Нет вестей с небес

Крик. Душераздирающий крик, вместе с которым выплеснулась душа, но что-то все еще удерживало ее в теле, хотя казалось, что скрылась за краем обрыва вместе с Дейзи. Больше не осталось никакого понимания. Кость плача впилась в горло хуже ножа, кость крика разрывала миры на дела, а дела на шаги, что были близки, но мига не хватило, чтобы удержать. И что дальше — не им знать. Рванулась вперед, даже успела схватить за руку, но дождь и слякоть сделали скользкими пальцы. И рука Дейзи вырвалась, а Герк чуть не улетел вместе с ней, воздевая в отчаянной попытке руки, падая плашмя, хватаясь за траву, что-то восклицая с перекошенным лицом. Трава зеленая, а небо серое, отраженное в дожде. И сотни ненужных подробностей стальными иглами дырявили память, чтобы навечно застрять в ней, чтобы прожечь отныне и навсегда. Перевернутый мир исчезал постепенно. Нечеловеческий возглас Герка тонул в дожде, точно рыбой открывался его рот, мужчина загребал руками, поднимаясь. Джейс так и застыла на краю пропасти, ощущая на руке выскользнувшие пальцы Дейзи. Почему не хватило мига?! Одного короткого мига. Дейзи! Она лежала внизу, на каменистом уступе, неподвижно, с пугающе неестественно вывернутыми руками и ногами. Ее светлые волосы сильно растрепались, лица видно не было. Мертва?! Как же так?! Как же так? Сорвалась, потому что камень соскользнул, подточенный дождевым струями. Всю ночь носились по скалам, скрывались от пиратов, бежали в неизвестном направлении. А тут… Конечно, они знали о такой опасности, но так неожиданно, когда показалось, что все уже закончилось. Мертва?! Страшная мысль сразила наповал, но подбросила, возвращая к реальности, заставляя обоих спускаться вниз. Твердые камни превращались в болото. И Герк все кричал, бормотал, выл. Герк. Этот вечно веселый Герк, который уже успел порадоваться, что они так ловко спаслись, уже поднял общий боевой дух. Теперь это воплощение оптимизма озиралось вокруг полными ужаса глазам, скользя по скалам, обдирая колени, падая, спускаясь на уступ к Дейзи. Руки его дрожали. И Джейс обескураживал уже не факт падения подруги, а эта совершенная беспомощность неукротимого контрабандиста, его паническая растерянность. Джейс не помнила, как спускалась вниз, как сама не сверзилась, хотя ноги съезжали, соскальзывали вдоль шершавых мшистых камей. Но тело собственное не ощущалось. Тут же ее тряс за плечи Герк, когда она опустилась рядом с Дейзи на колени, а руки бессильно повисли плетьми, не знавшие, что делать. — Она жива! — кричал контрабандист, давясь своим звучным голосом. Джейс смотрела на положение, в котором лежало тело упавшей с обрыва. Спортсменка практически не знала, как оказывать помощь, но инстинктивно потянулась, почти не касаясь, осматривая Дейзи. Руки и ноги не сломаны, а вот голова… Лежала как-то пугающе набок. И грубые пальцы снайпера лишь слегка дотронулись до шеи. Джейс похолодела, натыкаясь на твердые выступающие мелкие кости. Не бывает так! Не бывает обычно, в единственном случае… И снова приходилось говорить, и снова голос был твердым и без лишних эмоций, хоть срывался, перебитый на витражные осколки, что без света неопрятны и темны: — Герк… у нее… сломана шея. — Что?! Нет! Ты, ты ошиблась, — поспешил проверить укротитель мартышек, облизывая судорожно спекшиеся губы. — Ты… Дейзи… Затем Герк удостоверился в словах спутницы, и тут же вскочил, беспорядочно заметавшись по уступу, твердя, как заклинание, как безумную молитву: — Эрнхардт! Доктор Эрнхардт! Быстрее! Быстрее к нему! К нему! Он все исправит! Он поможет! Джейс тоже захватила эта мантра, эта слепая вера в последнюю надежду, точно выживавший из ума химик превратился для них обоих в единственного спасителя, самого сильного волшебника, чудодея. — Ничего, может, не сломана, ничего, мы же дураки с тобой, Джейс. Что мы понимаем, Дейзи! Открой глаза! — Герк уже ломал ветку ветки подвернувшегося куста, видел, что одна не подходит, другая, остервенело кидал их в пропасть, сдирая руки, ломал другие. Джейс не успевала даже ничего предпринять, только следила за Герком, потом выполняла его указания, когда он пытался, вспоминая все, что знал о полевой медицине, зафиксировать шею пострадавшей с помощью палок и валиков, вываливая неэкономно и бездумно все содержимое походной аптечки — единственного, что у них осталось из полезных вещей, не считая фонарика. Джейс видела все четко, слишком здраво. Она видела, что они близки к тому, чтобы потерять в суматохе драгоценные антисептики, поэтому украдкой торопливо складывала их обратно, пока Герк путался в бинтах. Джейс видела, что у них не получается нормально оказать хотя бы первую помощь, потому что основное правило при таких травмах — неподвижность. Как всегда… Зафиксируйте в неподвижном положении и ждите помощи… Все инструкции для рядовых смертных заканчивались только так. А что делать, когда помощи ждать неоткуда?! В пропасть головой? На миг такая мысль мелькнула от нового потрясения, стоило только покоситься на изрезанное дождевыми каплями пространство, зелено-желтой панорамой расстилавшееся у подножья. Нет, нельзя. В пропасть нельзя, это как побег, подлый побег. А Дейзи не предала, не сбежала. Дейзи, неутомимая Дейзи. Скорее к доктору Э, к этому волшебнику. — Чудо! Ну, сотвори же ты чудо! Хотя бы одно! Неужели мы не заслужили? — тихо твердил Герк сквозь зубы. Его губы исказились не улыбкой, а гримасой. И как похожи маски паники и смеха. Лишь в глазах выражение разное. Неподвижность не удавалось обеспечить, им еще предстояло поднять Дейзи наверх, хотя они сами не очень представляли, как выбираться обратно на тропу. Вниз никакого пути не было. И казалось, что каждым неверным движением они ее все больше убивают. — Следи, чтобы дышала! Нам повезло, да, повезло, она дышит, — бормотал Герк, пытаясь соорудить носилки, понимая тут же, что на уступе они не помогут. Дыхание, дыхание… Следи за дыханием. Будто она могла удержать, если бы прервалось. Зачем эти руки, если они не сумели поймать над пропастью? Уже слишком поздно. Вся надежда на доктора Э. Да, он поможет, он ведь волшебник. Чудо… Они просили чуда у всего мироздания. Неужели так сложно? Всего одно! И каждому. Каждый просит, вот и не случаются, не хватает на всех. Бывают ли вообще чудеса или это только жестокий миф сумасшедших? Дейзи пришлось переносить, как получалось вдвоем. Джейс страховала, чтобы они все трое не упали обратно на уступ, а дождь все не прекращался, точно кара небес, все смывал и смывал землю, точно наставал второй великий потоп за грехи человеческие. Все верно, этот остров заслужил потопа, а иной мир, может, и в сотни раз больше. Только нет того, кто построит корабль. Дождевые хлысты секли кожу, вырывая дыхание. Паника сменялась целеустремленностью, когда они лезли упрямо по валунам и скалам, которые, казалось, обмазали растопленным жиром. Дейзи… Неподвижная, с растрепанными волосами и мученически выгнутыми тонкими губами, она казалась раненым ангелом, который не понимает, за что ему причинили боль. Она хотела жить. И верилось, что ее воля к жизни, старания друзей все-таки смогут совершить чудо. Глаза Герка лихорадочно горели, он беспрестанно что-то бормотал, торопился, из карманов у него падал какой-то хлам вроде пачки сигарет, но он ничуть не замечал. Джейс могла поспорить, что контрабандист в данной ситуации не заметил бы и утерю алмазов. Кому нужны эти равнодушные холодные камни, когда каждый миг был на счету? Стремление вперед рвало изнуренные тела, вытягивало связки, но ощущения притуплялись, существовала теперь только Дейзи, миссия ее спасти. И Джейс ощущала на своих пальцах сначала это ускользание неугомонной Дейзи, ее исчезновение, падение, ощущала, как вырывал ветер, как не удавалось вытянуть руки на несколько сантиметров дальше. Побоялась? Побоялась двинуться дальше, потому что сама не желала падать? О себе посмела подумать? «Распните меня за это», — только с невероятной горечью пронзали собственные мысли тремя мирами на четыре стороны света, когда стертые подушечки пальцев хранили к тому же прикосновение к коже сломанной шеи. Как определить на ощупь, насколько реально выжить? Джейс не знала, безустанно следила то за дорогой вдоль тропы, то за изменением выражения лица Дейзи, цвета ее кожи, пытаясь уловить, дышит ли она. Несли на сцепленных руках, но Герк чувствовал, что после всего пережитого его вторая спутница едва держится. Ситуация складывалась отчаянная. Еще каждый миг прислушивались, ожидая, что воздух прорежут выстрелы врагов. Дождь мешал различать звуки. И Джейс не знала, дышит ли еще Дейзи, она не открывала глаза, они не знали, как привести ее в сознание и необходимо ли. И они оба ощущали, что несут пострадавшую совершенно неверно, но горы не позволяли как-то иначе. А еще накануне они все бежали через горы, бодро, сосредоточенно. Еще полчаса назад Дейзи отважно палила из пистолета-пулемета. Еще раньше она в одиночку сбежала с южного острова, переплыв широченный залив. Дейзи! Дейзи! Не верилось, что ныне она лежала затихшая и совершенно беспомощная. «Все из-за того выстрела! Все из-за меня!» — люто ненавидела себя Джейс, осознавая, что у них был шанс скрыться незаметно. Она хотела уничтожить себя. Враг, месть… Все это ушло куда-то на второй план. Может, и прав был Ваас насчет бессмысленного повторения действий. Она каждый раз надеялась на чудо, а попадала под действие злого рока. За что? С какой целью? Дождь все не унимался, они наконец нашли тропу и уже пускались вниз, понимая, что враги, скорее всего, потеряли к ним интерес, ведь только в случае крайней необходимости кто-то пойдет в горы в непогоду. Повезло, что гроза не началась. Но о везении уже говорить не мог даже Герк. Они вышли на дорогу. В обе стороны — грунтовая лента, вязнущая в собственной грязи кривыми направлениями. Нет пути, и свету некуда идти. Начинался мировой потоп, с каждого мясистого листа стекало по водопаду. Ни единого огня не попадалось на глаза, ни единого человека, точно остров заснул, как страшный архаический монстр — вот и гребень его торчал посреди — эти проклятые горы, которые желали отнять Дейзи. Герк потерянным взглядом осмотрелся, словно ища что-то, зубы его стучали то ли от холода, то ли… Жутко делалось от этой беспомощности матерого контрабандиста. Но он всегда спасал себя, привык полагаться на себя, на свою удачу. Но что-то треснуло, перевернулось, и не стало их удачи, будто отнял кто. Ткацкий станок нити красным окрашивал, нити вились и рвались, путались и бились, а станок все вытягивал единственную, последнюю. И нить Дейзи до предела натянулась над пропастью среди пламени свечи, что сквозняком задуть легко. О, хрупок человек! Разобьется — уже не собрать. Миг назад — полон сил и стремлений, а потом неподвижен настолько, что песок или воду в ладони удержать проще, чем жизнь. Человек не бамбук, бамбук все гнется: то поет, то растет, иногда засыхая. И душа стала полым бамбуком у Джейс, все быстрей и быстрее исчезали волокна, только ветер в ней выл. И эта паутина неба, а сквозь облака проступал каменный черный город, тучи придавили остров. Но все же сквозь обкрадывающий слух рокот дождя донесся и иной звук. — Машина! — шевелились губы контрабандиста. Пока Джейс идолом стояла, Герк вылетел на дорогу, заслышав гул автомобиля. Его не интересовало в тот миг, пираты это или местные, он был готов любого остановить. Вскоре на дороге показался джип. Как увидел, что за рулем местные, заорал не своим охрипшим голосом: — Стой, падла, стой!!! Убью! Стой! Мужчина порывом распахнул дверь, практически вышвыривая водителя: — Из машины! Вперед из машины! — Герк чрезмерно размахивал руками, глаза его все лезли из орбит, до неузнаваемости искривлялось лицо. — Джейс, так, держи ее, чтобы… чтобы шея не двигалась. Перепуганная девушка только нетвердо кивала, закусывая до крови губы, чтобы не закричать, мир вокруг поглощал хаос. Она не двигалась, держа Дейзи, которая уже впала в забытье и становилось страшно каждый миг, что они не успеют, что она умрет. И как к последней надежде они неслись к Доктору Э., рассчитывая, что он сумеет сотворить чудо, ведь столько раз помогал. Джейс ощущала, что следит за тем, чтобы Дейзи лежала неподвижно на спине, но на самом деле страшно не может удержать жизнь в этом молодом еще теле. Время минуло немало, дорога медленно ползла под колеса машин. Джейс извернулась, чтобы как-то и Дейзи не тревожить, и держать ее при этом. Неподвижность гарантировать не удавалось при каждом подпрыгивании автомобиля на ухабе, при каждом завязании в грязи грунтовки. Но вот и дождь прекратился, внезапно, незаметно. То ли долго ехали, то ли природа так насмехалась над суетливыми людьми. И остров скалился сотнями отвратительных ухмылок: летали орлы и насмехались, стряхивали цветы крупные капли и цветением насмехались, орали в ветвях мартышки и громче всех насмехались. Но джип упрямо летел в гору по дикому склону, там, где машины не могли ездить, а Герк, не задумываясь, отыскал путь к горе, прямо наверх. Еще немного. Всего несколько шагов. Если у доктора снова ошивались пираты, Герк мог порвать их голыми руками, зубами. Лишь бы этот полоумный старикан спас Дейзи, лишь бы этот волшебный целитель помог. Джейс отчаянно заколотила обоими руками в белую дверь, пока Герк нес от машины Дейзи, глаза мужчины, этого вечно веселого Герка, выражали ужас, грань сумасшествия. — Док! Откройте! Откройте! — кричала, стонала, молила Джейс, прижимаясь к двери. Казалось, прошла целая вечность, пока из оранжереи вышел ничего не понимавший док. — Док! Ты спасешь ее?! — застыла Джейс. Казалось, никогда еще не глядел так человек на человека, с такой пронзительной мольбой, таким благоговением, как на последнюю надежду, будто от решения и воли старика зависела не судьба одной женщины, а начало или предотвращение едва не начавшегося мирового потопа. Доктор Э. стряхнул с себя какой-то сон наяву, он вдруг узнал блондинку, бросился к джипу помогать Герку. Носилок у него тоже не оказалось, он был химиком, а не хирургом, хотя приходилось иногда. И на это «иногда» уповали теперь скитальцы. — Летать, — только почудилось, что сорвалось с его губ. Отец погибшей девочки, девочки, что выпала из окна и сломала шею. Джейс окаменела на какое-то мгновение, мир искажался, ей уже чудилось в каждом слове больше, чем существует, тайного злого умысла, не смысла. Предчувствия… И сны. Ничего не скажут, никогда, слова на ощупь искали выход из подсознания, но давили из мысли, чтоб не сводили гибкий разум с ума. Дейзи перенесли на кухню, док немедленно смел все, что лежало на его старинном широком столе. Твердая поверхность, подходило. Наверное… Внезапно Дейзи резко вздохнула, приоткрывая глаза. Герк встрепенулся, едва не разрыдался от радости, но понял, что обманывает себя недоказанной надеждой. Он тоже глядел на Доктора Э, как на чудодея, как на спасителя. Только старик все больше сутулился, осматривая Дейзи, даже толком не прощупывая позвонки. Джейс не знала, как в таких условиях он сумеет вылечить подругу, но была уверена, что его серьезный вид — это начало лечения. Пусть только на первое время помог бы, они уж сумели бы доставить ее до катера и наконец выбраться с проклятого острова. Если бы остров отпустил их, но ведь остров принял Джейс, значит, должен был отпустить. Или принять — не значит отпустить? Вааса принял, но не отпускал, только это позволяло ему еще оставаться человеком, если бы остров исчез из него, он бы стал просто одним из пиратов. А Дейзи проклятый остров не признал, предал. Сама природа способна на предательства. Или это… Назначение какое-то? Воля чья-то? Зачем такая воля? Женщина обвела туманным взглядом сумрачное помещение. Сонные лучи пасмурного дня вяло проникали сквозь витражное окно, отчего света катастрофически не хватало. На полу раскололись в черепки фрагменты китайского сервиза. И книги стихов все еще лежали в беспорядке. А время ползло непозволительно медленно, все по кругу, выплавляясь в стекла часов. Стекло — тоже песок. Послышался слабый голос Дейзи, над ней тут же все наклонились, ее губы едва шевелились. Женщина неестественно спокойно прошептала: — Тела… не чувствую тела. Герк только впился в Доктора Эрнхардта взглядом, совершенно ненормальным, умоляющим сделать хоть что-то, совершить невозможное. Но глаза доктора скрывала тень, он стоял, сцепив руки, а взгляд был слишком ясным и колким, и скулы выделялись острыми гранями, как два ножа.