***
Рэй-Лилит не могла не заметить, что в этом доме появилось ещё две частички Секирей... Да и как иначе, если одна из них последовала сюда именно за ней? При этом — образовала с ней точно такую же связь, как и первые две частички: Хомура и Мацу. Это было... занятно. Рэй-Лилит давно поняла, что частички Секирей стремятся во что бы то ни стало образовать связь с Лилим... или с ней самой, и это уже понятно, ведь она — мать Лилим, и не важно, местного или нет. Но вот именно эта частичка... Она, по всей видимости, была категорически против образовывать с ней связь — «окрыляться», — из-за чего и напала. И даже не поняла, что её атаки — бесполезны. Что она умрёт от старости, прежде чем свет души Рэй-Лилит хотя бы теоретически сможет иссякнуть. Существо такого уровня, как частичка — Секирей или Лилим, — не способно существовать вечно или в течение срока, хоть сколько-нибудь приближающегося к вечности. Но несмотря на то, что Рэй-Лилит прямо сказала секирей Цукиуми, что та умрёт, прежде чем, как выразилась сама, «падёт щит», Цукиуми не поверила и продолжила атаковать, а потом — последовала за Рэй-Лилит и её сопровождающими. Однако через некоторое время Цукиуми решила «окрылиться» сама, и тогда её словно бы возмутило, что Рэй-Лилит всё равно, случится это или нет, что она этого не хочет, что ей это не нужно. Да и зачем Рэй-Лилит связь с частиками Секирей? Ну есть она — и есть... Рэй-Лилит было всё равно. Такие мелочи её не интересовали, тем более, что совсем недавно её не интересовало вообще ничего. Другое дело — читать книгу и иногда, когда станет капельку интересно, слушать, что о ней говорят обитатели поместья Идзумо. Почему-то все они считали, что Рэй-Лилит ничего вокруг себя не замечает. Они не понимали, что это, по своей сути слишком предвзятое заявление. Частички Лилим тоже не всегда реагируют на то, что происходит вокруг них, но очень хорошо замечают всё то же. А эти частички Секирей достаточно тесно общались с Лилим, чтобы понимать тонкости. Мия-сан, например, была замужем за неким Асама Такехито — погибшей уже частичкой Лилим. Эти частички и сами не замечали и не понимали её возможностей и сил, что было только понятно. С существом её уровня они просто не могли никогда столкнуться, и Рэй-Лилит была выше уровня их понимания. Хотя секирей Мацу достаточно близко подошла к попытке понять её суть. Но она размышляла, опираясь на изначально неверную информацию, а следовательно, опираясь на такую информацию, Мацу могла бы только подобраться достаточно близко, но не понять, что есть Лилит. Та Лилит, которой была Рэй-Лилит. Рэй-Лилит, после всего, продемонстрированного ею, начинали бояться. Что было хорошо в том смысле, что её просьбы-приказы не будут проигнорированы, хотя ничего подобного Рэй-Лилит и не собиралась предпринимать. И это было... не совсем плохо, а так — слегка плоховато... потому что Рэй-Лилит не очень нравилось, что они её боятся. Раньше ей было всё равно, боятся ли её, особенно если речь идёт не о Лилим. Но... Но сейчас ей было бы самую капельку комфортнее, если бы её не боялись. Рэй-Лилит не особенно задумывалась о том, как поступать, чтобы не пугать их. Пока это требовало от неё слишком много усилий. Куда проще было просто сказать «не бойся», однако это работало только на Мацу. Впрочем, далеко не всегда именно Рэй-Лилит могла что-то сделать или не сделать, чтобы не кормить их страхи. Например, вчера их напугали своим поведением дельфины. И Рэй-Лилит не стала ничего предпринимать, потому что единственное, что она могла сделать — просто уйти или отгородится от окружающего мира сгущённым светом души, что не позволило бы дельфинам понять, что перед ними. Но ей не настолько хотелось не пугать «своих секирей», чтобы её воли хватило на такие активные действия. После этого-то на неё и напала ещё одна частичка секирей. Это было достаточно бессмысленное занятие, потому что даже объединённой мощи всего Секирей не хватило бы на то, чтобы причинить Рэй-Лилит какой-либо вред. Свет её души защищал её, а если бы она вдруг его сняла — полностью, без остатка, что само по себе невозможно, — то и тогда тело её было лишь полуматериальным. К тому же её подлинная форма в несколько тысяч раз больше, и масштаб атаки, которая могла бы причинить ей хотя бы незначительный вред, должен быть гораздо серьёзнее. Но Рэй-Лилит не понравилось, когда эта частичка атаковала её настолько серьёзно, что смыла частички Лилим. Ни одна из них не погибла, и Лилим ущерб нанесён не был, и тем не менее, такая затея была потенциально опасна. И Рэй-Лилит сказала об этом Цукиуми, частичке Секирей, но та не то чтобы унялась, продолжая разоряться и угрожать. А потом «её секирей» попросили Рэй-Лилит улететь. И она улетела. Частичка, что нападала на неё, последовала за ней. Рэй-Лилит это нисколько не беспокоило. В конце концов, Лилим ущерб нанесён не был, а ей самой та частичка угрожать не могла. Но, конечно же, эта Цукиуми не унялась. Она напала снова, но только в этот раз — на частичку Секирей Мию-сан. И та атаковала в ответ. Вот это не понравилось Рэй-Лилит очень сильно. Мия-сан, очевидно, не имела намерения атаковать Лилим, но её атака была слишком мощной. Несравнимой, пожалуй, с возможностями даже Маториила — слабейшего из детей Адама, единственного Ангела, уничтоженного из штатного огнестрельного оружия Евангелионов, — и всё же превосходящей многие доступные в этом мире виды оружие по сырой мощи, а особенно — по концентрации энергии. Такая атака могла одномоментно забрать многие жизни. Секирей Мацу не требовалось предупреждать Рэй-Лилит, та и сама видела, что Мия действует безрассудно. И поэтому она встала на пути у её атаки. Естественно, что та не пробила свет души Рэй-Лилит. Та снова задумалась об уничтожении Секирей. Ведь тот как будто не понимает её предупреждения... Хотя, конечно, не понимает. Рэй-Лилит тогда, в почти первый же день, выразила собственное отношение к поступку Секирей, так, чтобы до него дошло её неудовольствие. Не более того. Она не ставила задачу быть однозначно и недвусмысленно понятой. Возможно, стоит повторить это предупреждение? Только изменить его так, чтобы Секирей понял точно, что есть Лилим? Но на это у Рэй-Лилит не было воли. И потом, она вмешалась. Лилим не пострадал. Она предупредила секирей Мию-сан, что её поступок опасен. Всё в порядке. А значит, предупреждать Секирей вторично не нужно. А если такая нужда появится, то это будет означать лишь то, что Секирей должен быть уничтожен, и никак не иначе. Частичка или целое — не так уж важно. Хотя уничтожение целого устранило бы угрозу Лилим. Рэй-Лилит только потому не уничтожила ещё Секирей, что тот был связан с Лилим. А предупреждение — на то и предупреждение. Оно может быть только одно. Более ничего особенно интересного не происходило до самого вечера. Когда секирей Цукиуми заговорила о том, что те связи, которые скрепляют секирей с Рэй-Лилит, — это брачные узы, та нашла это забавным. Рэй-Лилит прекрасно понимала, что такое брак. Ведь это изобретение её дитя, социальный институт его частичек. Брак — изначально не более чем попытка формально связать те частички, которые решили отныне жить вместе, чтобы завести и воспитать потомство. А это было абсолютно неприменимо к связи Рэй и «её» троих уже секирей. Во-первых, Рэй-Лилит представляла форму жизни, вообще не предназначенную для размножения, по крайней мере, полового. А свои возможности по созданию жизни (что отнюдь не равно размножению) она исчерпала, опустошив комнату Гафа. Во-вторых, пусть к ней, строго говоря, и малоприменимо понятие пола в силу вышеуказанной причины, но как существо, часть которого раньше была облечена в плоть, Рэй-Лилит продолжала считать себя девушкой (да пол её-Лилит был условно-женским), а не чем-то бесполым, и её свет души поддерживал женское гуманоидное тело, а не аморфное, так что «брак» её с Мацу и Цукиуми был бы чем-то совершенно бессмысленным. Что же касается Хомуры, то и тут было всё далеко не так однозначно. Ведь внутренних органов у Рэй-Лилит не было, а значит, она бы просто не смогла выносить детей. Ну а в-третьих, даже если взять за образец те случаи брака, когда никто ни какое потомство не рассчитывает изначально — или просто обе стороны решают, что им это не нужно, — то и тогда, согласно большинству правил, невесту хотя бы ставят в известность о том, что она выходит замуж, чего с Рэй-Лилит не было. Не то, чтобы она возразила бы, но и не согласилась бы, ведь ей всё равно было. Однако никто ей брак не предлагал. В общем-то, это не имело значения. Рэй-Лилит была выше такого института уже в силу своей природы. Ночь проходила как обычно: Рэй-Лилит лежала на спине и смотрела в потолок. Ближе к часу ночи в комнату проскользнула частичка Секирей Цукиуми, и прилегла рядом. Но надолго она не задержалась, уже через три минуты пришла и секирей Мия-сан, которая, не сдерживаясь, сгустила за спиной свой свет души. Рэй-Лилит уже поняла, что так она пытается пугать своих жильцов. Естественно, на самой Рэй это не работало, ведь бояться она не могла. А и могла бы — напугать её Мие-сан было просто нечем. Но того же нельзя было сказать о секирей Цукиуми, она-то была просто в ужасе от Мии-сан и её техники. Что тут скажешь? Рэй-Лилит это совершенно не беспокоило. Цукиуми своим поведением явно вызывала недовольство у Мии-сан, и это были проблемы Цукиуми. Однако через несколько секунд, когда Цукиуми встала с футона, Мия-сан заметила, что у Рэй открыты глаза. — Рэй-тян? — спросила она. — Ты что, не спишь? Цукиуми обернулась, удивлённо глядя на ту, кого называла своей ашикаби. — Нет, — ответила Рэй-Лилит. — Ты... Ты проснулась; я тебя разбудила? — Нет, — честно призналась Рэй-Лилит. — Так ты не спала, — вздохнула Мия-сан. — Нет. Цукиуми сделала несколько шагов в сторону Рэй. Мия это заметила и молча выгнала Цукиуми, ткнув её несколько раз палкой в лопатки. — А... Когда ты последний раз спала? — спросила она, закрыв дверь и прижавшись к той спиной. Когда же она спала в последний раз? Если считать то время, что она сошла с креста и то время, тот день, когда она-Рэй — Рэй-три — спала в последний раз, получается... — Тридцать семь дней назад. Мия глухо охнула. — П-Прости... Рэй-тян... Это... Это не бессонница? — спросила она. — Нет. — Это нормально? — Да. Мия прикрыла глаза и глубоко вздохнула несколько раз. — Ну... Я тогда пойду? Ты ведь не возражаешь? — Нет, — ответила Рэй-Лилит, по-прежнему глядя в потолок. Мия тихо прикрыла дверь и торопливо ушла. Рэй-Лилит, конечно, чувствовала её перемещения — как и всех частичек Секирей в доме, — так что она отлично ощущала, как секирей ходит по комнате туда-сюда, потом ложится спать, но не засыпает немедленно, а ворочается ещё полтора часа. Похоже, она опять напугала её. Не очень приятно. Может быть, начать лгать? Но ложь отнимает очень много умственных и волевых усилий. Возможно, найдётся другой способ избежать лишних страхов от секирей, которые находятся с ней в одном доме? Рэй-Лилит так ничего и не решила, в основном потому, что мыслила она довольно лениво. Наступило утро. Мия-сан, словно ничего и не произошло, даже не посмотрела в сторону Рэй-Лилит, когда выгнала секирей Цукиуми работать в сад. Рэй-Лилит это было неинтересно, и она осталась в доме, только спустилась в гостиную. Мимо прошёл Пен-Пен. Он выразил озабоченность, что заканчивается свежая рыба, и Рэй-Лилит приняла это к сведению. Пен-Пен хочет рыбы — Пен-Пен её получит. В конце концов, без Пен-Пена не было бы ни её самой, ни её — совсем её — Лилим, которого она слила воедино. Желания Пен-Пена стоило уважать. А ещё они были исчерпывающе понятны, и от Рэй-Лилит практически не требовалось умственных и волевых усилий на исполнение инструкций Пен-Пена. Не говоря о том, что они позволяли ей лучше сосредотачиваться. Что же... Надо будет передать его слова секирей Мие. Ей полюбился Пен-Пен, хотя она отказывается верить, что он — бог. Как, впрочем, и все остальные, кто бывал в этом доме когда-либо. Даже её дитя — частичка Лилим Сео — не совсем верило в слова Рэй, но, в отличие от всех остальных, начало сомневаться и стало поступать соответствующе, пытаясь завоевать его расположение. Возможно, что-то у него и получится. Хотя Рэй-Лилит сомневалась, что внимание божества такого уровня сможет оценить кто-либо, кроме иного божества, хотя бы и слабее. То есть, например, кроме самой Рэй-Лилит. Частички же (что Лилим, что Секирей) — нецельны и несовершенны по самой своей дробной сути. Единственное, что они могли бы оценить, — спасение от окончательного уничтожения и стирания из ткани реальности, но зато угрозу такого уровня им трудно уже осознать, если каким-то чудом та зависнет над ними, а потом — будет устранена. Обед прошёл не слишком напряжённо. Но если бы это было и не так, Рэй-Лилит не сильно волновало, какая атмосфера царит за обеденным столом. Да и питаться ей не было необходимо, она делала это только потому, что её просили. Вот и вся причина. После обеда пришёл Хомура и привёл с собой новую частичку Секирей. Та тоже показала признаки так называемой «реакции», но, в отличие от Хомуры, Мацу и Цукиуми, не попыталась «окрылиться». Это слегка заинтересовало Рэй-Лилит. Она считала, что все частики Секирей хотят одного и того же — установить эту связь, которая влияла на их гормональный фон и была привязана к душе (Лилим или самой Рэй-Лилит), — и хотят тем больше, чем сильнее «реакция». Единственным исключением она считала Кадзехану, но та не оставалась в поместье Идзумо надолго. Яшима же — так звали эту частичку — собиралась тут жить и сопротивляться реакции. Когда она с Хомурой поднялась в комнату Мацу, Рэй-Лилит стало интересно настолько, что она прислушалась... Значит, эта частичка хочет «окрылиться» не с ней, несмотря на то, что «реакция» на неё сильнее, а с частичкой её дитя? Потому что та защитила Яшиму от ещё одной его частички? Это было... Интересно. Выбор казался нелогичным, но только на первый взгляд. Ведь нелогичных поступков не бывает, любой поступок основан на чём-то. Рэй-Лилит отнесла книгу в свою комнату и спустилась на веранду, чтобы понаблюдать за этой частичкой секирей. Ей стало достаточно интересно, чтобы так поступить. А только удовлетворение любопытства и защита Лилим имели значение.***
А в это время в башне МБИ некая секирей, которая практически никуда не ходила по собственной инициативе, практически ничем, за редким исключением, не интересовалась, как и Рэй-Лилит (но в силу совершенно иных причин), шла размеренным шагом в кабинет Минаки. О, японцы, воспитанные в традиционных ценностях, не поняли бы и не одобрили, что эта девушка собиралась сделать. А собиралась она, фактически, перелезть через голову начальства, обратившись не к тем, кто заведовал ею, а непосредственно к президенту МБИ. Но ей было простительно. Во-первых, она как-то не успела впитать японские ценности с молоком матери в силу отсутствия как матери, так и должного воспитания. Во-вторых, вопрос, который она хотела решить, был для неё важнее, чем правила приличия или рабочая этика. В-третьих, она формально и не была служащей МБИ. Ну а в-четвёртых, президент МБИ был знаменит совсем не тем, что ревностно придерживался традиций. Девушка постучала дверь и, дождавшись ответа, решительно открыла её. — О! Кого я вижу, — обрадовался президент МБИ. — Ну входи-входи! — Я хочу в город, — ответила девушка, не собираясь тянуть кота за хвост. Минака подобрался, выскочил из кресла, забегал по кабинету, прыгнул в кресло, закинул ногу на ногу и, напустив на себя самый серьёзный вид, заговорил: — Вы хотите об этом поговорить? — Я хочу в город, — повторила она. В кабинете изрядно похолодало.