Нет вестей с небес

И небо пульсирует в такт все сильней. И каменный город встает из руин. И слепой огонь застилает глаза людей. Тяжело идти и так легко горим. © Рада и Терновник «Последняя»

Дейзи только тихо всхлипывала, затем охнув, все-таки прыгнула, ее тут же с ловкостью короля обезьян поймал Герк, погладил по спине: — Ничего, ничего, почти выбрались, да… Видишь, выбрались. Но голос его не звучал уверенно. Джейс ненавидела это ощущение, когда она понимала, что оставалась последним здравомыслящим человеком. Такое чувство она испытала, когда умер отец. Как бы ни было невыносимо ее горе, ей приходилось четко понимать, какие бумаги подписывать, куда надлежит ехать и так далее, прочая суета. Остальные просто скорбели, плакали, а на нее скорбь накатывала ознобом и бессонницей по ночам, когда оставалась один на один с темнотой, растворяясь в ней. Но все зависело от нее, ей приходилось брать на себя ответственность, потому что видела все слишком четко. И теперь тоже… Герк потерял тропу, Дейзи, очевидно, всегда боялась высоты, хотя предлагала летать на дельтапланах. Но то на дельтапланах, а здесь — почти прыжок веры, прыжок через себя, выше себя. Да еще за ними по пятам снова гнались враги. И снайпер сама привлекла их внимание, значит, ответственность тоже нести ей, ей вслушиваться в каждый шорох, ей. Стальные клещи сдавили рассудок, вырвали больным зубом все мысли о страхе и бесцельности. На время, только на время, в минуты покоя весь ужас вины накатывал так, что завидовала времени этой кошмарной беготни. Только стоило столкнуться с врагами — и была готова сотни раз сходить с ума от отчаяния, но только в безопасности. Впрочем… неизвестно, где еще невыносимее находиться, ведь разум сумасшедшего — вечная война с самим собой. Ваас-то точно вечно вел войну с собой, игру с другими, смертельную игру, ведь он — центр своего мира, он повелитель стихий и судеб. И страшно, когда к сумасшедшему восприятию прибавилась реальная власть, правда, что было сначала — неизвестно. Но мотивы врага ничтожны в сравнении с тем, что теперь предстояло прыгать через пропасть. И не страх высоты пугал Джейс — высоту и горы она, возможно, даже любила — она опасалась сорваться и погибнуть. Не из-за себя, основной страх, который прошелся холодком, ударяя в живот:, а как же Дейзи и Герк без нее? Плохая из нее защита и спаситель, но все-таки снайпер. Но времени на раздумья и сомнения не оставалось, девушка выставила вперед винтовку, точно гантели, с которыми прыгали древнегреческие спортсмены, и рванулась вперед. Но приземлилась неудачно — левая нога соскользнула, чиркнув по шершавым камням. Однако Герк тут же сумел поймать за оружие, схватив сначала за ремень, а потом подхватив вместе с Дейзи и девушку, не давая ей упасть. Джейс только выдохнула, запретив себе испытывать ужас от не произошедших несчастий, тут и реальных хватало и грядущих. А не завершившаяся беда заслуживает только благодарности тем, кто устроил этот мир, сплел все эти нити. Если только этот мир устроен кем-то. Но если кажется, что никем, то все от того, что люди разучились благодарить за не совершившиеся беды. Впрочем, всякую благодарность подавляли грядущие, сотни страшных вероятностей. — Еще один прыжок, все будет хорошо! — утешал Герк Дейзи, когда за вторым валуном маячил холм. А что уж за холмом… Вроде мелкая цель — прыгнуть. И тут же мелкая радость, потому что все трое благополучно приземлились на дерн более-менее пологого холма, с которого, между тем, не удавалось спуститься на дорогу — только дальше наверх. Но вот они очутились уж и на холме, увитом клонящимися травами. И не ведали, есть ли спуск, есть ли подъем. Но снова шли, все вверх и вверх. Джейс снова ощутимо знобило, неопределенность давила, бессилие пред крадущимся по пятам мраком заставляли целиться в каждую случайную тень. Но почему-то только на холме девушка заметила, что тучи, которые утром плотно скрывали небо, рассеялись. И на небе ныне сияли безбрежным ковром мириады звезд. А как бы хотелось лечь вот на таком склоне и ночь напролет глядеть в них, да еще рядом с кем-то, чье сердце бьется в одном ритме, с кем-то, кто может оценить этот невероятный ночной океан миллиардов далеких светил. Так много… В городах не увидеть. Множество южных созвездий зависли над островом, что мог бы быть раем. Но каждый рай земной человек своими руками превращает в безумный ад.  — Пещера? — задумался Герк, натыкаясь впотьмах на какие-то древние руины, что маячили в ночи, как стражи, застывшие мудрецы в сутанах из лиан. За ними проглядывал черный лаз в скале. — Переночуем здесь. — Ты уверен, что это хорошая идея? — прошептала Дейзи. — Мы можем оказаться в западне, — ощутила немедленно приступ клаустрофобии Джейс. Она и не замечала, до чего ненавидит узкие пространства, клетки… Клетки… Как в зоопарке. Странно, как жила столько лет и не замечала. — Хе, вход заминирую, — крякнул самодовольно Герк, бесстрашно входя в пещеру и включая фонарик. — Мы шеи поломаем по горам в ночи… Джейс эта затея не нравилась, ее отталкивал запах, который исходил из недр мрачной норы — тягучий, тяжелый дух разложения. Девушка мялась на месте, рассматривая шевеление джунглей у подножья холма и склон, говоря неуверенно: — Но как же враги… — Если не будешь орать, они нас не найдут, — донеслось гулким эхом из пещеры. Пришлось войти, хотя прятаться в пещере без выхода казалось последней затеей, но тропы нигде не оказалось, врагов, кстати, тоже. Стало быть, вновь оставалось только уповать на теорию вероятности. А уж если бы заминировать или, еще лучше, завалить узкий вход, то пещера могла бы превратиться и в их крепость, может, темнота бы еще помогла. Если бы не запах… Джейс чувствовала, как с каждым неуверенным шагом, который уводил все глубже внутрь норы, ее тело скрючивает пополам от приступов тошноты. — Что, если здесь… медведь?! — вдруг ужаснулась Джейс. — Али я не укротитель! Али ты не снайпер! Ты ему «тубо» скажешь, как тем псам, — хохотнул бесстрашно Герк. Зверей он и правда не боялся, видимо, ощущая над ними даже некоторую власть, уверенный, что человек — царь природы. Но всякое его укрощение в данный момент ограничилось бы метким выстрелом, который, несомненно, мог привлечь врагов. Джейс терялась в догадках, где их ныне выслеживает Ваас. И зря она вновь допустила в свое сознание этот образ, вновь ясность мыслей сменялась каким-то трансом, а затем и вовсе бессмысленным бессилием. Наверное, потому что Герк теперь более-менее разработал план действий, и правда, вскоре поставив растяжки гранат возле входа и разложив там еще дополнительной взрывчатки. Предложение переночевать в пещере вроде бы и казалось нормальным. Только находки в ее глубине ужаснули. Стало ясно, откуда ощущение тошноты и запах тления: сменяя достаточно длинный узкий ход, пещера расширялась до подобия залы со сталактитами. И в центре ее лежали мертвые тела. Джейс ощутила, как в глазах у нее потемнело, но она сочла своим долгом рассмотреть их внимательнее: две женщины, по виду не ракьят, а так, из местных, вроде жителей Бедтауна. Трое пиратов в красном. В центре — труп мощного дикого быка. Казалось, что тела разложены в определенном порядке. А вроде бы и нет. Предположить, что все это — нападение быка на пиратов или пиратов на быка, казалось невозможным, хотя бы потому, что животное не полезло бы в пещеру самостоятельно. Будь убитые ракьят, списали бы на пиратов, испугались бы приближения врагов. Но, судя по удушающему запаху, тела пролежали в легком холоде пещеры достаточно долго. — Что здесь произошло? — только потрясла головой Дейзи, стараясь не смотреть на странное расположение мертвецов. И всех троих пугал уже не факт гибели незнакомых людей, а скорее загадочность самой обстановки и обстоятельств их смерти. Даже Герк поморщился: — Надо пересечь хребет до рассвета… Чуть посветлее вот станет. — Будто жертвоприношение, — выдавила из себя, подавляя судороги в горле, Джейс. — Еще этот бык… А сама похолодела, подумав: «Неужели ракьят?». — Паршиво, — встряхнул плечами Герк. Но остаться на какое-то время все равно пришлось, пришлось сидеть возле входа, так, чтобы не попасть под возможный взрыв, но и подальше от трупов. Джейс не могла справиться с разбивавшей ее слабостью, кружилась голова, как при долгой качке, хотя она легко переносила и качку, и вниз головой могла находиться долго. Знобило, точно в лихорадке, а от трупного духа легкие сдавило удушье. Девушка желала вырваться из своего тела, выпрыгнуть, как из кожуры, как из старых обносков, точно бабочка из кокона куколки. И, впадая почти в бред, страшно удивляясь, почему все еще здесь, почему не может пошевелиться, только нелепо подергивая проткнутым кузнечиком руками и ногами, забывая, как их распрямить. Дейзи пыталась успокоить ее, а Джейс ощущала, как начинают закатываться ее глаза, точно какое-то черное колдовство захватило ее, точно зашли в табуированное место. И еще эта Цитра… Постоянно мерещилась в сознании. Щурила свои кошачьи глаза, смеялась, хмурилась. Вся женственная и грациозная, точно сами джунгли, точно сама ночь. Против нее Джейс ощущала себя еще более бессильной, чем против Вааса. У него оружие, у него пираты. А у Цитры сознание правоты, вера целого народа. И слово ей скажешь неверное — весь народ ополчится против тебя по ее приказу. В ее руках — право быть правой, в ее руках — разграничение для острова добра и зла. Ваас называл себя злом, творил зло. Но какое добро делала Цитра, а не ракьят, которые шли и пытались вернуть свою землю? Ведьма… Кто-то из них. Разобраться бы кто. — Пойдем… Пошли отсюда, — только жалобно заскулила Джейс голосом маленького замученного ребенка. Через миг ее стошнило, она согнулась пополам, свалившись набок, отпустив винтовку. После этого немного полегчало. Джейс снова будто вернулась в себя, бодро вставая с упора лежа спустя пару минут, окидывая стальным бесстрастным взглядом какое-то странное действо жертвоприношения. Или несчастного случая, показавшегося жертвоприношением, но уж больно загадочного для простого стечения случайностей. Просидели часа два молча, лишь изредка перекидываясь разрозненными репликами. Ожидание неизвестности угнетало, старались рассеять оцепенение мистической пещеры, но оно словно запрещало говорить, сковывало мысли тайнами забытых ритуалов. Допили остатки воды, отчего жажда, пожалуй, только усилилась. Но решили, что лучше не тащить лишние вещи на себе в случае нападения. Минуты ползли преступно медленно, точно и впрямь всех приковали к циферблату, круглому, странному. То ли циферблат, то ли песок — а все время по кругу бежит, никуда не развивается, оборот за оборотом повторяется. — Так, все. Надо идти, — помотал головой Герк, порывисто вскакивая, подавая руку пошатывающейся Дейзи. Джейс немедленно встала сама, хотя в глазах потемнело, но лишь на миг, да еще опустевший желудок приятно-неприятно брякнулся о прочие внутренности. Но это все мелочи, хотя и мелочам приходится радоваться. Выживание только из них и состоит. Жизнь наполовину, даже больше. А бытие… Уж больно глобальная вещь, чтобы объять скукоженным опасностью умом. Тут либо падаешь сразу в бытие, либо носишься, не думая ни о себе, ни о мире. Да в обоих случаях не думая, в первом чувствуя. Но если сердце вынуто, то нечем. За пределами пещеры, где уже ставшие жидкими сумерки предвещали начало рассвета, у подножья холма, как раз возле спуска, слышались шаги и брань. — Караулят нас, падлы, — выругался Герк, нервно потерев нос, вылезая с опаской из пещеры, понимая, что единственный путь с этого дикого холма заблокирован. Пираты явно знали тот карниз, знали, что единственный выход — к жертвенной пещере. Сами решили не лезть, надеясь взять измором. — Может, здесь есть другой путь? — только нервно выдохнула Дейзи, сжимая кулаки. — Не знаю. Отвлечь бы их, что ли… Джейс молчала, бесстрастным потухшим взглядом рассматривая преследователей, которые не позволяли спуститься с холма. Ваас шел по ее следу. Так ей казалось. Она ощущала истрепанным разумом свою обреченность.