Нет вестей с небес

Лодка медленно продвигалась на запад, прямо к вечерней тьме, что наползала мифическим змеем на солнце, убегавшее за горизонт короной на небе. А вокруг цвела земля, на редких крошечных островках лианы заплетались между камней древних развалин, оттуда немного несло гнилью вперемешку с тягучими ароматами растений, трав, цветов. И кровавым закатом снова полыхали орхидеи. На той земле, где все растет, все быстро умирает. И камень уж который год травою прорастает, но не забудет и вовеки он, как пращой брошен меж знамен. Жизнь легенды в паутины заковывает, солнечные блики в страну змей. А накануне ночью все снилось, будто мир постиг Апокалипсис, будто планета замедляется, переставая крутиться вокруг своей оси, и все небесные светила выстраиваются в ряд, Вселенная замирает постепенно, точно механизм, что разогнали и настало время его остановить, а людям меж тем неведомо, сколько продлится их агония. В который раз уж снился конец всего. Может, и правда не так он далеко, в любую другую эпоху человек никогда так не загрязнял планету, не придумывал, как уничтожить всех и сразу. А вот придумал, а вот загадил все так, что киты из отравленных вод на берег выбрасывались. И все верил, будто это и есть едва ли не пик цивилизованности. И с удобной идеологией-наукой, заглушая и без того черствую совесть, с полным сознанием своей правоты убивал, часто чужими руками. Джейс сидела, сжав зубы, рядом не могла унять кашель Дейзи. Скоро лодка покинула область покрытия сигнала навигатора, неслучайно пираты выбрали для сбыта живого товара остров, который и засечь толком никто не мог. И чем больше наползала тьма с запада, тем ближе оказывалась громада камней, темневшая вдали. Дом доктора Эрнхардта остался уже далеко в стороне, а диверсанты-сумасброды правили возле северного побережья, которое тоже скоро осталось за кормой моторной надувной лодки. Ненадежный же им достался транспорт, но это значило, что у пиратов тоже нет ничего более выдающегося. Они тоже жили посреди этой свалки поломанных вещей и судеб. «Успеть бы, успеть», — только билась мысль в голове Джейс, пока она сознавала, что никто из них не представляет, что ждет их там, на этом острове. Тут уж даже Герк притих. Дейзи все больше сгибалась пополам от стресса. И больше всего она опасалась попасться снова в плен. Зря все-таки ее взяли с собой, да оставить оказывалось не на кого. Нигде их не ждали, некуда лететь. Джейс поняла, что обязана отвлечь подругу, пока они приближались к запретной территории дальнего острова. Вот только слов снова не находилось, никаких верных слов, никаких уместных вопросов, один только неуместный, неуверенный, произнесенный, точно со скрипом замерзших механизмов: — Дейзи… А ты… Ты любила его? — Кого? — встрепенулась Дейзи, как будто сбрасывая часть своей едва начавшейся паники. Да, именно паники. — Ну… Его… — неуверенно продолжала Джейс, сама не зная зачем. — Пожалуй. До того, как он стал скотиной, — порывисто отвернулась Дейзи. — Может, я зря поднимаю эту тему, — прошептала девушка тихо. Собственные речи всегда казались неуместными и глупыми. Может, потому у нее не было друзей, может, потому, что боялась лишний раз говорить, чтобы не сказать глупость. — Если ты ее поднимаешь, значит, ты для себя совета спрашиваешь, — недовольно отвечала Дейзи, отворачиваясь, точно обижаясь на собеседницу. — Так что я отвечу: любила. Когда он был человеком. Здесь он потерял человеческий облик. Голос ее неуверенно дрогнул. «В Торстоне вместе с другими наемниками он бил ногами женщину, а потом они пристрелили случайного прохожего. На задворках там вообще лежали трупы. А я еще думала, откуда этот запах, не помоек, а чего-то похуже… И много еще что делал… Но не важно. Это я точно не хочу больше вспоминать», — подумала Дейзи, но никто не слышал ее мыслей, впрочем, Джейс и не требовалось слушать еще чьи-то рассказы, чтобы догадаться о виденных картинах, которые не воплотит в себе ни одно больное сознание какого-нибудь свихнувшегося художника. Для слишком многих вещей в этом мире не хватает слов, их не описать искусством, только фантасмагорией, что на вид ужаснее, а изнутри — слабее. Ведь та же смерть — вовсе не старуха с косой, не скелет в плаще. А так… Тело. Трупные пятна, запах тлена. И потерянные взгляды оставшихся по эту сторону мироздания. Вот она — смерть. Если убийство, то еще кровь. И прочее, что является верным сигналом, что с телом человеческим что-то не так. И это пугает больше скелета в плаще. Никакой мистики. Джейс уже знала, что никогда не испугается историй о монстрах и призраках. Разве только сказания о проклятьях все меньше казались выдумкой. У кого просить себе удачи, если проклят? Нет, не проклята, не за что. Впрочем, кто знает… И девушка просила удачи. Не для себя, может быть, но для товарищей. — Это в прошлом. Я на свободе! — сжала кулаки Дейзи, распрямляясь на своем месте в лодке. — Теперь надо освободить Лизу. Несмотря на неверные вопросы, которые сами собой вскочили на язык, Джейс удалось добиться эффекта: паника подруги уступила место гневу, не позволяя больше сжиматься от нервного кашля, с которым справиться порой сложнее, чем с бронхитом. Но сомнения как будто теперь передались Джейс, которая еще более неуверенно протянула, вопросительно глядя на старшую подругу, точно ученица на учительницу: — И что же, нет способа вернуть таких нелюдей обратно к состоянию людей? — Джейс! Ты сама видела. И ты, вероятно, даже убивала таких. Получается, что нет. Легче убить, — сурово осадила Дейзи, все больше хмурясь, все больше злясь, но вскоре вздохнула горько и пространно. — Что поделать… «Легче или это единственный путь? Но для чего я спрашиваю? ..» — неопределенно помыслила Джейс, но вскоре отогнала свои рассуждения. Ей бы тоже следовало вновь пробудить свой гнев, свою озлобленность, не безрассудную, а ту, что уничтожает необоснованный страх, который порой губит, когда человек, отшатываясь от каждой тени, вылетает на реального противника. — Да, ты на свободе. Теперь освободим Лизу. И отправимся домой! — удалось даже улыбнуться Дейзи. И стало ясно, что их небольшая команда все-таки не проигрывает от присутствия дерзкой блондинки. Но легче сказать, чем сделать, вскоре моторка зависла посреди пролива, слышалось только плескание покрытой бликами воды, пахнущей солью и водорослями, да еще силуэты рыб скользили под поверхностью. — Эй, кумушки, берите весла! Глушим мотор, идем тихо. Не курим, фонари не включаем, — вдруг приказал Герк, хотя курил из них он один. Спортивной греблей заниматься женщинам не приходилось, но ведь и лодки вести вдоль каменистой бухты тоже не каждому дано. Герк вроде справлялся, по крайней мере, к берегу они пристали совершенно бесшумно, вытащили моторку на песок, укрыли в кустах. На длинной косе никого не оказалось, только пальмы льнули к воде, но Джейс ощущала в воздухе знакомый привкус дыма, который всегда сопровождал аванпосты пиратов. Уж что они жгли в бочках… Или не в бочках. Трупы. Они сжигали трупы. Иногда животных, но чаще людей. Мысль окатила ледяным водопадом, прошедшим от головы, сжатой пульсирующей болью до кончиков пальцев ног — лишь бы не Лиза. Но нет, девушку ведь намеревались продать. — У нас еще час, — довольно хмыкнул Герк. — Тихо! — синхронно зажали ему рот Дейзи и Джейс, ощутив, что голос мужчины производит слишком много шума в безмолвных джунглях. Трое скрывались в зарослях, торопливо обмазываясь мокрой грязью, чтобы не светиться белыми лицами среди темно-зеленой листвы. Взгляд на тонкую тропинку между зарослей дал понять, что их уже заметили: некто с автоматом в руках на миг остановился, почесал в бритом затылке и решил все-таки проверить шелестевшие голосами птиц заросли. Может, во вражеском лагере ждали прибытия надоедливых субъектов. Что, если Ваас все-таки видел ее? Что, если снова заманивал в ловушку? Почему же тогда не убил на месте? — Застрелить его? — прошептала Джейс. — На, вот, держи, — пробурчал Герк, протягивая добротный короткий нож с зазубринами на одной стороне, как бы намекая, что с врагом расправляться надлежит не ему. Или не намекая, просто девушка среагировала первой, потому что так повелели нервы, натянутые тетивой, гитарной струной, где песни только полет стрелы. Глаза, блеснувшие над лезвием ножа. Ни взгляда, ни лица за алой повязкой. Кровь. Она жива, враг мертв — уже не страшно. Не страшно, когда лезвие с хрустом полоснуло по сухожилиям, не страшно, когда заклокотало, точно в пустых ржавых трубах, в перерезанном горле. Все очень быстро закончилось. Рука не дрогнула, слишком много боли причинили, чтобы проявлять милосердие. И хоть нехорошо, но каждому из врагов пожелала бы еще трижды быть убитым. Очень нехорошо, но чувства в котле страстей быстрее разума. — Прикинуться, что ли, пиратом… Хотя, нет. Ок, тащи его в заросли, — деловито распоряжался Герк, пока Джейс и без того уже привычными жестами торопливо обирала труп, раздумывая, что стоит взять автомат, а винтовку оставить вместе с лодкой. Правда, за нее решил Герк, который не переоценил себя, решив, что утащит и пистолет-пулемет, и автомат. Только довольно скривился, поскребя самодовольно щетину и дал добро на отправление дальше. Больше часовых не встретилось, найденная тропа уходила через горы, и, судя по нараставшему запаху тлетворного дыма, вела прямо в лагерь врага. Выбора не оставалось: там могла оказаться Лиза, так что путь лежал в самое логово работорговцев. Скоро до ушей долетел гул реки, пролегавшей между скал. Если обреталась тропа, то и мост по идее должен был прилагаться, однако взглядам предстали только деревянные столбы, вкопанные по обе стороны ущелья, и ошметки веревочного моста на них… — Что здесь, ч*рт возьми, произошло? — недоуменно скривилась Дейзи, застыв в ступоре. — Мост разрушен, — проявил чудеса дедукции Герк. — Сама вижу, — недовольно повысила на него голос женщина, очевидно, немного обиженная, что все приходилось делать ей и Джейс. Впрочем, Герк не казался бесполезным, торопливо поворачиваясь: — Бежим обратно! Джейс молчала, только теперь ее чуть не скрутил кашель, она подавила судороги в горле, резко вдохнув прохладный влажный воздух, панически сознавая: «Время! Мы потеряли слишком много времени!». И снова все из-за того, что пошла у кого-то на поводу, и снова потому, что не посмела убеждать, испугалась неодобрения. Вновь они бежали через джунгли, обратно в берегу моря, потому что через бурную речку между скал не существовало иной переправы. И только вечерние сумерки искажали очертания предметов. — ***! Понаползли, — только выругался Герк, когда оказалось, что возле их лодки уже суетится отряд из трех пиратов, изучая, кто прибыл. Впрочем, на этот раз укротитель обезьян не посмел бросать на сопротивление своих спутниц, вылетел сам, точно тигр, с автоматом из джунглей. С поправкой на эффект неожиданности и опытность стрелка, трое на одного оказались не такой уж сильной помехой, тем более, что одного из них, старательно, но, быстро прицелившись, убила… Дейзи, как раз в тот миг, когда показалось, что пират откроет огонь и попадет в Герка. Джейс снова корила себя, что не успела среагировать. А на лице подруги не отразилось ничего, кроме непроницаемой радости за не пострадавшего Герка, который торопливо подбирал боеприпасы, затем толкал лодку к воде, сгребая закатывающиеся нервной влажной полосой песчинки, оставлявшие взрыхленный след. Девушки немедленно начали грести, не дожидаясь приказов, Герк правил вдоль опасного берега, на который ракьят даже не пытались соваться, считая уже не своей территорией. Вообще в западной части острова за деревней Аманаки их присутствие почти не ощущалось. Как объяснял Герк, там у пиратов размещалось в одном из заливов что-то вроде лаборатории, где на людях испытывали новые наркотики, в разработке которых добровольно-принудительно участвовал в том числе доктор Эрнхардт. Так что встреча лодки с патрулем, которую они заполучили как трофей, не могла удивить. Весло давило на грудную клетку, когда Джейс от чрезмерных усилий тянула его на себя, не уставая совершать вращательные движения. Руки холодели, отдавая дрожью в плечах. Это страх неопределенности снова ввергал в беспомощность, хотя вряд ли можно назвать беспомощным человека с оружием. Но чувствовала, что предстоит совершить нечто на грани невозможного, любой ценой. Она ведь даже не герой, никакой не герой. А так, человек, не лучше остальных. Но ни ее, ни Дейзи, ни Герка уже не смущало, что ради выживания порой приходится убивать, что ненависть к врагу — залог того, чтобы не сломаться. Провозглашавшие идеи вечного мира чаще всего не выходили дальше своего уютного мирка за ширмой безопасной псевдореальности, скромно и стыдливо закрывая глаза на настоящий мир, который воплощался в плеске волн и метаниях ночных теней тотальным хаосом и нечеткостью. Каждый миг в нем формировалось нечто новое и совершенно необъяснимое, хоть и похожее на то, что уже существовало сотни веков назад.