***
Что волшебница спит, Фили понял не сразу. Но как ещё было объяснить, что она так на него навалилась, да ещё и уронила голову на его меховой воротник. В целом, Фили не возражал, лишь старался править ровнее. Зато Кили нашел себе очередной повод для веселья: — Нет, ну ты глянь! А волшебница-то дрыхнет у тебя там, что ли? — удивлялся он, и Фили уловил нотки зависти и детской обиды в его голосе. — Я думал, эльфы вообще не спят никогда. Только это, как его… бдят что ли?! Или бредят… — Грезят, — поправил его Фили недовольным шепотом. — Хватит чушь молоть. И не ори так! — Будить жалко, матушка? — тут же поддел его Кили и заржал, будто роханский жеребец. Фили сдвинул светлые брови и грозно глянул на младшего, как делал еще в детстве, застукав его за очередной шалостью. Это подействовало. — Просто я не думал, что эльфы могут так крепко спать, — пробормотал Кили уже тише и, на всякий случай, втянул голову в плечи. Однако, не удержался и хихикнул: — Да ещё на плече у гномов. — Могут. Если устанут сильно. Одна вон, по легенде, так задрыхла, что её возлюбленного в море унесло, ** — заметил Фили. — И что с ним стало? — Помер. — А она? — А он? А она? — передразнил Фили, улыбаясь в усы. — Ох, Кили, любишь ты всю эту лирическую чушь — просто спасу нет! — Вот ещё! — Кили хмыкнул и пришпорил пони. — Только чушь-то эту эльфийскую ты читаешь, а не я. Легенды, пророчества — вечно к Ори в библиотеку бегаешь, а потом свечи жжешь до пол ночи, читаешь. Да про дев их тощих, небось, мечтаешь еще до утра… — А ты ко мне по-меньше бегай по ночам, при каждой грозе! — огрызнулся Фили и намеренно сильно дернул плечом. Эльфийская дева за его спиной завозилась, судя по всему, пробуждаясь. Отряд тем временем выехал на берег реки Бруэнен, над которой уже клубился вечерний туман, пряча от взоров её прозрачные воды. Брод остался существенно выше по течению. Здесь река становилась полноводнее, одевшись в пышные зелёные берега, поросшие камышом и верещанкой. — Привал. Тут и заночуем, — Торин спешился и оглядел каменистый берег. — Фили, Кили — за дровами. Бофур, Бифур — накормите пони. Бомбур! Быстрее слезай, нам тоже не мешало бы поесть. Бильбо тебе поможет… Бильбо… Бильбо? Где опять треклятый полурослик? — Я тут! — взволнованный голос хоббита слышался из-под огромной позеленевшей коряги. — Минуточку… Скрестив руки на груди, король сердито уставился на корягу: — Господин Бэггинс, вам нужно отдельное приглашение, чтобы начать готовить стряпню для отряда? Может, вы всё-таки… вылезете оттуда? — Не могу… — хоббит высунулся из-за коряги. На перепачканном лице светилась виноватая улыбка. — Тут грибы! Полурослик бережно прижимал к груди завернутую полу кафтана, в которую, как в котомку, набрал уже приличную кучку грибов. Возведя очи горе, Торин отправился рассёдлывать жеребца. Фили уже спрыгнул на землю и молча подал руку волшебнице. Та слезла, дошла до воды и теперь неподвижно застыла, разглядывая в сумерках какие-то лишь одной ей видные горизонты. — И зачем её с собой взяли? Что в ней проку? — проворчал Фили, отвязывая поклажу. — Как зачем! Чтоб тебе скучно не было! — хихикнул Кили над самым ухом и тут же вскрикнул, заработав смачный подзатыльник от старшего. Оставаться в долгу у братьев было не принято. Поэтому Кили поточнее прицелился. Отвернувшись, Фили тут же получил пинок в незащищённую область чуть ниже блестящего наборного пояса. — Фили, Кили! Почему ваши топоры до сих пор молчат! — окликнул их Торин. — Мы хотим есть! Наградив друг друга несколькими беззлобными тычками по тылам и флангам, братья взялись за топоры и, потирая награждённые места, отправились за дровами. Скоро в ночном воздухе витал изумительный аромат мясной похлебки, а горячие кусочки баранины с картошкой и грибами дымились у каждого в плошке. Благо припасов пока было в избытке. Гномы расселись вокруг костра, уплетая жаркое за обе щеки и стуча деревянными ложками. — Все-таки с появлением Бильбо в нашем отряде Бомбур стал значительно лучше готовить, — заметил Гэндальф. Гномы заулыбались в усы и согласно закивали, дружно посмотрев на хоббита. — Да… я-то что… Это так — травки всякие. Важное дело! Мы, хоббиты, без них никуда! — воодушевился смущённый Бэггинс. Волшебница, не открывая глаз от миски, наворачивала похлебку. Она съела все до последнего кусочка, не обращая внимания на окружающих, и ещё через пару минут уже спала, с головой завернувшись в одеяло. Ее не мог потревожить ни дружный хохот гномов, ни возглас Бофура: — Дааа, сильна! Всё умяла! Вот и верь потом байкам, что эльфы не спят и не едят мяса! Вечер выдался тёплым. Звезды рассыпались по чёрному бархату неба, и лишь полная луна затмевала их холодную красоту, медленно выплывая на небосвод. Поели, покурили, послушали пару баек, рассказанных неутомимым Бофуром, и легли спать. Теперь звенящий стрекот кузнечиков дополняло лишь потрескивание догорающих дров да раскатистый многоголосый храп, разносившийся над поляной. Лишь Торин сидел у костра, покуривая трубку и вороша веткой горящие поленья. Отчего вверх взлетали столпы алых искр, танцуя в прозрачном воздухе и напоминая огненные горны. Сегодня дядя был в карауле один. Фили тихонько присел рядом, но Торин даже не повернулся. — Почему ты один? — попытался завязать разговор племянник. — Пусть отоспятся, завтра длинный переход. Ты что-то хотел? — бесцветным голосом осведомился король. — Поговорить с тобой. — Говори. Но не жди, что я приму твой поступок. — Я не жду, что ты его примешь, но надеюсь, что поймешь, — Фили старался говорить медленно, тщательно подбирая слова. — Ты заменил нам с Кили отца, воспитал нас как родных сыновей, сделал своими наследниками. Всё, что есть в нашей жизни, — дал нам ты. Мы чтим и любим тебя, и ты об этом знаешь. Но мне уже не пятьдесят и даже не шестьдесят. Позволь же мне самому выбирать свою судьбу… — Ты не в праве выбирать! Твоя судьба от тебя не зависит. Ты наследник рода Дьюрина и станешь королем, когда придёт время. — Ты думаешь, нашему народу нужен король, который вместо сражений и походов отсиживался за каменными стенами? — Им нужен живой король. А других наследников, кроме вас с Кили, у меня нет. Должен остаться хотя бы один. — Дядя, мы с братом всю жизнь равнялись на тебя. Но скажи мне, смог бы ты остаться в Синих горах теперь, когда появилась надежда вернуть Эребор? — Фили поймал его взгляд, и Торин впервые не нашёл, что ответить. Племянник заговорил снова: — Я принял твое решение, когда ты выбрал наследником меня, а не Кили. Я смирился, что моя жизнь навсегда связана с бременем правителя, хотя и желал иной доли. Но позволь мне самому отвечать за себя. Гномам не нужен король, не способный самостоятельно принимать решения, предавший собственную совесть и честь. — У них не будет такого короля, — отрезал Торин и, поднявшись, шагнул в темноту. Фили остался у догорающего костра в одиночестве.***
Над стоянкой всё так же разносился мерный храп, а Фили всё вертелся с боку на бок, подминая под себя кусты вереска и брусники. Разговор с Торином никак не шёл из головы, о том, чтобы заснуть, не было и речи. Дядя не захотел его понять. «Хотя, на что я рассчитывал?! — мрачно размышлял Фили. — Одним разговором завершить спор, который длится годами? Просто смешно…» Неподалеку хрустнула ветка. Гном перевернулся на живот и замер. Волшебница тоже не спала. Усевшись на подстилку, она рылась в сумке. Наконец девица вытащила прозрачный камень на цепочке и зажала его в ладонях. Потом закрыла глаза, поднесла кулон к самым губам и прошептала несколько слов. Кусок породы слабо засветился. Волшебница повесила камень на шею и спрятала его под одежду. Сумку перекинула через плечо, и, оглянувшись на часового, тихо скользнула в сторону реки. Фили тоже обернулся к костру — Торин сидел к ним спиной. Он не услышал лёгких шагов волшебницы. «Куда это она собралась? Посреди ночи. Одна. Совсем сдурела? Или что-то затевает?» Не став надевать куртку, гном сделал вид, что собирается отлить, и, зевая, направился к реке. Феанора свернула в лес и теперь уверенно пробиралась между деревьями, неслышно ступая по влажном мху. Пару раз она останавливалась и срывала какие-то травы, но что именно, гном не смог разглядеть. Боясь быть замеченным, он держался на приличном расстоянии и в какой-то момент совсем потерял волшебницу из вида. Фили уже начал озираться, пытаясь понять, куда колдунья могла подеваться, когда невдалеке послышался всплеск. Ринувшись на звук, гном чуть было не выскочил на берег реки и в изумлении застыл под сенью деревьев. Белёсый туман колыхался над заводью с чёрной маслянистой водой. В ней, будто в обсидиановом зеркале, отражалась алмазная россыпь звёзд и громадная луна. По воде медленно расходились круги. «Махал! Утопла! А нет… Одежда на берегу — искупаться решила! Ну, самое время! И где после этого её… Колтун мне в бороду!» — Фили поспешно отвернулся: обнажённая девица вынырнула из воды. Пару секунд наследник боролся со своим благородством. Однако бой оказался неравным, и ещё через миг гном торчал в прибрежных камышах, распугивая лягушек.***
Феанора блаженствовала, ощущая запах чистой кожи. После драки с троллями она мечтала лишь об одном — помыться. Когда, проснувшись, девушка обнаружила, что отряд стоит лагерем на берегу реки, радости её не было предела. Оставалось лишь найти удобное место подальше от стоянки, а заодно собрать травы, которые просил Бильбо. Вода была прохладной, но не ледяной, течение в заводи почти не ощущалось, и Феанора наслаждалась, с головой окунаясь в тёмную воду. Когда стало совсем уж зябко, девушка смыла остатки засохшей крови с волос и с сожалением выбралась на берег. Накинув чистую рубаху и отжав волосы, она вдруг замерла и прислушалась: ощущения подсказывали, что на берегу она не одна. Стараясь не дышать и ступать как можно тише, волшебница медленно двинулась к ближайшим камышам.***
Фили согнулся в три погибели в попытках слиться с окружающей местностью, но сухой камыш снова захрустел под сапогом, а лягушки продолжали предательски орать. Волшебница медленно шла в его сторону, прислушиваясь и боязливо вглядываясь в темноту. «Заметит! Ох, заметит! Рвануть назад? Не выйдет, тогда точно заметит!» — лихорадочно соображал гном, прильнув к земле. — «Надо как-то отвлечь… Нет. Напугать! Точно! Чтобы убежала!» Фили сам удивился своей сообразительности и осклабился: «Сейчас посмотрим, как ты волков не боишься, колдунья…»***
Феанора кралась к камышам, сжимая влажной ладонью камень на шее. «Кто там может быть? Зверь? Я бы почувствовала… Дозорный? Торин не пошёл бы за мной… Гэндальф? Он бы меня окликнул… Или всё-таки зверь?» Камыш в очередной раз шелохнулся, и девушка услышала глухое утробное рычание, полное враждебности и угрозы. «Варг! — по спине пробежал холодок, и Феанора от страха забыла, как дышать. — Лишь тёмного не могу я почуять!» В следующий миг её рука сама собой сорвала с шеи камень и швырнула во врага. Раздался хлопок. Невидимый враг взвыл от боли. Камень взорвался огнем, на секунду озарив камыши и весь берег. Что-то отдалённо похожее на гнома мелькнуло в воздухе и разнесло трухлявый пень, торчащий из воды. Через миг всё стихло, только потрескивали у берега догорающие стрелки камыша. Тварь лежала кулём в воде и не шевелилась. Стараясь унять колотившую её дрожь, Феанора с опаской приблизилась к ней и чуть не вскрикнула от ужаса. Из воды виднелись обгоревшие лохмотья одежды и светловолосая макушка. На остатках пня повис гномий сапог. «Валар всемогущие! Фили!» — девушка кинулась в воду и принялась вытаскивать гнома на берег. Пару раз поскользнувшись и упав в воду, она кое-как выволокла гнома на песок и в изнеможении рухнула рядом. Фили был без сознания. На шее и ключице кожа сильно обожжена и почернела, несколько прядей и косы тоже обгорели. Рубаха свисала клочьями, сапог не было. Феанора разодрала остатки ткани, поспешно стаскивая их с гнома. В этот момент Фили открыл глаза и ошарашенно уставился на девушку: — Ты что творишь? — он дернулся и тут же скривился от боли. — Тебе нужна помощь… — Совсем сдурела? Такими штуками кидаться! Так ведь и покалечить можно! — ругался гном, ощупывая обожженное плечо и голову. — А волосы-то, волосы! Ты только посмотри… Фили потрогал косы, и в его глазах отразилась истинная мука. Поняв, что лучше его сейчас не трогать, Феанора молчала, скрестив руки на груди. — Вразуми тебя Махал! Ни ума, ни совести! А если бы насмерть?! — Чем ты недоволен? Это ведь не я, а ты, сидел в кустах и рычал! — наконец не выдержала волшебница. — Что вообще ты тут делал? — Я… это… охранял тут… — деловито покивал Фили. — Там был волк! — Ага. Бородатый и с косичками на усах. Как же! — Феанора скривила губы в усмешке. — И это ты мне про совесть говоришь?! Фили открыл было рот, но не нашёлся с ответом и оттого лишь выругался. Морщась от боли, гном попытался встать, но Феанора его остановила: — Лучше лежи. Я попробую вылечить. — Без этого обойдемся! — он ещё сердился. — Хочешь в таком виде вернуться в лагерь? Чтобы Торин отправил тебя домой, и весь отряд узнал, как ты тут… охранял? Поразмыслив несколько мгновений и, видимо, оценив ситуацию, Фили нехотя опустился на траву, скользнув взором по груди волшебницы. Насквозь мокрая рубаха липла к коже, предательски очерчивая изгибы тела, и глаза гнома так и бегали по фигуре Феаноры. Она поправила ворот мокрой рубахи и наградила Фили хмурым взглядом. — Прости, — немного смутился тот, но тут же осклабился. — Просто ты такая… мокрая. И… почти голая! — И это говоришь мне ты?! — заметила волшебница. — Надеюсь, в мешке у наследного принца Синих Гор найдётся ещё одна рубаха, и он не станет щеголять по лагерю в таком виде. Как голова? Болит? — Ну что ты. Всего то ощущение, словно меня Морадин молотом о наковальню треснул, — заверил Фили, бессовестно глазея на ее голые ноги, и добавил. — Если думала, что там волк, что же ты с ним не договорилась? Ты же колдунья… — Я думала, что там варг, — серьёзно ответила волшебница. — Волка или другого зверя я бы почувствовала. А варги — порождения Тьмы, их приближения не почувствуешь и с ними не договоришься. Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, она подвинулась ближе и уже хотела коснуться раны, но гном поймал её руку: — Постой, постой! Как лечить-то будешь? — В его голосе вдруг проскочили нотки неуверенности, и, замявшись, он с надеждой изрёк. — Я просто думаю, может это вовсе не обязательно? Мы, гномы, народ крепкий! Думаю, оно как-нибудь того… само пройдёт. Ну, без всяких там иголок и прочего… Не люблю я, знаешь ли… — Само и пройдёт, — перебила его волшебница. — Я только посмотрю. «Так вот чего боится наш могучий гном. Иголок и прочего…» Стараясь не улыбнуться, она высвободила руку и коснулась его обожжённой груди. Фили зажмурился, напрягся, мускулы у него под кожей проступили тугими буграми, светлые ресницы вздрогнули. «А он даже ничего, — пронеслось у волшебнице в голове. — Только ведёт себя как… гном!» Прикрыв глаза, она постаралась сосредоточиться, чувствую, как прохладные волны целительной Силы разливаются по телу.***
Из-под пальцев волшебницы заструилось тепло. Фили уже хотел расслабиться и вздохнуть с облегчением, но в тот же миг всё тело пронзила жгучая боль. Гном дёрнулся, скрипнул зубами, но стерпел. Колдунья повторяла непонятные слова, то повышая голос, то переходя на едва уловимый шепот. Массивные браслеты на её тонких запястьях чуть заметно засветились, источая тусклое зеленоватое сияние. Боль начала утихать. От рук Феаноры по телу будто расползались теплые волны, и Фили почувствовал, как кровь, ускоряясь, заструилась по венам, добавляя сил, согревая каждую мышцу. «Хотя бы без всяких иголок. Не то что Оин!» Больно больше не было, Фили овладели покой и безмятежность. Он лежал, чуть прикрыв глаза, и неотрывно смотрел на колдунью. Её мокрые волосы прилипли ко лбу, лунный свет острее обозначил линии подбородка и шеи, будто высеченных из дымчатого агата. Гном скользнул взглядом по её телу, и ему вдруг дико захотелось до неё дотронуться. Все его спокойствие таяло на глазах, уступая место совершенно иным ощущениям и желаниям. Волшебница шептала свой заговор всё быстрее, и в такт её словам кровь шаманским бубном стучала у Фили в висках. Слово за словом сплетался узор. Обволакивая, словно унося в другие миры, лишая воли и разума. Стало невыносимо жарко. В голове закружился вихрь. Гном вцепился пальцами в траву, боясь, что все вокруг вот-вот перевернется вверх тормашками. Зажмурился, жадно глотая воздух, не в силах более смотреть на колдунью, но её лицо и шепчущие губы так и стояли перед мысленным взором, превращаясь в совсем уж откровенные сцены и видения…***
Феанора прошептала завершающую заклятие формулу, открыла глаза и взглянула на гнома. Тот был весь красный, тяжело дышал и лежал зажмурившись. По виску его стекала тонкая струйка пота. Пальцы вцепились в стебли травы так, что костяшки на них побелели. Это было немного не то, что волшебница ожидала увидеть. Зато раны от ожога на его груди почти полностью затянулись, оставив вместо себя лишь багровые рубцы. Ничего. Со временем пройдут и они. — Фили? — волшебница тронула гнома за плечо. Тот широко распахнул глаза, и девушка вздрогнула: его взгляд казался безумным, янтарные радужки потемнели, почти слившись со зрачками. Гном резко привстал, придвигаясь почти вплотную, ожег её щёку прерывистым дыханьем и вдруг, сдавив девушку в объятиях так, что стало трудно дышать, впился в ее губы. Поцелуй был настолько горячим и требовательным, что Феанора на миг растерялась, не ожидая такой прыти от раненого. В следующую секунду она отчаянно забилась в его руках, ухватила и дернула за волосы. Фили оборвал поцелуй, уставившись на волшебницу ошалелыми глазами. — Пусти! — сквозь зубы процедила Феанора. — Пусти меня немедленно! Гном всё ещё прижимал её к себе. Несколько секунд он медлил и наконец отпрянул, видимо, осознав произошедшее. На лице его отразился ужас, и гном затряс головой, будто пытаясь стряхнуть захватившее его наваждение, а потом с размаху шлепнул себя пятерней в лоб. В голове у Феаноры всё перепуталось. Негодование мешалось с досадой и злостью. Хотелось самой ударить окончательно обнаглевшего гнома, но вместо этого она почему-то продолжала молча сверлить его яростным взглядом, не в силах поднять руку или произнести хоть слово. Из замешательства девушку вывело едва уловимое движение за его спиной: между деревьев мелькнула фигура, и Феанора различила остроконечную шляпу. В этот же миг пришло осознание своего отчаянно-глупого положения. Вскочив с земли, волшебница кинулась одеваться, на ходу оправляя перепачканную рубашку. — Постой! — Фили выглядел совершенно растерянным, но, кажется, злился ничуть не меньше Феаноры. — Я даже не знаю, как я так… Махал! — Уйди! — она наспех натягивала штаны и сапоги. — Позволь мне хоть… Не слушая сердитого гнома, девушка подхватила сумку и через миг скрылась за деревьями.