Нет вестей с небес

Хуже всего, что они очутились прямо посреди дороги и продырявленная пулями машина являлась их единственным укрытием — ни камней, ни валунов. Только заросли в отдалении, но до них надо было пробежать добрые десять метров, которые под плотным огнем оказывались не метрами, а километрами. Даже ползком, даже по-пластунски — их бы достали, да еще этот видавший виды седан готовился взорваться. Дейзи пыталась оттащить Лизу от машины, Герк подползал к ним, жестами требуя не двигаться, сам не зная, что теперь предпринять. Джейс совершила еще несколько выстрелов, еще несколько крупных гильз отлетели, отправив пули вперед вдоль ствола винтовки. Но на счет врагов не оставалось времени. На счастье путешественников пиратов отвлекло появлении военного джипа с воинами ракьят, вероятно, это прибыло подкрепление из «Доков Валсы». Систему оповещения и сигнализации воины научились перестраивать на свой канал так, что могли послать теперь сигнал о помощи. С кем велся бой, Джейс так и не успела рассмотреть, видела только, что враги прятались и перемещались возле утлой лачуги, возле которой догорал костер и валялся, перекатываясь, большой белый солнечный зонтик. Что стало с хозяином, если он там был — лучше не знать. Теперь там начиналась страшная свалка. Ракьят открыли огонь, но враги не торопились отправляться на тот свет. А беглецы решили, что это их шанс ускользнуть, и рванули прямо в заросли. Герк подхватил на руки Лизу, Джейс и Дейзи прикрывали отступление, оборачиваясь, но вроде по ним не стреляли. Появление ракьят здорово помогло. Десять метров до зарослей показались вечностью, воздух лип к коже разорванными струями, вязкий, душный. Ноги слишком медленно бежали по земле, точно по болоту. Так видело искаженное ужасом сознание. Но ужасом не только за свою жизнь. Наконец добрались до зарослей похожего на хвою кустарника, скрывались под пальмами. За спиной у них оставался бой и полыхающий пятиколесный седан, пятое колесо которого вскоре пролетело от взрыва над головой, едва не задев вовремя пригнувшуюся Джейс. Они бежали через джунгли, наперебой поминая все бранные слова вперемешку со всеми святыми, кто во что горазд, кто как мог, то взывая о помощи, то посылая проклятья врагам. По крайней мере, Джейс не могла разобрать, что именно срывалось с ее губ неразборчивым потоком немых задохнувшихся слов. От доков оставалось не так много до дома Эрнхардта. Герк пыхтел, неся онемевшую от ужаса Лизу, из глаз которой сочились слезы. Джейс предложила самой взять подругу, на что мужчина чуть ли смертельно не обиделся. И вот снова осталось только взойти на эту заколдованную гору. Выстрелы уже доносились только эхом, зверье не смело соваться к группе людей, и только удушливый дым от машины несся по воздуху черными клубами. И снова восхождение. На гору существовало два пути: один по дороге, другой, более долгий, вдоль склона. Джейс боялась, что их ищут, боялась, что на горе уже поджидают, девушка проверила винтовку. Все, она была готова дать отпор. Знала, что бессильна, знала, что не герой, но за друзей босой бы по снегу побежала в лютый мороз, зубами бы рвала, если бы не оказалось оружия, и стреляла бы на слух, если бы ослепили. Жизнь Лизы зависела от твердости их духа. Они шли наверх, к горе, не зная, что ждет их впереди, не представляя, что оставили за спиной. «Никого», — измученно выдохнула Джейс, когда с опаской выглянула из-за угла дома, успев просмотреть и теплицу с мутными запотевшими стеклами. На пороге беленого дома, безучастный ко всем боям, что творились внизу под горой, встретил Доктор Э. Он равнодушно поглядел на Лизу, которую уже не чаял опустить на какую-нибудь кровать или шезлонг уставший от легкой, но все-таки ноши Герк. Это только на фотографиях хорошо держать тоненьких девушек. И ему еще повезло, что Лиза всегда была субтильной особой, вот мускулистая Джейс при всей худобе весила больше. Но Джейс всегда оставалась на своих ногах и не позволяла к себе лишний раз прикасаться, даже ползком пробираясь вперед сама. Доктор Э. тем временем неожиданно восторженно взял за руки Дейзи бережно, заглядывая с улыбкой в ее глаза, рассматривая ее хмурое встревоженного лицо измотанной женщины, ее светлые-светлые волосы. Мистер Алек говорил шепотом с невероятной надеждой, улыбаясь, словно ребенок: — Ты — она! Я уверен! — О чем он? — обратилась она к Джейс, но последняя сделала подруге знак рукой, чтобы та мягко подыграла доктору, не утверждая, но и не опровергая. Им сейчас надо было любой ценой попасть в дом, скрыться от перестрелки и возможной погони. — Вы поможете нам? — только деловито и насколько могла деликатно и ясно спросила Дейзи. — Тебе я всегда помогу, — с придыханием говорил старик. — Помогите моей подруге! Со мной все в порядке! — торопила Дейзи, старательно высвобождая свои руки из костлявых ладоней. — С тобой все в порядке? Правда? Правда? Ты умеешь летать… Ты полетела, — почти пропел блаженно мистер Алек, чуть не плача от радости, отчего Джейс чуть не заплакала от горечи: да, его дочь и правда полетела. К ангелам. На небо. А путешественники его вот так обманывали. Но мистер Алек пустил в дом, осознавая постепенно, что должен помочь Лизе, уже забывая, что был обижен на Герка, или вовсе не зная такого субъекта, которого он оставил караулить у двери, когда они общими силами довели едва передвигающую ноги Лизу наверх. Джейс тоже осталась внизу, на первом этаже, Герк захлопнул дверь, Дейзи поручили караулить у балкона и не подходить к окну, пока доктор без лишних осматривал Лизу. — Ну, если они сюда сунутся, то, наверное, сначала попробуют войти в дверь. Так, я на кухню, к черному входу! Поразводили тут дверей! — ругался Герк, на всякий случай перезаряжая оружие, предчувствуя, что тот отряд был послан за ними, беглецами, посмевшими нарушить планы пиратов, вырвать товар прямо из-под носа у покупателя. Да, такого простить не могли, мстя не столько из-за неуважения к покупателю, сколько из-за понесенных убытков. Джейс осталась одна возле двери, видя в витражное окно только ясное солнце. А возле дверной щели тоже никакие тени не заслоняли свет. И они не знали, чего ждать, кого ждать. Но ждали, пока доктор колдовал над Лизой. Джейс устало привалилась возле двери, ощущая пружинистый озноб вдоль всего тела, прислоняя винтовку к дверному косяку. На полу лежала раскрытая книга, вообще много раскрытых книг тянулись в беспорядке от шезлонга, точно Док открывал их, а потом раздраженно бросал, потому что черные жучки напечатанных букв не несли ему облегчения. Джейс, чтобы хоть немного успокоиться, посмела глянуть на страницы, прислушиваясь к каждому шороху, идущему снаружи. На пожелтевшей разорванной странице маячили стихотворения Джона Китса, взгляд упал на пару строк: «Шепча про вечность, спит оно у шхер, И вдруг расколыхавшись, входит в гроты, И топит их без жалости и счета, И что-то шепчет, выйдя из пещер…». Девушка не дочитала стихотворение, устало перелистнув страницы. Давно же она не держала в руках книг. Она не читала, она просто листала, а в голове образовывалось странное попурри из разрозненных строчек Китса: «Когда безумней обаянье: Когда она жестока иль нежна?». И последнее, что запомнилось, такое инородное для этого места непрекращающейся ненависти: «И в сердце заточи отныне! Люби всей сутью!». Странные стихи, как будто иной мир на грани пропасти разверзся. А они здесь все бежали, стреляли, боялись за жизнь. Китс тоже отбыл свой срок на земле, отправился дальше. Но тело — не клетка, а единственная реальность, но жизнь — не тюрьма, сладка и прекрасна. И каждый здесь желал оборвать жизнь другого, точно выпивал, как вампир. Послышались шаги, Джейс вздрогнула, но поняла, что это доктор Э. спускается, приглашая подняться. Лиза лежала на кровати, которая служила спальней все это время и для Джейс. Доктор Э. констатировал: — Нарыв, фурункул. Джейс подняла вопросительные глаза на доктора. То, что он сказал, утешало, но не очень сильно, хотя все-таки утешало: уж фурункул он сумел бы вылечить, пусть и запущенный, пусть и давший температуру. — Будет больно? — совершенно по-детски страдальчески прошептала Лиза, пытаясь сфокусировать закрывающиеся глаза. — Боюсь, что так, — вздохнул Доктор Э. — Ничего, — начала прерывисто рассказывать девушка. — Я даже… даже благодарна этому нарыву… Из-за него меня не трогали почти, кинули в клетку, куда подальше… Боялись, что это заразно… Там было так… Душно и грязно… — она снова заплакала, но вскоре отрешенно продолжила. — Потом… потом нашелся покупатель… Но в тот миг у парадной двери послышался стук. — Открывай, старый ***! — Пираты! — спохватилась Джейс, бросаясь вниз. Все-таки шли за ними и выследили, когда они бежали по склону. Герк уже готовился, застыв с ножом возле дверного косяка. Доктор Э. невозмутимо спустился со второго этажа. В каждом его движении сквозило невероятное мужество. Может, он защищал отныне Дейзи, а может, и всегда так реагировал на появление пиратов. А вечно затуманенные его глаза метали молнии. Все-таки сильный и волевой человек погиб в нем однажды. Не каждому сильному дано пережить… — Кто там? — нарочито дребезжащим голосом немощного маразматика спросил он, выглядывая из аккуратно просверленного глазка, а сам пальцами показал, что за дверью стоят трое. Герк уже успел проверить, что с другой стороны дома незваных гостей не наблюдается. Значит, троих послали. Дейзи оставалась с Лизой, зажимая на всякий случай девушке рот, потому что Лиза могла закричать, не понимая здраво ситуации. — А то ты не знаешь, ***! Не дури, довы***ся! Открывай, а то хуже будет! — наперебой отзывались три наглых грубых голоса. — Ну, держись! — тихо проговорил Герк. Только успел Доктор открыть дверь, как первый вошедший повалился наземь от удара в ухо, второй — от пули снайперской винтовки, третий от пистолета-пулемета. Пираты повели себя крайне бестолково, думая, очевидно, что у доктора никого не может быть или что он никому не поможет. Тот, которого оглушили, вскоре был прижат к стене, Джейс лично держала нож у его шеи, пока Герк выкручивал руки. Только панически блестели белки пирата над красным шарфом, замотавшим смуглое лицо. Мальчишка… Озлобленный мальчишка. Нет, не мальчишка — убийца. И Джейс ничуть не сожалела, прижимая плотнее к его горлу с двигающимся кадыком лезвие кухонного крупного ножа. Другого у нее не оказалось под рукой, но и таким уже поранила кожу до крови, так что враг не смел пошевелиться. — Прием! ***! Связь ***вая. Прием! — вдруг проявилась рация у него на поясе, явно требовали отчета с пиратского аванпоста. Этого беглецы и ждали. — Говори: пленницы здесь нет. Говори, сволочь! — говорила хрипло и озлобленно Джейс, плотнее придвигая нож, беспощадно торопя, бурая взглядом яростно сверкавших синих глаз. - Ну! Пират раскрыл, как рыба, пару раз рот, что, впрочем, не было заметно под шарфом и крикнул отрывисто в поднесенную Герком рацию: — Здесь никого нет! — Ок, отбой, — разочарованно кто-то ответил на том конце. Только успела рация отрубиться, послышался выстрел. Пират повалился, закатывая глаза, Джейс едва успела отойти, чтобы ее не придавил труп. — Герк, зачем ты убил его? — недоумевала девушка, пока мистер Алек критически рассматривал мертвецов, раздумывая, что с ними делать. — А что его, в подвале держать? — буднично пожал плечами Герк. — Я не гей вовсе даже. Он бы нас сдал! — Ладно, — ответила отстраненно Джейс, ощущая, что никакого ужаса перед этими телами у нее не осталось. Враг он и есть враг, молодой ли, старый. И даже если в странах, откуда они прибыли, жить становилось невыносимо, то оставались же там те, кто не ступал на этот скользкий путь. Хотелось верить, что оставались. Хотя если существовал даже термин «падающие государства» или как-то так, не стоило удивляться, откуда столько озлобившихся на все живое людей. — Отлично! Мы прямо в лагере врага! — сетовал Герк. — Но если он сказал, что здесь нас нет, то Док нас не выдаст. Он же тебе помогал? — Они приходят каждый день! — напомнил, что он вообще-то рядом, доктор. — А ты их наверх не пускай! — обратился к нему Герк, как будто только замечая. — Да, а этого зароем у тебя в парнике. Все грибы лучше расти будут, — предложил Герк. Док ухмыльнулся одобрительно с блеском маньяка в глазах: — А что, идея! Очевидно, мужчины нашли общий язык двух не слишком трезво мыслящих людей. Ушли закапывать трупы, вернее, сначала распиливать, а потом закапывать. Вот на это Джейс уж точно не желала смотреть, опасаясь, что и разрезание трупов воспримет не страшнее, чем разделывание мяса на бойне. А ведь тоже жуткое зрелище — растерзанные освежеванные тушки животных, но все говорят, что красиво и вкусно, в зависимости от того, о чем идет речь — мясо или шкура. За что… За то, что кто-то хочет есть, за то, что кто-то желает красиво одеваться. А людей за что? За то, что кто-то без меры желает обогатиться, чтобы есть каждый день смерть редких животных как деликатес и носить эту же смерть на себе в качестве наряда. Джейс бродила по первому этажу, ожидая, когда вернется док, охраняла Лизу и Дейзи, оставшихся наверху. Дейзи спускалась пару раз, уносила найденный кувшин с водой наверх, недовольно говоря: — Ну, где он твой, доктор грибной? — С укротителем мартышек, — отзывалась в той же манере Джейс невесело, раздраженно. Медленно спускался вечер, а они все прятали улики на случай, если к ним снова пожалуют. Но до наступления темноты, Док решил все-таки вскрыть фурункулы, предварительно позволив измученным путешественникам поесть. Герка выпроводили наружу, охранять. Женщин док пригласил с собой. Тогда-то Джейс увидела на обнаженной спине Лизы три огромных бугорка с белесыми головками, которые притаились между лопаток, отравляя истощенный организм.