Нет вестей с небес

Я малого стою, я знаю, но крылья зовут. © Пилот «Сфинксы»

. Говорят глаза на просвет, точно лимфа живая цветов. Но в них лишь черные пропасти и отражения. Самих себя. Как зеркала два черных без цели. И пространство рассыпалось на три мира четырьмя сторонами света. На древе великом не находилось ответа. Падать спиной вниз страшно, и страшно напороться на пули. Но Джейс намеревалась совершить рывок вперед, чтобы прямо в упор выстрелить в главаря, у нее хватило бы сил, она помнила истории о солдатах с пробитым сердцами. Бойцы еще успевали уничтожить несколько врагов, используя последние резервы своего организма, которые открывались, когда не оставалось уже смысла экономить их для продления жизни. В ногах девушка ощущала по две пружины, точно дикая кошка перед прыжком, точно дух леопарда вселился в нее. Джунгли приняли ее, думала или нет, но она ощущала их. Она — воздух, она — водопад, она камни — она их часть. А этот древний хаос стал их врагом, несущий огонь и смерть, разрушение и боль. Винтовка, как влитая, лежала в руке. Винтовка против пистолетов. Ваас тоже знал, что враг непременно попытается уничтожить его, и ему нравилось это противостояние. Он прекрасно понимал, что без него пираты превратятся в неуправляемую толпу, никто не пойдет мстить за него, потому что они друг друга все ненавидели, не ощущали никакой сплоченности и единства, только всепожирающую ярость, все разрушающее озверение. Прыгай, прыгай, прямо вниз, на каменистый весь карниз. Прыгай, грань переступи, через сколько переступила, скольких уже убила? Нет, Джейс готовилась к выстрелу, единственному и последнему. И не рассуждала, кто и как будет ее судить там, далеко. Ведь умирать больно, но только один раз. Дальше уже не человека забота, наверное, ведь если там такой же навал несправедливости, было бы слишком бессмысленно вообще существовать. Но последние мгновения на Земле пьянили и искрились, точно сотни металлических опилок, болезненно врезавшихся в кожу, засыпавших пылью глаза. И лес у подножья наполнялся утренним светом доверху, свет проникал во все гниющие уголки, кроме темных чуланов захлопнутых душ, придавленных томами неверных догм, лживых, злых, лицемерных. Но все маски слетали пред смертью. Больше девушка отступать не собиралась. Быстрый или мертвый. Нет, быстрый и мертвый. Вот, что существовало для нее теперь, потому что два отряда пиратов для нее делались двумя армиями: ни укрытия, ни подмоги. Ку-ку, ку-ку. Кукушка, всем ты говоришь, сколько жить, а свой срок не знаешь, а свой срок себе не отмеряешь. Цевье привычно ощущалось шершавыми пальцами, приклад упирался повыше сгиба локтя. Джейс только старалась ровнее дышать, даже если этим помятым ребрам оставалось очень мало времени тяжело вздыматься, как у загнанной лошади. Кони по небу бежали среди травы, небо напитывалось ароматами леса, пронеслась еще одна ночь, и новая ладья выплывала, но все оставалось за облаками, серыми, тяжелыми, свинцовыми, как пули, глухими, как гул в ушах после взрывов. Ваас ухмылялся, пристально наблюдая за ней, глаза его хищно горели. Да, он принял ее как воина и больше не считал жалкой, это было противостояние, как на дуэли. И он не боялся, хотя ракьят уверяли, что он никогда не путешествует без своей своры, потому что труслив. О нет, не трусость видела Джейс в этих темных безумных глазах убийцы. Но столько пустоты, бездны, из которой вырывались языки пламени! .. Он выжидал, желая проверить, кто на этот раз окажется вернее, чья правда сильнее. А на войне, кто победит, та правда и вернее. Еще говорят, что истины нет. Истина едина, а правда у победителя всегда. Но Джейс не за истину намеревалась отдать жизнь, лишь от собственной мести за брата, Оливера, Лизу, да и себя. Хотя Лиза-то ни при чем. Даже обвинить его в смерти этого несчастного создания удавалось лишь косвенно. Впрочем, обвинять и осуждать легко, а встать в строй не всякий отважится. Пистолет против винтовки. Вроде бы очевидны преимущества. Нет, не очевидны. Винтовка достаточно быстрая, да и била наверняка насмерть с такого расстояния. Но пистолет мог оказаться стремительнее, а Ваас намеревался не иначе мозги сразу вышибить. Или нет? Куда он целился? В руки, чтобы выбить оружие, а потом сбросить со скалы или дальше истязать? Или в шею, чтобы она захлебнулась своей кровью? Или в живот, чтобы она долго мучилась? Нет, только в голову, иначе ей бы хватило доли секунды, чтобы почти посмертно отомстить, точно медведице, которая и с простреленной грудью может уничтожить охотника. Медведи — стражи двух миров… И река внизу срывалась в водопадные брызги. Счет велся на отточенные микрограммы секунды, наставало время стрелять. Негласное. Они слышали это в мыслях друг друга, видели в исполненных яростью широко раскрытых глазах. Лазурь и черный обсидиан. Металл и вода. Свет солнца сквозь тучи, как прожектора во мгле. Но куда ему светить? Некуда уже. И жить еще хоть четверть века, не повторится все как встарь. Безумные два человека — и солнце тоже не фонарь — прикованные к циферблату короткой стрелкой для секунд. Спустить курок — всего-то надо. И так миры здесь перебьют. Нет сказки страшнее реальности, особенно когда сошлись две преданные крайности. Свет не озарял им путь, но с пути все ж не свернуть. Сердце зашлось кораблем, брошенным на волю бури. И палец скользил вдоль курка. Рука не дрожала. Только зрачки пульсировали, глаза болели от внимания к мельчайшему штриху. Не взгляд, почти что слепота, ведь слепота к врагу. Еще секунда… Грохот… Что-то пошло не так… грохот… Так, что Джейс едва удержалась на краю, резко метнувшись вперед, стреляя, не понимая, почему промахнулась. Грянул же выстрел! Она точно помнила, как плавным механически отточенным движением… Был выстрел. Тогда почему враг все еще… Грохот… Уж яснее… Ваас поймал цепкой своей рукой с длинными пальцами, прямо за ствол, намереваясь вырвать винтовку, перенаправляя в последний миг, сбивая прицел. И как только извернулся! Но отшвырнул Джейс, или она сама отлетела на полусогнутых. Выстрел оказался бесполезен. Грохот… Вот новый! Разнесся эхом по округе. Что случилось? Что-то иное, что-то рушащее ее план. Мозг искал слова на ощупь, забыв их намеренно, чтобы вся концентрация ушла в последний выстрел. Но вот оказалось, что не последний. Пираты все куда-то обернулись, засуетились, рассредоточились, размыкая страшный стальной круг. Несколько пуль взвилось над ее головой. Однако неприятеля волновало теперь что-то иное… Эти красные всполохи, запах паленой травы и плоти, пожарищ и взрывов… Мозг вспоминал слова. Да! Граната! Кажется, так это называлось. Когда-то. Грянул новый взрыв, гранаты сыпались откуда-то сверху. Одного бронированного пирата с ручным пулеметом убило на месте, осколками посекло еще нескольких, один даже впился в плечо Вааса, так что, если бы Джейс стояла чуть дальше от края, ей бы тоже досталось. Главарь выругался, глаза его выразили не ощущение боли, а скорее дикое раздражение от прерванной игры, испорченного момента своего торжества. Пираты немедленно начали палить в сторону того, кто кидал гранаты. А Джейс тотчас использовала секундное замешательство: пока внимание отвлеклось, она ринулась к тому обрыву, где существовал шанс нырнуть. Алвин больше не сторожил его, а Ваас выстрелил, но девушка резко перекатилась по траве, перекувырнулась, выстрелила в ответ. Но главарь каким-то чудом виртуозно уклонился, точно тореадор возле быка, скользнув легко в последний миг вдоль траектории пули, пронесшейся возле его лица, которое даже не поменяло выражения от этого, казалось, шокирующего всякого нормального человека факта. Но смерти он, наверное, не боялся. Он играл со смертью, потому что утратил жизнь. Нежити проще, а Джейс поняла, что она живая. Хотя нет, он тоже был живой, и озверевшим оскалом застыла его ухмылка, он приказывал стрелять ракетами на ту сторону водопада, откуда их отчаянно и безрассудно атаковал некий смельчак-подрывник. Стоило догадаться, кто это. — Получайте, подонки, получайте, — только нервно приговаривал Герк, выкидывая весь свой запас гранат, прямо в пиратов. Дейзи отстреливалась из пистолета-пулемета, правда, не слишком метко, боясь ранить Джейс, лавирующую среди пиратов, как крошечный катерок среди огромных валов. А гранаты летели с высоты, отпрыгивая от камней. Герк надеялся, что не заденет Джейс, потому и в Вааса не мог сразу целиться, но все равно первый взрыв заставил всех прильнуть к земле, второй еще раз опрокинул. Всех, кроме Джейс, которая забыла о том, что значит страх. Пропадать она не намеревалась, пока представился шанс сбежать, она бежала, даже если прямо в бездну. Главарь еще надеялся прикончить ее. И почему-то вспомнились его слова, его бурные речи об отчаянии и предательствах. Но друзья вернулись! Дейзи и Герк не посмели бросить ее! Они перешли на другую сторону водопада, пока она мужественно отвлекала все внимание врагов на себя, пока выдерживала эти зыбкие раскаленные стальные секунды противостояния. Их отсутствие плана и страшные совпадения сделались их путем к спасению. В Герка попасть не могли, а он не уставал расходовать свой запас взрывчатых веществ. — А что ты предлагаешь, Ваас?! — вдруг воскликнула Джейс, резко разворачиваясь, почти летя на взрывной волне, что повалила пиратов, рассыпая осколки. Только вперед, прямо к обрыву, прямо в омут с водопада, пока не начали стрелять. Ваас только щелкнул зубами, а ведь он и правда ничего не предлагал. Только критиковал, обзывал, разочарованный во всем. А кукушка улетала вниз с высоты. Не по воле его игры, не по правилам отчаяния. И только где-то на середине стремительного полета Джейс осознала, что несется вниз головой прямо в пенный поток у подножья водопада, не зная, какое там вообще дно. Возможно, ей предстояло разбиться о камни, обречь себя на гибель еще более ужасную, чем сулили ей враги. Но зато это гибель на воле. И хоть кажется, что умирать страшно и всего один раз, но попытаться до последнего выжить — единственный смысл этого существования. Не любой ценой, но ныне ничто не заставляло отдавать себя старухе с косой. Если жизнь — это великий дар и великое испытание, то необходимо дорожить им и сполна принимать все удары, не пытаясь сбежать, сдаться. Никогда не сдаваться! Вот чему научил ее враг, вместо того, чтобы научить ненавидеть. Никогда не сдаваться - вот, что завещал ей отец, когда она не умела понять и чуть не сдалась. Вниз! Она прыгнула! Вот, что произошло! И, наверное, с утеса в нее кто-то стрелял, но все звуки глушил водопад, а воздух резал потоками щеки. Высоко! И порой настает миг, когда есть только полет. Ни чувств, ни понимания своего поступка. Она прыгнула! Слишком большое плавание для маленького корабля…