Ожившие воспоминания

                  - Где ты, Чарльз?! - кричал молодой человек, окидывая помещение гневным взглядом.     Юноша медленно передвигался по разрушенному настилу башни, придерживая правый бок рукой. Его измотанная фигура упрямо двигалась к цели. Он был слегка контужен и потому чувствовал себя немного рассеянно, при каждом шаге его шатало из стороны в сторону, но что-то непреклонно заставляло его идти на встречу опасности.     В этот момент все его мысли были сконцентрированны на одной цели - он жаждал залечить старую душевную рану одним метким ударом клинка. Его целью был Чарльз Ли. Человек, который легко манипулировал людьми, разрушая планы Континентального Конгресса, во имя собственной выгоды и непомерного тщеславия. Человек, который подтолкнул его самобытный, гордый народ на тропу войны под знаменами короны и креста тамплиеров. В эти минуты на лице юноши была отображена лишь дикая, первобытная ненависть и желание отомстить. Плотно сжатые губы были сведены в одну тонкую линию, из-под нависшего над лицом белого капюшона с клиновидным отвесом сверкал яростный взгляд янтарных индейских глаз. Широкие плечи тяжело вздымались при каждом вздохе. В правой руке, на изготовке, он держал томагавк с оригинально отлитой формой топорища: в центре оно было полым, его лезвие являло собой тонкую, согнутую дугой линию, двумя лучами соединенную с проушиной. Остроконечный треугольник - символ ассасина, знак, знаменующий собой свободу, омытую кровью, он идеально сочетался в эту минуту с образом своего владельца.     Индеец дошел до середины комнаты и услышал за спиной до боли знакомый голос с идеальным британским акцентом:     - Его здесь нет, - лаконично, без лишних эмоций ответил англичанин. В ту же секунду он сделал выпад и серией сильных ударов обрушил индейца на деревянный настил. Молодой человек еще больше рассвирепел после того, как его планы неожиданно перечеркнул самоуверенный британец; адреналин взбудоражил кровь, прибавив новых сил, тяжело дыша он слегка привстал и нанес британцу удар в пах. Затем, схватив мужчину за предплечье, он быстрым рывком сцепил его руки за лопатками и приставил к его горлу внезапно выдвинутый из рукава робы скрытый клинок.     - Не надейся одолеть меня, Коннор, - все тем же спокойным тоном произнес британец, попытавшись вырваться из цепких рук индейца. - Ты способный мальчик, но навыков у тебя не хватит.     - ОТДАЙ МНЕ ЛИ! - гневно взревел юноша, с силой вонзая клинок в запястье своего врага.     Англичанин неистово зарычал от внезапной, пронзительной боли, и мощным толчком в развороте высвободился из каменной хватки индейца. Оборвав лацкан камзола он туго перетянул раненную руку, остановив кровотечение, и удовлетворенно осмотрев ранение, спокойно продолжил диалог:     - Ни за что. Он залог лучшего будущего. Стаду нужен пастух, - декламировал он своим привычным, властным тоном, и лишь слегка различимые стальные нотки в голосе выдавали едва сдерживаемый гнев.     - Он осужден всеми и изгнан! Он вам уже ничем не поможет! - возражал юноша. На его лице проступила уверенность. Настойчивый карий взгляд казалось вот-вот прожжет ледяной лондонский панцирь.     - Это ненадолго, - отозвался британец с небольшой долей иронии в голосе. - Он еще вернется.     - Отдав приказ к отступлению при Монмуте, он предал своих людей! Он вовлек в войну мое племя! - восклицал индеец. - Ему больше нигде нет веры.     - Ты ошибаешься. Он не был ни на стороне лоялистов, ни на стороне патриотов. Ли хотел МИРА, - парировал англичанин, - Он желал избежать сражения. А откинув позиции Вашингтона он мог бы положить конец войне.     - Но это не отменяет того, что Ли предатель!     - Мальчик, есть одна старая, как мир истина: историю делает победитель.     После этих слов британец предпринял решительные действия и положив ладонь на эфес, обнажил лезвие своей шпаги; индеец быстро отскочил в сторону, и подобрал откинутый в пылу борьбы томагавк.     - Ты присвоил себе право судить. Решать, что я и Орден вредим миру. Но все, что я тебе показал, все, что сказал и сделал доказывает обратное, - англичанин совершил резкий выпад шпагой. Послышался дребезжащий лязг стали о сталь. Индеец заблокировал атаку заостренным обухом, и отскочил назад.     - Мы не тронули твой народ. Мы не защищали корону, - продолжал британец в угаре сражения. - Мы хотели объединить эти земли и поддержать мир. Под нашей властью все были бы равны!     Они долго кружили в смертельном танце, не на минуту не давая друг другу продыха. Крупный, широкоплечий юноша сражался словно дикий медведь, ежесекундно осыпая своего противника сериями сильных ударов, и ловко лавировал, избегая колких выпадов англичанина. Мужчина грациозно и с необыкновенной легкостью парировал атаки оппонента, не сбиваясь с темпа борьбы. Ни один из противников не желал уступать, сражаясь до последнего. Когда силы были уже на исходе, англичанин схватил индейца за грудки и мощным рывком швырнул его на груду ящиков. Индеец оттолкнул британца ногами. Оба, разбитые и обессиленные, повалились на пол.     - Сдайся. И я тебя пощажу, - запыхаясь, с неутомимым запалом в голосе, проговорил молодой человек. Приподнявшись на локтях, он из последних сил попытался привстать.     Англичанин подполз к парню и навис над ним. Затем вцепился рукой в его шею, окончательно лишая возможности подняться. На его всегда степенном, хладнокровном лице отображалась гримаса боли и ненависти.     - Смелые слова для умирающего, - с усмешкой прорычал он.     - На себя посмотри, - ему в ответ, сквозь зубы, процедил индеец. Мужчина обеими руками схватил его за горло и с силой начал сдавливать трахею.     - Даже если вы отпразднуете победу, МЫ - возродимся! Знаешь почему? Потому что в Орден нас приводит ПОНИМАНИЕ, - продолжал он как мантру трактовать свою идеологическую концепцию. Будто священник, читающий предсмертную молитву умирающему, наставляя его на путь истинный, - нам не нужно кредо или ложь отчаявшихся стариков. Нам нужно, чтобы мир оставался собой. Вот почему Тамплиеров нельзя уничтожить!     Англичанин с еще большей силой сдавил горло своего врага. Его алчный, фанатичный взгляд с лютой ненавистью въелся в слабеющее лицо молодого парня. Еще немного и жизнь юноши пресекла бы сиюминутная прихоть обезумевшего от злости человека. Но внезапно мужчину словно ударило током. За долю секунды его сознание как-будто бы схлопнулось в одну плотно сжатую точку, а затем мгновенно расширилось до вселенского масштаба. Вдруг он четко осознал абсурдность происходящего и резко переменился в лице. Одномоментно весь мир для него коллаборационировал в изувеченную копию самого себя, хмуро озирающуюся на свое отражение одичавшим, понурым взором. Он отпрянул от ослабевшего паренька, встал, и недоумевая от собственных действий попятился назад, в дальний угол башни.     Индеец с трудом поднялся и пошатываясь, невесомой походкой поплелся к арочному проему. Сухо, без оглядки кинув в пустоту помещения:     - Прощай, отец.