***
Ранение Сахаси Минато стало причиной бессонной ночи для очень многих людей в Синто Тейто и даже за его пределами. Узнай он об этом, то сильно бы удивился. Впрочем, поскольку он оставался без сознания, то ничего узнать он не мог даже теоретически. Его доставили в приёмный покой госпиталя, располагавшегося не слишком далеко от парка Аскаяма. Возможно, его бы и привезли в МБИ, но ближайший госпиталь МБИ (а их в городе было несколько), располагаться слишком далеко, в три раза дальше, чем госпиталь ближайший. Именно врачи этого госпиталя стали одними из тех, кто провёл из-за Минато бессонную ночь. Их следует назвать в числе первых по той причине, что именно они боролись за его жизнь. А бороться за неё пришлось, что неудивительно: нож проник в лёгкое, квалифицированная же первая помощь была оказана с некоторым опозданием. Кроме врачей не спалось и Яшиме, и мы уже знаем почему. Тут, конечно, также ничего удивительного нет, ведь именно у неё на глазах Минато был ранен, а будучи ашикаби, он уже стал очень важным человеком для неё. Мусуби, которая непостижимым образом могла кое-как чувствовать своего будущего ашикаби (то ли это была особенность их незавершённой ещё связи, то ли поспособствовало то, что у Мусуби было два тама, одно из которых принадлежало Юмэ, секирей номер восемь), как ни странно, спокойно спала. Но если бы не снотворное, которое пожертвовала ей Карасуба, то и она не сомкнула бы глаз. Спала и Карасуба, к её счастью, снотворное ей сегодня не понадобилось. Кроме двух секирей и нескольких врачей не спали из-за Минато ещё несколько человек. А именно Сахаси Таками, его мать, и Сахаси Юкари, его сестра. Минато прибыл в больницу почти со всеми вещами, что были при нём в тот момент, когда он столкнулся с бандитом. Потерял он в парке не так уж и много. У него были документы, был у него и телефон при себе, тот самый, которым он так и не воспользовался сегодня: не успел. Так что, когда Юкари позвонила своему непутёвому братцу, она никак не ожидала, что трубку возьмёт не он, а какая-то девушка. Ещё меньше она ожидала, что это будет санитарка в больнице. И уж совсем она не думала о том, что в больницу Минато попал не с пищевым отравлением или чем-то в этом роде — хотя и одного подобного известия хватило бы на несколько часов волнений, — а стал жертвой покушения на убийство, весь изрезан, потерял чуть ли не пять литров крови и находится на грани смерти. По крайней мере, так она поняла слова санитарки, которой просто не хватило бы времени расписать такие ужасы, даже и будь это всё правдой. О каком сне после этого могла идти речь? Да, Юкари могла потешаться над своим братом, подкалывать его, даже издеваться над ним, но она всё-таки любила его — иногда даже она задумывалась, не слишком ли сильно она его любит... Так что не удивительно,что Юкари за него испугалась. А уж как она злилась на того бандита. который отправил его в больницу... Нет, «злилась» — не то слово. Ух, попадись он ей! Она бы его лично так жестоко покарала бы, что он и думать забыл бы о том, как в руках держать нож. За ненадобностью. Но, после того, как прошла вспышка гнева, первое, что Юкари сделала — позвонила матери. Сахаси Таками была отрезана от внешнего мира не совсем радикально... Всерьёз ограничивалось теперь только её общение с участниками плана секирей — ну и конечно же с самими секирей — и с посторонними. Минака опасался, что она всё-таки расскажет кому-то о его проделке, и потому продолжал контролировать её звонки. Семья в этот список не то чтобы не входила, но по телефону поговорить с сыном и дочерью она могла.. И Юкари легко до неё дозвонилась. Так что и Таками тоже не спала. Вот только проводила она свою бессонную ночь совсем не так, как остальные. Она не пыталась убить время или заснуть, как секирей, не знавшие, что они могут сделать, чем они могут помочь, что вообще происходит и где. Она не носилась по комнате, лихорадочно собирая вещи, как это делала Юкари, решившая во что бы то ни стало добраться до братика, где бы тот ни был. Ну а для того, чтобы участвовать в спасении его жизни она была слишком далеко. Нет, для начала Таками потребовала встречи с Минакой. И её не волновало, что тот спит. Возможно, она с огромной радостью обошлась бы и без этого пижона, но она по-прежнему не могла свободно ни с кем общаться, а нужно ей было именно это. И она не собиралась ждать. Так что, таким образом, Хирото Минака оказался ещё одним человеком, у которого была бессонная ночь, причиной которой послужил Сахаси Минато... Но, нет, известие его не настолько взволновало, чтобы не спать до утра. Вернее, оно не взволновало его вообще. Таками же, однако... Это совсем другое дело. Конечно, он сам виноват, что, когда Таками пришла к нему ночью с самым суровым выражением лица, попытался облапать её, провозглашая свою к ней любовь. Ей это не понравилось, и Минака в очередной раз получил в челюсть. То, что Таками хотела ему сообщить, он выслушивал уже на полу. Поворчать всласть ему не дали, так что Минака, не попрепиравшись и десяти минут, вернул ей на время полномочия и свободу действий, напомнив, однако, что Мие или ещё кому-то рассказывать их маленький секрет не стоит. Нет, он бы, может, и не вернул ничего, но Таками было не до его угроз. И даже не до секрета. А прощаться с жизнью особо болезненным способом Минака не хотел. К тому времени, когда у ничем не примечательного госпиталя завис вертолёт МБИ (и, надо сказать, местные врачи были очень недовольны произведённым шумом, особенно когда узнали, что никаких пациентов вертолёт не привёз), операция уже завершилась и жизнь Сахаси Минато была вне опасности. Жизнь — вне опасности. Здоровье же его... Что сказать... Открытый пневмоторакс — не тот диагноз, от которого можно отмахнуться даже после того, как проделано хирургическое вмешательство, после того, как оказана помощь, и он перестал быть открытым. Опасаться же, что повреждённое лёгкое спадётся, не имело смысла — это уже случилось. И поделать тут ничего было нельзя. Сахаси Таками хотела забрать Минато на вертолёте в МБИ, но с ней неожиданно столкнулись здешние врачи, которые нипочём не желали отпускать её сына. Возможно, причина такого их поведения была в том, что Таками говорила и действовала несколько резко. Ну что тут сказать... Она и впрямь была резковата, а уж идеалу ямато-надэсико не соответствовала абсолютно. Как ни странно, но врачам удалось убедить её, что Минато пока что не стоит никуда транспортировать. Однако Таками не собиралась бездействовать. Для проформы посоветовавшись с местными врачами, она связалась с МБИ и, претворяя в жизнь древний принцип «если гора не идёт к Магомету...», потребовала доставить в госпиталь, где находился Минато, высокотехнологичное медицинское оборудование — то, которое было относительно мобильным — и специалистов, которые умели с ним работать. Оборудование доставили только к утру, но Таками всё это время не ложилась спать. И сейчас, встречая рассвет, она мрачно скуривала сигареты одну за другой. Если исключить благополучие Минато, больше всего ей хотелось одной вещи: близко познакомить одного ублюдка с Карасубой. Здоровой и злой.Глава 46. Ночь
24 декабря 2014 г. в 03:28
Башня МБИ никогда не спала, ведь несмотря на скромное наименование «башня», это было достаточно просторное здание, а не просто узенький небоскрёб. Достаточно сказать, что только посадочных площадок для вертолётов там было целых четыре. В таком крупном строении и людей было много: технический персонал, научные сотрудники, СБ, да и секирей, наконец...
Яшима никогда не думала, что вернётся сюда, и тем более — так скоро. При ней по-прежнему не было её молота, да смятая запачканная рваная одежда беспокоила её, пусть и не хватало одного только рукава, который она сама же и использовала, чтобы закрыть рану своего ашикаби. На руках по-прежнему болтались металлические кольца. Они не слишком ей мешали, Яшима даже забывала о том, что те на ней, но иногда они всё равно немного беспокоили её запястья.
Коридоры башни нельзя было назвать оживлёнными, но и пустыми они не были: несколько раз Яшиме и её спутнице попадались другие люди. А что касается тех двух секирей, что сопровождали её и Фумико, то они отстали достаточно быстро, видимо, их присутствие больше не требовалось.
Дальше девушка вела Яшиму сама, и вскоре они дошли до двери какого-то кабинета. Фумико вошла туда первой и, разувшись, повернулась к секирей.
— Добро пожаловать, Яшима-сан, — вежливо пригласила она её. — Это мой кабинет. Входите, пожалуйста.
— Спасибо, — поклонилась Яшима и переступила порог, разуваясь и сама. — Вы очень добры. Я не знала, как мне быть. То есть, я знаю, что где-то в городе есть гостиницы, но я никогда там не жила.
— Не сомневаюсь, — улыбнулась Фумико.
— Нет, я правда не знаю, как мне вас благодарить! — воскликнула Яшима. — Мне бы пришлось оставаться там, на улице, или искать гостиницу. Хомура-сан объяснил мне, где их можно найти, но я... я немного заблудилась. Я плохо ориентируюсь в городе.
— Хомура-кун? — слегка улыбнулась девушка. — Да, он такой. Но он с нами временно... Да и я не по чину высокие полномочия сейчас имею... Да вы садитесь! — указала девушка на диван.
— Спасибо. Но... не по чину? — удивилась Яшима, присаживаясь. — Но вы так привычно...
— Нет-нет, что вы, — замахала руками Фумико. — Я почти ничего не умею, ни командовать, ни переговоры вести — ничего. В обычное время вас бы забирала Сахаси-сан, но она уже довольно долго почти не ходит по башне, и её никто почти не видит. Даже и не знаю, когда она снова появится. А пока её нет — отправили меня.
— Ещё раз спасибо, что выручили меня. Я не знаю, что бы без вас делала. Я ничего не поняла из того, что произошло. И того, почему меня куда-то увезли.
— Да в полицейский участок вас увезли. Вам такого не рассказывали? О полиции? О других службах?
Яшима покачала головой.
— Ясно. Как бы это сказать... Вы вообще не должны были попадать в полицию. Если бы случилась битва секирей, — эти слова девушка выплюнула с яростью, странной для её тихого голоса, — то кто бы ни позвонил в полицию, они бы по описанию поняли, в чём дело. И никого бы не прислали. Разве что проверить, что происходит. Но в вашем случае, как я поняла, полицию вызывали не из-за столкновения секирей. Ну а те, кто приехал на вызов, не поняли, что вы такое — им вообще не положено этого знать, всё-таки Минака-сан очень ревниво охраняет свои секреты. Даже в МБИ не все знают о том, что вы все такое.
— Не знают? — искренне удивилась Яшима.
— Ну... — задумалась Фумико. — Некоторые, конечно, подозревают, что вы не люди. Так или иначе, знают они или нет, но знать положено не всем. Я, например, далеко не сразу узнала. Если честно, я вас, секирей, даже слегка боялась... Да и сейчас побаиваюсь, просто не всех.
Они помолчали. Фумико сказала всё, что хотела, Яшима же пыталась осознать как это так может быть — что её кто-то может бояться. Вот разговор и заглох, и возобновить его никто не спешил, в том числе и хозяйка кабинета. Фумико слишком походила на Яшиму. Обе они были не очень-то открыты и достаточно стеснительны.
Наконец, Яшима не выдержала первой.
— Фумико-сан... А как я теперь найду своего ашикаби? Я же не знаю, куда его увозили. Вы... вы обещали помочь, — добавила она совсем тихо.
— Мы обязательно его найдём, — Фумико ободряюще улыбнулась Яшиме.
— Но я не окрылилась! — отчаянно воскликнула девушка. — Вы думали, что я окрылилась, но я — не окрылилась! Я хотела сказать, но там столько всего было, что я только сейчас вспомнила, что вы ничего не знаете...
— Я знаю, — мягко улыбнулась девушка.
— Знаете? — удивилась Яшима. — Но почему тогда вы...
— Потому что Муцу, — Фумико вздохнула, — секирей Микогами. Того самого Микогами, что окрыляет вас, секирей, насильно, как и некий Хига. Разве вам Хомура-кун о Муцу не рассказывал?
— Ну... Рассказывал. Но он же с вами был? Вы же Дисциплинарный Отряд?
— Эх, Яшима-сан... — Фумико покачала головой. — Настоящие секирей Дисциплинарного Отряда — это секирей Ичиноми Нацуо. Он нечасто с ними бывает, так что по вызовам они чаще отправлялись или сами, или с другими людьми. Так вот, Ичиноми — служащий МБИ, как и я. Но Хомура-кун и Муцу — у них собственные ашикаби, и МБИ может им доверять лишь постольку-поскольку. Они, скорее, пугало для остальных секирей, чем реальная сила, которой распоряжается МБИ. На их ашикаби у МБИ никакого влияния нет... Так что, Яшима-сан, Муцу вполне мог бы захватить вас или подстроить засаду, чтобы передать своему ашикаби.
— То есть... — попыталась понять Яшима сказанное. — То есть он больше сам по себе, чем с вами?
— Да. И Хомура-кун тоже, но у него свои цели — помешать Муцу, если я правильно поняла. Его ашикаби не коллекционирует секирей.
— Вы так много знаете... — восхитилась Яшима, но тут же нахмурилась, глядя на Фумико с лёгким подозрением: — А почему вы мне всё рассказываете? Вы ведь не обязаны отвечать?
Фумико встала и подошла к окну, за которым развернулся ночной город.
— Почему, говоришь? — ответила она, прикладывая к стеклу ладонь. — Не знаю. Мне вас жалко, наверное. Всех, и вас, Яшима-сан, в частности. Вы не заслуживаете того, что с вами делают... А я в этом участвую... Так получается? Не знаю, Яшима-сан, — обернулась она. — Правда. Но, раз я вам помогла (а не помочь я вам не могла), то почему бы и не рассказать, не предупредить о том, что может вам грозить, что может вас поджидать? Почему бы не объяснить?
— Так вы всё-таки поможете мне найти своего ашикаби? — уточнила Яшима. — Но я же неокрыленная? У меня ещё нет связи с ним, и он не участвует в плане Секирей.
— Обязательно найдём! — воскликнула Фумико. — Не может быть, чтобы у нас не получилось узнать, в какую больницу попал человек.
Яшима кивнула, вдруг вспомнив, что её ашикаби сейчас очень плохо, а она не с ним, понурилась. Фумико посмотрела на неё и вдруг заговорила:
— Кстати, вы так и не рассказали, что произошло-то? Расскажите, вам легче станет.
— Ну... — неохотно начала секирей. — Я сегодня целый день искала своего ашикаби...
...И Яшима рассказала ей всё, с каждым словом оживляясь всё больше. Рассказала и о том, как убегала от электро-сестёр; и о том, как пряталась от них в метро; и о том, как встретила первого ашикаби, который, вместо того, чтобы ответить на её чувства или хотя бы просто проигнорировать их, решил унизить их и окрылить её силой — хотя она и сама окрылилась бы, не вздумай он делать ей больно и мучить; и том, как её защитил настоящий ашикаби; и о том, как псевдо-ашикаби ударил ашикаби настоящего ножом; и о том, как как Яшима побила его; и, наконец, о том, как Яшима вызвала «скорую», вслед за которой приехала и «полиция».
Остальное же Фумико знала и сама.
Яшима едва не плакала, когда заканчивала свой рассказ, и Фумико села к ней поближе.
— Да-а... — протянула она, когда Яшима закончила свою грустную историю, — так и запишем — бросался на вашего ашикаби и вас, ударился несколько раз с разбегу о дерево, поскользнулся и стукнулся головой об асфальт.
— Хи-хи... — развеселилась Яшима, представляя себе эту картину. — Только вы ошиблись! Всё не так было. Я же говорю...
— Ну, было, может, и не так, — перебила её Фумико, — но запишем — именно так. Вы же не хотите лишних проблем?
— Не-а.
— Ну вот и хорошо. На молоте крови нет?
— Да нет, вроде... — попыталась вспомнить Яшима.
— Ну и отлично. А ваш ашикаби... Хотите, мы прямо сейчас узнаем, есть ли у нас новые пациенты?
— Хочу, — обрадовалась Яшима. — Только... Я должна быть с ним!
— Если его отвезли-таки в МБИ, то вас туда пропустят... — пообещала Фумико. — Вы же секирей, хоть и не окрылённая. Вот только не советую окрыляться пока, мало ли, как это на здоровье его скажется? Пусть хоть в сознание придёт.
— Да! — обрадованно кивнула Яшима.
— Хорошо. Звоню!
Фумико-сан вытащила из кармана мобильный телефон — Яшиме никогда не показывали картинок таких моделей, а в руках она вообще их не держала, — и набрала какой-то номер.
— Алло? Это Кацумата Фумико... Да. Будьте добры, скажите, не поступали ли к нам сегодня новые пациенты?.. Нет, не аппендицит — с проникающей колотой раной в грудную клетку?.. Нет? Что же... Спасибо. До свидания.
Фумико сбросила вызов и, глядя на Яшиму, вздохнула. Та уже поняла, что зря понадеялась, и опустила голову.
— Простите, Яшима-сан... Но вашего ашикаби отвезли не к нам.
Яшима почувствовала, что вот-вот расплачется.
— Ну-ну, не надо, — подсела к ней Фумико. — В других больницах тоже очень компетентные врачи. Они обязательно спасут его, и тогда вы его найдёте.
— Правда?
— Я ведь уже говорила вам, что да, — ответила Фумико. — Но только завтра. Сегодня уже поздно, простите.
— Нет-нет... Вы и так очень много для меня делаете.
— Ладно-ладно, Яшима-сан, — отмахнулась Фумико. — Не будем об этом. Скажите лучше, вы не голодны?
Яшима прислушалась к себе. Вообще-то, как прислушиваться к себе было совершенно излишне — день выдался очень насыщенным, а у Яшимы маковой росинки во рту не было.
Так что она-то как раз насытиться была не прочь.
— Очень, — смущённо призналась она.
— Ничего страшного, — улыбнулась Фумико. — У меня тут, правда, еды много не найдётся, но кое-что в холодильнике может и есть... — и встала, пройдя к маленькому холодильничку-тумбочке возле письменного стола. — Гм... Сладкое. Вообще-то как еда — не очень, но ничего другого тут нет. Вы не против? — обернулась она.
— Нет, что вы, — смущённо ответила Яшима. — Но мне так неловко.
— Не стоит, я уже говорила и повторю это: мы перед вами всеми очень виноваты. Жаль только, что немногие это понимают, и ещё меньшее число из нас готово хоть что-то сделать, чтобы это исправить... Ага!
Перед Яшимой оказалась тарелка с кусочком торта, сладкими рисовыми шариками и несколькими кусочками шоколада.
— Это всё, — извинительно сказала Фумико-сан. — Простите, что некрасиво оформлено.
Яшиме было не до красоты. Есть ей очень хотелось, так что протестовать она не стала.
Доела она всё съестное очень быстро.
— Ну вот и всё, — вздохнула Фумико, забирая тарелку. — Правда, хорошо бы ещё наручники до конца снять... Они вам не мешают?
— Ну... Мешают, — призналась Яшима.
— Почему же вы их не снимаете? Вы же секирей, вы можете их легко сломать, — заметила девушка.
— А можно?
— Можно, — улыбнулась она.
Яшима улыбнулась ей в ответ и, повозившись, разломала-таки кольца — достаточно для того, чтобы их снять.
— Вот и славно, — захлопала Фумико в ладоши. — А теперь, простите, мне, наверное пора. Можете прилечь на этот же диванчик. Футона тут нет. Жаль, укрыться нечем вам будет, но уж потерпите одну ночь, ладно?
— Ага, — ответила Яшима. — А вам ничего не будет за то, что вы меня сюда впустили? Я же и правда не должна возвращаться сюда.
— Нет, ничего, — покачала девушка головой. — Это мой кабинет, и полномочия у меня пока достаточно широкие. Вы... Простите... Вы, как бы... В общем... Э-э...
— Я — что?
— Считаетесь собственностью МБИ, — опустила Фумико голову. — В данной ситуации — всё равно что сотрудник. По крайней мере, пока вы не окрылены. А раз так, то постороннего я в свой кабинет как бы и не пускаю. Компьютер выключен и запаролен, документы я сейчас заберу с собой... В общем, располагайтесь. И, очень вас прошу, не выходите из кабинета без крайней нужды, и дверь никому, кроме меня, не открывайте... Впрочем, я-то дверь и сама открою. Не рискуйте зря, я вас прячу не для того, чтобы вас окрылили силой.
— Хорошо, — поклонилась Яшима.
Фумико кивнула и ушла, заперев кабинет снаружи. Но, поскольку замок легко открывался со стороны комнаты, Яшима не чувствовала, что её свободу ограничивают.
Она встала и прошлась по кабинету, думая о своём будущем ашикаби.
Она ничего о нём не знала. Ничего. Сейчас её единственным шансом что-то узнать о нём — дождаться Фумико. Может, и правда поспать?
Яшима выключила свет и легла на диванчик, прикрыв глаза.
Сон не шёл. Не шёл долго.
Ашикаби слишком важны для секирей. Встретить сразу двух, один из которых готов был издеваться на нею так, как того ему хотелось, а второй — решил защитить её, рискуя собственной жизнью — при том, что она для него была совершенно посторонним человеком... Яшима до сих пор не могла успокоиться.
Но не только ашикаби занимал её мысли. Фумико — тоже. И то, от чего она её спасла, вернув Яшиму в МБИ. Если бы не Фумико, то она либо провела бы ночь в том «полицейском участке», и не известно, что с ней бы сделали там, либо её выкинули бы на улицу... А то и доставили бы к одному из тех ашикаби, что окрыляют секирей насильно. Таких, как тот, что пытался окрылить её сегодня. Они, наверняка, точно такие же как он.
И как он только мог казаться ей привлекательным, когда она его впервые увидела?
Впрочем, нет — он не казался ей привлекательным даже тогда... Просто он её... не отталкивал. Да. Остальные же чувства, которые хоть как-то отнести к симпатии, явно были всего лишь реакцией. А стоило той пропасть, и Яшима отчётливо поняла, что ей противен металл в его ушах, противно выражение его лица, даже дыхание и голос — и те противны. Остальные ашикаби из тех, кто на секирей охотится, должно быть, точно такие же. А если на первый взгляд и не такие, значит, они искусно притворяются, чтобы скрыть свою истинную суть.
Вопрос в том, что делать с этим Яшиме — до того и после того, как она окрылится? Разоблачить их? Но перед кем? И ради чего?..
Яшима долго думала о том, что ей делать и как теперь ей быть в будущем. В отличие от многих других неокрыленных секирей, она точно знала, кто её ашикаби, а значит, ей не приходилось гадать хотя бы об этом. «Кто он?» «Какой он?» Эти вопросы не для неё. Яшима уже его видела. И это по-своему согревало ей сердце.
Но всему приходит конец. И когда небо на востоке начало, наконец, светлеть, Яшима незаметно для себя задремала.