Заклятие луны

      Двери отворились, и я вздрогнул, возвращаясь в реальность из своих мыслей. Вечно невозмутимый Цукито и сейчас не выражал никаких эмоций, только коротко объявил, что его брат по-прежнему не пришел в себя. Уже прошло два дня, как мы нашли Такеру на дне оврага, без сознания и с жаром, и за это время ему так и не стало лучше, а лихорадка не желала оставлять его. Иногда нам казалось, он, наконец, очнулся, но мы так и не могли разобрать его бессвязное бормотание, звучавшее для нас обычным бредом.       Мы решили установить возле него дежурство. Только Мерисса отказалась, объяснив тем, что если Такеру очнется, то созерцание ее мельтешащей перед ним рожи на пользу ему явно не пойдет. Поэтому мы меняли друг друга каждые четыре часа, и сейчас пришла моя очередь. Надеюсь, что в скором времени Такеру поправится и расскажет нам, что же с ним произошло. Мерисса, которая, как я понял, немного в курсе творящегося в жизни Бога моря, в отместку мне за молчание по поводу снятия оков, ничего не рассказала. Однако эти два дня она постоянно о чем-то думает; я не раз заставал ее, отстраненно глядящей на стену или за окно печальным взором.       Как только Цукито скрылся за дверями коридора, я поднялся и потянулся, а после, стараясь не шуметь, вошел в палату и устроился на широком подоконнике. В этот раз я захватил с собой книгу, чтобы не сходить с ума от скуки, как в первое дежурство, так что вскоре я уже отвлекся от невеселых размышлений о случившемся с Богом моря и погрузился в тревожный, но увлекательный сюжет книги. Такеру время от времени ворочался и что-то едва слышно бормотал, но в сознание так и не приходил. Вот и сейчас он тяжело вздохнул и нахмурился.       Что же ему такое плохое снится?       Могу понять его: для меня ночи, как, в прочем, и дни, уже давно превратились в один затянувшийся кошмар. Внутри постоянно пульсирует ужасная энергия, которая пугает меня. Она грязная и чужая, не хочу ощущать ее, однако, чтобы я ни делала, она по-прежнему остается внутри моего тела. Но можно было смириться с ней, если бы с каждым днем она все больше и больше не поглощала мое сознание. Порою мне кажется, пройдет еще совсем немного времени, и я окончательно потеряю себя, растворившись в этом океане злобы и льда.       Особенно жутко мне становится ночами, когда контроль над собственным разумом становится слабым, и чужая энергия поглощает его. Тогда кажется, моя личность стирается, исчезает в хаосе и я становлюсь кем-то иным. После я ничего не могу вспомнить, поэтому первая ночь, проведенная с Мериссой, была наполненная для меня страхом, что в любой момент эта ненавистная мне сущность может вырваться наружу, а я ничего не смогу сделать. Однако приступы снизились и стали не такими частыми и агрессивными, как раньше. Возможно, дело в моем повысившемся контроле над собой, а может быть в талисмане, что не так давно подарила мне Мерисса. Она сказала, что сделала его еще на фестиваль, но тогда так и не отдала его мне, а после тоже не представилось удобного случая.       Улыбнувшись уголками губ, я достал из кармана школьной формы расшитое белой и золотой нитью голубое омамори. По словам Ис, сочетание изображенных иероглифов и цветов означает «мирный дух», отчего сам талисман обладает силой помочь обладателю установить душевное равновесие и обрести гармонию жизни. Мне этой сейчас как никогда необходимо, если желаю сохранить свою жизнь хотя бы еще на несколько месяцев. Никто толком не говорил, что со мной происходит, только наш домашний лекарь как-то сказала, что это редкая болезнь, которая не поддается излечению, и со временем полностью поразит меня и убьет.       Мне не было ни больно, ни тоскливо, когда я узнал об ожидающей меня судьбе. Смерть никогда не пугала меня, ведь пустая жизнь во множество раз ужаснее. И пусть сейчас для меня каждое мгновение наполнено смыслом и теплом, избавиться от привычки подавлять чувства, не бороться и мыслить мрачными категориями мне очень сложно. Я до сих пор не могу наслаждаться тем, что происходит вокруг. Наслаждаться настолько, чтобы потеряться в своих эмоциях и чувствах. Мне все кажется бессмысленным, как бы я и ни старался показать живую заинтересованность в обучении здесь и познании мира людей. Какой для меня в этом толк, если пройдет совсем немного времени, и я исчезну из всех миров навсегда. И от всех полученных здесь знаний для меня не будет никакого толку.       – Хринг… хорни?..       Я вздрогнул, услышав тихий голос Такеру, и от неожиданности выронил книгу, с глухим стуком упавшую на пол. От этого тихого звука Бог моря скривился и приложил ладонь ко лбу, а я облегченно выдохнул, радуясь, что он, наконец, очнулся и, возможно, скоро совсем поправится и вернется к нам в класс.       – Как ты? – я спрыгнул на пол и приблизился к кровати. – Голова болит.       – Все болит, – проворчал парень. – И пить хочу. Принеси мне воды.       Я решил не обращать внимания на его тон и отсутствие элементарной вежливости, списав все на крайне нервное и болезненное состояние, и просто спустился на первый этаж, откуда принес чистый графин с водой и стакан, обнаруженные на главной стойке, сейчас почему-то пустующей. Такеру, приподнявшись на подушках, жадно припал к стакану, я даже остановить его подумал, а то мало ли еще хуже станет от такой активности, но только я хотел ему это сказать, как он, допив воду, швырнул стакан в стену и отвернулся от меня на другой бок.       – Может быть, ты еще что-то хочешь? Я могу позвать Цукито, он ушел совсем недавно. Или вызвать лекарей, они осмотрят тебя и, возможно, дадут какое-то лекарство, чтобы облегчить боль, – я продолжал говорить, словно это могло помочь заполнить возникшую тяжелую паузу и неловкость. – Кадуцей даже обещал вновь вызвать Сехмет, если ты скоро не поправишься. А еще я могу…       – Не нужно, – шумно выдохнул Такеру, вновь сев на подушках и посмотрев на меня. – Спасибо, ничего мне не нужно. И лекари твои ничем мне не помогут. Оставьте меня уже в покое, я просто хочу остаться один.       – Но это неправильно, – тревожно прошептал я, впервые видя Бога моря таким подавленным. Как ни старался, я не мог увидеть в его взгляде привычный огонь бунтарства. Что же могло так сломать этого вечно вздорного и даже немного агрессивного парня? – Ты ведь не один. Цукито так волновался за тебя, да и все мы…       – Даже Гресс? – зло прошипел Такеру. Я хотел было возмутиться, что он все цепляет ее, но Тоцука продолжил. – Вот скажи, она все знала, да? Знала, а мне ничего не решила правильным рассказать, и теперь я потерял одного из самых близких мне созданий, которые принимают меня со всеми этими ужасными качествами, что даже я сам ненавижу в себе. Почему, черт возьми, она ничего мне не сказала?!       – Я не знаю, – вздохнул я. – Но мне кажется, Мерисса, ничего толком и не могла тебе рассказать, либо по незнанию, а может быть, ею двигали и другие мотивы, как, например, обещание молчать. Тебя что-то тревожит? Что произошло там у обрыва? И кого ты потерял, разве вы не только с братом сюда попали?       – Ничего, – буркнул он. – Сказал же, оставь меня в покое!       – Ты знал Миа раньше? – неожиданно осенило меня, когда вспомнил блеск глаз Мериссы и перекошенное лицо Такеру во время награждения после заплыва, ведь именно эта девочка вручала ему приз. Да и вообще я ее часто видел в академии подле нашей компании. Да и к тому же Ис как-то обмолвилась, что духи здесь не так просты, как мы считаем. Интересно, что же все это означает, я тогда как-то не удосужился поинтересоваться этим более подробно за ненадобностью, а теперь жалею. – Я прав, вы уже встречались когда-то?       – Встречались, – бросил Такеру. – Доволен? Все узнал? А теперь проваливай.       – Подожди, но где же теперь Миа? – только сейчас я понял, что после того, как они поругались в коридоре перед уроком, свидетелем чего стали оба класса, – наш и Миа, – она куда-то пропала и нигде больше мне не встречалась. Да и Мерисса о ней не упоминала за эти дни, а они, насколько я знаю, в последнее время стали хорошо общаться, подружились в какой-то степени. – Я не видел ее в академии. Она что, нагрубила тебе, что ты так разозлился? Или еще что-то произошло?       – Она умерла, – просто сказал Такеру, не сводя с меня пронзительного взгляда.       – Умерла, – тупо повторил я, ощущая, как внутри все стягивается в узел.       – А зовут ее не Миа, а Миа-Эри, что означает «хрустальные капли дождя».       И тут я все понял. Цукито еще несколько месяцев назад рассказывал, что с Такеру в детстве приключилось несчастье: погибла богиня, которая воспитывала его и заботилась о нем. Тогда все обвинили в этом маленького Бога моря из-за его взрывного характера и еще долго шептались за его спиной, навсегда закрепив за мальчиком звание опасного и несдержанного бога. Так значит, эта девочка являлась новым воплощением той богини и пришла сюда вновь увидеть Такеру. Вот оно как. Забавно, однако, порой нас сводят высшие боги.       – Неужели ты не рад вашей новой встрече?       – Рад?! – взвился парень. – Я не узнал ее! Все это время грубил ей! В конце концов, она вновь умерла и умерла из-за меня! Если бы только я был немного сдержаннее и внимательнее, все было бы по-другому! Если бы прислушался к сомнениям, зародившимся в голове! Если бы не относился к ней с таким презрением! Если бы смог сорвать эти проклятые оковы и спасти ее!       – Если бы, – вырвалось у меня. – Но ведь все уже случилось.       – И виноват во всем этом я!       – Такеру…       – Она всегда заботилась обо мне, оберегала и защищала, а я даже поблагодарить ее не мог! Не находил в себе смелости сказать, что она дорога мне и я люблю ее! Я всегда думал, что у меня так много времени, чтобы решиться, но в действительности у меня не было даже одного дня! Она могла умереть намного раньше, и так же ничего не успел бы ей сказать! А теперь, когда я получил второй шанс, ничего не изменилось, я повел себя точно так же как и триста сорок семь лет назад. И она дважды умерла по моей вине… Дважды видела меня чудовищем…       – Разве ты не понимаешь, как сильно она любила тебя?       – Что ты сказал?       – Разве ты не понимаешь, как сильно тебя любила эта богиня? Она пришла в этот мир, чтобы вновь встретиться с тобой. И не думаю, что она считает тебя чудовищем. Ей наверняка знакомы и другие твои черты, которые для нас видны не так ярко, ведь мы знаем тебя совсем недолго, да и ты не стремился проявлять к нам какие-то трепетные чувства. И даже испытывать их. Но эту богиню ты любил, и я верю, она это чувствовала, независимо от того, как ты поступал с ее новым воплощением. И понимала, что ты видел в этой девочке не ее, а просто незнакомого навязчивого духа.       – И все же…       – Ничего уже не исправить. Так что незачем грызть себя по этому поводу. Лучше задумайся над тем, как ты ведешь себя и относишься к окружающим. Задумайся и измени то, что стало причиной боли в отношениях с Миа. Это принесет куда больше пользы, чем самобичевание и хандра. Что ж, я пойду. Скажу, что ты очнулся, а после спать. Уже поздно и я вымотался за этим разговором. Ты тоже ложись, тебе отдыхать надо. И кто знает, может быть, тебе приснится Миа-Эри. Любящие души всегда найдут способ встретиться и обнять того, кто им важен. До завтра.       Я вышел из палаты и на несколько минут без сил оперся спиной о закрытую дверь. Только переведя дыхание, спустился на первый этаж и сообщил уже вернувшейся дежурной, что Такеру пришел в себя. Она кивнула и попрощалась со мной, а я устало поплелся в комнату. Свет в окнах уже не горел, а в сознании невольно вспыхнули воспоминания о первых днях, проведенных в академии, и том вечере, когда я увидел Мериссу в окне комнаты напротив. Я улыбнулся, вспомнив ее первую реакцию на меня. С того дня прошло совсем немного времени, но оно вместило в себя так много чувств и волнений, что мне не довелось испытать за всю прежнюю жизнь.       Мерисса оказалась в комнате и уже спала, по крайней мере, я так подумал сначала, но когда умылся и, раздевшись, лег рядом, она открыла глаза. Не хотелось бы мне ни о чем сейчас говорить, а в особенности о Такеру, но во взгляде Ис я вижу любопытство и тревогу. Хотя последнее, я так думаю, мне померещилось и уж к Тоцуке точно никак относиться не могло. Оказавшись в мягкой постели, я в полной мере ощутил, как сильно хочу спать, но Мерисса коснулась моего плеча:       – Ты плохо себя чувствуешь?       Я похолодел. Откуда она могла узнать? Неужели Тот рассказал ей или Локи снова решил рассорить нас? Я не хочу говорить ей о своем состоянии, но почему она спросила именно сейчас? Действительно, у меня кружится голова и сильно давит в груди, только я никак не показал это за весь день и сейчас спокойно лег спать, ничем не выдав внутреннего дискомфорта. Я не смогу смотреть ей в глаза, если она узнает об ожидающей меня судьбе. Это отравит все то недолгое время, что нам осталось провести вместе. Она захочет помочь мне, а это невозможно, и в итоге, даже эти несколько месяцев превратятся в бесконечную тревогу и страдания.       – Я чувствую, ты что-то скрываешь от меня. Что-то важное. Можешь не говорить, но уверен, что потом не пожалеешь, как этот?       – Ты о?..       – Конечно, «о»! – раздраженно фыркнула она и отвернулась на другой бок. Я придвинулся, обнимая девушку, и, ощутив тепло ее кожи, окончательно расслабился, а Мерисса горько прошептала. – Мне жаль Миа. Я успела привязаться к ней за это недолгое время. Хоть она ничего мне и не рассказывала о прошлом, я чувствовала ее тоску и боль, ее недоговорки, страх и огромную надежду, теплящуюся в ее уже взрослой душе. Она была хорошей богиней и очень сильно любила Такеру, как родное дитя. Ей даже было не страшно умереть за него. Печально, что он так и не успел сказать, как много она для него значит. Поэтому я прошу тебя, самому решить, стоит ли и дальше скрывать от меня что-то или же будет лучшим признаться. Решить и принять ответственность за свой выбор, Бальдер.       Я поцеловал ее в плечо и закрыл глаза, позволяя телу расслабиться. Свой выбор я уже сделал.