***
— Почему мы здесь? — поинтересовался Кёнсу. Он поежился от холода и плотнее закутался в тёплую куртку. — Немного терпения, — с улыбкой ответил альфа, — и скоро ты всё узнаешь. Он протянул омеге руку и тот, на мгновение задумавшись, принял её. Сцепив вместе пока ещё тёплые пальцы, парни двинулись по мощёной каменной дорожке, что вела к зданию общежития Академии Роз. — Мне кажется, мы поступаем некрасиво, — произнёс омега, когда перед ним распахнулась большая стеклянная дверь. — Банкет в самом разгаре… — Успокойся, — улыбнулся Чонин и пропустил своего супруга вперёд. — Нашего отсутствия никто даже не заметит. В ответ Кёнсу усмехнулся, но промолчал. Он смахнул с плеч тонкий слой снега, который успел осесть на куртке, пока они шли из главного корпуса к общежитию. Извилистые дорожки роскошного сада засыпало, словно сахарной пудрой пряничный домик, и белоснежные снежинки сверкали в свете фонарей. — Что ж, куда дальше? — поинтересовался Кёнсу. — Думаю, ты уже и сам догадался, — ответил альфа и кивнул на резную деревянную лестницу. — Цокольный этаж, — задумчиво протянул парень и снова принял протянутую ему руку. — Кстати, а почему здесь никого нет? — Ты меня удивляешь сегодня, — мягко усмехнулся Чонин и повёл омегу за собой вниз по лестнице. — Каникулы же. — Господи, я и забыл! — рассмеялся Кёнсу. — Вот что значит свадьба — всё из головы по вылетало. Когда они оказались в длинном, плохо освещённом коридоре, за окном начался самый настоящий снегопад. Белоснежные снежинки подхватывал холодный ветер и уносил в неизведанные дали, и с каждой минутой в воздух поднималось всё больше и больше снежных хлопьев. — Пахнет розами, — тихо произнёс Кёнсу, осматриваясь по сторонам. Он не был здесь несколько месяцев, но совершенно ничего не изменилось, и это приятно согревало душу и сердце. — Не удивительно, — усмехнулся альфа, направляясь к знакомой двери и утягивая парня за собой. — Это же Академия Роз. — Этот символизм уже сидит у меня в печёнках, — честно признался омега. — Не будь букой, — игриво улыбнулся Чонин, — а теперь — входи. В тусклом свете жёлтых ламп блеснули до боли знакомые цифры, складывающиеся в число «017». Кёнсу хотел уже было что-то спросить, но его опередили: Кай повернул ручку вниз и тихонько толкнул дверь вперёд, позволяя той медленно с тихим скрипом распахнуться настежь. Подавив в себе желания задать вопрос прямо сейчас, омега сделал осторожный шаг вперёд. Перед ним предстала комната, которая два года назад стала его тайным пристанищем. Те же обитые пластиком стены, тот же паркет красного дерева и даже те же люминесцентные лампы. Вот только стеллажей и стола больше не было, осталась только кровать. Устланная алым шёлком, что переливался в сиянии сотен свечей, больших и малых, она казалось пугающе-манящей, и Кёнсу невольно задержал на ней восхищённый взгляд. Стоило парню осмотреться, как воздух в лёгких спёрло и захотелось ущипнуть себя за руку, чтобы очнуться от столь сладкого сна. Пол комнаты был усыпал красными, почти чёрными лепестками, а повсюду были только розы. Разных размеров, в вазах, корзинах или просто на полу, но только алые, кровавые. Пламя свечей отражалось в несчётном числе фотографий, которыми оказались увешены все до единой стены комнаты. Со снимков улыбались отчего-то счастливые Кёнсу и Чонин, и при взгляде на их сияющие лица, приятно засосало под ложечкой. — Почему? — судорожно выдохнул омега, не смея оторвать взгляда от этого великолепия. — Почему именно здесь? — По-моему, это очевидно, — тихо произнёс альфа, мягко ступая по ковру из лепестков. Он приблизился к парню со спины, накрыл ладонями хрупкие плечи и с тихим шелестом стянул с них куртку. — Это наше место, — прошептал Чонин, опалив кожу на шее горячим дыханием. — Здесь случился наш первый поцелуй, первый секс… — А теперь первая брачная ночь, — закончил Кёнсу и развернулся к нему лицом. — Как символично. — Я знал, что ты оценишь. Пухлых губ коснулась тень лёгкой усмешки, а вторая куртка встретилась с полом. В глазах отражались языки пламени, а на дне черных омутов зрачков плескалась страсть вперемешку с безумием. Этот коктейль они называют любовью. Кай подался вперёд и их губы встретились; от трепетного соприкосновения по телу пробежала сладкая дрожь. Ладони альфы прижались к мягким щекам омеги, притягивая любимое лицо как можно ближе к себе. Юркий язык скользнул между послушно приоткрывшихся губ, и едва ощутимо коснулся чужого языка. Аромат роз и шоколада щекотал ноздри и дурманил головы, заставляя тонкие пальцы Кёнсу судорожно цепляться за лацканы пиджака Чонина. Альфа наградил его слабым укусом за нижнюю губу, не до крови, но из груди омеги вырвался первый сдавленный стон. — Ким Кёнсу, — выдохнул альфа, разорвав поцелуй. — Ты доверяешь мне? — Конечно, — ответил Кёнсу, встретившись с его предельно серьёзным взглядом. — Я доверяю тебе, Чонин. — Насколько? — На всю тысячу процентов, — с улыбкой ответил омега. — Тогда ты готов безоговорочно поверить мне и беспрекословно следовать моей воле? На мгновение в комнате повисла тишина, а за окном уже вовсю завывала редкая для Сеула метель. Холодный ветер стучал в стекла и под его напором дрожали металлически карнизы. — Всё, что угодно, — серьёзно ответил Кёнсу. — Я доверяю тебе больше, чем самому себе. — Хорошо, — облегчённо выдохнул Чонин и вынул из кармана алую атласную ленту. — Тогда ты знаешь, что делать, — и он протянул её парню, наблюдая за отражающимся в его взгляде пониманием. — Конечно. Губы омеги растянулись в привычной ухмылке. Руки взметнулись вверх и вскоре в затылок впился тугой узел, а глаза оказались скрыты за плотной полоской ткани. Пальцы альфы уверенно коснулись худого плеча и почти грубо освободили хрупкое тело от оков пиджака. Тот полетел на пол, а следом посыпались перламутровые пуговицы. Чонин порвал рубашку, и лишь оставшийся от неё кусок ткани с шелестом опустился к ногам Кёнсу. По телу омеги пробежала дрожь, когда горячая ладонь соприкоснулась с обнажённой кожей. Парню показалось, что его обдало тёплым ветром, но нет, это были всего лишь руки. Они скользнули по груди вниз, слегка оцарапав чуть отросшими ногтями напрягшиеся от волнения соски и плоский живот. Хотелось выгнуться навстречу этим рукам, прижаться телом к их хозяину и ощутить пальцы на своих боках, сжимающие их до синяков. Кёнсу понимал, что снова тонул: в очередной раз, в этой же комнате и всё в тех же руках. Кадык омеги нервно дёрнулся, когда слишком громко зазвенела пряжка ремня, а следом противно зажужжала молния. Слуха коснулся шелест ткани, а колени обдало холодом, когда брюки упали к стройным ногам. Парень словно почувствовал, как его возлюбленный улыбнулся одними лишь уголками губ, и от этого ирреального чувства встали дыбом волосы на затылке и задрожали кончики пальцев. — Ты прекрасен, — прошептал чарующий голос, заставив томный вздох сорваться с пухлых губ, — но ты всё ещё одет. И Кёнсу послушно выступил из собственной одежды, между тем освободив ноги от оков ботинок. Ладони альфы скользнули по бледным бокам, огладили бёдра и нырнули под кромку белья. Ткань мягко заскользила вниз по коже, обнажая пылающую жаром плоть, и так же потерялась в куче одежды на полу. — Отлично, — усмехнулся Чонин, — а теперь иди ко мне. Резким движением он притянул парня к себе, несильно дёрнув за руку, и впился в приоткрывшиеся губы требовательным поцелуем. В ответ — ни грамма сопротивления, а только самозабвенная отдача; обнажённое тело само прильнуло к крепкой груди. Язык грубо ворвался в жаждущий ласк рот и встретился с языком омеги, размазывая по коже вязкую слюну. Кёнсу послушно запрокинул голову назад, повинуясь запутавшимся в его волосах пальцам. Он тихо зашипел, когда его до кровавых капель укусили за нижнюю губу, и едва не задохнулся от переполняющих его чувств. Такое с парнем было впервые, чтобы только от одного извращённого поцелуя член прижался к подрагивающему от частого дыхания животу, пульсируя возбуждением. Чонин не был с ним груб, но показывал силу, больно кусая за губы. Наигравшись, он разжал объятия и Кёнсу чуть было не упал, но успел ухватиться за лацкан пиджака. Ноги подкосились от сладостной дрожи в коленях. Пальцы принялись судорожно сдирать с желанного тела пиджак и отправили тот куда подальше, «к чёрту». Следом Кёнсу столкнулся с мелкими пуговичками на сорочке альфы. Тот ничего не говорил: лишь коротко облизывал губы, собирая с них металлический привкус крови, и наблюдал за потугами парня расправиться с его рубашкой. Когда последняя пуговица выскочила из петли, омега прижался к супругу тесней и поцеловал точно в шею. Язык прошёлся по вмиг покрывшейся мурашками коже, как раз в том самом месте, где Чонину нравилось больше всего. Обычно он чуть ли не скулил от наслаждения, когда любимые губы касались источающей дивный аромат роз метки, но сейчас что-то пошло не так, потому что из его груди вырывались лишь тихие судорожные вздохи. Кёнсу отстранился, вдоволь насладившись горьким привкусом шоколада на языке, и замер, ожидая дальнейших действий. Сквозняк щекотал босые пятки и обвивался вокруг тонких лодыжек, облизывая выступающие косточки. Чонин скинул на пол рубашку и накрыл ладонью взъерошенную чёрную макушку, трепетно пропустив мягкие локоны сквозь пальцы. Слегка задев уши, альфа осторожно надавил, заставляя колени Кёнсу дрогнуть и в одно мгновение встретиться с прохладным деревянным полом. Омеге казалось, что его внутренности дразнили тончайшим пёрышком, потому что внизу живота всё трепетало и выливалось в блестящие влажные разводы смазки на коже. В груди приятно сдавливало и не хватало в лёгких воздуха, потому что те до отказа были забиты восхитительно-удушающим ароматом. Парень понимал, чего от него хотели играющие в волосах пальцы, поэтому послушно опустил ладони на ширинку альфы. Зазвенела пряжка ремня, когда встретилась с усыпанным лепестками полом, а следом вжикнула молния. Кёнсу лишь немного приспустил безумно дорогие брюки и прикоснулся тёплыми ладонями к нежной коже плоского живота. Он ласкал его медленно, безумно медленно, задевая изгибом запястий обтянутое мягкой тканью возбуждение. До слуха донёсся судорожный вздох, сорвавшийся с пухлых губ, и парень понял, что испытывать судьбу больше нельзя. Его ладонь проворно нырнула под ткань белья и обвила твердеющую плоть. Прикосновения были нежными и чувственными – всё, как любил Чонин. Только один человек на свете способен был доставить ему ломающее мышцы удовольствие, и именно он сейчас оттянул вниз резинку белья, освободив член от его оков. В этом деле омега не любил церемониться, поэтому почти сразу же направил покрасневшую головку в рот. Чонин дёрнулся от неожиданности — кажется, он никогда к этому не привыкнет. Его взгляд не отрывался от чувственно-пухлых губ, когда те плотно обхватили его плоть. Чонин готов был любоваться этим вечно, но ещё больше хотелось лицезреть Кёнсу под собой, заходящегося в судорогах оргазма. Язык чувствительно прошёлся по самой кромке сочащейся смазкой головки, собирал терпкую жидкость и пощекотал самым кончиком уретру. Тонкие пальцы невесомо заскользили по стволу то вниз, то вверх, а губы сладко причмокивали от удовольствия. Кёнсу часто любил ублажать своего альфу именно таким способом только потому, что сам тонул в дурмане наслаждения. Но порой он чересчур увлекался, как сейчас, и Чонину приходилось его контролировать. Ладонь настойчиво надавила на макушку, вынудив омегу послушно расслабить горло и приоткрыть рот. Тело альфы охватил огонь, а внизу живота тугой пружиной затягивалось долгожданное удовольствие. Чонин хотел насладиться моментом и растянуть его сладость как можно дольше. Поэтому в жаркий рот он толкался предельно медленно, заставляя омегу слабо поскуливать от сжимающих волосы на затылке пальцев. Это было похоже на волны: обжигающие, ядовитые, разъедающие кожу иголками наслаждения. Влажный язык то и дело пробегал по переплетению вздувшихся вен, заставляя поджаться пальцы на крепких ногах. Спустя какое-то время Кёнсу отстранился и облизнул губы, собрав с них слюну и смазку. Он улыбнулся, да так, что захотелось ударить его по губам. Кай грубо притянул его голову к себе, и снова вогнал возбуждённый до предела член в рот. Омега не сопротивлялся, позволяя уже без всякой нежности грубо трахать себя глубоко в глотку. Его самого это заводило, о чём говорили влажные разводы на молочных бёдрах и собственная ладонь, судорожно обхватывающая колом стоящий член. Чонин надавил пальцем на бледную щёку, касаясь сквозь кожу головки своего члена. Его заводила уже одна мысль о таком покорном Кёнсу, а представшее перед его взором зрелище заставляло кровь в венах бурлить. Он повёл бёдрами ещё несколько раз, особенно глубоко погрузив член во влажный рот, и успел в последний момент выйти. Припухшие алые губы оросила белёсая горячая жидкость, стекла по шее и закапала с подбородка на лепестки роз. Омега отчаянно хватал ртом воздух, попутно собирая кончиком языка сперму с губ. Рука взмывала вверх, и тыльной стороной ладони парень утёр подбородок и совершенно непристойно её облизнул. Кай тяжело дышал, в ушах у него звенело от пережитого несколько мгновений назад оргазма. Сейчас он как никогда был благодарен красному атласу, что скрывал неистовый блеск любимых карих глаз. Одного возбуждённого взгляда Кёнсу ему сейчас было бы достаточно для того, чтобы за секунду кончить ещё раз. — Встань, — хрипло выдохнул альфа, отстранившись. Омега послушно поднялся с колен, а его хрупкие руки безвольно повисли вдоль тела. Жадный взгляд Чонина заскользил по изящной шее с блестящими в пламени свечей влажными разводами на коже, по вздымающейся от глубокого дыхания груди и замер на прижавшемся от возбуждения к животу члене. Смуглая рука несильно толкнула омегу в грудь, заставив отступить на несколько шагов назад, а после упасть на холодное покрывало. По коже заструился шёлк, послав по телу толпы мурашек; Кёнсу застыл, прислушиваясь к любому шороху. Чонин не отрывал от него глаз, попутно пытаясь избавиться от совершенно лишней в данный момент одежды. Когда та наконец оказалась на полу, он навис над распростёртым на постели телом, что выгнулось навстречу в трепетном предвкушении. Ладони огладили покатые плечи и скользнули вниз, вдоль тонких рук. Губы страстно прижались к нежной коже, собирая с неё остатки семени. Альфа обвил пальцами хрупкие запястья и прижал их друг к другу над головой омеги. Кёнсу томно вздохнул и невольно дёрнулся, пытаясь высвободиться. — Тише, — прошептал на ухо Чонин и лизнул мочку. — Не сопротивляйся. Омеге казалось, что всё это — какой-то пьяный сон, навеянный алкогольной дымкой пары бокалов красного полусладкого вина. Ведь не мог же на самом деле его Чонин быть настолько ядовитым, что хотелось захлебнуться этим ядом. Тело жаждало пропитаться им до самого костного мозга, и едва хватало сил не сорваться на жалостливые мольбы. До слуха доносились шелест шёлка, а после вокруг запястий обвивалась, словно змея, мягкая верёвка. Она затянулась крепким узлом, и парень почувствовал, как напряглись мышцы рук, когда те привязали к спинке кровати. Кёнсу с трудом задушил в себе инстинктивное желание вырвать руки из крепкого захвата и отчаянно закусил губу от впивающихся в тело иголочек возбуждения. Ладони альфы заскользили вверх по стройным ногам, от худых лодыжек, минуя очаровательные округлые коленки, к внутренней стороне бедра. Чонин мягким движением заставил ноги Кёнсу разъехаться в стороны. Он склонился над жаждущим ласки членом омеги и коротко подул на покрасневшую от возбуждения головку. В ответ на столь откровенную провокацию Кёнсу ещё яростнее вгрызся зубами в свою губу, оставив на ней кровавый след. Его бёдра задрожали, а под ним на простыни постепенно расползалось бурое пятно ароматной смазки. Альфа откровенно наслаждался зрелищем мечущегося в агонии желания тела, но избавить его от мучений не торопился. Он подался вперёд и плавно погрузил лоснящуюся смазкой головку в рот, принимаясь с громкими причмокивания посасывать. Омега же не смог сдержать отчаянного стона удовольствия, когда влажный язык чувствительно пробежался по нежной коже, послав по телу разряды тока. Но наслаждение длилось недолго. Спустя всего пару минут Чонин выпустил член изо рта, растянув губы в самодовольной улыбке. Будто дразня, он мазнул влажными губами по выступающим тонким тазовым косточкам. Из груди Кёнсу вырвался жалобный стон, когда основание его члена обдало холодом, а затем вокруг него затянулось металлическое кольцо. Только сейчас парень наконец понял, что на самом деле ждало его этой ночью. Альфа не мог оторвать взгляда от восхитительной картины дрожащего на кровавых простынях мраморного тела. В груди тугим узлом стягивалось нечто горячее и до боли приятное, обвиваясь вокруг шеи сладкой удавкой. Язык скользил по сочным губам, а в глазах плескалось пламя догорающих свечей. Мышцы руки были напряжены, и в длинных красивых пальцах возник гибкий кожаный стек. Омега вздрогнул, когда к его лодыжке прижалось что-то холодное и жёсткое. В нос забился запах дублёной кожи, и парень неосознанно втянул живот, от удивления хватая ртом воздух. Тем временем странная ласка не прерывалась, и стек скользил по коже дальше, поднимаясь вверх по ноге. Его наконечник замер на внутренне стороне бедра, аккурат рядом с так обожаемой Каем родинкой на тонкой коже. Кёнсу вздрогнул, когда услышал тихий свист в воздухе, а затем обвившая руки верёвка натянулась до предела. Удар первый. — Ах! — громко вскрикнул омега, когда жёсткая кожа стека в хлёстком ударе встретилась с его собственной. Бедро обожгло болью и следом на нём расцвел болезненный румянец. Омега отчаянно хватал ртом воздух, а верёвка врезалась в руки ещё сильней, грозясь оставить заметные синяки. Чонин дышал через раз, наблюдая за движением стека в собственной руке. Тот скользил дальше, едва задев всё ещё болезненно возбуждённый член, и снова прижался к молочному бедру, только с другой стороны. Удар второй. Крик Кёнсу прозвучал в разы громче предыдущего, а на бледных щеках вспыхнул румянец. Губы приоткрылись в томном вздохе, а затем с них сорвался очередной отчаянный вопль. Удар третий. Альфа приблизился к нему предельно осторожно, склонился над острыми коленками и прикоснулся к проступающим сквозь тонкую кожу косточкам самым кончиком языка. Омега хотел дёрнуть ногой, чтобы освободиться от раздражающей нервы ласки, но его остановил очередной удар, на этот раз по бледному боку. Четвёртый. Чонин позволил себе удивиться, что его возлюбленный пока и слова не сказал против. Он на мгновение отложил стек в сторону, подхватил его ноги за тонкие лодыжки и соединил их вместе наверху. Перед его голодным взглядом предстали белоснежные аппетитные ягодицы с влажными разводами естественной смазки. Собственное возбуждение совершенно некстати напоминало о себе, заставив парня отчаянно закусить нижнюю губу. Ещё не время для десерта. Кёнсу казалось, что его стыд отражался в каждом его несдержанном крике боли. Он утыкался лицом в сгиб собственного локтя и благодарил альфу за то, что его глаза сейчас скрывала тугая повязка. Иначе он сгорел бы от стыда, что сиял алыми разводами на коже в местах ударов стека. А всё потому, что вместе с лопающей мелкие капилляры болью каждый такой шлепок приносил неизведанное ранее удовольствие. Оно было таким тонким, что едва слышалось в переливах мелодичного голоса, но с каждым разом становилось реальней. В очередной раз Чонин раскрыл в омеге то, что тот сам в себе не смог раскрыть. Взмокшие волосы рассыпались по смятой шёлковой подушке, а верёвка скрипела в разы громче. Кёнсу хотел пошевелиться, ускользнуть от сводящей ласки с ума, но он не мог двинуть ни ногой, ни рукой. Ему оставалось лишь заглушать стоны собственной кровью и выгибаться на постели от ломающего тело удовольствия. На бледные ягодицы обрушился поток коротких свистящих ударов, и кожа грозилась налиться кровью до синяков. У Чонина до скрежета зубов сводило запястье на сжимающей стек руке, а собственный член разрывало от возбуждения. Он оказался не в силах отказывать себе в удовольствие наблюдать за тем, как жёсткий кусочек кожи встречался с перемазанными смазкой ягодицами. Когда очередной удар оставил за собой кровавую полосу, альфа понял, что хватит. Его губы ласково прижались к тонким косточкам ступней, постепенно перебираясь чувственными поцелуями на розовые пяточки. Кончик языка влажно пощекотал центр стопы, послав по телу омеги дикую дрожь. В конце концов альфа ловко закинул ноги омеги на свои плечи, открыв своему взору не менее возбуждающий вид. Кровь в венах казалась лавой, настолько охвачено было тело безумным жаром желания. Омега находился сейчас в каком-то забытье, а перед глазами стояла тьма. Он не мог припомнить, чтобы хоть единожды в жизни настолько безумно желал почувствовать в себе упругий горячий член. Кёнсу хотелось разодрать себе в кровь запястья, но пальцы не слушались. Парень вздрогнул и бесцельно распахнул глаза под плотной тканью повязки, когда в его тело настойчиво проникло нечто твёрдое, но однозначно это не то, чего он хотел. Нежные стенки грубо оцарапала жёсткая кожа стека, когда тот погрузился в жаркую глубину всего на несколько сантиметров. Чонин с трудом сдерживал себя, чтобы не ворваться в него следом, и лишь предельно медленно вынул кожаную палку обратно. Омеге хотелось кричать, словно от боли, когда широкий наконечник настойчиво ворвался в его тело и будто бы случайно задел простату. Кольцо на основании члена ощущалось будто бы на горле, и стоны несвязным хрипом тонули глубоко в глотке. — Чонин! — впервые сорвалось желанное имя с искусанных окровавленных губ. И в надломленном голосе было столько отчаяния, что Кай не смог ему противиться. Сжав свой член у основания, он помог себе рукой и одним резким толчком ворвался в изнывающее тело, предварительно вынув стек. Жалобный скулёж слетел с губ обоих, когда жаркая плоть вошла до самого основания, и смуглые бёдра альфы прижались к бледным бёдрам омеги. Больше не было сил сдерживаться, поэтому с тихим рыком Чонин тут же сорвался на безумно быстрый темп. Он принялся выбивать из истерзанного тела стоны на самом пределе громкости, а самому уже не хватало воздуха, чтобы издать хотя бы единый звук. Кёнсу вгрызался зубами в собственные руки, потому что на губах уже не осталось живого места. Он пытался заглушить бьющие по собственным ушам стоны удовольствия, но выходило отвратно. Добавляло тональности ещё и никуда не исчезнувшее металлическое кольцо, но альфа, будто прочитав его мысли, протянул руку и освободил бурый от напряжения член омеги от оков. Вскрик парня прозвучал особенно тонко, и к его губам прижался в слабом шлепке мокрый от смазки стек. Кёнсу судорожно впился в него зубами и сильней прогнулся в спине, желая принять в себя столь желанный член как можно глубже. Наслаждение походило на очередную пытку для них обоих, но сдерживаться больше не было смысла. Влажная кожа стека скрипела под зубами и от напряжения омега чуть не откусил от неё кусок. Он кончил бурно и громко, даже своеобразный кляп не способен был его заглушить. Где-то на задворках сознания лопнул шар и из него вязкой жидкость вытек вакуум, заполнив собой черепную коробку. На мгновение Кёнсу показалось, что он потерял сознание от удовольствия. Потому что вместо яркой вспышки перед глазами возникла густая тьма, а тело не могло поверить в то, что всё ещё принадлежало этому миру. Влажные жаркие стенки сократились и до кровавых звёздочек в глазах альфы сжали в себе пульсирующий член. Оргазм в его теле вспыхнул всего через секунду, следом за второй половиной. Горячая сперма заполнила собой тесную глубину и её капли оставили несвязный рисунок на кровавой простыни. На какое-то мгновение мир несколько раз перевернулся с ног на голову и обратно, а душа попросилась на покой из измученного наслаждением тела. Ещё чуть-чуть, и Чонин бы упал в обморок, но лишь жадно прижался губами к искусанной в порыве страсти лодыжке, а потом произошла сцепка.***
Искусанные губы прижались к тонкому стеклу бокала и Кёнсу зашипел, словно кошка, потому что терпкое вино попало в мелкие ранки на коже. — Позволь поинтересоваться, — выдохнул парень и отправил почти нетронутый бокал на пол, — как тебе такое только в голову пришло? — Кому-то следует быть осмотрительнее, просматривая порно на моём ноутбуке, — ответил альфа. Он невесомо прикоснулся губами к укусу на внутренней стороне предплечья омеги. Тот поморщил губы от неприятных ощущений, но расслабился, когда рану обдало потоком прохладного воздуха. — Запомни уже наконец: я всегда знаю, чего ты на самом деле хочешь. — Даже если этого не знаю я сам, — усмехнулся парень и протянул руку, запуская пальцы во взмокшие каштановые локоны Кая. — И как у тебя всё так хорошо и без травм получилось? — Я тренировался, — расплылся в хитрой улыбке Чонин. — Не на живых людях, конечно, но тоже вышло неплохо. У меня был хороший учитель. — Кто это, как я понял, ты мне не скажешь? — Совершенно верно, — ответил альфа и наградил очередным поцелуем испещрённой следами от верёвок запястье. — Знаешь, наши друзья — идиоты, — задумчиво произнёс Кёнсу, погладив обручальное кольцо на безымянном пальце. — Почему? — удивился альфа. — Они все как один убеждены, что я — извращенец, — ответил омега и опустился на постель, увлекая своего возлюбленного за собой. — И что же тогда на самом деле? — с улыбкой поинтересовался Кай, отыскивая в складках тонкого одеяла стек. — Из нас двоих, самый настоящий извращенец — это ты.***
Треск камина заглушал отчаянный скрип дивана. Уперевшись руками в мягкую спинку, Кёнсу старался ухватиться пальцами за обивку и не упасть. Ноги разъезжались в попытке устоять на мягких подушках, но выходило тщетно. — Чонин… — томно выдохнул омега, когда между его ягодицами плавно проехалась влажная головка члена. — Только осторожнее, пожалуйста… — Почему? — недоуменно выдохнул альфа, ласково целуя своего супруга во взмокшее плечо. — Ты же любишь пожёстче. — Да, но… — отозвался парень. Его глаза закатились от удовольствия, когда горячая ладонь накрыла его пульсирующий от возбуждения член. Тонкие пальцы обвили жилистое запястье Чонина, заставив разжать сладостную хватку и подняться руку выше, на уровень живота. — Просто теперь нам стоит быть предельно осторожными, потому что сейчас нас здесь трое. — Что? — ошарашенно выдохнул Чонин, замерев с прижавшейся к мягкому животу омеги рукой. — То есть ты хочешь сказать, что…? — Да, — ласково улыбнулся Кёнсу, откинувшись спиной на широкую грудь своего супруга и потеревшись ягодицами о его всё ещё возбуждённый член. — У нас будет ребёнок. — О Господи! — судорожно вздохнул альфа, а на его губах расцвела до одури счастливая улыбка. — Господи, Кёнсу! — в одно мгновение он прижал к себе хрупкое тело, оставив тёплый поцелуй на сгибе шеи. — Какой срок? — Всего пять недель, — ответил омега, закидывая руку за голову и запуская пальцы в мягкие локоны парня, — а теперь сделай папочке своего будущего малыша безумно приятно. И потом, лёжа в объятиях мужа после головокружительного оргазма, Кёнсу с трудом пытался восстановить дыхание. — Так, значит, скоро мы станем родителями? — мурлыкнул ему на ухо Чонин, после зарывшись носом в пахнущие до безумия любимой вишней волосы. — Да, — с улыбкой ответил омега, прижимаясь к нему всем телом. — И поэтому нам придётся быть осторожным в плане секса. — Как вовремя! — усмехнулся альфа, отстранившись и заглянув супругу в глаза. — А я как раз нашёл тот самый стек… — Твою мать! — выругался парень; он выхватил из-под своей головы подушку и ударил ею смеющегося Чонина по груди. — Я же просил тебя выбросить его! — Ну не мог я так поступить! — попытался оправдаться альфа. Он отобрал из рук омеги мягкое оружие и прижал вырывающегося Кёнсу к своей груди. — Тем более, что тебе каждый раз это нравится. Кстати, — усмехнулся парень, коротко целуя любимые, поджавшиеся от недовольства губы. — С днём рождения, Ким Кёнсу! — Когда-нибудь я тебя убью, чёртов придурок Ким Чонин!