Программа

Через несколько дней после разговора с ХонБином, проснувшись пасмурным субботним утром, ты обнаруживаешь в кровати Тэгуна. Его лицо повёрнуто в твою сторону, а рот слегка приоткрыт. Ты невольно думаешь, что во сне он кажется очень милым. Предыдущие несколько недель ты просыпалась одна: он уходил на работу до рассвета. Засыпала ты тоже одна. Только примятая постель, съеденные ужин и завтрак и новая порция одежды в корзине для грязного белья свидетельствовали, что твой муж вообще появлялся дома. Кажется, эпопея с корректировкой алгоритма закончилась. Пора вернуться к плану спасения КаДи. Ты готовишь новый завтрак вместо сооружённого вчера вечером. Чтобы порадовать мужа свеженьким и горяченьким, ага. Всё почти готово, когда в дверном проёме появляется Тэгун. Ты замечаешь его не сразу, повёрнутая лицом к плите, но его тяжёлый взгляд невозможно не почувствовать. Обернувшись, обнаруживаешь мужа прислонившимся к косяку. На лице ни единой эмоции, естественно. – Доброе утро, – улыбаешься немного вымученно. Он кивает и усаживается за стол. Ты тут же ставишь перед ним тарелку и кладёшь палочки. Он ждёт, пока ты устроишься напротив, и только после этого принимается за еду, тихо пожелав своей тарелке приятного аппетита. И это тоже кажется милым. Молчание угнетает и ты решаешься инициировать светскую беседу. – Ты, наверное, очень устал за эти дни? Он отрывается от созерцания еды в тарелке и молча смотрит на тебя. – Ты приходил только поспать и всего на несколько часов, работал без выходных. Это ведь тяжело, – ты чувствуешь себя донельзя глупо, объясняя очевидное. – Ты должен был устать. – Я спал достаточно, – отвечает он, а ты терпеливо ждёшь, предчувствуя продолжение, и не обманываешься: – Работа меня не утомляет. Это моё нормальное состояние – когда я работаю. – О. Ты методично жуёшь, раздумывая, что ещё сказать. – Мне жаль, что пришлось оставить тебя одну на это время, – а вот такого продолжения ты точно не ожидала. – Мне следует заботиться о тебе. – Я… – запинаешься. Ты успела забыть, как с ним сложно. – Я не в претензии. То есть… я понимаю, это твоя работа. Это важно для тебя. Он наклоняет голову и вдруг уточняет: – Но не для тебя? – Что? – ты моргаешь растерянно. Потом хмуришься. Потом закусываешь губу. Нет, ну в самом деле. Прицепился к одному слову! – Моя работа не настолько важна, – наконец, отвечаешь осторожно. – А моя? – не унимается Тэгун. И тебе хочется срочно оказаться подальше от него. – Конечно, твоя работа очень важна, – тебе не удаётся скрыть напряжение, и он, разумеется, не может это не заметить. Или пропустить мимо ушей. И кто его знает, какие выводы он там себе придумает. Ты срочно ищешь что-нибудь поубедительнее: – Просто… Ну, если вы что-то меняли в коде, – ты стараешься не проговориться, что знаешь больше, чем Тэгун изволил тебе рассказать, – то ведь всё как-то работало раньше? И… может быть, не было необходимости в такой спешке? Может быть, можно было не перерабатывать, а сделать всё… в спокойном темпе? – Так было нужно, – говорит Тэгун после непродолжительного молчания. И ты стараешься не выдать, что чувствуешь невероятно облегчение, что тема закрыта. Впрочем, на этом разговор, оказывается, не закончен: – Тебе было плохо одной? Если бы ты успела сделать глоток чая, как собиралась, точно поперхнулась бы. Но ты, слава всем богам, не успела. – Не то чтобы плохо, – начинаешь осторожно. Врать нельзя. Говорить, что муж тебе нафиг не сдался – тоже. А что тогда сказать? – Я вообще-то привыкла быть в одиночестве. Но с другой стороны, я… эммм… настроилась… ну, что теперь не одна буду. Что мы попробуем… – ты совсем теряешься, не в силах сформулировать мысли, которых вообще-то и нет. – Подружиться? – внезапно помогает тебе Тэгун, и ты радостно киваешь, невольно улыбаясь. Следующая фраза заставляет твою улыбку окаменеть: – А с ХонБином ты уже достаточно подружилась? – Что? – это, пожалуй, всё, что ты способна сейчас сказать. – ХонБин, – голосом Тэгуга можно заморозить пару океанов. – Вы встречались несколько дней назад. – Ты… следишь за мной? – ты вообще-то уже в курсе, что да, но ХонБин тогда был так разговорчив, и ты решила, что он точно уверен, что о вашем разговоре никто не узнает. Тэгун лишь пожимает плечами. И явно ждёт ответа. И у тебя ведь нет выбора, да? – Мы встретились случайно, – стараешься унять дрожь в голосе. Это сложно, потому что вряд ли он поверит. Ты и сама не особо веришь. Ты не планировала ни с кем встречаться, но почти уверена, что ХонБин в той кофейне ждал чего-то. Кого-то. Тебя. – Но это не первая ваша встреча, – продолжает Тэгун. И ты хмуришься, потому что он сам присутствовал при вашей прошлой встрече с ХонБином в Управлении. Зачем упоминать очевидное?.. Осознание больно бьёт по твоим нервам. Самая первая встреча с ХонБином. Когда ты озвучила свою просьбу. Вы тогда притворялись… Притворялись, что у вас свидание. Кажется, ты побледнела. В горле совершенно сухо. Дрожащими руками подносишь в губам чашку, едва не расплёскивая содержимое. Чай неприятно дерёт горло. – Да, – ты устало прикрываешь глаза. – Мы виделись раньше. Однажды. – Однажды, – задумчиво повторяет Тэгун. Потом встаёт из-за стола и, прежде чем покинуть кухню, говорит нелепое: – Спасибо за завтрак. У тебя щиплет в носу. Кажется, всё очень-очень плохо. Очень. Тебе не удастся склонить мужа на свою сторону. Все твои слова и действия работают против тебя. Ты разрушаешь, вместо того чтобы строить. И ничего не можешь поделать. Ты жмуришься, подтягивая ноги к груди, обхватываешь колени руками и всхлипываешь. Это сильнее тебя. Всё сильнее тебя. Как глупо было надеяться, что ты сможешь бороться с системой. Слёзы катятся по щекам, и ты, кажется, никогда в жизни не была так несчастна. Беспомощность и собственная бесполезность придавливают неподъёмными глыбами твои плечи, и ты просто не можешь не плакать. Холодные пальцы вытирают слёзы с твоих щёк, и ты мгновенно распахиваешь глаза, натыкаясь взглядом на склонившегося над тобой Тэгуна. – Почему ты плачешь? – спрашивает он, и ты не знаешь, кажется тебе или действительно его голос не такой холодный. Всхлипываешь. Ты совершенно не готова сейчас продолжать говорить с ним. Смотришь жалобно. И он делает невероятное. Опускается на колени, чтобы быть на одной высоте с тобой, и сжимает тебя в объятиях. Ты растерянно утыкаешься носом ему в плечо и громко всхлипываешь. Его ладони скользят по твоим волосам и спине, успокаивающе гладя. И это, наверное, слишком. Просто слишком. Ты снова жмуришься, вцепляешься пальцами в его футболку и самозабвенно рыдаешь. Когда слёзы заканчиваются и ты можешь только икать, вымотанная собственной истерикой, Тэгун поднимает тебя на руки, заставляя пискнуть от неожиданности, и уносит в спальню. Он накрывает тебя одеялом, произносит тихое «Отдыхай» и оставляет одну. Отдыхать особого желания вообще-то нет. Но ты послушно лежишь под одеялом и размышляешь. ХонБин сказал, что нужно, во-первых, убедить Тэгуна, что развод ЧжэХвана и КаДи – это как минимум не плохо. В другом пункте было что-то про тебя. Делать тебя довольной? Тэгун заявил, что должен заботиться о тебе. Можно ли как-то подогнать спасение КаДи под заботу о тебе? У тебя никогда не было особо тёплых отношений с логикой. Ты выползаешь из спальни через пару часов. Муж находится в кабинете, сидит с идеально прямой спиной за идеально чистым столом тёмного дерева и читает книгу. – Можно? – неуверенно бормочешь. А вдруг он считает возмутительным, если ему мешают? Он ведь тоже не привык жить с кем-то. Но Тэгун закрывает книгу и кивает. – Я только хотела извиниться, – так и мнёшься на пороге. – И… эммм, поблагодарить. – За что? – За то, что устроила на кухне, – тебе опять хочется сбежать. Сидела бы лучше под одеялом дальше. – Поблагодарить? – Нет, – удивлённо моргаешь, – извиниться. – А за что поблагодарить? – За… поддержку? – предполагаешь осторожно. – Разве это не то, что я должен был сделать? – Должен? О, – до тебя доходит. Он обнимал тебя потому, что так положено. А раз так положено, его поведение вполне естественно, вроде как и выделять это отдельной благодарностью не нужно. – Да, это то, что обычно делают близкие люди. Но… Но хотя так и должно быть в теории всегда, на самом деле не каждые муж и жена становятся близкими людьми. – Не каждые? – он не выглядит удивлённым. Что, конечно, ещё не значит, что он не удивлён. Иначе зачем переспрашивать? Но ты уже думаешь о другом. Кажется, разговор зашёл в подходящее русло. – Не каждые. Например, у меня есть подруга. Она вышла замуж несколько месяцев назад, но они с мужем так и не стали близкими людьми. – Почему? – Потому что… ей не слишком повезло с мужем, – вздыхаешь, снова вспоминая несчастное лицо подруги. – Ты винишь в этом Программу? – вдруг спрашивает Тэгун, и ты вздрагиваешь. – Поэтому тебе не нравится моя работа? – Мне не не нравится твоя работа, – вздыхаешь устало. Тебе очень нравится его работа. У тебя вся надежда на его работу. – Но… да. Да, я считаю, что Программа… может быть жестокой. Ты правда это сказала? У Тэгуна есть все шансы быстро овдоветь. И ты не особо удивишься, если он сам тебя за ручку приведёт на расстрел. Или как там избавляются от оппозиционеров в Республике Корея? – Если ты так считаешь, как тебе может нравиться моя работа? – невозмутимо уточняет твой муж. Ты молчишь долго. Нечего терять? – Потому что ты можешь что-то изменить. Я не могу. В кабинете снова повисает молчание. Ты уже думаешь убраться восвояси, когда Тэгун внезапно спрашивает: – Почему ты не выбрала Кима ВонЩика? Ты ведь сначала хотела остановиться на нём. Тебе совершенно нечего ответить, так что ты молчишь, уткнувшись глазами в пушистый коврик между оккупированным тобой дверным проёмом и рабочим столом. Тэгун вдруг встаёт и направляется к тебе. Невольно пятишься, но не убегать же по-настоящему? Хотя чем он ближе, тем менее глупой кажется эта идея. Он замирает в шаге от тебя. Ты не можешь заставить себя посмотреть ему в глаза и разглядываешь его правый бицепс. – Сначала я предположил, что дело в деньгах, – произносит Тэгун, и ты невольно горько улыбаешься. – Но пока я всё время проводил на работе, ты могла делать что угодно, однако не начала тратить больше обычного. И тратила ты исключительно собственные деньги. Хотя я отдал тебе карту. Ты, честно говоря, напрочь забыла про эту кредитку. Она так и валяется где-то в недрах твоей сумки. Да уж, корыстной тебя сложно назвать. – Я не нравлюсь тебе, – продолжает твой муж, и ты всё-таки смотришь ему в глаза. Хотя что там искать? Он не умеет расстраиваться, так что его взгляд ничего особенного не выражает. – Судя по твоему поведению, ты меня боишься, – добивает Тэгун. – Тогда что заставило тебя из 76 867 мужчин выбрать меня? Ты продолжаешь молчать, в голове звенящая пустота. Тебе следовало придумать ответ на этот вопрос заранее, а теперь уже поздно. – Отвечай, – сильные руки вдруг встряхивают тебя за плечи, так что ты громко клацаешь зубами и смотришь на него испуганно. Он выглядит решительным. Ты даже думать не хочешь, как далеко он готов зайти, чтобы получить ответ. Он не испытывает эмоций. Чувство вины ему тоже должно быть чуждо. Жмуришься, словно он уже замахнулся для удара. И молчишь. – Ты смелая, – заявляет он и отпускает твои плечи, заставляя тебя шокированно распахнуть глаза. Ты-то уже приготовилась умирать. – Но глупая. Ты чего-то хочешь от меня. Но не говоришь что. Почему? Разве это не самый очевидный способ получить желаемое? Значит, ты хочешь чего-то неприемлемого, – он скрещивает руки на груди. – Это плохо. – Вовсе нет! – восклицаешь горячо и тут же сжимаешься под его острым взглядом. – Не плохо? – уточняет он. – Не неприемлемо, – бормочешь, втянув голову в плечи. Он явно тебе очень льстил, называя смелой. – Если ты не хочешь ничего плохого, почему не говоришь об этом прямо? Какой замечательный в своей наивности вопрос! Ты думаешь, что когда дело доходит до общения с людьми, Тэгун по-детски простодушен и прямолинеен. – Разве тебя не… эээ… смущает мысль, что я… выбрала тебя из-за каких-то своих целей? Не потому что жажду создать с тобой семью? – а может, ты и правда смелая. Ну, уж глупая-то точно. Как у тебя язык повернулся такое сказать? – Ты с самого начала выбрала «иные перспективы». Очевидно, что ты не жаждешь создавать семью. Однако тебя заставили изменить решение. Логично из подобной ситуации извлечь максимум пользы. Вопрос только в том, какую выгоду ты хочешь получить. – Ох, – ты прикрываешь глаза. Он не человек, он робот. Ему все эти экивоки человеческого общения чужды. Как можно выйти замуж и так сразу мужу и заявить: выбрала тебя, чтобы ты выполнил то-то и то-то? Нет, нужно сделать вид, что не преследуешь никаких корыстных целей, а потом уже, походив кругами, плавно подвести к нужному тебе решению. Люди лицемерны. Тэгун – нет. – Итак? – он всё ещё не теряет надежды вытрясти из тебя ответ. – Дело в том, что я не знаю, как к этому отнесёшься ты. – То есть? – То есть я считаю, что то, чего я хочу – безоговорочное благо. Но я не уверена, что ты решишь так же. – Это связано с моей работой? – Это связано скорее с твоей влиятельностью. Вот теперь он даже выглядит удивлённым. – Я никогда не пользуюсь своим положением, – говорит строго. – Естественно, – хмыкаешь. Ты вдруг обнаруживаешь, что немного расслабилась и больше не сжимаешься от страха. И даже перестаёшь обхватывать себя руками. – Пользоваться своим положением в личных целях – плохо, – не унимается твой муж, и ты почему-то закатываешь глаза. – А что, если воспользоваться своим положением, чтобы не дать воспользоваться положением другому? Он моргает и некоторое время переваривает информацию. – Поясни, – его просьба немного смахивает на приказ, но ты решаешь считать это просто ещё одним проявлением безэмоциональности. – Вот, скажем, есть что-то хорошее. А некий человек задействует свои связи, чтобы сделать плохо. И тут приходишь ты и не даёшь этому человеку поступать в обход закона, пользуясь своим положением. Ты как бы не вмешиваешься в ситуацию вовсе, позволяешь всему идти своим чередом, но и тот другой человек не может вмешаться тоже. – Возможно, – он поднимает глаза к потолку, – в этом нет ничего плохого. Возможно, это даже хорошо. – Вот! Это будет хороший поступок! – ты даже радостно хлопаешь в ладоши. – Так что это за ситуация? Ты резко сдуваешься и отводишь взгляд. – Почему ты не можешь мне об этом рассказать? – заходит Тэгун с другой стороны. – Потому что… потому что это касается личной жизни других людей. И… Это о чувствах, понимаешь? – Чувствах? – Да. Я боюсь. – Чего? – Что… – опускаешь глаза и принимаешься разглядывать собственные босые ноги. В полуметре от них располагаются ноги Тэгуна – в носках и строгих кожаных тапочках. – Что ты не поймёшь. – Чувства? – Ну да. Ты ведь… Это ведь не твоя сильная сторона, – бормочешь совсем тихо. – Я почти не испытываю эмоции, но это не значит, что я ничего не знаю о чувствах, – в его голосе, естественно, не слышно обиды. А ты всё ещё ожидаешь чего-то. Боишься не того, чего бояться нужно. Боишься расстроить и обидеть, когда следует опасаться позволить ему сделать неверные логические выводы. – Да, – вздыхаешь и вдруг – наконец-то – понимаешь сама, в чём же дело: – Кажется, я боюсь, что ты останешься равнодушным к тому, что очень важно для меня. Он взглядом сверлит дырку в твоей макушке, а потом переспрашивает: – Ты хочешь сочувствия? Ты опускаешь голову ещё ниже. Не то чтобы тебе нужно было именно сочувствие. Но, кажется, ты не перенесёшь его равнодушной физиономии, когда будешь говорить о КаДи. – Но ты ведь не ради сочувствия вышла замуж за меня? – если бы ты не знала, что такого не может быть, ты бы точно решила, что это сарказм. – У тебя есть цель. Ты передумала её добиваться? – Нет! – вскидываешь голову и уже не можешь отвести взгляд. – Хорошо. Я – твой муж. Я должен заботиться о тебе, – с этими словами он протискивается мимо тебя и куда-то уходит. Ты стоишь дезориентированная, соображая, к чему это всё было. Через минуту слышится хлопок входной двери. Он что, ушёл из дома? Это так выглядит забота о тебе? Ты совсем ничего не понимаешь.