сан? — Нет. Цукиуми прищурилась, посмотрев на ашикаби. — Даже если её схватят и будут держать, чтобы ты могла её окрылить? Ты не станешь этого делать? — уточнила Мия. — Нет. — И почему? — Не хочу. Покрасневшая и тяжело дышащая Цукиуми возмутилась до глубины души. — Что?! — воскликнула она. — Как это так? — Успокойся, Цукиуми, — мрачно сказал Хомура. — Ты никому не нужна и неинтересна, кроме Мии-сан. И то потому, что виновата перед ней. Это надо просто понять. — Но я реагирую! — Поздравляю, — так же мрачно ответил Хомура. — Но окрыляться-то ты всё равно не станешь, так что не морочь нам головы. — Так или иначе, — продолжила Мия. — Деньги, как я и говорила, я не возьму. Нет, вы будете отрабатывать причинённый вами ущерб. Или я убью вас. Цукиуми снова сглотнула, посмотрела на Мию, но затем перевела взгляд на Мацу и Хомуру. — Почему вы так против того, чтобы я окрылилась? — видимо, ни о чём другом, кроме крыльев, она думать сейчас не могла, если проигнорировала прямую угрозу. — Мы не против. Но почему мы должны быть за? — поинтересовался Хомура. — Думаешь, я не слышал, как ты оскорбила Рэй-сан даже после того, как она спасла тебе жизнь? — Так она что, правда спасла мне жизнь? — слегка потупилась Цукиуми. Мия с любопытством посмотрела на неё. Она ясно видела, что девушка реагирует всё сильнее. И что она всё меньше воспринимает разговоры на любую другую тему, кроме окрыления. В общем-то, если бы Цукиуми присоединилась к Рэй, то Мацу и Хомура стали бы сильнее. Чем больше у ашикаби секирей, тем меньше шанс, что кого-то из них задавят массой. — Правда, — ответила она. — Щит Рэй-тян способен удержать очень многое... видимо. Она закрыла им тебя. Хотя Мия не была уверена, почему. На Цукиуми Рэй совершенно очевидно было наплевать. Может быть, её попросила Мацу? Или это сделал Хомура? Возможно. — А... Что же... Тогда она не самый плохой вариант, наверное... То есть, я имею в виду, она сильна, не так ли? Ашикаби... Но она не мужчина! Я даже с мужчиной не стану делить ложе, а уж с девой — и подавно. — Делить ложе? — нехорошо прищурилась Мия. — В этом доме нет места разврату. — А... А как же тогда окрыляться? — растерянно прошептала Цукиуми. — Э... Цукиуми-сан, — осторожно сказал Хомура, как будто говорил с душевнобольной. — Вообще-то для этого достаточно поцеловаться. Цукиуми помолчала. — И всё?! — воскликнула она. Теперь замолчали все остальные. — Ну да, — тихо сказала Мацу. — А ты что думала?.. Мия-тан, а может, она бешеная? Давай сдадим её Минаке на опыты! — Заткнись, о ведьма! — вскочила-таки Цукиуми на ноги. — Что же, коль для окрыления достаточно поцелуя... Подойди ко мне, о дева с глазами цвета рубина. Хомура закрыл лицо руками и покачал головой. Мацу закатила глаза. Мия хихикнула. А Рэй — просто подошла к Цукиуми. Та быстро чмокнула её в губы. Ничего не произошло. Цукиуми нахмурилась. Она вздохнула и поцеловала было Рэй по-настоящему... но не ощутила касания её губ. — К-Как? — чуть не плача выдавила Цукиуми, глядя в бесстрастные глаза Рэй. — Что и требовалось доказать, — самодовольно поддразнила её Мацу. — Ты, наверное, просто недостойна окрылиться с нашей ашикаби. — Молчи! Нет секирей достойнее меня! — топнула Цукиуми ногой. — Ладно, — вздохнула Мия, готовясь к тому как по ней сейчас ударит реакция. — Учтите, Цукиуми-сан, я делаю это не ради вас, а ради своих жильцов. Рэй-тян? Приглуши свой свет души... Или что ты там делаешь? И снова сердце бешено застучало в груди у Мии, а к лицу прилила кровь. Она стиснула зубы, чтобы не поддаваться этому чувству — ложному. — Ну же, — прикрикнула она. Цукиуми, полуприкрывшая глаза, ткнулась навстречу Рэй. Яркий свет озарил комнату. — Хватит, Рэй-тян, — попросила Мия. Цукиуми отшатнулась от девочки, тяжело дыша. — Раз всё благополучно закончилось, Цукиуми-тян, — заметила Мия, то теперь ты можешь идти в сад и приступать к работе. — А-а-а?! — возмущённо протянула блондинка, видимо, решившая, что крылья — это всё равно что амнистия. Какое заблуждение...