Ожившие воспоминания

                  В таверну Фронса, что на южной оконечности Нью-Йорка, зашли двое посетителей. В этот пасмурный вечер их ожидали важные дела, но из-за сильного ливня мужчины решили переждать пару часов в уютном заведении за кружечкой согревающего хмельного напитка. Два года назад вся юго-западная часть города пострадала от сильного пожара, на милю вокруг простиралось неотстроенное пепелище, но квартал с таверной удивительным образом уцелел среди безликих руин, здание быстро восстановили от незначительных повреждений, и в этот хмурый вечер оно оказалось единственным пристанищем от бушевавшего ненастья для двух случайных прохожих. Зайдя в помещение седовласый джентльмен снял свой головной убор и элегантным жестом сбил с него капли дождя, затем сбросил вымокший плащ на сгиб руки и не спеша осмотрелся. Вслед за ним зашел молодой человек индейской наружности, он небрежно опрокинул капюшон, взъерошив взмокшие каштановые волосы и подтолкнул своего спутника недовольным взглядом. Оба искоса переглянулись. Казалось, не один из них не разделял счастья провести этот вечер на двоих. Они не спеша подошли к барной стойке, справились у улыбчивого трактирщика о делах, и совершив заказ, обосновались в дальнем углу таверны, в тени у лестницы.     В таверне было немноголюдно: у барной стойки, неподвижно склонившись словно в полусне, сидел одинокий пожилой мужчина, да напротив входа шумная компания в составе трех местных кутил, с азартом разыгрывала очередную партию в шашки, время от времени налегая на бутылку с горячительным - вот и все, кто рискнули выйти из дома в этот нелюдимый, пасмурный вечер.     В помещении было прохладно от дождя и душно, грузные стальные обручи на потолке чадили масляными светильниками, наполняя таверну едким запахом гари. Индеец подошел к ближайшему окну и слегка приоткрыл ставни. В таверну мгновенно пахнуло приятной свежестью. Он возвратился к столику и нетерпеливо устроился напротив своего спутника, который тем временем подсел ближе к камину, заботливо раскладывая намокшие от дождя вещи.     - И что тебя потянуло в этот трактир? До командного поста лоялистов всего пара кварталов - если бы не твои барские замашки, мы могли бы уже быть на месте!     Хэйтем неохотно оторвался от своего занятия, многозначительно изогнув бровь:     - И мокнуть под дождем, наблюдая за тем, как солдаты переливают пустое в порожнее.     - У тебя есть идея получше? - не без иронии подметил Индеец.     - Да, - спокойно пояснил британец, любовно подкладывая бархатную пелерину ближе к очагу, - мы переждем дождь в этом чудесном месте, выпьем отличного грога, а заодно в деталях обсудим план дальнейших действий, дабы не совершать лишних глупостей.     На это индеец пренебрежительно переплел руки на груди и с усмешкой изрек:     - Да ты мастер по решению задач, - он наклонился ближе к отцу, - вот только не догадался шпионить за офицерами.     Британец устало взглянул на сына:     - Да что бы я без тебя делал, юный революционер...     Мужчина, наконец, завершил с вещами, брезгливо встряхнув намокшими кружевами рукавов, и с недовольством оглянулся на распахнутое окно, из которого настойчиво врывался редкий дождь, обдавая лицо неприятной моросью. Он хотел-было обратился к могавку с просьбой закрыть окно, но натолкнувшись на суровое безразличие, понуро устроился ближе к камину.     - Эй, Нельсон! Бурдюк ты с вином! Опять жульничаешь! - донеслось от столика у входной двери. - Поставь на место шашку! В следующий раз если замечу, будешь у меня канавы прочищать от краснопузых!     - Ничего я не жульничал, - прозвучал в ответ низкий, гортанный голос, - я это... ежели она на моем поле стоит, так чего ж я ее трогать-то не могу?!     Мужчины оглянулись на шумную компанию. Те уже прикончили первую бутылку портвейна и гуськом потянулись к хозяину таверны за отдельными порциями. Обслужив беспокойную троицу, трактирщик наконец поднес две кружечки теплого грога. Мужчины с воодушевлением налегли на заказ и залпом ублажили пустые желудки терпким напитком, от чего по телу мгновенно разлилась приятная нега, а на душе похорошело. Младший резко крутанул томагавк в сторону старшего. Старший сидел, будто не замечая того, блаженно уперев взгляд в огромную, бурую медвежью морду, подвешенную на гравированной пластине.     - Возьми, тебе это пригодится, - обратился могавк.     Хэйтем отвлекся от чучела и внимательно осмотрел оружие мохоки, и откатил его обратно. Младший упрямо нахмурился, настойчиво кивнув в сторону оружия.     - Тебе это пригодиться сегодня для нашего дела, - холодно изрек он. - У меня есть план.     - и какой же, позволь полюбопытствовать?     - Когда прибудет депеша, я осторожно подкрадусь к командному посту и подслушаю переговоры. А ты в это время должен будешь прикрывать меня. Это оружие отлично подходит для такой работы - оно бесшумно.     Хэйтем с интересом повертел в руках томагавк, опробовал его на вес и с сомнением произнес:     - Да, удобная вещица. Но твой план займет слишком много времени.     Коннор с усмешкой подался вперед:     - Ну и что предлагаешь ты?     - Я думаю, офицеров проще будет взять в плен для допроса.     - Проще? А что ты собираешься делать с дюжиной вооруженных до зубов лоялистов?     - Ну, - старший развел руками, окинув помещение многозначительным взглядом, - можно предположить, что это будет не самый удачный день в их жизни.     Младший, с некоторой обреченностью покачал головой:     - Другого я от тебя и не ожидал, отец.     - Послушай, - надавил на сына британец, - ты никогда не добьешься цели, если будешь считаться с чужими жизнями. Особенно, если это жизни твоих врагов.     - Нет ничего ценнее жизни, - парировал ему ассасин, - не забывай, я борюсь за то, чтобы не было невинных жертв и все люди были равны в своих правах.     - И обязанностях. - добавил тамплиер. - Пожалуй, в этом наши планы совпадают. Но ты упускаешь главное - цель священна, одна незначительная жизнь, возложенная на ее алтарь - ничто, в сравнении с тем, чего ты достигнешь взамен.     - Порой мне кажется, что тебя уже ничто не изменит.     - В моем возрасте поздно что-то менять, а вот тебе следовало бы прислушаться к советам отца!     Их разгоряченный спор прервала служка, дочь трактирщика. Она беззвучно вынырнула из узкого просвета меж громоздкими, долговязыми столами и мгновенно приковала к себе взоры неуемных полемистов. Мужчины в миг угомонились, ненавязчиво изучая молодую голубоглазую ирландку в лазурном кружевном фартуке. Девушка, плавно порхая над посетителями, услужливо расставила тарелки с ароматными яствами: горячий стейк в меду с аппетитной глянцевой корочкой для Коннора и джентльменский набор из куска аккуратно нарезанного яблочного пирога и чая. Она приветливо улыбнулась посетителям, затем склонилась к тамплиеру, непринужденным жестом дотронувшись его плеча:     - Добрый вечер, мистер Кенуэй, давненько вы не посещали наш скромный паб, - взглянув на мрачного могавка она осторожно поинтересовалась: - А что-за милый юноша рядом с вами? - при этом девушка плавно провела ладонью по плечу тамплиера, от чего тот резко выпрямился, словно в его позвоночник вставили железный штырь. Он демонстративно отвлекся от дамы на блюдо с аппетитным куском пирога и выдал:     - Это мой сын.     В этот момент Коннор слегка оторопел от излишней откровенности, которую редко услышишь от всегда взвешенного и холодного британца.     - Как мило, вы так похожи, - с улыбкой прощебетала девушка. - Мне следовало сразу догадаться об этом.     Официантка наклонилась к столу, подлив масла в лампу, и на прощание пожелала джентльменам приятного времяпровождения. Когда девушка удалилась, Коннор с упреком взглянул на отца:     - Не слишком молода?     Британец слегка смутился откровенному вопросу, но не подал вида. Стараясь избежать осуждающего взгляда индейца он с непосредственным выражением на лице принялся за пирог. Но тот не отступал.     - Не твоя печаль, - лаконично подвел черту Хэйтем.     Между ними вновь воцарилось неловкое молчание. Коннор порезал стейк на части, без особого желания пожевал кусок и потянулся за грогом. Но не стал пить. Он исподлобья глянул на отца и в нерешительности покрутил кружку в руках, однако любопытство взяло верх:     - Скажи мне, почему ты нас оставил?     Этот вопрос поставил Хэйтема в тупик. Он оторвался от аппетитного ужина и в изумлении посмотрел на сына:     - Она тебе это сказала?     - Она вообще мало чего мне о тебе рассказывала.     - Обстоятельства не позволили нам быть вместе, - ответил мужчина. Затем на секунду задумался и добавил с толикой сожаления: - Я не знал о тебе.     - А если бы узнал?     - Возможно все было бы по другому, - задумчиво протянул Хэйтем.     Метис сначала недоверчиво покосился на отца, затем, поразмыслив над фразой, кивнул. Через короткую паузу он вновь проявил любопытство:     - Ты хоть любил ее?     Хэйтем устало отложил вилку, в глубоком недоумении разглядывая сына:     - Коннор, может на сегодня хватит глупых вопросов?     Этот откровенный разговор на время смягчил их обоих, отец старательно воздерживался от излишней иронии, а сын избегал колких замечаний в сторону отца. Отужинали они в уютной и на удивление тихой обстановке, несмотря на неразрешенные разногласия касаемо предстоящего дела. Доедая последний кусок стейка, Коннор вопросительно взглянул на отца:     - Те важные обстоятельства, они касаются твоего ордена? Расскажи мне о причине вашей размолвки.     - У нас были разные убеждения, - лаконично декламировал тамплиер, на его губах заиграла мимолетная улыбка. - Ты знаешь, твоя мать была очень отважной женщиной, настоящей мохоки. Она готова была не задумываясь объявить войну каждому, кто покусится на ее народ. Мы же старались обходиться более гуманными методами.     Коннор окинул отца недоверчивым взглядом:     - Не вы ли убиваете неповинных людей, пользуетесь благами власти, чтобы грабить и уничтожать неугодных?     Хэйтем покачал головой:     - Мы не грабители и не убийцы. Ну, может быть, в некоторой степени - кто не без греха. Поверь, Коннор, сейчас наша основная цель - остановить кровопролитие. Война уже идет, от нее погибают тысячи, так стоит ли печалиться о тех, кто ее поддерживает?     - Эта война даст людям свободу.     - И сколько еще тысяч нужно, чтобы ее оплатить? Ты не думал, что этого можно было добиться другими способами?     - Но ваши способы ведут в тупик, - уверенно стоял на своем ассасин: - вы попросту займете место старых тиранов.     Британец слегка прищурил глаза, намеренно отступив:     - Верно, - он ехидно ухмыльнулся: - И это будет благом для людей. Во всяком случае, они перестанут грезить о мнимой свободе и начнут, наконец, плодотворно работать на пользу государству!     - Ты считаешь себя правым, думаешь, что вершишь благо, но люди не станут счастливей - им не нужны государи. Только собственным потом и кровью они смогут добиться своих прав.     Тут тамплиер жестом остановил могавка:     - Мальчик, все не так просто. О каких правах ты говоришь?     - Право на свободу, равенство. Власть должна служить народу, а не наоборот. Я борюсь за страну, в которой каждый будет волен выбрать своего представителя в Конгрессе, где от воли народа будет зависеть судьба любого чиновника.     Хэйтем иронично отмахнулся:     - Бюрократы никуда не денутся. Просто их место займут изворотливые бюрократы. Твои пресловутые "права народа" всегда будут на стороне тех, в чьих руках административный ресурс. Все это фикция, мальчик мой - красочная постановка. Значение имеет лишь кто находиться у власти - воры и пройдохи или люди, которым действительно не безразлично будущее страны.     - Но какой бы власть не была, ее всегда будет заботить лишь личные амбиции и личная выгода, ни о какой справедливости не может быть и речи, - Коннор привстал, опершись о стол и театрально взмахнул рукой: - Нет общей истины, каждый прав по своему. Все будут счастливы лишь тогда, когда люди добьются свободы и равенства.     В ответ Хэйтем устало покачал головой.     - Ты считаешь, что разорив богатых сможешь сделать людей счастливее? Не думаю. От одной лишней монеты в кармане не потеплеет, только опустеют жирные кошельки буржуа и разорятся мануфактуры. Ты путаешь причину со следствием. Проблема не в том, что жалкий процент притесняет большинство. Не аристократы сеют рожь, выпекают хлеб и выплавляют сталь, а то самое большинство. Что бы ты не предпринял - нельзя прокормить всех. Причина в самом ходе вещей. Так устроен мир и этого не изменить. А чтобы восстановить справедливость народу нужен мудрый пастух.     - Ты не прав, отец, мир изменится. Я верю в то, что время изменит ход вещей.     - Вполне возможно мой мальчик, может быть ты и прав, - в его глазах читалась седая усталость, казалось, Хэйтем догадывался о будущем, возможно даже что-то знал, - но в таком мире для нас уже не будет места, - он взглянул за окно, из просвета ставен уже не била холодная морось, за стеклом стояла неподвижная полумгла. - Но давай вернемся в настоящее. Главное, чтобы ты не ошибся в своем решении. Анархия, к которой так стремится твое Братство может сыграть на руку британцам и разрушить неокрепшую страну, важнее всего сейчас поддержать мир и порядок.     Ассасин согласно кивнул. В коем то веке две противоположности пришли к общему мнению.     - Но почему ты не веришь в Вашингтона? - поинтересовался Коннор.     Тамплиер недовольно отмахнулся, не желая даже задумываться о подобном повороте:     - Вашингтон на редкость дрянной лидер, не думаю что он сделает что-то полезное для страны.     - А я думаю ты просто завидуешь тому, что Конгресс выбрал именно Вашингтона, а не Ли.     - Глупости, - возразил Хэйтем, он указал на руины - взгляни за окно - вот следы его деятельности. Он был достойным учеником Брэддока, и не единожды доказал это. Более того, пока что Вашингтон всего лишь главнокомандующий. После войны Конгрессмены опомнятся и колонии будут под нашей властью, вот увидишь. Иначе рано или поздно Георг все же возьмет свое.     Их диалог прервали зычные голоса со стороны столика с подвыпившей компанией:     - А ведь и впрямь, монахи ведь не платят налогов! Черт тебя подери, Билли, да это гениальная идея!     - Да-а, - отозвался Билли, - там мы сможем продавать католикам жалкие бумажонки и при этом не терять ни гроша.     Британец мимолетным взглядом оценил подвыпивую компанию, затем приподнялся, кивнул в сторону окна, и бодро натянув треуголку, направился к выходу:     - Ну что ж. В путь.     При входе их уже поджидали трое дебоширов, они к тому времени изрядно выпили и, вероятно, чувствовали себя столпами инквизиции. Самый рослый из них с непоколебимой уверенностью подошел к Хэйтему и резко обвинил его в том, что англичанин выглядит "не слишком-то богоугодно", вслед за ним подтянулись двое остальных, брямча кастетами.     - Мы торговцы индульгенциями, - промолвил бугай со слегка туповатым голосом, огромной рукой пихая Хэйтема в грудь. - Вы должны нам три бутылки рома.     То ли бандиты были не слишком опытны в своем ремесле, и в силу специфики разгульной жизни нападали на каждого встречного, не слишком задумываясь о последствиях, то ли они были настолько пьяны, что не различили наточенный клинок, вырисовывающийся под полой плаща англичанина, но итог драки был очевиден всем кроме них самих. Даже одинокий старик у барной стойки одним глазом с усмешкой наблюдал за развернувшейся сценой. Когда индеец вытащил из-за пояса острый секач и пару раз взмахнул им перед бандитами, те разом отрезвели, освободив проход без лишних вопросов. Англичанин предусмотрительно одернул руку сына, дабы горячий юноша не натворил лишних бед, и в вежливой манере попросил бузотеров на выход, затем так же галантно, без лишней крови, выпихнул неудачливых шарлатанов за порог заведения, даже не коснувшись эфеса - пьянчуги, что с них взять.     - Самая главная благодетель, которую ты можешь дать окружающим, - нравоучительно обратился он к своему сыну, тщательно отряхивая ладони, - это ответственность перед самим собой.     Хозяин таверны, давно с опаской наблюдающий за бурной пьянкой, в тот же миг выскочил из-за стойки и с благодарностью склонив голову, трепетно объял руку англичанина:     - Мастер Кенуэй, опять вы мне подсобили, не в первый раз вы меня выручаете! Это так благородно с вашей стороны, - он с неловкой улыбкой на устах кивнул Коннору в знак благодарности, затем вновь обратился к Хэйтему: - Вы настоящий джентльмен, неудивительно, что моя Кэтлин так хорошо о вас отзывается.     Из-за плеча трактирщика тут же вынырнуло прелестное личико дочери, она обольстительно улыбнулась британцу, а когда отец оглянулся на нее, послушно кивнула, скромно склонив голову.     - Не стоит благодарности, мой друг. Впредь будьте бдительней, - Хэйтем поклонился в ответ и распахнул дверь, намереваясь покинуть заведение; как бы не хотелось ему остаться в этом милом, уютном месте, в окружении приятной компании, впереди их ждали неотложные дела. Вдруг трактирщик рассеянно окликнул его:     - Ох, забыл сказать! Ведь у нас такое счастье, такая радость! Старшая моя, Кэтлин, скоро уж станет миссис, - он за локоть подтолкнул девушку вперед, как бы показывая британцу свое сокровище - дабы напомнить свет очарования ее. - Не изволите ли вы посетить нас в следующем месяце?     Хэйтем растерянно развернулся, закладывая руки за спину, его лицо посетила неловкая улыбка:     - Я бы с радостью, Генри, - он строго покосился на Коннора, - но полагаю в следующем месяце я буду слишком далек от сюда.     - Ну, счастливого пути, джентльмены, - напоследок пожелал трактирщик, взмахнув рукой.     Когда дверь за ними захлопнулась, индеец надменно осмотрел отца:     - Ответственность перед самим собой, говоришь? А как насчет ответственности перед дочерью трактирщика?     Британец искоса взглянул на могавка - тот с ироничной усмешкой готовился выдать очередной сарказм.     - Не будем об этом, - ледяным голосом отрезал Хэйтем.     Они направились по полуразрушенной дороге к командному посту лоялистов под остовом старой церкви. Вдали занималось пламенное марево. Справа, в щербатых руинах, бил с захлестами и завывал вихрь. Двое торопливо продвигались вперед, кутаясь в вороты от порывов колкого пепельного ветра. Из жилых окон напротив одинокие путники выглядели словно две расплывчатые тени, вплетенные в хмурую действительность, что медленно пробирала их своим ледяным спокойствием. Запах сладкого хмеля и приятной сытости постепенно вытеснила внешняя сумятица. Коннор все это время был немногословен и задумчив. На полпути он внезапно остановил Хэйтема:     - Скажи мне, отец, если тебе потребуется убить меня, ты решишься на это ради своих идеалов?     - Разумеется, - без лишних эмоций откликнулся англичанин.