Заклятие луны

      Отвратительное зрелище, поджидавшее нас в коридоре у входа, оказалось еще вполне себе мирным в сравнении с тем, что нам довелось увидеть дальше. Мне тяжело узнать в этом полуразвалившемся особняке здание академии. Во многих местах стены пошли глубокими трещинами, а то и вовсе почти полностью обвалились, открывая зияющие дыры, сквозь которые засыпанный пылью коридор освещали лучи солнца. Страшно представить, кто мог ворваться в закрытый мир и учинить здесь все это. Немного я даже рада, что Миа погибла и не стала свидетелем этого разворачивающегося перед нашими глазами кошмара или же угодила бы в лапы этому ублюдку.       Как божеству мне довелось увидеть много жестокости, творимой как людьми, так и такими же богами. Они любят разглагольствовать, что лишь те, другие, боги, коварны и жестоки, навешивая ярлыки темной категории, злых духов, низвергнутых. Однако сами чинят зло, которое не считают нужным запоминать. Тот, кто убивает студентов, наверняка является богом, а не падшим духом. Однако я не могу и судить озлобившихся богов, ведь те в большинстве своем не могут понять людей и их горести. Не знающие, что такое голод, боль, отчаяние, страх, холод, потеря чего-то очень важного, божества попросту не способны проникнуться к людям состраданием, считают их низшими и слабыми.       Вероятно, я думала бы так же, если бы сама не родилась человеком.       Давно я не думала об этом и не пыталась слишком глубоко погрузиться в воспоминания, так заботливо упрятанные разумом поглубже в подсознание, однако здесь приходится сталкиваться с напоминанием об этом каждый день в лице Цукуеми. И все же… как бы я и не противилась, но вынуждена хотя бы самой себе признаться, что никогда так и не смогла возненавидеть этого бога, ведь при жизни, когда я была человеком, далекий Бог луны являлся для меня самым близким и дорогим существом. Без мыслей о нем я оказалась бы очень одинока. Возможно, мне стоит поговорить с ним, это самое разумное решение, однако пережитое отчаяние, внутренний детский страх и обида тут же застилают мне глаза, едва Цукуеми появляется рядом.       Бессмыслица, веду себя, как неразумное дитя.       Со стороны наверняка мое поведение выглядит нелепым, только вот судить именно со стороны всегда легко. Не видя мир глазами человека или же божества, все может выглядеть таким простым, что даже смешно становится; глаза не застилают пережитые им ужасы, испытанное отчаяние и безысходность, злость, тоска. Так же как и я сужу Цукуеми, не задумываясь о мотивах его поступка. Возможно, стороннему может показаться, что такого? Ведь я получила в дар фактически бессмертие по их меркам, но что такое тысячелетия, если внутри осталось лишь пустота? Выгоревшая пустошь или же попросту – ад. Вот что это. Я старалась все забыть, и все же…       Ничего из этого так и не вышло. Воспоминания о тех нескольких днях навсегда впечатались в мое подсознание. Моя злость и обида на Цукуеми находят свои корни в обычном детском страхе и непонимании того, что со мной происходило. Поначалу было не страшно и совсем не больно, я уснула и оказалась в странном месте, которое являлось – а я была в этом почему-то уверена – моим внутренним миром, если так можно выразиться, душой, подсознанием. Меня охватил безмятежный покой, не было ни одной мысли, ни капли чувств, ровная гладь на поверхности моей души. Пока…       …ее не всколыхнула волна обжигающей боли, которая оставила меня в следующее же мгновение. Покой в моей душе подернулся, и я ощутила, как меня буквально разрывает изнутри, но не могла ни пошевелиться, ни закричать. И всегда перед моими глазами стояла едва очерченная хрустальным светом полная луна, на которой я и концентрировала свое внимание, дабы полностью не провалиться в зовущую меня бездну. Может статься, это стало моей роковой ошибкой. А утром я проснулась. Боль в течение дня то охватывала меня, то так же резко оставляла. Поначалу я не связывала это с Цукуеми, пока терпеть больше не осталось сил.       Все происходило не за одно мгновение. Да зачастую ничего за одно мгновение и не происходит, а долго к этому идет. Порою, помогая Тоту, мне доводилось становиться свидетелем разных событий, цепочка, приведшая к которым, лежала передо мной, как на ладони. Многие корни проблем нужно искать не где-то поблизости, а за долгие годы назад, порой уходя за грань своего этого рождения в свои иные воплощения. Так же и здесь, боль внутри меня копилась, точно сжигая тело изнутри, после вырвавшись наружу и убив моих названных сестер в храме.       Все эти бесконечно долгие и полные страха и боли дни и ночи я взывала к Цукуеми, но он не откликался, а луна… тогда она словно бы исчезла на это время с небосвода, как ни старалась, я так и не смогла ее тогда разглядеть. А потом я провалилась во тьму и очнулась уже на руинах храма с окровавленными руками. До сих пор, когда наступает ночь, я вижу на ладонях кровь, которая не смывается. Вместе с тем в моей голове, словно что-то взорвалось, и хлынул поток незнакомых мне ощущений и понимание того, кем я теперь являюсь.       Я осталась одна, погребенная под воспоминаниями о смерти моего дома.       Если бы не Тот… наверное, я бы уже давно скатилась до злого духа, погубленная паникой и страхом. Но, даже отправившись с Тотом, я пыталась убить себя, что сделать мне так и не удалось: все раны мигом заживали. Прийти в себя у меня не получалось довольно долго, но находясь рядом с Анубисом и Тотом мне все-таки удалось сохранить психическое здоровье в относительном порядке. А вот пробравшемуся в академию божеству, что бы он там в своем прошлом ни пережил, это явно сделать так и не удалось. Или же он просто сам собою изверг, удовлетворяющий свои желания и эмоции убийством ни в чем неповинных духов.       В принципе, он может собирать кровь или внутренности их тел для запрещенных ритуалов, о которых мне доводилось читать в книгах дяди, однако ради этого пробираться в закрытую академию?.. Выглядит немного нелогично, хотя здесь духи стали легкой добычей, их никто не хватится, если они умрут, и тревогу не поднимет. По крайней мере, это ничтожество так наверняка полагает. Надеюсь, с нашими ребятами в порядке. И с моей Ен, которую призвать у меня не получается, а точнее та ни в какую не желает откликаться. Если с ней что-то случилось, своими руками этого ублюдка выпотрошу и скормлю рыбам и водным червям в море.       – Мерисса, все хорошо? – Бальдер успокаивающе положил мне руку на плечо.       – Шутишь, да? – фыркнула я, проводя ладонью по влажному лбу.       – Нам лучше поскорее найти либо наших ребят, либо того, кто это все здесь устроил, – Дионис брезгливо поморщился, разглядывая забрызганную кровью стену и картину, с которой на пол с гулким звуком падала темная жидкость. Он зажмурился на пару секунд и выдохнул: – Это же каким чудовищем нужно быть, чтобы учинить такое.       Я промолчала, понимая, что божество, вроде Диониса, вряд ли сталкивалось с чем-то устрашающим и мерзким. Мы уже осмотрели то крыло, в котором оказались, и застали не самые приглядные сцены, однако кругом по-прежнему стояла неестественная тишина и не было видно постороннего бога. Мы поначалу хотели разделиться, но быстро пришли к решению, что так будет только хуже, мы ослабим наши силы, и поодиночке перебить нас окажется куда проще, чем вместе.       Самое раздражающее во всей сложившейся ситуации, что мы не имеем даже малейшего представления, с чем столкнулись. Это существо бродит по академии, разрывает на ошметки студентов, преподавателей, а, возможно, уже и до наших богов добралось, а мы только и можем, что фактически в слепую искать его. При всем я не чувствую его энергии, вероятно, что обуславливается его способностью скрывать свое присутствие. Однако, когда я найду своего фамильяра, то смогу обнаружить затаившуюся среди стен академии тварь. Кстати, а где, интересно, Тот?       Я заглянула в очередной кабинет, откуда в нос ударил уже знакомый кисло-сладкий запах гнили. Скольких же он уже перебил… Присев на корточки, я коснулась пальцами уже пошедшей пленкой крови. Нужно остановить его, пока не пострадали остальные. Боги с сорванными оковами еще, может статься, и смогут постоять за себя, но вот Юи и те, чьи оковы все еще на месте, в большой опасности. Когда все закончится, устрою Тоту взбучку, что не следил за охранной системой академии, как подобает. Однако… мне впервые пришло в голову, а не может ли все это быть саботировано Зевсом, который на днях так удачно свинтил отсюда? О чем я и поведала ребятам, на короткое время погрузившимся в гнетущую задумчивость.       – Нет, – наконец покачал головой Дионис, – не мог отец так поступить.       – Зевс совершал и куда более жестокие поступки, не будь наивен.       – Нет, Ис, я чувствую, здесь что-то другое.       – Осторожнее! – Бальдер схватил меня за локоть, резко дергая на себя. Прямо перед нами пол был провален, зияя неровной дырой. Пройти мы здесь уже точно не сможем, придется делать крюк. Бальдер осторожно придвинулся, заглядывая в образовавшуюся дыру, и глухо прошептал: – Как пол мог так обвалиться?       – Неважно уже, – вздохнул Тирсос. – Главное, нам здесь не пройти.       Я вздрогнула, оцепенев от пронзившего меня ужаса, смешанного с промозглым холодом, будто нечто ужасное зловонным дыханием коснулось моего затылка. Резко обернувшись, нервно сглотнула, но за спиной никого не оказалось, только вот ощущение злой ауры никуда не исчезло. Кожа покрылась мурашками, и я обхватила себя за плечи, напряженно оглядываясь. Что-то очень сильное и злое совсем рядом с нами, оно чувствует нас, ждет, подобно зверю, притаившемуся в охоте за добычей. Пронзенная мгновенным осознанием, я подняла голову, смотря на потолок. Бальдер что-то спросил у меня, сжимая мою ладонь, но я не разобрала слов, всю меня поглотило ощущение ауры чудовища. С губ с шелестом слетело понимание:       – Прямо над нами.