Нет вестей с небес

И в бесконечном сражении Тени сомнений терзают меня. Кто я сегодня — Воин света или зла? © Артерия «Один на один»

Пираты бродили внизу, точно волки в яме, с той лишь разницей, что в западне оказывались те, кто очутился на вершине. Ваас досконально знал свой остров, если угадал, куда выведет беглецов путь по бездорожью. И знал, что в пещеру не стоит соваться, чтобы не положить лишних людей. Он хоть подчиненных не особенно ценил и вряд ли воспринимал как личностей, но разбрасываться боевыми единицами считал по меньшей мере нецелесообразной затеей. Разве только при вспышках гнева мог рассадить чью-нибудь пустую башку пополам. Но это был его гнев и его воля, а враг оставался врагом. Ему нельзя делать одолжений, иначе рано или поздно окажется сильнее, и играть можно лишь с противником, что намного слабее. Впрочем, тогда это скучная игра. Но ракьят переходили в наступление и тут уж скучать не приходилось: сместилась та ось равновесия, которую наркоторговцы устанавливали в свою пользу почти двадцать лет, беспощадно, бесчеловечно. И, стоило ей пошатнуться, они были готовы сжечь все дотла, каждого разорвать на куски, лишь бы не уступить малейшей толики своей власти. Хойт-то точно… А мотивы Вааса понять не удавалось никому, может, и ему самому, хотя вряд ли. Но какой толк разбираться в мотивах, если в них столько жестокости? Люди боятся мертвецов, потому что, будучи при жизни добрыми и отзывчивыми, в случае преждевременной трагической смерти, подлого кинжала в спину, или потревоженного захоронения, они делаются нежитью, от прежней личности ничего не остается. Они мстят за причиненные жизненные страдания после гибели. Вот и Ваас, видимо… Тоже… И заговоренная винтовка не обладала силой, чтобы сразить нежить. Джейс глядела в окуляр прицела, руки дрожали, дыхание сбивалось от щемящего ужаса: всюду, где появлялся этот человек, происходили разрушения, причинялась боль, а его приказами губили невиновных. Но ненавидела девушка по-прежнему Хойта, каждый миг, каждую букву этого имени, это существо, которое превратило древний хаос в бессмысленный хаос уничтожающий. И еще кого-то, кто готовил кинжал в спину. Откуда знала, что пират не человек уже, а нежить живая? Просто знала. Много она последнее время знала наверняка. Тяжело знание без силы, непомерно тяжело даже для мускулистых плеч биатлонистки. Стрелять снова она ныне опасалась, хотя враги были на расстоянии меньше километра внизу. Но туманные сумерки снова сгущали тучи, закрывая бледнеющие звезды, а остров не город: нет ни фонарей, ни света из окон. Так что снайпер только лежала, прижавшись животом к выжженной траве, высматривая перемещения пиратов, передавая винтовку Герку, чтобы он тоже поглядел. Утешительных выводов сделать не удавалось: враги перекрыли единственный выход с хребта над водопадом. Последний негромко мерно шумел, срываясь с высоты в долину. Беглецам как раз надо было туда попасть. Может, не стоило сидеть в пещере и ожидать нападения? Но, судя по всему, Ваас только затем позволил как будто сбежать, чтобы встать с отрядом возле водопада. А по той тропе пересекать хребет теперь оказывалось верной смертью: ни единого деревца не росло, простреливалась вплоть до короткого горизонта, в который упирался спасительный склон, за которым существовал шанс попасть на территории, уже контролируемые ракьят. Но это запредельная грань казалась ныне бесконечно далекой, точно совершенно другой мир. Оказывается, много других миров существует: сначала весь остров чудился иным измерением, а ныне и сам разделился на границы запрещенные, гибельные и относительно безопасные. Относительно, ведь расположение сил постоянно менялось с некоторых пор. Почему же ракьят перешли в наступление? Рассказывали, будто у них появился герой, какой-то молодой парень, который повел их за собой. И Ваасу это явно не понравилось. Но ныне охотился он именно на Джейс. Хотя, может, на вора кровавых алмазов. Герк только морщился и кривил физиономию, очевидно, представляя уже, как враг его начнет освежевать. И судя по всему, шкуру свою укротитель мартышек хотел бы сохранить, но отчаянно не видел путей к отступлению. Возвращение на каменистый карниз сулило только гибель — обратного пути вдоль валунов, идущих чуть под уклоном, просто не существовало. Герк тихонько попытался отцепить от колонн лианы, энергично принимаясь отдирать их, стирая руки и упираясь в камни ногами, мотая головой. Видимо, надеялся свить из них веревку, чтобы спуститься на дорогу. Вроде не высоко! Кажется, что совсем не высоко, но падать опасно. И горы-то не такие, чтобы дух захватывало, и вершины-то не снежные. Но человек — песчинка в природном обороте великих начал земли. И не надо ему вершин снеговых, не надо пропастей бездонных. Грунтовая широкая дорога маячила внизу, чуть подальше, у подножья склона, но не хватило бы никаких лиан, чтобы свить веревки, даже когда Герк принялся перепиливать ножом неподатливые сочные стебли растений-паразитов, пугая копошащихся насекомых, раздраженно стряхивая с себя удивленных муравьев. — Да пошли они все! Я не хочу умирать! — только прошипел укротитель мартышек, когда понял, что все его попытки бесполезны. Джейс молчала, никогда она еще не ощущала себя более виноватой. Вроде казалась всегда себе скромной и нерешительной, видимо, представляла себя в лучшем свете, а в самый ответственный миг гордыня позволила стрелять наудачу. Но жизнь делит удачу на всех неравномерно и незаслуженно. И если существует столько несправедливости, то должна быть какая-то цель, но, когда трое путешественников оказались заблокированными на хребте, не ощущалось ничего, кроме озлобленности на стечение обстоятельств. — Попробуем выбираться, — несмело подавала голос Дейзи, но сама уже громко стучала зубами. Джейс же снова погружалась в безразличие к себе: вот он, Ваас. Вот ее личный кошмар, ее проклятье. Каждый раз убегали от него, страх заставлял жить, хотя здравый смысл городского жителя подсказывал, что жить-то уже не для кого. И что еще мог придумать этот Ваас? Еще одну казнь? Она бы не позволила, просто напоролась бы на пулю. Может, и не так это страшно, не страшнее ощущения, когда кости ломаются, а на каком-то пределе боли уже не остается различий для разума, сколь ее ни увеличивать. Разум либо вовсе покидает, либо уходит в небытие бессознательного. Человек — создание хрупкое, а ей, как казалось по состоянию, хватило бы и пары ударов, чтобы совсем отдать концы. Вот только Герк и Дейзи не желали умирать, но Джейс не могла придумать, как помочь им. И только рассматривала, как главарь пиратов у подножья топчет раздраженно окурок, при этом поводя нервно плечами. Не иначе еще обкурился наркоты или, наоборот, не хватало ему яда для разума, а очень хотелось, отчего он еще больше злился. Да и большая часть пиратов так «работала» на Хойта: какие-то деньги и много наркотиков, которые постепенно становились единственным вожделением. Но до последней стадии мало кто доходил — убивали быстрее. А Ваас вроде как иногда еще и более-менее нормального напоминал. Только не бывает нормальной нежити. — Не хочу умирать, пошли вы на***! — Герк терял контроль над собой, гримаса его улыбки, скорее, ужаса, терзала смуглое лицо. Дейзи просто закрывала глаза, сжимая кулаки. Одна Джейс лежала с винтовкой на траве, как истинный снайпер, и выжидала с непроницаемым, точно у рептилии, спокойным лицом. Знал ли Ваас, что снова его голова попала в перекрестье прицела? Может, и знал, может, намеренно выводил из себя стрелка, потому что расстояния не хватало для старой винтовки. Да и еще один выстрел выдал бы их. Но маячил, посмеивался, даже говорил что-то. Но из себя уже вывести не мог, будто не понимал, что не из чего осталось выводить, человека-то уже в ней почти тоже не осталось. Так, оболочка, которая по странной привычке до последней грани не желает расставаться с земным ярмом. Так что снайпер просто ждала, может, целилась, но облака уничтожали рассветный свет, точно в ту ночь солнце проиграло, не осталось у него ни меча, ни ладьи, чтобы выбраться после поединка со змеем. И оставалось солнце в стране вечных сумерек, в подземельях ночи, само превращаясь по чешуйке в змея. Бред мешался с реальностью, а тело просто уже не желало двигаться, прирастая к жесткой траве и камням. Один только Герк суетился, стараясь не наделать шуму. — Как же… Как же я, — слышался его голос. — Стоп! Женщины немедленно оживились, Джейс отползла от края, надеясь, что враги их не заметили, хотя догадывались, что Ваас просто ждет, когда беглецы сами попадут в пасть кровожадных ищеек. Но Герк с компанией не торопился становиться жалкой добычей каких-то двуногих тварей: мужчина указывал на, казалось бы, неприступную скалу, которая как раз вела на вершину хребта, откуда можно было найти спуск и дальше затеряться в джунглях. И к этому единственному пути приникало сухое дерево, склонившееся неуверенно над скалой, прораставшее корнями под развалинами колонн некого святилища возле страшной пещеры. — Полезли, — тихо, но уверенно приказал Герк осипшим голосом, сам не очень уверенный в успехе своей идеи, но решивший, как и остальные, что терять нечего. Между тем, поднимался ветер, вновь суля ползущий неторопливо шторм, дерево раскачивалось, и без того уже мертвое, бесполезное, ставшее пристанищем жуков, что незримо подтачивали его изнутри, выгрызая сердцевину в прелую труху. Первой бесстрашно лезла Дейзи, кровь стыла в жилах при одном взгляде, когда она аккуратно пробовала ногой толстую скрипучую ветку, цепляясь за другую. Гравитация — главный враг человека, давит, не дает летать. Но без нее жизнь вообще невозможна. И в чем сила, если не в Ньютонах… Много единиц измерений, рамок законов, не человеком писанных — вот и мир. И горстка мыслящего бамбука, поющей травы, что иногда прорастает пыткой. И вновь на Джейс нападало некое оцепенение, будто она — воздух, она — бамбук, она — ветер, она — звездное небо и ночные шорохи… Но девушка гнала эти мысли, с замиранием сердца следя то за Дейзи, медленно ползущей вдоль ствола дерева, то просматривая, как ведут себя враги. Пираты вроде бы не двигались с места, вернее, бродили на прежних позициях. Все-таки не мог Ваас запомнить расположение каждого дерева, сухого, мертвого, опустошенного. Зачем подобному помнить о подобном… Снова бред накрывал разум Джейс, точно этот главарь распространял безумие, опасные трихины зла. Все только глаза щурил, да орал теперь на подчиненного, очевидно, надоело ему ожидание. Может, стоило отсидеться пару дней, да враги и сами бы ушли. Но только не в пещере с трупами. Хотя не ушли бы, Ваас уже готов был плюнуть на безопасность пару скурившихся пиратов, чтобы выбить из укрытия воров. Джейс боялась сглазить Дейзи, поэтому рассматривала на всякий случай неприятелей, точно слыша у себя в голове некий таймер, который теперь отсчитывал терпение главаря. Лишь бы хватило этих растворявшихся секунд, лишь бы старое дерево выдержало. — Джейс? — окликнул ее Герк. — Нет, ты иди! — махнула Джейс. У укротителя не оставалось времени на пустые уговоры, он уже понял, что девушка достаточно упряма, хоть кажется тихой и покорной. Покорными чаще всего оказываются те, кто больше всего шумит, кричит, суетится, а потом своей волей в плен сдаются. Герк запыхтел, взбираясь на дерево, слышался треск сухих веток, доносился шепот Дейзи: — Джейс, давай! Джейс?! А снайпер точно приросла к окуляру, ожидая каждый миг, когда друзья заберутся и отойдут на безопасное расстояние. Тогда она могла бы снова поймать своего главного врага в росчерк черных полос прицела. Она сознавала, что для нее это уже почти тоже игра, смертельная игра мести, единственный повод выживать. Гибель Вааса означала теперь и ее конец, возможно, безумие, возможно, безвестное исчезновение от случайных причин. Ее только месть и поддерживала, только ярость. После самоубийства Лизы больше ничего, никакого светлого мотива, вот еще Дейзи. А все остальные не давали ответов на необходимость собственного существования, этого лишнего человека, этой бесполезной пружины в часах мироздания. Может, того главарь и добивался, каждый раз оставляя единственный шанс к сотне, тысяче. Вот она и стала берсеркером без настойки мухоморов. — Ты — это я, — усмехнувшись криво, прошипела, сознаваясь себе, Джейс, готовясь стрелять. Всего лишь спусковой крючок, всего лишь прицел, длинный ствол и приклад, вдавившийся в избитое плечо. И все канет в бездну при одном крошечном алмазе удачи, кровавом алмазе. Но внезапный треск заставил ее обернуться, как и всех пиратов, потому что каждый звук не косогоре разносился гулко, отражаясь от скал, тем более пронзительный скрип ломающейся древесины. Герк вцепился в край скалы, его за шиворот вытаскивала Дейзи. Укротитель мартышек с перекошенным лицом рассматривал, что натворил он своим весом, да еще налетевший внезапно порыв ветра. Под ногами Герка обломилась ветка, а следом сухое дерево просто рухнуло, обломившись на середине, и для Джейс больше не было возможности следовать за остальными, только в обход, а в обходной путь уже блокировали пираты. — Джейс! — только простонала Дейзи, протягивая руки к подруге, склоняясь со скалы, но тело человеческого не хватало, чтобы дотянуться. Тут бы пригодились лианы, но они слишком вросли корнями в древние колонны, точно от их симбиоза зависел мировой порядок. — Тихо ты! — шикал Герк, замечая, что отряд пиратов начал восхождение, едва беглецы напомнили о себе. Уж слышались выстрелы. Джейс оставалась одна возле пещеры, но у друзей появлялся шанс спастись. Ее между тем попытались вытянуть за винтовку, но длины не хватало, так что только нелепо подпрыгивала. Дерево обломалось так, что забраться и прыгнуть с остатков ствола не удалось бы, только возрастал риск разбиться о камни, не насмерть, а так, в лучшем случае сломать ногу или руку, чтобы уж наверняка не осталось шансов выбраться. Проклятый склон оказался ловушкой. Нет страшней стен, чем стены из воздуха. Нет тюрьмы вернее, чем разума склеп. — Бегите! Бегите! — только кинулась к скале снайпер. В глазах ее плясал огонь, лишь один страх мучил ее — друзья, лишь бы их не свалило шальной пулей. — Нет!!! Только не ты! Джейс! Я не смогу жить! Только не ты! Нет! — отчаянно шептала Дейзи, пока Герк сгребал ее в охапку, понимая, что никак не успеет уже помочь. И куда деваются все эти веревки, когда они так необходимы? — Я выживу, Дейзи! Обещаю тебе! — слепила на маске лица подобие улыбки-оскала Джейс, прошептав отстраненно, когда друзья скрывались за скалой. — Бегите… — Мы вернемся, с веревкой, — бормотал укротитель мартышек какой-то бред, тут же понимая. — Ч**т! Они нас заметили! — Бегите! — крикнула громко на них снайпер, уже злясь из-за нерасторопности, а от пиратов прятаться было бессмысленно, они и так уже лезли вперед, огибая водопад. Вскоре Герк и стенающая Дейзи скрылись за хребтом. Вот снова осталась одна, а врагов обнаруживалось много, все больше и больше. И она одна, покинутая. Наверное, так распорядилась судьба. Может, от нее всегда уходили, потому что она так настойчиво требовала убегать, спасаться, а потом еще в чем-то смела обвинять? Нет, теперь она не обвиняла, никого, кроме Герка с его алмазами. Чем контрабандист оказывался лучше пиратов? Все прекрасно знали, какой ценой добываются эти блестящие камни. Но искать виноватых на грани гибели — последнее дело. Особенно один на один. Вообще нет разницы, как умирать, в одиночестве, может, и легче. Но она не желала гибели, ведь еще не завершилась «игра», не свершилась месть. И девушка вскинула винтовку. Враги взбирались на склон. Ближе! Ближе! Снайпер уже ждала, снайпер выслеживала их и практически жаждала компенсировать неудачу того выстрела. Гордыня? Да и пусть! В конце концов, она воин, она имеет право на ненависть. И чудовище в ней, зарычав, пробуждалось, застилая ясный взгляд гневом. И от неба оставался только кусок земли, вырванный из контекста окуляром. Внезапно враги повернули к водопаду… Джейс удивленно опустила винтовку, но зашипела, практически зло смеясь: все верно, кто ж полезет на высоту со снайпером. Ваас не настолько глуп, да он вообще не глуп. Они теперь выслеживали ее с безопасного расстояния, уже не хватало винтовки, чтобы достать врага. А до этого, видимо, не доставало уверенности и освещения. Теперь склоны иссекали косые бледные лучи сквозь тучи, стегали порывы ветра. Западня… Странное слово, бессмысленное. Джейс решила прорываться через тропу у водопада, драться тигром, до самого конца. Снова один на один. Никто не поможет, но помощи она не просила, не могла подвергнуть опасности тех, кто сумел спастись, отрезав врагам путь наверх, выиграв немного времени для друзей.