***
Фили и Бильбо с трудом умещались на скальном выступе рядом с волшебницей. Пасти варгов то и дело лязгали у их ног, и мечи гнома сверкали в воздухе, рассекая орочью плоть. Скала была высокой, и пока они отбивались без особых усилий. Твари кидались к волшебнице, но раз за разом откатывались, опаленные огнём и молниями. Фили стоял к ней спиной до конца, не веря в происходящее. Он ощущал жар и огненные вихри, расходящиеся от Феаноры. Казалось, её голос сотрясал скалы. Воздух будто звенел, пропитанный магией. «Где та беззащитная дева, лежащая на камнях?» - Фили, справа! – заорал полурослик, ударяя по лапам вцепившегося в скалу варга. Гном атаковал, одним движением пробивая череп. Зацепившись когтями за его куртку, варг сорвался вниз, увлекая гнома за собой, и Фили рухнул на землю. С трудом высвободившись из объятий мертвого зверя и сумев наконец подняться на ноги, гном огляделся. Часть орков, получив свою порцию колдовства, уже возвращалась назад к предводителю. Шкуры их дымились, многие лишились варгов. Азог наносил удар за ударом, но Двалин пока держался, заслоняя собой короля. Бофур и Бифур сражались рядом. Левая рука Бофура плетью висела вдоль тела, гном ушёл в глухую оборону, отбивая удары орочьих ятаганов. Кили пытался оттащить Торина в сторону, но на него то и дело набрасывалась очередная тварь. «Дядя! - сердце бешено рванулось в груди. – Он должен быть жив! Должен!» В этот миг Кили поднял глаза и увидел Фили. - Брат! Помоги! – гном скорее распознал по губам, чем услышал эти слова. Он оглянулся на скалу: Бильбо пока держался. Волшебница одно за другим посылала заклятия, продолжая поливать варгов огнём. Те метались вокруг, обезумев от страха и боли. «Она сильная. Она справится!» Уворачиваясь от орочьих клинков и рубя на ходу лапы варгам, Фили ринулся к брату. В считанные секунды добравшись до Кили, он встал с ним спина к спине над безжизненным телом короля. Подоспевшие орки продолжали теснить отряд. Мечи Фили взлетали в унисон, исполняя смертоносный танец. На губах уже ощущался горьковатый привкус орочьей крови. Тёмная боевая ярость волнами накатывала, поднимаясь из глубин души. Всё больше распаляясь, гном услышал собственный восторженный рык. Через миг его заглушил пронзительный крик Феаноры, сверкнула ослепительная вспышка, и огненный вал устремился на гномов, сметая всё на своём пути. Забыв об орках, Фили в панике заслонил лицо руками. Волосы и кожу опалило жаром, и волна растаяла, оставляя на горящей земле трупы врагов и полыхающие деревья. Фили глянул на скальный выступ – он был пуст. «Где она?» - гном лихорадочно искал глазами волшебницу, но за стеной огня ничего не было видно. Кто-то закричал. В небе скользнули гигантские тени, раздалось хлопанье крыльев, порождающее пламенные вихри на земле. С небес срывались орлы, расшвыривая остатки отряда Бледного Орка. Запрыгнув на одного из варгов, Азог ринулся прочь, в сопровождении пары уцелевших подопечных. - Паршивый трус! - бесновался Двалин. Гномы победоносно вопили. Кили склонился над Торином. «Узбад жив!» - его крик перекрыл гул огня. Бофур, зажмурившись, тяжело привалился к камню, перехватив рукой плечо, и Бифур помог ему опуститься на землю. Величественная птица подхватила когтистыми лапами короля и подняла в воздух. Что было дальше Фили не видел, он уже бежал к скале. Гном перепрыгивал через горящие деревья, закрываясь руками от нестерпимого жара. Он по-прежнему не видел волшебницу. Над ним пролетел орёл и, спланировав точно к каменному выступу, взмыл вверх с Феанорой в лапах. Фили увидел её бледное лицо с закрытыми глазами. «Жива ли?» Перед ним, держась рукой за скалу, застыл полурослик, растерянно глядя вслед удаляющейся птице. - Что случилось? – заорал гном, хватая Бэггинса за жилет. - Я не справился… они начали лезть по трупам прямо сюда! Она наколдовала что-то неимоверное… их всех смело... огнём… - бессвязно мямлил тот, глядя на гнома огромными глазами. - Что с ней? – Фили продолжал трясти полурослика. - Я не знаю! Не знаю! Она вдруг так закричала… и браслеты! Браслеты на её руках! Они горели! Прямо пламенем! И потом она упала вниз… я за ней… а она лежит и не дышит… - Бэггинс на мгновенье умолк. - Зачем ты ушёл? Глаза полурослика покраснели, впившись в гнома. Фили отпустил его, и тот мешком осел на землю. «Не дышит… Зачем ты ушёл? – звенело в ушах. Голова готова была развалиться на части. – Брат! Помоги!» Фили сдавил её руками, а потом со всей силы в отчаянье саданул кулаком по скале «Не уберёг!» В следующую секунду его обдало жаром, и цепкие лапы рванули гнома вверх, ухватив поперёк туловища. Ещё через миг он камнем полетел вниз и рухнул на покрытую жёсткими перьями спину орла.***
Орлы летели над заснеженными горными хребтами, тронутыми алым утренним солнцем. Навстречу молочным туманом изливалось сизое облако, запутавшееся меж острыми пиками. Будто во сне, величественные птицы медленно взмахивали крыльями, ловя потоки ветра и унося отряд прочь от смерти и пламени. Однако Фили было не до того, чтобы любоваться окрестностями. Его колотило от какого-то нового неведомого страха. Будто мир вдруг покачнулся, разваливаясь на куски, и он теряет часть себя, без которой жить дальше немыслимо. На душе мутным осадком лежало чувство вины. И как только его сапоги коснулись скалы, на которую орлы одного за другим опускали путников, он не мешкая ринулся к волшебнице. Феанора лежала на камнях. Рядом уже стоял хоббит, обреченно вцепившись в собственные волосы. Губы девушки потрескались, ресницы и волосы были опалены, а у перепачканного лица он заметил новую седую прядь. Бледная как полотно волшебница еле слышно дышала, сердце её билось медленно, однако ран на теле гном не обнаружил. Кроме рук. Увидев запястья девушки, Фили не сдержал тихий стон. «Махал всемогущий! Да как такое можно вынести!» Гном сокрушенно упал на колени рядом с ней. Браслеты всё ещё потрескивали, потихоньку остывая. Кожа под ними обуглилась и почернела. Фили попытался сорвать их с рук волшебницы, но только обжег ладони – проклятые украшения не имели застёжек. «Должен же быть какой-то способ помочь ей!» - он что было сил ударил кулаком о землю и вскочил на ноги. - Где Гэндальф? Где Оин? – Фили вновь накинулся на безучастного полурослика. Тот смотрел на него совершенно отстранёно, словно не понимая, что происходит вокруг. На его перепачканном лице пролегли дорожки недавних слез, а взгляд блуждал за спиной у гнома, раз за разом возвращаясь к волшебнице. Фили отпустил бесполезного хоббита и огляделся. На другом конце скалы вокруг лежащего на земле Торина толпились гномы. Племянник почувствовал лёгкий укол совести и снова повернулся к Феаноре. Перед ним будто из-под земли вырос Гэндальф: - Она без сознания? - Да… Она придет в себя? Что с ней, Гэндальф? – в глазах Фили надежда сливалась с тревогой. - Разумеется… Ничего страшного… - медленно проговорил волшебник, осматривая ученицу. Лицо его было хмурым. - Надо хотя бы снять браслеты! Ты видел её руки? Чего ты ждешь? – Фили опять начинал закипать. - Ничего страшного, - более твердо повторил Гэндальф, и в его голосе промелькнули стальные нотки. - Такое уже случалось. Она справится. И благодарю за то, что помог ей выбраться из подземелья, Фили. Гэндальф склонился над девушкой: - Твой дядя очнулся. - Заметив, как гном сердито сжимает кулаки, даже не думая двинуться с места, чародей добавил: – Я помогу ей. Ступай, Фили, и попроси у Оина бинты! Сердито сопя, Фили потопал прочь. Король лежал, привалившись плечом к разбитой скале, и смотрел куда-то вдаль. Его израненное лицо светились воодушевлением и надеждой. Фили проследил его взгляд и увидел высокую гору, одиноко возвышающуюся в лучах восходящего солнца. Вот она - цель их похода, ради чего вся эта боль и лишения. - Волшебница жива? – первым делом спросил дядя, когда Фили опустился на поросшие мхом камни рядом с ним. - Да. Она без сознания. Ты как? - Терпимо, - Торин помолчал, потом глухо добавил: - Надо будет её поблагодарить, когда очнётся. Не думал, что она на такое способна. - Я тоже, - пробормотал Фили. На этом разговор был окончен, и племянник отправился к Оину. «Хоть про пещеру ничего не сказал, и на том спасибо». Сдвинув браслеты, Гэндальф водил морщинистой рукой над запястьями девушки, что-то бормоча. Наградив спину чародея злобным взглядом, Фили положил рядом скрученные полосы ткани и присел на замшелый камень неподалеку, бурча в усы ругательства на кхуздуле в адрес чародея. Бофур устроился рядом и посасывал трубку, обхватив раненое плечо и ожидая, когда у лекарей дойдут до него руки. - Зря ты с ним так, - заметил он, когда Фили наконец отвел взгляд от Гэндальфа. - Он все-таки могучий волшебник и всё такое! Превратит тебя в какую-нибудь ящерку пучеглазую, чтобы ты к его дочери не подкатывал, - будешь брюхом камни скрести! Гном хохотнул, видимо, представляя Фили в новом обличье. Тот ничего не ответил и в сердцах сплюнул на землю, глядя, как волшебник, закончив бинтовать руки Феаноры, возвращает браслеты на прежнее место. Бофур моментально посерьезнел. - Жаль, конечно, девицу. Вообще, она молодец! Как она оркам задницы поджарила! Первый раз в жизни такое видел! Понимаю, почему ты на неё запал! – деловито кивнул он. - Но мой тебе совет – не зарывайся…***
Бофуру перевязали руку, он получил от Оина каких-то травок, бутылочку настойки и выглядел теперь крайне довольным. Торину тоже после пары склянок с настоями стало значительно лучше. На его лицо снизошло умиротворение, и он погрузился в созерцание Одинокой горы. Когда солнце уже поднялось над горами, пришла в себя и волшебница. Она была всё так же бледна и, скрестив ноги, сидела на камнях, тихо разговаривая о чём-то с чародеем. Фили уже по пятому кругу прошёлся точильным бруском по обоим клинкам, ожидая, когда старик наконец отойдёт от девушки. - Ух и задала ты им жару! – бодро начал гном, присаживаясь рядом, стоило Гэндальфу убраться восвояси. Волшебница слабо улыбнулась. Фили хотел было сказать ещё что-то столь же ободряющее, но, взглянув на осунувшееся лицо Феаноры, поперхнулся заготовленными словами, и вышло не очень: - Так прям ух… что вообще! Волшебница улыбнулась чуть веселее, но на этом бодрость гнома окончательно иссякла, и он болезненно взглянул на Феанору, коснулся пальцами её ладони, выдав совсем уж малоумное: - Больно? - Уже лучше, – коротко ответила она. Её запястья были перебинтованы, но поверх них блестели браслеты. Волшебник их так и не снял. - И часто они у тебя так… срабатывают? – зачем-то спросил Фили, сжимая её ладонь. - Ты же не отстанешь, да? – вздохнула волшебница, и гном покачал головой. – Они «срабатывают» только когда открывается слишком большой поток Силы, с которым я уже не могу справиться. Браслеты постепенно нагреваются, и, если магия переходит предел, - они вспыхивают. Я теряю сознание от боли, и поток закрывается, – хмуро объяснила девушка. - Но не все же волшебники их носят? У Гэндальфа таких нет! Что будет, если браслеты снять? – не унимался Фили. - У Гэндальфа - нет, но мой Дар сильнее, и я пока не умею им управлять. Если их снять – меня просто не станет. Высвободившаяся Сила разорвёт меня на части. Ну что? Ты унял свою любознательность? – похоже, девушка начинала сердиться, ей был явно неприятен этот разговор. - Но разве нельзя как-то по-другому? Вдруг ты однажды не выдержишь? – Фили сказал это с такой нескрываемой жалостью, что волшебница, видимо, это почувствовала и сердито убрала руки. - Не надо меня жалеть! Я – маг! Я рождена, чтобы сражаться с Тьмой! Это мой путь, и я пройду его до конца! – повторила она чужие слова, с вызовом глядя на гнома. Не сдержавшись, Фили провёл пальцами по её щеке: - У нас нет пути иного, чем обретение своего. Так говорил мой отец, когда был жив. Губы волшебницы дрогнули, в глазах мелькнуло сомнение. Упрямо покачав головой, она с трудом поднялась и пошла прочь. «Чем обидел? Пожалел? Что тут плохого?» Вскочив с земли, гном ухватил было её за руку, но тут же разжал ладонь: рассерженный взгляд волшебницы буквально пригвоздил его к земле: - Не ходи за мной. Я должна воззвать к Элберет, чтобы она снова вернула мне Силу. Она собиралась отойти подальше, но, пройдя всего несколько шагов, качнулась и тяжело опустилась на колени. Склонив голову, сцепив ободранные пальцы, волшебница зашептала на эльфийском, и Фили слушал её вздрагивающий голос, не понимая слов: На распутье между небом и землёю Я стою, не в силах сделать шаг. Пред твоею гордой синевою Снова был повержен тёмный враг. Лишь твоей последую я воле, Жду, когда ты скажешь мне: «Иди!», Сердце, ошалевшее от боли, Словно птица мечется в груди. Не прошу послать мне откровенья, Эта боль со временем пройдёт. Мне бы только оторвать колени От земли, чтоб сделать шаг вперёд. И ища опоры и основы, Лишь к тебе взываю я теперь: Дай мне сил для испытаний новых, Дай, о Элберет Гилтониэль. Фили зачарованно слушал её взволнованный голос, не замечая, что за его спиной стоит Торин. Когда волшебница закончила, король подошёл к ней и молча протянул руку. Опершись о его ладонь, девушка поднялась.