Нет вестей с небес

Ночью Джейс почти добровольно попросилась в дозор. И снова бродила возле дома, слушая копошение насекомых, рык ночной охоты леопардов, что не смели подходить слишком близко к дому. Но нескольких девушка видела на пологом склоне, отчего люди и ходили по извилистой тропинке, надеясь, что там безопаснее. Впрочем, дом доктора пользовался дурной славой среди местных. По доброй воле или нет, но он работал на пиратов. И то, что укрывал беглецов, являлось скорее исключением. Джейс поглядывала на окно второго этажа — тихо, наверное, Лиза с Дейзи уже заснули. Это стража мучила который день бессонница, обостряющая чувства нездоровым тревожным восприятием любого незнакомого звука. Наверное, от этого девушка встрепенулась, когда со стороны парника, где док выращивал грибы и недавно закопал останки пиратов, донеслись неоднозначные постанывания и вздохи. Часовой встряхнула головой, считая, что ей уже мерещится, но посчитала необходимым проверить. Цикады стрекотали, значит, врагов не должно было проникнуть, да и не пошли бы они в оранжерею. Но кто знает этих цикад… Девушка проверила предохранитель винтовки, перехватывая ее поудобнее на всякий случай, заглянула в щелку запотевшего стекла, различая два темных силуэта возле стола, где док обычно резал грибы на опыты. Чтобы понять, кто там, часовой пробралась к форточке, поднимаясь на цыпочки, заглянула. И тут же стыдливо отшатнулась, успокоено опуская винтовку. Нет, это были не враги. Светлая лохматая распущенная копна волос Дейзи… Полноватая фигура Герка в расстегнутой гавайке, нависающая над женщиной… Друзья. Вернее, друг для друга больше, чем друзья. Джейс пошла на другую сторону дома, глянула с обрыва вниз, видя, как по морской глади играют лунные блики. Ей было как-то неловко и одновременно неприятно, что присутствия часового даже не постеснялись. Парочка проскользнула незаметно в оранжерею. Отвратительный, выходит, часовой, если так легко прослушала. Но она караулила все-таки подступы к дому, а не перемещения внутри него. К тому же, это личное дело каждого, особенно в стрессовой для всех ситуации. Джейс только на всякий случай заглянула на минуту к Лизе. Худенькая фигурка плыла среди сумерек, точно крылатая русалка, увитая водорослями и озерными лилиями. Лицо ее скрывала тень, вся она словно ускользала, сотканная из лимонного лунного света. Джейс с усталой печалью невольно любовалась и переживала, ловя каждый вздох, срывавшийся неслышно с полуоткрытых девичьих губ, как будто застывших в растерянном вопросе. Но Лиза вдруг повернула голову и открыла глаза. — Извини… Я разбудила тебя, — замялась Джейс, неловко переступая с ноги на ногу. По сравнению с Лизой такая шумная, такая неловкая, нескладная. Едва ли кто станет любоваться… — Думаешь, ты одна не можешь заснуть? — только фыркнула на нее Лиза, тут же неприятно и некрасиво кривя в мерцании ночных синих бликов свое утонченное осунувшееся лицо, нежные губы, сдвигая тонкие короткие брови. — Хочешь, я останусь? Я вернусь через час из караула. Приду к тебе, хочешь? — не спрашивала, а, скорее, просила Джейс. — Делай, что хочешь. Мне все равно, — отвернулась от нее Лиза, морщась как от головной боли. Собеседница кивнула, понимая, что такая формулировка скорее запрещает, но все-таки не до конца, значит, она имела право прийти. Так что дождалась, когда ее сменил весьма довольный, но немного уже сонный Герк. И поспешила к Лизе, где застала Дейзи, которая делала вид, что спит на одеяле возле кровати. А, может, и правда спала, так как прибытия подруги не заметила, в отличие от Лизы, которая сурово на нее посмотрела. Тишина давила. Края губ Джейс подрагивали в подобии улыбки, казалось, что если позволила прийти, то все начинает налаживаться, пока Лиза не прошептала: — Скажи, ты правда ничего не могла сделать? Точно тяжелым обухом ударили по затылку, подвесили вниз головой, по крайней мере, земля из-под ног уходила. Нет, Лиза никого не могла пощадить в своем горе, не задумываясь, как ранят ее вопросы. Существовал мир, воспринятый ей, и обида на этот мир за потерю любимого. Она столько выстрадала, столько цеплялась за эту жизнь. И все ради того, чтобы ей сообщили: его больше нет, возвращайся обратно в свой крошечный ад. — Я не знаю, — только дрогнул голос Джейс. И больше они не проронили ни звука, старательно избегая взгляда друг на друга, только под утро заснув, вдыхая напряженно звенящий воздух комнаты с фиолетовыми обоями. Утром Джейс говорила с Дейзи украдкой о подруге, когда они впервые за это время усадили Лизу за стол завтракать, оставив ее на попечение дока, сами отошли к витражному окну. — Почему ты оставила Лизу? — с несвойственной требовательностью спрашивала Джейс. Лицо собеседницы исказилось деланным непониманием: — О чем ты? Я всю ночь была рядом с ней! Да и вообще, не гони на меня! Почему я сразу? Ты была сестрой ее парня! Я тут так, тренер по плаванию! И Джейс поняла, что говорить с этой женщиной больше не о чем. Она не услышит. Обвинять ее тоже не стоило. От отчаяния ее спасал Герк, вполне старинным и верным способом. Только у Лизы никого не осталось. У Джейс была хотя бы ненависть. Но хуже всего, что теперь они злились друг на друга, запертые, как пауки в банке, в этом доме. Злились, потом Дейзи и Джейс понимали, что это гиблое дело, особенно, когда вокруг сновали враги. А Лиза не понимала. Время тянулось. К обеду Лиза незаметно уже сама встала, надела относительно выстиранную одежду, вновь облачаясь в светлые джинсы, светлую майку, кеды на танкетке. Она спускалась по лестнице, тихо, практически не касаясь земли, понемногу осознавая, что находится в каком-то доме, быть может, задаваясь вопросами, куда она попала и что делать дальше. Увидев хрупкую фигуру подруги, хватающуюся за белые перила, Джейс посмела надеяться, что худшее уже позади. Но только до тех пор, пока Лиза не остановилась на первом этаже возле старинных часов, притаившихся в прихожей. Никто их не замечал, только Лиза провела рукой по стеклу циферблата, склонив по-птичьи голову набок, говоря: — Странно… Вы не замечали? Вы не замечали, что время никогда не двигается вперед, — девушка обратила растерянный взгляд на несколько оторопевших подруг, губы ее тронула странная улыбка, она вновь отвернулась, рассматривая свое отражение в циферблате, продолжая. — Оно идет по кругу. Почему тогда мы надеемся на изменение? Если само время повторяет себя минута за минутой… — Значит, он тоже говорил с тобой, — беззвучно прошептала Джейс, руки ее дрожали, в сознании вставал образ врага. И себя она вдруг увидела прикованной к часам. Помимо шестеренок из часового механизма свешивались кандалы, сцепленные на запястьях. Их обоих. Их всех. В беге по кругу двенадцати цифр. Видение растаяло, только тревога нарастала, словно Ваас приближался со своей бандой. И чутье в данной ситуации могло не лгать. Лиза долго рассматривала часы, а потом безразлично останавливала взгляд на затейливых старинных вещах, намеренно отвлекая себя от мыслей о людях, практически игнорируя их. Дейзи знала, что Лизу просто необходимо чем-то занять, пока они отсиживались в доме доктора, пока судорожно соображали над планом спасения. Они по-прежнему надеялись переждать все самое страшное, тем более, ракьят перешли в наступление. — Так, Джейс, надо бы зашить одежду, — проговорила Дейзи, когда Джейс вернулась из очередного дозора. График у них сбился, все больше доставалось Джейс, потому что она сама хотела быть хоть чем-то полезной, иного применения она себе найти не могла. — Да, конечно, — охотно кивнула девушка, обнадеженно, преданно глядя на подругу, которая многозначительно тепло улыбнулась, как бы доказывая, что все противоречия в прошлом, а лить слезы предстоит много лет в будущем, когда спасутся. Не «если спасутся», а именно «когда спасутся». Но уж никак не здесь, не сейчас. Женщина приготовила и найденные иголки, и их старую одежду, устраиваясь на полу возле двери, где в душный дом, оборудованный только парой разваливающихся вентиляторов, проникало много воздуха и света, не искаженного витражными бликами. Джейс неуверенно взяла огрубевшими пальцами узенькую иголку с ниткой, задумчиво рассматривая их. — Ты что, никогда не шила? Не умеешь? — подшучивала над ней Дейзи, изучающе глядя искоса. — Ну, почему, умею. Только всегда некрасиво выходило, — виновато почесала в затылке Джейс, но тяжело вздохнула. — Впрочем, здесь это не важно. Я больше инструментами умею владеть, молотком там, отверткой… Хотя в моторах копаться я тоже не особо умею. На мирный разговор со второго этажа спускалась Лиза. Она уже без посторонней помощи могла перемещаться по дому и выглядела достаточно собранной. И даже пыталась вроде бы помогать Дейзи, но с Джейс так и не заговорила, порой неуверенно застывая, точно статуя. — Так, Лиза! — радостно улыбнулась ей Дейзи, рассчитывая, что ее план хоть немного развеет оцепенение девушки. — Ты тоже присоединяйся. Лиза? Но лицо Лизы только вновь скривилось. — Лиза? — уже с ноткой укоризны звала ее Дейзи, подчеркнуто ласково, словно стремясь искупить вину за недавний ночной побег. Но только Лизе не требовалось ни вины, ни искупления. Она снова закрыла лицо руками, плечи ее дрожали. Она видела, как собираются шить две эти женщины. А сама вспоминала, как с детства училась шить, чтобы залатывать по сто раз свою одежду, потому что новой не покупали. Вспоминала, как Райли вытащил ее из этой беспросветности, как она научилась не шить, а вышивать, да не просто так, а бисером. И как он радовался ее картинам из разноцветных стеклянных бусинок… Райли… — Райли… Райли больше нет! И это были ее слова на протяжении всего времени, что они провели в доме. Лиза по-прежнему бродила испуганной тенью, забивалась в угол возле шезлонга, зарываясь в груды книг, ничего не читая. Она металась, точно птица в клетке. Не стало их «они», снова осталась одна она. Но ведь они уже срослись, почти как сиамские близнецы, а теперь их разрубила смерть пополам, оторвала половину, вырвала вместе с мышцами и артериями, из которых хлестала, истекая кровью, жизнь второй половинки, оставшейся по эту сторону. И Джейс прекрасно понимала это чувство, ей самой казалось поначалу, что ей не подняться, что ей не жить без брата. Но Ваас заставил, подстегнул паникой, пробудив самые архаические порывы. И каждый раз убивая, он заставлял жить. Странный парадокс. Какой ценой… А Лиза не умела бороться, она была покорной и тихой, созданная для любви, для согласия. — Как это случилось? Как? — твердо наконец спросила Лиза, спускаясь со второго этажа медленно, точно каждая ступень вела в Тартар. — Мы… — замялась Джейс, сознавая, что все еще сама не в силах рассказать все это. После нахождения Дейзи и Лизы казалось, что она здесь самая сильная, самая выносливая. Да… Колосс на глиняных ногах. Но вот сцепила руки, уставившись на лампочку в прихожей. Пора было все рассказать всем. Но она сама плохо помнила, что тогда случилось, что-то страшное, но для описания той ночи не было слов. В памяти вставали четкие картины, а стоило начать рассказ, так сразу тонули в сбивчивых показаниях: — Мы выбрались из клетки. Бежали через лес. Райли услышал вой бешеных собак… Он побежал в сторону, я упала… Потом утром я нашла его возле лагеря пиратов. Но там уже был… Ваас. Он… Он привязал к ногам Райли бетонный блок и скинул в реку… А меня с обрыва в другую сторону… Я ничего не могла сделать… Последняя фраза звучала, скорее, для себя, в сотый раз она пыталась убедить себя, что и правда ничем не сумела бы помешать совершившемуся. И одновременно тут же видела сотни вариантов по сценарию: «А надо было в тот момент». Но не рассказывать же все свои сожаления об упущенных шансах. Если упущенный, то вовсе не шанс. Лиза застыла в растерянности, видимо, слишком шокированная, чтобы заплакать. Но вскоре по ее округлым щекам все-таки покатились слезы, Лиза шептала: — Райли… Он не мог… Райли ведь сильный, — но голос ее сорвался в задушенный пронзительный визг. — Он не мог! Джейс не шевелилась, уставившись в слепящий свет крупной лампочки, которую она случайно зажгла спиной. Райли не мог. Райли сильный. И только старшая сестра на самом деле знала, каким слабым всегда был ее брат. Но для Лизы он и раньше являлся едва ли не идеалом, а теперь любая фраза, идущая вразрез с созданным в ее сознании образом любимого, воспринималась как опасная ересь. Джейс понимала, что девушка никогда уже не примет образ реального Райли. Может, и жила она с созданным в ее сознании образом, упрямо игнорируя всякие недостатки. Да и никто не мог знать, как поведет себя их идеал в экстремальной ситуации. Поэтому Джейс не собиралась ничего доказывать, по привычке беря всю вину на себя. Она не досмотрела, она не удержала. А Райли — идеал. Только коробило, что об Оливере Лиза, пожалуй, даже не вспомнила больше ни разу. А его постигла страшная смерть. Но хотя бы об этой казни не требовалось рассказывать, как и о подробностях пребывания Дейзи в плену у бывшего мужа. Женщина одна хранила свою боль молча, соглашаясь стать и спутницей контрабандиста, лишь бы прошлое ее, наконец, отпустило. — Ладно, я теперь в дозор, — пробормотала угрюмо Дейзи, понимая, что ее план потерпел фиаско. — Может, лучше я? — умоляюще подняла глаза Джейс. — Сиди уже, — отмахнулась от нее подруга решительно. — Лиза, хочешь… воды? — попыталась подойти к девушке Джейс, ощущая себя хуже, чем в дозоре, так всегда случалось, когда приходилось сидеть с Лизой. Короткое время уже называлось «всегда». Как быстро и нелепо. — Нет, ничего не хочу, — села напротив в холле Лиза, сползая медленно по стене, уже не плача, только смиренно признавая: — Это ничего не изменит. Джейс устало откинулась, ударившись слегка затылком о дощатую стену. С кухни приятно сквозило вентилятором. Внезапно навалилась невероятная усталость.