До идеала ровно половина.

(не бечено) По длинным узким коридорам стражники вели двух людей. Если парень спокойно давал направлять себя и не доставлял проблем, то дочь фараона вырывалась и постоянно угрожала наказанием. Для неё вообще вся эта ситуация казалась абсурдной – как могли её, будущую наследницу царства Египетского, вести к отцу словно какую-то служанку?! Такое просто не может быть правдой, это всё халатность слуг! И поэтому Мазика с нетерпением ждала встречи с отцом – уж он тогда покарает этих никчёмных людей. Джахи же в это время разобраться в происходящем по-своему. Материализовавшись во дворце, он мало того, что обнаружил раздевающую его Мазику, так ещё и внезапно ворвавшаяся стража заломила руки и повела к фараону. С одной стороны, ему это было как нельзя удобно – он как раз собирался добиваться приёма к правителю Египта, с другой – не так же быстро. Ведь он даже не представляет, как сказать фараону о возможном примирении. Но вот, наконец, показались проход в покои правящего. Стоящие рядом со входом стражники переглянулись и синхронно отодвинули перед ними тяжелую ткань. Джахи и Мазику втолкнули в помещение, в котором помимо фараона склонилась в раболепном поклоне жрица и несколько людей из охраны. Сам фараон – это был уже немолодой, но всё с такой же гордой осанкой мужчина. Когда-то карие глаза сейчас выцвели и правитель подслеповато прищуривался; полоски сурьмы вокруг глаз только подчеркивали мрачность этого человека, как и его нахмуренные брови. - Удостоенный… - фараон обратился к Джахи, не обременяя себя приветствием, - как же так получилось, что боги не выполняют своих обещаний? Как посмели они отвернуться от народа своего? - Я… - Только Джахи хотел возразить, как его перебила жрица. - Мой господин, боги даровали мне видение. И было в нем предзнаменование измены удостоенного! Что попросит он Вас отпустить его в путь к правителю Рима под предлогом переговоров, а сам сбежит как трусливая собака! - Правду мне вещает жрица? – Фараон презрительно поджал губы и посмотрел на Джахи, ожидая ответа. - Мой фараон, я действительно осмелюсь просить вас о даровании мне разрешения на путь… Но я не стану ни сбегать, ни предавать своих родных! - Довольно. Твои действия столь предсказуемы. Ты бесполезен, и поэтому жрецы наших богов принесут тебя в жертву завтрашним утром. Увести его. - Но… - договорить ему вновь не дали, грубо заткнув ладонью рот. Затем его поволочили к выходу. - А с тобой, дочь моя, у нас другим будет разговор. Твои игры слишком далеко зашли. Раз уж тебе нечем заняться, ты направишься к правителю Рима. Ты должна будешь втереться к нему в доверие, а затем убить. Тебе всё ясно? - Да, отец. - Промолвила Мазика, не поднимая глаз – так страшно было столкнуться с тяжёлым взглядом отца. И поспешно вышла из покоев. А фараон сделал знак слугам выйти, сам же устало откинулся на спинку трона. В последнее время на него навалилось слишком много всего – и всё более явное превосходство римлян, молчание заступников и голод в стране. И дочь. Видят боги, он не хотел для неё такой судьбы! Но заниматься воспитанием своенравной девчонки не было времени. Как же надоело видеть откровенно льстящих советников, упрямо верящих в неведение фараона о делах войны. Вечно ничего не выражающие лица стражи, безоговорочно послушной ему и всегда незримо присутствующая рядом. Смерть рано ушедшей жены и откровенно неуважительное отношение к нему дочери. Словно все занимаются только своими делами, до которых ему дела быть не должно; он как формальная подпись на очередном приговоре – и есть, и в тоже время лишь для сотенной галочки. От этого всего становилось иногда невыносимо. Отчаянно хотелось встать на колени перед небом и хоть бесконечно просить остановить это хоть на пару мгновений. Да ещё и неумолимо уходящее зрение – сурьма брала своё. Уже сейчас он видел лица людей стоящих рядом с ним расплывчато и мутно. И казалось, что это всё затянувшийся сон, но он знал, что всё это более чем реально. Удостоенный… вот от него он не ожидал. Не ожидал, что он так легко может всё бросить – и семью, и родину и своего правителя. Хоть это и всего лишь рассказы жрицы, то почему так сходятся со словами этого паренька? Наверное, всё же не стоит так доверять жрице и всё таки отпустить его. Но полностью доверять ему – нет, с ним он пошлёт надёжного сопровождающего. Решено, это последний шанс мирно закончить войну, ведь фараон не верил, что со смертью теперешнего правителя Рима всё закончится. Когда Джахи привели в маленькую комнату, то поставили перед ним сосуд с водой и бросили на столик лепёшку, а затем оставили одного. «Словно пленника держат здесь» - подумал парень. Сама комната была очень просто обустроена – лежак возле стены, грубо сколоченный столик возле него и всё. Ну и дверь отхожее место. А так – голые стены, никаких ни украшений, ни растений. Только сидящий на окне Гор как-то насмешливо на него смотрит. Но молчит. И Джахи не задаёт вопросов – всё и так понятно. Спустя некоторое время, в комнатушку заходит слуга и выводит удостоенного из комнаты. Вместе они спускаются по ступенькам лестницы и выходят к одному из выходов дворца. Там уже стоят два верблюда, полностью подготовленные для долгого пути и фигура человека, сидевшего на одном из них. Слуга быстро втолкнул в руки Джахи сверток с тканью и скрылся за дверью. А восседающий на одном из животных человек, приподнял ткань, закрывающую ему лицо, и поторопил своего спутника: - Джахи, поторапливайся. Милость фараона ждать долго не станет. - Убейд?! Но как? - Всё потом, Джахи. По приказу фараона мы должны выехать за пределы города незамеченные слугами жрицы. Там и поговорим, залазь быстрее. - Хорошо… - Паренёк подтянулся на руках и уселся в жесткое сидение. Потом дернул за поводья и верблюдом под ним медленно начал своё движение.