***
Солнце было уже высоко, за спиной поднимались снежные пики гор, но теперь они не казались такими непреодолимыми. Перелесок быстро закончился, уступив место заливным лугам. Гномы шагали вперёд, приминая душистые травы. Отвар Оина помог, но уже через пару часов от его действия не осталось и следа. Феанора шла всё медленнее, ноги её отяжелели, будто их обули в гномьи сапоги. Она поминутно спотыкалась, и тогда Фили подставлял ей руку. Он молчал и хмурился, отстранено разглядывая окрестности, однако всё время шёл позади. Когда перед ними выросла стена частокола, Феанора буквально валилась с ног от усталости. Сложенная из необструганных дубовых стволов ограда охватывала дом Беорна неприступным кольцом и выглядела крайне недружелюбно. Однако их встретили открытые ворота, а со двора донёсся звук топора – хозяин был дома. Гэндальф развернулся к отряду и торопливо заговорил: - Беорн не очень-то жалует незваных гостей, поэтому я пойду один. Попробую с ним договориться, – чародей заметно нервничал, пальцы его то и дело пробегали по седым волосам, а затем оглаживали бороду. - Мне лучше пойти с тобой, - возразила Феанора. - Нет! Ты останешься с гномами! Если что-то пойдет не так, мне будет проще справиться без тебя, – сурово произнёс волшебник. - Он не зверь, - не унималась девушка. - Я сказал – ты останешься! И чтобы за мной не совалась! – Для убедительности Гэндальф стукнул посохом о землю, а затем окинул взглядом гномов. - А вы будьте готовы! - Готовы к чему? – переспросил Глоин, недоверчиво поглядывая на старика. - Убегать, - глухо просипел волшебник и скрылся за воротами. Разместившись перед частоколом, отряд дожидался возвращения чародея. Феанора осела в траву на том же месте, где стояла, и ей показалось, что встать снова она уже не сможет. Спустя некоторое время за оградой послышались шаги и витиеватая речь Гэндальфа. Гномы повскакивали с земли и ,не сговариваясь, заслонили собой хоббита и волшебницу, моментально хватаясь за оружие. Через пару мгновений в воротах возникла громадная крепкая фигура с взлохмаченной шевелюрой и густой бородой. Черные как смоль волосы спускались почти до пояса, голый торс был покрыт застарелыми шрамами. Беорн обвёл глазами отряд, и лицо его исказилось звериным оскалом. - Ты не говорил, что твой отряд – гномы! – прозвучал отрывистый хриплый голос. - Ну, не сказать, чтобы только гномы… - смущенно отозвался подоспевший Гэндальф и обреченно прикрыл глаза рукой, глянув на сверкающий оружием отряд. Сам чародей едва доходил Беорну до плеча. - Не делай поспешных выводов! С нами путешествует ещё досточтимый хоббит из Шира и… - волшебник замялся, будто решая продолжать или нет. – И… моя дочь. - Дочь? – Беорн переменился в лице, недоверчиво уставившись на чародея. - Феанора? Ученица Радагаста Бурого? - Именно, - расплылся в улыбке Гэндальф, облегченно утирая рукавом лоб. Он обернулся к гномам и подал им знак расступиться. Те нехотя разошлись в стороны, и за их спинами показалась измученная волшебница. - Что же ты молчал! – пробасил Беорн и ринулся к девушке. На его лице не осталось и следа гнева, а белоснежные зубы обнажились в широкой улыбке. – Ласка! Феанора слабо улыбнулась и открыла было рот, но оборотень не дал её сказать и слова. Подхватив девушку под мышки, он поднял её в воздух, крутанулся на месте и раскатисто захохотал. От столь резких движений у неё голова пошла кругом. Восторг на лице оборотня сменился искренним беспокойством, и, аккуратно ставя волшебницу на землю, он спросил: - А почему Ласка бледна? Ей плохо? - Я же говорил тебе, что на нас напали орки, - торопливо заговорил Гэндальф. - Отряд Азога Осквернителя охотится за нами. Леди Феанора доблестно защищала досточтимых гномов, чтобы сохранить наш отряд в здравии, и… слегка переусердствовала. - Я не люблю гномов, - произнес Беорн, и его глаза вновь сверкнули. - Но если гномы - друзья Ласки, будьте друзьями и для меня! Добро пожаловать! Он обвел взглядом изумлённый отряд, развернулся и подал огромную ладонь Феаноре: - Ласка может идти сама? Девушка согласно кивнула и ухватилась за предложенную руку. Рядом с могучим оборотнем она казалась сущим ребенком.***
Во всем доме Беорна чувствовались непостижимое спокойствие и сила. Добротные стены, сложенные из огромных камней и отёсанных дубовых стволов, создавали ощущение неприступной твердыни. Потемневшие от времени балки и стропила, массивные дубовые лавки и стол, деревянные плошки и столовые приборы – всё украшала затейливая резьба, выдавая умелые руки хозяина. Пол был застелен сухой соломой, на дубовом кресле и лежанке раскинулись плетённые половики. В очаге засыпало пламя, потрескивая последними головешками. Под потолком сушились пучки трав и нитки сушеных плодов, отчего воздух в доме был напоен ароматами столь чудесными, что в голове у Феаноры прояснилось, а на сердце сразу потеплело. Усадив волшебницу у огня в громадное резное кресло, Беорн вооружился ухватом. Через несколько мгновений он поднёс девушке кружку тёплого топлёного молока с вересковым мёдом и травами: - Силы добавит, хворь заберёт! – напутствовал хозяин. Сделав несколько глотков, волшебница будто захмелела, проваливаясь в топкую дремоту. Сквозь сон она слышала, как неспешно говорил Беорн, рассказывая гномам о своей семье и сородичах, о том, что всё его племя истребили орки, а он сам – последний, кто уцелел. Потом они стали обсуждать предстоящий поход, и девушка окончательно провалилась в забытье. Когда Феанора проснулась, то почувствовала себя действительно отдохнувшей. «Сколько же я проспала?» По всему выходило, что несколько часов. За окном садилось солнце, дом был пуст, а со двора доносились задорные вопли гномов. Соскользнув с кресла, девушка поспешила к остальным. Дверь на улицу была распахнута. Закат догорал. Незаметно подкрался тот самый момент, когда день уже отступил, но сумерки ещё не полностью овладели миром, придавая окружающим предметам легкую расплывчатость и таинственность. Из низин над рекой выползал белесый туман, укрывая луга и проглатывая одинокие деревья. На ступенях крыльца сидел Гэндальф. Шляпы на нём не было, длинные седые волосы рассыпались по плечам, а в руке покачивалась неизменная трубка. Феанора вышла на крыльцо, с наслаждением вдохнула вечернюю прохладу и неспешно огляделась. По двору, сверкая голыми тылами, трусили двое гномов. Девушка смущённо отвернулась. - О! Ты проснулась! – обернулся чародей, расплывшись в умиротворённой улыбке. - Выглядишь значительно лучше. - А что тут происходит? – нерешительно поинтересовалась девушка. - Беорн парит гномов в бане! – подмигнул волшебнице старик. - Даже я не смог устоять! Признаюсь честно, не ожидал от него такого гостеприимства! Только теперь Феанора заметила, что чародей сидит, завернувшись в домотканую простыню. Над небольшим крепким домиком в углу двора вилась тонкая струйка дыма. Окошки его запотели, а изнутри доносились вопли гномов и хлесткие удары веников. Дори и Нори скрылись внутри домика, а через пару минут на улицу с ревом вывалились Бофур, Бифур, Кили и Фили. От гномов валил пар. Черпая кадушками студеную воду из здоровенного деревянного корыта, они с воплями и хохотом принялись обливать друг друга. Вскоре, отдуваясь, вышел Бомбур. Разбежавшись, он прыгнул прямо в корыто с водой, обдав друзей брызгами с головы до ног. Следом на нетвердых ногах из бани выплыл Ори, а на пороге появился Двалин с двумя здоровенными вениками в руках. По всему было видно, что он помогает Беорну. - Где полурослик? Куда он шмыгнул? – прорычал суровый воин. – Ничего не смыслит в хорошей бане. Только я за веник – он наутёк! - Вроде не выходил! – с хохотом отозвались Кили и Фили, забегая обратно в баню. - Эй! Да вот же он! За веником сидит! Двалин довольно крякнул и скрылся в дверном проёме. Послышались дружный смех гномов и вопли несчастного полурослика, но их заглушил бас Бомбура: - Братцы, помогите выбраться, я, кажется, в корыте застрял!***
Когда на дворе совсем стемнело, в дом вернулся Беорн. - Друзья у тебя хороши, Ласка! Крепкие! Только полурослик дурил. Ну да мы всю дурь из него выпарили! – довольно проговорил оборотень. – Сама-то пойдёшь? - Конечно. - Девушка кивнула. - Но сперва – надо есть. Чтобы сила была! – добавил Беорн и отправился в погреб. Немного переживая за судьбу бедного Бильбо, Феанора стала помогать хозяину накрывать на стол. Угощение было немудреное, но сытное – ломти хлеба, куски овечьего сыра, овощи, зелень да копчёная рыба. Из вороха тряпок Беорн достал ещё горячий горшок и водрузил на стол. В чугунке дымилась печёная картошка, знатно сдобренная маслом и травами. Мяса на столе не было. Зато нашлись ягоды, орехи и соты с ароматным мёдом. Галдя, гномы ввалились в дом. Среди них Феанора заметила раскрасневшегося хоббита. Вопреки её опасениям, мастер Бэггинс был жив, здоров и выглядел бодрым. Беорн указал гномам на накрытый стол, и они в мгновенье ока расселись, грохоча лавками. Все они просто сверкали чистотой! Гномы почистили штаны и сапоги, надели свежие рубахи, расчесали бороды и переплели косы, у некоторых до сих пор не просохли волосы. «И когда они успели постирать и просушить одежду?» Подумав о том, как выглядит она сама, девушка залилась краской до кончиков острых ушей. - Банька у хозяина что надо! – похвалил разомлевший Бофур, словно отвечая на её невысказанный вопрос. – Напарились от души! И одёжу постирали! Отряд накинулся на еду, Гэндальф с Беорном уже за обе щеки уплетали картошку и всевозможные соления, и, отбросив смущение, волшебница последовала их примеру. Наелись от души. Гномы сидели за столом, шумно обсуждая с хозяином сражения и походы былых времен. От их взаимной неприязни не осталось и следа. В воздухе поплыл запах гномьего самосада, а громадные кружки в который раз сталкивались, расплескивая медовуху. Торин с довольным видом сидел вместе со всеми, молча покуривая трубку. Балин поднял очередной тост, на этот раз за здравие волшебницы. Остальные согласно зашумели, наполняя кружки, а ей, вместо крепкой медовухи, налили пенного кваса. - Госпожа Феанора! – окликнул девушку Бильбо с противоположного конца стола. - А вы разве с нами не выпьете медовушх… шх… медовушки? Она такая лёгонькая и душии... Ик! Ой! ...стая! Просто волшебный напиток! Никогда в жизни ничего лучше не пробовал. Чтобы полурослик доставал до стола, его усадили на бронзовый таз. С обоих сторон от хоббита расположились Кили и Фили. После речи Бильбо они затряслись от хохота, а Кили чуть не перевернул собственную кружку, уползая под стол. Фили с серьёзным лицом подлил мастеру Бэггинсу волшебного напитка и даже глазом не моргнул, поймав укоризненный взгляд Феаноры. К тому моменту, как волшебница расправилась с едой, полурослик влез на стол и, выкрикнув: «Хоббичья застольная», принялся громко петь, отбивая ритм мохнатыми пятками: Лишь очнулся ото сна, Цель на утро нам ясна - Поспеши скорей в кладовку И накроем завтрак ловко! Все дела свои забудь, Хватит в поле спину гнуть. Ну-ка, тыква, дай пройти! Ты обед не пропусти! Притомился за столом, Час-другой передохнём. Подкрепиться б не мешало - Время полдника настало. Нет покоя мне нигде, Забурчало в животе. Я пока посуду мыл, Чуть про ужин не забыл! Гномы покатывались со смеху, а Гэндальф и Торин, улыбаясь, посасывали трубки. - Разошёлся ваш досточтимый хоббит из Шира, - хозяин покосился на Феанору. В этот момент Мастер Бэггинс раскинул руки и затянул неожиданно низким басом: «Как много репы уродииилооось, на что б теперь она сгодииилааась?». С этими словами он вытянул руки вдоль туловища, закрыл глаза и рухнул со стола вниз. Кили и Фили поймали бездыханного полурослика и с озадаченными лицами уставились на него, соображая, как быть дальше. Остальные утирали слёзы рукавами, сотрясаясь от хохота. - Он правда славный и храбрый, просто у тебя очень вкусная медовуха, - виновато улыбнулась Беорну Феанора. Братья тем временем, ухватив достопочтенного Мастера Бэггинса по подмышки, потрусили на улицу, по их словам - малёк проветрить менестреля. Девушка поднялась из-за стола, и оборотень протянул ей огромную простыню. Ткань была грубой, но пахла травами и горным ветром. - Для купания, - уточнил он. - А спать на моей лежанке можешь. Знаешь сама – я по ночам ухожу. - А можно я, как всегда, на чердак? – тихонько спросила волшебница. Проведя пятернёй по её волосам, Беорн кивнул. В его доме не было отдельных комнат. Но в дальнем конце под потолком хозяин соорудил настил, к которому вела приставная лестница. Там хранилось сено для скота, но сейчас чердак был наполнен лишь наполовину. Хозяин вывел девушку на крыльцо. Бильбо, свернувшись калачиком, похрапывал на лавке, а на ступеньках Феанору уже поджидал Фили. Гном сверкнул белоснежной улыбкой, подняв на неё изрядно захмелевший взгляд. Он явно собирался увязаться следом. - Я тебе покажу, где веники лежат, - важно пояснил Фили и хотел добавить что-то ещё, но рука Беорна легла ему на плечо. - Без тебя справится! – произнёс оборотень, искоса глядя на гнома. - Натаскаешь воды, чтобы Ласка могла обмыться! - Сделаем! - мигом посерьёзнел тот и нетвердой походкой отправился к колодцу. Улыбнувшись, Феанора пошла к домику, а Беорн остался стоять на крыльце, наблюдая, как гном старательно гремит ведром, время от времени оглушительно чихая.***
Застолье было окончено, отряд уснул, дом погрузился во тьму. Феанора аккуратно затворила дверь и отправилась вглубь дома, тихонько обходя спящих гномов. Подхватив низ простыни, она поспешно влезла по скрипнувшей лестнице на свой чердак. В углу её уже ждали сумка и плащ. - Все в доме, - послышался внизу тихий голос Торина. - Закроешь за мной. И не вздумайте ходить на двор, - ответил ему голос Беорна. Послышались шаги, бухнул засов, водружаемый на дверь, затем всё стихло. Наскоро развесив мокрую одежду и бинты на балках, девушка покрепче завязала простыню узлом на груди. Когда запястья были перебинтованы, она завернулась в плащ и улеглась в кучу душистого сена. Запах трав и серебристый лунный свет, льющийся из маленького окошка, завораживали и будили приятные воспоминания. В чистом теле чувствовалась легкость, и девушке казалось, будто она заново родилась. Глаза сами собой закрывались, обещая приятный отдых. Не успела она задремать, как снизу послышалась невнятная возня, затем глухой удар и звук падающего таза. Сдавленная ругань на кхуздуле, потом кто-то громко чихнул и на несколько мгновений всё стихло. Гномы продолжали храпеть. Лестница жалобно скрипнула, и над краем помоста показалась светлая макушка. Фили воровато окинул взглядом чердак и шепотом уточнил: - Позволишь мне подняться? - Поднимайся уже! Не то весь дом перебудишь! – улыбнулась волшебница. Ободренный её улыбкой, Фили одним движением запрыгнул на чердак и радостно выпрямился, треснувшись макушкой о балку. - Решил посмотреть, как ты тут устроилась, - ничуть не смутившись, сообщил гном, и бусины на его усах деловито подпрыгнули. - Вижу, неплохо. По-хозяйски осмотревшись, Фили уселся рядом. Судя по его лицу, хмель ещё не до конца выветрился, и гном пребывал в полном согласии с окружающим миром. Он бесцеремонно разлёгся на куче соломы, вытащил было трубку и кисет с табаком, но, смачно чихнув, курить раздумал. Феанора с трудом сдерживала смех. Решив, что она в приподнятом настроении, гном окончательно расслабился, убрал трубку и завёл светский разговор: - Хороший чердачок тебе хозяин пожаловал, наши внизу вповалку спят. А почему Беорн так тебя обхаживает? И нас сразу впустил, как тебя увидел? - Почему спрашиваешь всегда ты? – в шутку возмутилась девушка. - Ты тоже можешь меня о чём-нибудь спросить, - серьёзно посоветовал Фили, поудобнее устраиваясь на куче сена. - Но сейчас - моя очередь! - Это не весёлая история, - с лица волшебницы пропала улыбка. - У Беорна когда-то была семья - жена и маленькая дочь. Их убили орки. Беорн говорит, я похожа на его дочку. Он до сих пор не может смириться и очень по ней тоскует. Она помолчала, печально перебирая пальцами солому. - Нас с оборотнем познакомил Радагаст. Я прожила у лесного чародея несколько лет, обучаясь знахарству и колдовству. Мы часто сюда приходили. Радагаст и Беорн играли в шахматы, а я сидела рядом и смотрела. Знаешь, это было очень весело. Радагаст всегда проигрывал, но до последнего не хотел сдаваться. Он надувался словно ёж, начинал сосредоточено пыхтеть и бормотать разную ерунду, а когда его положение становилось вовсе плачевным, возмущенно тряс бородой и жаловался, что шахматы у оборотня – зачарованные. А Беорн хохотал. Потом они усаживались у очага, пили медовуху и пели. Радагаст знает много песен, некоторые весьма... необычны. А у Беорна необыкновенный голос. Его народ привык сохранять память об ушедших в балладах. Когда оборотень пел одну из таких баллад, я всегда не могла сдержать слёзы. Она о его жене и дочери. - Как ты можешь быть похожа на его дочь? - Беорн говорит, у меня такие же волосы, когда растрепаны. - Как сейчас? – улыбнулся гном и вытащил соломинку у неё из волос. Она коснулась головы и поняла, что так и не расчесалась после бани. Да и чем: все вещи остались в пещере гоблинов. Немного смутившись, девушка стала приглаживать волосы рукой, пропуская спутанные пряди сквозь пальцы. - Ты всё равно очень красива. - Гном полез под рубаху и отцепил от пояса поношенный кошель из мягкой кожи. В его руках появился узорчатый гребень, и он протянул его Феаноре. - Благодарю. - Она принялась расчёсывать длинные волосы. - Ты сберёг свои вещи и нашёл сменную одежду? - Не. Рубаху Бофур дал. Из вещей остался только кошель. У каждого из нас есть такой. В нём гномы хранят самое дорогое – память о доме. - Скучаешь по нему? - По дому? И да, и нет. Дядя всегда говорил, что наш истинный дом – Эребор, но я никогда там не бывал, - гном пожал плечами. - Я знаю точно одно. Наш народ заслуживает большего, чем то, что я оставил в Синих горах. Фили помолчал, а потом добавил: - А твой дом? Он в Ривенделле? - Наверное. Хотя я всегда ощущала себя там лишней. - Отчего же? Разве эльфы – не твоя семья? - Нет. Не моя. У меня её никогда не было, - волшебница откинула гладкую прядь. - Разве что Лорд Элронд. Во многом он заменил мне семью. - А тот остроухий, что вёз тебя на коне? – как бы невзначай поинтересовался Фили, но от девушки не укрылось напряжение в его голосе. - Элладан. Это сын Лорда Элронда. Он с самого моего рождения был рядом. Замолчав, она наблюдала, как меняется лицо гнома. Он отвлёкся от созерцания её волос и теперь смотрел прямо в глаза. Брови его слегка дрогнули, губы сжались в тонкую нить. «Ему важно знать», - отметила Феанора и решила не мучить гнома: - Элладан мне как брат. Едва слышный вздох, и взгляд Фили опять скользнул по волосам девушки. Он снова и снова спрашивал, и она рассказывала ему о своей жизни среди эльфов. О близнецах Элладане и Элрохире, которых даже собственный отец различал с трудом. О дочери Лорда - Арвен, которую ей так хотелось считать сестрой. Однако прекрасная эльфийка была настолько поглощена созерцанием мира и себя самой, что мало обращала внимание на молодую волшебницу. Феанора рассказывала о том, какая участь постигла их мать Леди Келебриан, когда та путешествовала из Ривенделла в Лориэн и была схвачена орками. Как Элладан и Элрохир спасли мать из плена, и, хотя Лорд Элронд сумел излечить её раны, Леди Келебриан не смогла забыть пережитое и через год отплыла на Заокрайный Запад. Феаноре было жаль, что она ни разу не видела Повелительницу Ривенделла, а Фили качал головой, не понимая, как можно бросить близких и отправиться в Валинор. Закончив расчёсывать последнюю прядь, девушка откинула волосы назад, и они струящимся потоком рассыпались по полуобнаженным плечам. Её матовая кожа под лунным светом отливала молочно-белым, и Фили замер, не сводя с неё глаз. - Хочешь расчешу тебя? – предложила она. Брови гнома взлетели вверх, и несколько долгих мгновений он колебался. «Может, я спросила что-то не то? – сообразила Феанора. – У эльфов заплести другу косы - обычное дело. Но гномы так пекутся о своих волосах, что, может, и расчёсываются только сами?» Она уже хотела отдать ему гребень, но гном всё же повернулся к ней спиной и молча откинул голову. Девушка коснулась его волос, и ей показалось, будто он перестал дышать. Гном больше не задавал вопросов, а просто сидел, поджав под себя ноги и прикрыв глаза. Косы уже были расплетены, зажимы лежали у её ног. Жесткие непослушные пряди волнами ложились гному на плечи, отливая тёплым серебром. Закончив расчёсывать, девушка запустила пальцы в его волосы и провела от виска к затылку, пытаясь захватить прядь для косы. Фили вдруг шумно выдохнул и резко обернулся, ухватив её за руку. Уже знакомый огонь в его глазах заставил Феанору вздрогнуть. То же самое было в них в ту ночь у озера, когда он на неё кинулся. Лишь пару мгновений Фили смотрел ей в глаза, потом отпустил её руку и быстрым движением сгреб с пола бусины. - Что за тайные нити скрыты в волосах гномов, и какую из них я задела? – лукаво прошептала девушка, глядя на взволнованного гнома. Ей начинала нравиться его порывистость. От этого по спине бежали приятные мурашки, а по телу разливались теплые волны, уходящие куда-то вниз живота. А ещё ей нравилось сознавать, что причина его волнения в ней самой. Гном поднял глаза, и она моментально пожалела о сказанном. В его взгляде сквозила боль, зубы скрипнули. - Не стоит так шутить со мной, госпожа, - хрипло произнёс он, забрал гребень из её руки и резко поднялся. – Уже поздно. Я пойду. - Прости, - в её шепоте послышалось раскаяние, и Фили нерешительно застыл у лестницы. - Не уходи, прошу. Его спина напряглась, а ладони прошлись по лицу, но все же гном обернулся. Поколебавшись несколько мгновений, он вновь опустился рядом, но видно было, что хмель из его головы давно выветрился, а весёлый настрой пропал. - Доброй ночи, моя госпожа, - шепнул он, откидываясь на кучу сена. Заложив руки за голову, гном зажмурился, делая вид, что засыпает. Но Феанора заметила, как быстро бьётся жилка у него на шее. Она поплотнее завернулась в плащ и улеглась рядом. Спина её коснулась его руки, но отодвигаться девушка не стала.***
Феанора проснулась от того, что ей было невыносимо жарко. Открыв глаза, она поняла, что лежит в объятиях гнома. Он вплотную прижал её к себе, по-хозяйски обхватив рукой за плечо и уткнувшись носом в шею. Фили крепко спал. «Освободиться, пока он не проснулся!» - мелькнуло в голове, и моментально вспомнился вчерашний разговор, но что-то остановило девушку. Утренняя прохлада таяла, играя пылинками в лучах солнечного света, пробивающегося сквозь маленькое окошко. Пахло туманом и душистым сеном. Девушке потребовалось несколько минут, чтобы привыкнуть к ощущению, что гном так близко, однако освобождаться от него ей расхотелось. Напротив, захотелось обернуться и посмотреть, как он спит. Чуть приподняв его руку, она потихоньку развернулась к нему лицом и стала рассматривать. Гном ей нравился, и даже очень. Она ни разу не получала столько тепла, внимания и заботы сразу. Её не смущали его упрямство и прямолинейность. Конечно, он был грубоват и не воспитан, в отличии от безукоризненно державших себя эльфов, зато с ним было легко. Не нужно притворяться, как ей приходилось делать с любым из Перворождённых. Но дело было не только в этом. Девушка никогда не чувствовала с кем-то такой близости - будто они знали друг друга всегда, но только теперь встретились. Она тихонько коснулась его щеки и провела кончиками пальцев по спутанным светлым волосам. Он приоткрыл глаза, усы вздрогнули, а губы расплылись в довольной улыбке. - Azbad`u men*… - прошептал гном, вновь смыкая веки. Он прижал девушку к себе, зарываясь носом в её шею и волосы, и что-то промурлыкал на кхуздуле. Слов она не разобрала. Ещё через миг Фили окончательно проснулся и медленно поднял голову, удивлённо уставившись на неё. Кажется, он ждал, когда она отстранится, но этого не происходило. Его взгляд словно прожигал насквозь. Феаноре показалось, что он ловит каждый взмах её ресниц и каждый вздох, будто пытаясь прочесть самые сокровенные мысли. Лицо его было сосредоточенным и спокойным. Однако в глазах бушевали чувства столь сильные, что, казалось, они вот-вот выплеснутся через край и захлестнут её бурлящим потоком. Надежда и смятение, радость и сожаление, отчаянье и тоска… и снова надежда. Она молча смотрела ему в глаза. Серо-голубые, с рыжим ободком вокруг зрачка, отчего иногда они казались янтарными. Словно два подсолнуха на фоне прозрачного неба. И неизменные золотистые искорки, плясавшие в глубине. Он будто смотрел ей в душу, пробиваясь через все запреты и заслоны, срывая тайные покровы с её беззащитного сердца, пробуждая неведомые доселе желания… Ей вдруг страшно захотелось прикоснуться к его губам, и пришлось поспешно закрыть глаза, чтобы только не видеть этот пронизывающий взгляд. Спустя мгновенье его губы легко коснулись её. Феанора затаила дыханье и ощутила, как щёки запылали. А гном склонился к её уху и прошептал: - Какие нити я задел этим утром? И, прежде чем до неё дошёл смысл его слов, он разомкнул объятия и непринужденно поднялся. Затрепетав ресницами, девушка уставилась на него. Усы Фили шевельнулись, скрывая лёгкую улыбку, а глаза золотистыми искорками скользнули по её растерянному лицу. Подмигнув, он легко ступил на лестницу и исчез за краем деревянного настила.