Нет вестей с небес

Он был мне больше, чем родня — Он ел с ладони у меня, — © В. С. Высоцкий «Кругом пятьсот»

Райли дрожал всем телом, а Джейс безотчетно поняла, что это их шанс выбраться. Не важно, что там за суматоха началась, но она обещала явно достаточно скоро завершиться. Джейс моментально вскочила, хотя тут же чуть не упала. Ноги едва ощущались. На четвереньках она подползла, извиваясь всем телом, к двери, и дернула деревянный кол, служивший задвижкой. Дверь поддалась. Свобода! Неужели это был путь на свободу? — Джейс! Не бросай меня! — шептал Райли, понимая вдруг, что его-то веревки никуда не делись. Сестра сначала попыталась развязать путы брата, но сбитые затекшие пальцы почти не слушались, хоть она усиленно ими шевелила. Нет, разбираться с узлами времени не было. Лай бешеных диких собак становился все тише, видимо, их отогнали. Предстояло оставить брата одного на какое-то время. Как это страшно звучало, но выбора не было. — Сейчас… Потерпи! Я вернусь! — твердила Джейс, то вставая, то снова падая на четвереньки, то вообще по-пластунски продвигаясь к бунгало сторожей, надеясь найти там нож и какое-нибудь иное оружие. Она знала, что там находятся враги. До бунгало ей дойти не удалось: тюремщик стоял к ней спиной. Он почти сливался с темнотой, которая полностью укрывала джунгли, даже несмотря на несколько фонарей, которые работали от гудящего генератора для освещения лагеря и клеток. Да, враг стоял к ней спиной, за поясом маячила рукоять ножа. Джейс оцепенела на миг, не зная, куда бежать, как спастись. Враг держал пистолет-пулемет наперевес, оружие вскинул на случай нападения диких собак. Но если бы он заметил, что пленник сбежал… Страх быть застреленной едва ли посетил, а вот ужас от того, что Райли тогда не сумеет сбежать… Нет! Этого Джейс не могла позволить! Вновь все оценочные суждения, все мысли о великом, добром, прекрасном отключались. Какое уж прекрасное! Пират мог обернуться в любой миг, он просто шел по направлению к бунгало, а теперь, очевидно, должен был развернуться и пройти мимо клеток. За день перетирания веревок Джейс уже знала, откуда приходят сторожа. Да, именно сейчас он и должен был обернуться. И тогда бы в нее всадили острые жала молниеносных ос-пуль. Нет! И Джейс оказалась быстрее. Быстрее! Она умела быть быстрой, скорость реакции, координация движений. Она тренировала в себе эти навыки, но никогда не думала, что придется их вот так применять. Быстрее! Она резко подалась вперед. Враг как раз намеревался развернуться, но за миг до этого она успела выхватить клинок из ножен на его поясе. А он все же осознал, что произошло и практически нажал на спуск. Но нет: она не позволила. Она сжала рукоять ножа обеими руками, выставляя их тараном вперед. Руки с ножом… Мозг ее отключился. И сильные руки не дрогнули. На враге не оказалось бронежилета. Лезвие ножа слишком легко вошло в его живот, провалилось, как в липкую кровяную трясину. Враг попытался закричать, но Джейс, взвившись пламенем, зажала ему рот ладонью, вытащила лезвие из живота и перерезала горло. Враг упал, захлебываясь кровью, которая фонтаном брызнула из его ран. А она, уже несущая на себе следы этой крови, не дрогнув ни на миг, подхватила пистолет-пулемет. Она убила. Убила впервые ради Райли. Убила. Убила. Убила. Райли. Райли. Райли. Брат. Ради брата. Впервые убила ради брата. И даже не ощутила чего-то, что обычно ощущают люди, как показывают в кино. Например, тошноту, ужас первой крови на руках: ничего особенного, кровь кровью, пират явно не заслуживал особенного сожаления. Главное, что Райли оставался жив. И все. Сознание даже не рассказало, что она убила. Что это то самое жуткое слово. То, что только вчера она и представить не могла. Только вчера она не могла помыслить об убийстве животного, не то что человека. А теперь вот так хладнокровно и яростно зарезала врага. Почти бесшумно. И даже не задумалась, не осмыслила первое убийство, которое обычно запоминают все. Да, она запомнила навечно этот страшный день. Но когда отключается мозг, остается только реальность, которая не определяется ни прошлым, ни будущим. — Джи, что с… — ужаснулся Райли, увидев, что выцветшая водолазка сестры и ее смуглое лицо измараны алыми пятнами. Ужасно же она выглядела в тот миг. — Бежим! — прохрипела надрывно Джейс, едва ли ни за шкирку вытаскивая Райли из клетки, ловко перерезав веревки. Вот он настоящий шанс! И его упускать — преступно. — А Лиза?! Где моя Лиза?! — Слезы брызнули из глаз Райли, когда он оказался на свободе, относительной свободе. — Бежим! — Невероятно жестко сомкнулось кольцо пальцев на запястье брата. Тяжелая всегда была рука у сестры. Райли не умел сопротивляться. Джейс опасалась новых караулов. Видела, что ненавистная клетка стояла возле забора, сделанного из листов ржавого металла, а в заборе-то оказалась дыра, но слишком узкая. Тогда пришлось делать подкоп, но хотя бы не зубами, как мысленно грозилась. Райли бестолково болтался возле нее, как телок возле коровы, или жеребенок возле лошади, впряженной в непомерно тяжелый воз. А землю приходилось рыть руками, ногами, лезвием ножа. Вот разве только грызть не пришлось. Девушка сбила все пальцы, стесала ногти. Страшно сказать, что теперь напоминали ее руки. Кровавое месиво, залепленное грязью. Но лаз был расширен, и она не думала о себе, заставила Райли пролезть первым. Хорошо, что он тоже оказался достаточно тощим. Но все же чуть не застрял. Осознав это, забился в панике. Джейс, сжав зубы, толкнула его вперед. Он вылетел в джунгли, покатившись кубарем, она нырнула следом. Джейс понятия не имела, куда идти, но осознавала, что обязана вести за собой брата. — Лиза! Где Лиза? Где Оливер? — скулил Райли, понимая, что сестра уводит его прочь от лагеря. — Мы вернемся за ними, когда пошлем сигнал бедствия! — твердила она, не до конца веря себе. — Но ты же слышала, Ваас… Они называли то чудовище Ваасом… Он… С Дейзи… Моя Лиза… Пираты! — Райли снова заплакал, но бежать за сестрой не перестал, а она надеялась найти хотя бы подобие тропы. Оказалось, что лагерь находится на возвышении, на холме. Им повезло, что не подняли тревогу, всех отвлекли дикие собаки. И пока не стих короткий переполох, Джейс уводила Райли в неизвестность, лишь бы подальше от лагеря. Может, там и оставались друзья, но не возникало никакой возможности вернуться. Все же Джейс была слишком слаба, чтобы противостоять пиратам, даже если рука ее теперь плотно сжимала пистолет-пулемет. Несколько незнакомое для нее оружие, боевое оружие, но все ж она знала, как с ним обращаться, немного обучилась на большой земле. Но разве с таким много навоюешь? Да, она пообещала себе, что разведает, где остальные товарищи, что даже попытается выцарапать их из лап врагов. Иначе как смотреть в глаза Райли? Она и так ощущала себя слишком виноватой перед ним. Да, конечно, вытащит, только сначала найдет для младшего безопасное место. — Снова бешеные твари! — донеслось со стороны лагеря вместе с лаем собак. Очевидно, нападала целая стая, и все больные, потому что нормальный зверь не полезет на людей. — Бешеные, — обмер Райли, а Джейс уже приходилось чуть ли не волоком тащить его через густой лес, ощущая, как растительность с мясистыми листьями бьет по лицу, чинит преграды из ломанных корней, цепких лиан и острых камней, на которых пару раз уже навернулся брат. Ноги его не держали. — Все хорошо, Райли! Все хорошо! У нас прививки от бешенства! — твердила ему сестра, успокаивая и его, и себя, зная, что джунгли таят столько опасностей, что не стоит перечислять. Если и была справедливость, удача, Провидение. Хоть что-нибудь, любая весть с неба, из-за грани миров, доказательство, что зло не должно побеждать. Если хоть что-то из этого существовало… Тогда они должны были выбраться. Должны. Неужели Провидение теперь не простит ее, не поможет? Ведь она убила… Она взывала ко всем силам спасти брата. А он впал в панику и не желал ничего слушать. Свет луны сек джунгли ночным хороводом теней. И казалось, что тени все идут за ней, все следят за ней. — Райли! Куда ты! Райли! Не туда!!! Куда бежал брат? Он поворачивал назад. А только запутали следы, а только речушку перешли, чтоб доберманы не вынюхали. Дальше бы — куда угодно, в неизвестность. Но ему показалось страшнее то, что будет потом, чем то, что происходило теперь. Выкуп. Пираты. Он будто не слышал о рабстве, он забыл о продаже. Он боялся, всего боялся: собак, бешенства, леса. — У меня нет! Нет прививки от бешенства! — оттолкнул от себя сестру Райли так, что измученная Джейс чуть не упала, ударившись спиной о мохнатый ствол длинной пальмы. Старшая вспомнила, что ей лет десять назад пришлось сделать прививку от бешенства из-за укуса крысы, она тогда первая шла по полю, Райли за ней. Хорошо, что не его укусили. Райли испугался мучительных уколов, ведь его никто не кусал, несмотря на то, что вот уже несколько лет заведовал зоопарком. Райли боялся. Как же он всегда боялся! И сейчас не струсил, о нет — он сошел с ума от страха. — А-а-а! Нам не туда! Откуда тебе знать?! — размахивал он руками, спотыкался на кочках, перекатывался кубарем в реку, петлял среди деревьев, блуждая кругами. Джейс пыталась схватить его за руку, продолжить вести, куда угодно вести, только бы подальше от проклятого лагеря. Но там уже завывала сирена тревоги, пропажу и труп обнаружили. Слишком близко завывала. А ведь мнилось, будто ушли далеко. Далеко, высоко, но дальше себя не сбежать… — Стой! Не туда! Там лагерь пиратов! — кричала сестра, а в глазах все плясали блики солнечных зарниц. Страх обматывал протухшими бинтами, как мумию, несчастного брата. Он носился кругами, он хватался за голову: — А-а-а! Я не побегу туда, туда, в джунгли! Я не побегу! Джунгли опаснее… За нас заплатят выкуп, и нас отпустят! Заплатят… Отпустят… — Нас продадут! Райли! — кричала ему Джейс, пытаясь схватить, тряхнуть за плечи, поминутно ей чудилось, будто погоня уже близко. Лай смешивался с хрустом стволов, шепотами гадкими веток, что морочили в кромешной тиши, сквозь которую короткими хлопками доносились выстрелы. То ли с дикими собаками воевали стаи человечьих псов, то ли уже преследовали беглецов. Джейс пыталась схватить брата, но он теперь воспринимал ее, как чудовище, которое тащит его в берлогу на расправу. Как он мог… Вернуться к электрическому свету подальше от ледяной темноты душной ночи. Сестра, задыхаясь, бежала за ним, надеясь отвратить от пути назад, к уничтожению. Но Райли не хромал, Райли себе на беду бегал быстрее. Он снова рванулся к лагерю, из которого они только выбрались. — Райли, что ты делаешь!!! Райли! — закричала она так, что сорвала голос, не имея возможности больше вымолвить ни слова. Райли забыл о сестре, он всегда о ней забывал. Джейс споткнулась, упала с невысокого обрыва в мелкую реку, которую они только пересекли, придавила больную ногу. Если бы окончательно не охрипла за миг до падения, джунгли услышали бы вой раненого зверя. Раненого в самое больное. Не в ногу. И даже не в сердце — прямо в душу, растерзанную, вывернутую до дна. Казалось, сердце билось теперь наружу, его полоскала вода в неглубоком мутном ручье. Мутном, как глаза тюремщика. Этого проклятого Вааса. Хотели все урвать… И Райли оказался из таких. Нет. Джейс не верила, и снова ненавидела себя за такие мысли. Как она могла подумать! Ведь это ее младший брат. Он просто… Он просто струсил. Это приходилось признать. Но, может, не струсил. Сошел с ума, его еще детский мозг не выдержал такого слома-излома. Да, просто сошел с ума. Так легче объяснять, почему оказалась одна среди джунглей на неизвестном острове в безымянном квадрате карты. Сумасшествие — всего лишь оправдание. Она знала. Но как мог Райли! Как мог он так глупо… Она попыталась подняться. Вода немного успокаивала боль в ноге. Джейс несколько раз выдохнула и вдохнула. Припала к воде, забывая, сколько гадких бактерий и насекомых может содержать безымянный приток. Она пила жадно воду, окунала горящее лицо, чтобы встать и идти дальше. Дальше, на поиски брата, который сбежал, скрылся из виду. Она пила воду. Вот и за Стиксом испробовала пищу того мира. Танатос с ирокезом ждал часа теней. Немного полегчало, но стало больше тошнить. Устойчивый кашель и леденящие волны холода, распространявшиеся по телу, скручивавшие живот, уже не замечались. Главное, чтобы не мешали двигаться дальше. Но нет, подлые, все-таки мешали, прибивая к илистой земле. «Что же мне делать? Что? Что делать? Мне что делать? Что делать мне? Делать что мне? Де-ла-ть-ть-ть», — слова смешивались в кашу, слова не имели смысла. Она лежала ничком на отмели возле реки и не могла сдвинуться с места, почти труп, живой труп. Покойник ходячий с душою навыверт державшейся на клочке кожи, обвисшей ошметками на запястьях. — Райли! — прохрипела она, пытаясь звать чуть громче. — Райли! Джейс пыталась подняться. Как преступно долго лежала без движения. Ее даже не искали, хотя за ней как будто наблюдали сотни глаз из джунглей. Трава, насекомые. Мир запахов земли и первозданных звуков. Если бы только не выстрелы. Она вздрагивала. Она все еще не могла пошевелиться, не от боли. Ее легко превозмочь, если мысли и вера едины. Но теперь придавила непомерная тяжесть: брат, маленький брат, Райли. Слова заклинаниями приклеились к растрескавшимся губам. Заклинание и слово. Слово и мольба. Маленький брат. Младший. Едва ни с ложечки кормила его. Как смешно было в детстве с ложечки кормить его кашей. Ему год, а ей всего три. И мама с папой в просторной квартире. В детстве всегда больше простора. А теперь повсюду клетка. Оттяпали кусок, Райли отгрызли половину души своим побегом. А хоть бы предал. Пусть даже предал, пусть оставил посреди леса, не замечая, как она упала с обрываю. Лишь бы остался жив. Без него нельзя! А если заблудится, сгинет, уже не найти тогда оправдания себе. Джейс с усилием попыталась встать, в итоге только слабо поползла, ноги подкашивались, болели и не слушались. Но она все быстрее и быстрее изливалась вперед, теряя направление. Иглами холода ощущалось стремительное приближение беды. Такой беды, что заставляла крылья отрастать, лишь бы успеть, лишь бы отвратить. Как смела она, как смела падать с обрыва? Как смела лежать на отмели, как будто в заморозке тушкой убитой курицы. А курица ведь жертва… Никто не виноват, кроме нее. Никто, кроме нее. Все по цепи кружилось и смыкалось. С нее все началось, на ней все и кончалось. А, значит, Райли не виновен. Нет! Ничуть! Пусть бросил лишь от страха. Пусть! Рука сжала оружие, с оружием она поклялась снова вызволить брата из лап врагов, брата и остальных, если уж попались. Если уж она одна оказалась на свободе. И над пологом неба вился уродливый дым от костров в лагере. До чего же не хотелось туда направляться, обратно в этот ад. О, как бывает страшно повернуть назад! Но Райли, скорее всего, побежал туда же. Прямо в лапы врагов. А если убили его на месте? Но мысли удивительно четко и почти цинично подсказали Джейс, что брата не убьют, потому что на вид он — выгодный товар, даже если не удалось бы получить за него выкуп. Райли… Почему сбежал? Почему он всегда сбегал? Почему она всегда прощала, да еще обвиняла себя? Сбегал или просил ее принести себя в жертву. Так она оставила мечты о спорте ради помощи в его бизнесе с зоопарком, в котором он не мог разобраться. Так она залезла в долги, чтобы бедного брата не пырнули ножом заказные киллеры от конкурентов. Может, они оба слишком драматизировали, но она продала все, что имела, даже все памятные подарки родителей, чтобы вытащить Райли. Так он попросил отправиться на этот остров. А вот вытаскивать себя из клетки он уже не просил, но она знала, что так надо. Почему тогда сбежал, будто ему не надо? От всех противоречий, от отчаяния и зла спасало универсальное сочетание — брат сошел с ума. Не в клетке же ему хотелось умирать, как у него в зоопарке умирали яркие райские птицы. В клетках. Съеживались, втягивали головы в крылатые плечи, переставали петь, становились измученными, никчемными. Тоска птиц скрежетом разносилась через прутья. Если птица не может петь, она умирает. Маленький зоопарк в крошечном мире. У отца все выживали. Кто же знает, что Райли делал не так? Вечно все не так. Отец всегда настаивал на выборе пути, а старшая сестра все оберегала младшего, потому что так тоже завещал отец. Только как теперь могла она уберечь его от опасностей, если Райли сбежал в неизвестном направлении? Уж хотелось обнаружить его хоть в клетке, но живого, а не в пасти крокодила или варана. Поэтому Джейс снова шла через джунгли, слабо надеясь, что пистолет-пулемет поможет ей. Ей, измученной, покрытой кровью и грязью, но ей, не сдавшейся. Идущей на помощь сдавшемуся. Джунгли озарялись утренними лучами. Время летело слишком быстро или же слишком долго они скитались вблизи от проклятого лагеря. Внезапно она услышала шаги. Она приближалась к железному забору. Где-то там маячил и их подкоп. Она слышала, как возле забора топчутся какие-то люди, конечно, враги. Кому там еще быть? Она скрывалась в листве, надеясь, что ее не видят, зная, что достаточно ей скрипнуть, наступив на сухую ветку — пуля в лоб или в сердце: не имеет значения. Она вскинула оружие, выглядывая из-за низкой пальмы, раздвигая жесткие листья. И раньше, чем увидела, среди прочих обостренных утром ароматов леса учуяла пронизывающий крепкий запах пота и табака, страшный запах хаоса. Хаоса по имени Ваас. Нет, он не выделялся на фоне других, там еще стояло немало пиратов, от которых несло не лучше, от некоторых еще и похуже. Но четко врезался в память, то ли привкус пота, то ли табака. Именно его. Этот запах будил ненависть и ужас пополам с забвением о себе. Райли! Там мог быть Райли! Если они не покинули лагерь с пленниками, значит, устроили облаву на беглецов. Может, ее вовсе мертвой сочли. За время тотальной неподвижности тела и сознания она едва не разучилась дышать, точно вода смыла ее, растворила на слои, несогласованные структурой точки-тире Азбуки Морзе задушенного сигнала бедствия. А потом она увидела, увидела главаря и еще полдюжины пиратов с ним. И они обступили... Райли, который, кажется, только недавно выбежал из леса с поднятыми руками. Как его только ни пристрелили. Да, он точно сошел с ума. Его обступили пираты, поставили на колени, ударили с двух сторон прикладами. Он пытался закрываться руками, берег голову. Пощады ли он ждал, когда сдавался? О, как же хотела Джейс открыть огонь по этим подонкам в красных майках! И особенно желала растерзать на куски, изрешетить пулями вдоль и поперек главаря. Этого проклятого главаря с ирокезом, Вааса. Она не знала, что способна на столь всепоглощающее желание, жажду убийства. Но испугаться этому не успевала. Почему же все-таки тело человеческое? Хрупкое, уязвимое. Так бы и вышла бестелесным духом, унесла бы с собой брата. Куда угодно, только подальше от этого кошмара. Унести его, убаюкать, вернуть прежнего маленького брата. Как тогда. Как тогда. В огромной прекрасной квартире, когда все вещи кажутся красивыми и невероятными. Туда, где нет ран, боли, слез, предательств, ненависти. Как страшно. Как хотела бы унести, стать самой призраком. Кем угодно. Умереть ради него. Но спасти. Как посмела так долго лежать в беспамятстве?! Может, удалось бы его перехватить чуть раньше… О, как она теперь ненавидела себя и врагов, глядя, как то один, то другой приклад ударяет по голове, по спине, по плечам брата. Пираты глумились над сдавшимся в плен, вновь сдавшимся. Они увидели, насколько слаб этот зверь, и хотели его добить. Их останавливало одно жесткое напоминание — это товар. Впрочем, все решал приказ главаря. Джейс с трудом сдерживала кашель ужаса и ярости, который лающими звуками преследовал ее с момента попадания в плен. — Выходи, ***! — внезапно приказал главарь, резко обернувшись, сверкнув яростно глазами, посмотрев прямо на нее, прямо в ее казавшееся надежным убежище за пальмой. Джейс не знала, как правильно сдаваться похитителям. И не важно, чему там учили в школе про выполнение всех требований захватчиков. Помощи ждать было неоткуда, но сдаваться она не намеревалась, потому что их требования вели в рабство. А чем рабство — лучше смерть. Так еще повелось с древних времен, в бою погибать легче. Да что же она, в самом деле? И не верила, что удастся противостоять им? Уже и с жизнью распрощалась. Нет! Спасти Райли! Она вышла из убежища, уверенно держа пистолет-пулемет. Не так уж непривычно после винтовки. Но главарь немедленно подошел к Райли, приставил к его виску блеснувший металлом ствол пистолета. Враг торжествующе ухмылялся, точно крокодил. И Джейс увидела самое страшное: к ногам брата была привязана веревка, а к веревке… Бетонный блок. И лагерь с пленниками располагался возле реки. Так они… Не собирались помещать его в клетку! Кто же приказал? Не иначе главарь, не иначе этот страшный человек. Ваас. — Райли! — воскликнула Джейс, голос звучал теперь иначе, голос больно резал горло, стал более высоким, надрывным. И вместе с голосом, криком, грозила вылететь жизнь. — Спаси меня, Джейс! Спаси меня! — заголосил брат, но под давлением дула на висок был вынужден склонить голову под таким углом, что шея чуть не ломалась. — А-а… Между тем главарь убрал оружие от головы Райли, бездумно покрутил им возле своей выбритой головы, то ли разминая плечи, то ли раскачиваясь в подобии давно забытого или никогда не существовавшего ритуального танца. Если и был такой танец, то он преступно искажал его суть. Поглядел сначала на Райли, потом на Джейс, потом снова на Райли, и снова на Джейс. Оскалился в совершенно невеселой кривой усмешке, обнажая презрительно левый клык, приподнимая правую бровь. Потом снова дернулся в неопределенном движении, будто тесно ему было в штампованной джинсами упаковке своего тела, начал ни с того, ни с сего, посмеиваясь: — ***! Что я вижу! Черт подери! Это было е***ое… — голос его стал глухим и мрачным. — Предательство!