***
Эребор стремительно пустел. Первыми ушли люди: они торопились вернуться домой. Разведчики доложили, что Озерный город цел и невредим. Уходя в Эребор, люди разобрали единственные мостки, ведущие в Эсгарот. Орки, поняв, что город пуст, не стали утруждать себя переправой вплавь, чтобы поджечь его. Вслед за людьми гору покинули и лесные эльфы, оставив несколько белых шатров для тяжело раненых и лекарей, которые за ними ухаживали. Завидев на горизонте эльфийскую конницу, Трандуил всё-таки вывел войска из-за стен Дейла и ударил во фланг противнику. Теперь, когда всё закончилось, лесной король не желал задерживаться под сводами Эребора дольше необходимого. Он заявил, что эльфы вернули свой многолетний долг гномам, и отбыл в Лесные чертоги, прихватив ларец с вожделенными камнями. Торин скрипел зубами, но обещание, данное Трандуилу племянником, не оспорил, напоследок сдержанно поблагодарив Владыку за оказанную помощь. В лазарете работы, как и прежде, хватало, и Феанора с трудом добиралась к вечеру до кровати, падала и засыпала почти мгновенно. Однако чертоги, отданные под лазарет, стремительно пустели: раны гномов заживали быстро, и они спешили освободиться от наскучившего внимания лекарей. Гэндальф и Бильбо решили не дожидаться, когда Лорд Элронд и Леди Галадриэль будут готовы двинуться с войском назад в Ривенделл. Не все воины пока были способны ехать верхом, и Владыки терпеливо ждали их выздоровления. К чародею с хоббитом решил присоединиться и Радагаст, у которого тоже не оказалось причин задерживаться в Эреборе. Наконец настал день, когда в дверь Феаноры постучал Бильбо, он пришел прощаться. Ожидание отъезда давалось ему тяжело, и теперь на его лице читалось облегчение. Однако, завидев девушку, он как-то сразу сник. Не хотелось расставаться и Феаноре, ведь в лице полурослика она обрела верного друга. Хоббит пару раз шмыгнул носом, обнял девушку и взял с неё честное слово, что она навестит его в Шире. - Обычно я пью чай ровно в пять. Но если опоздаешь – не страшно, - деловито заявил он, пытаясь скрыть за напыщенностью навернувшиеся слезы. Хоббит беспрестанно кутался в плащ, будто какой-то неведомый холод пробирал его до костей, но непослушная материя никак не желала держаться на печально опущенных плечах полурослика. Девушка вытащила из сумки свою фибулу от плаща и, заколов её на груди хоббита, отступила на шаг, любуясь. Полурослик смутился и благодарно кивнул, дотронувшись рукой до эльфийского узорчатого листа на груди, – видно было, что подарок пришёлся ему по вкусу. Бильбо изменился. Обветренное лицо, прямая осанка, руки крепко сжимают дорожный посох, в глазах больше нет сомнения - они смотрят уверенно и с лёгким лукавством. Мало в нём теперь напоминало трусоватого и робкого Бильбо Бэггинса из Шира. - Ну что же, счастливого пути, Мастер Бэггинс. У входа в лазарет Феанору уже поджидал Радагаст. Он долго охал, ахал, сыпал своими склянками и поганками, тряс девушку за плечи и всячески выражал ей свою радость: - Молодец, девочка моя! Нашла себе пару! А то, что он гном, так это ерунда! Ты, чай, тоже не великанша у нас. Притерпишься. Тишком, бочком да и разберётесь. Коли совсем неудобно будет, так сводим его в Фангорн питья Древобородова испить, чтоб подрос маленько. Зато доблестью вышел, да и мордаха сносная. А то на эльфов как глянешь, всё одно – молоко вот-вот прокиснет. Феанора засмеялась, а довольный старик подытожил: - Покоен я за тебя, в общем. Теперь хоть перестанешь шататься по Средиземью с этим старым бородатым пнём… Кхех… Это я не про себя, разумеется. Я-то тебя всегда рад видеть! - чародей подмигнул и залихватски тряхнул бородой. Во все стороны полетели кусочки птичьего помёта, а из-под шапки возмущённо высунула серую головку сойка. – Эх, горы-мухоморы! Лихолесье недалече, будем теперь соседями! Последним заглянул Гэндальф. Ссутулившись, прошёлся из угла в угол, по привычке засунул в рот трубку, прикурил, заполняя густым дымом всё вокруг. Но, глянув исподлобья на девушку, закашлялся и поспешно вынул трубку изо рта, пряча её в складках одежды. Давно она не видела его таким. Перед ней кутался в запачканный и местами продырявленный балахон глубокий старик. Она торопливо подошла к отцу и взяла его морщинистые ладони в свои: - Мы же не прощаемся. - Нет… конечно, нет. - Его глаза взглянули чуть растерянно. - Мне будет хорошо здесь, в Эреборе, и ты знаешь почему, - она убрала белую прядь с его высокого лба. – Тебе не о чем волноваться. - Последнее время я постоянно тебя теряю, - пробормотал чародей и привлёк девушку к себе. – Так не хватает тебя той… что была раньше. Он стоял, согнувшись в три погибели, и обнимал её, как тогда - в детстве. А Феанора изо всех сил вцепилась в мягкие складки его балахона и, зажмурившись, чтобы не расплакаться, вдыхала запах крепкого табака. - Ну, полно. - Гэндальф наконец отпустил девушку и нахмурился, заметив её подозрительно покрасневший нос. – Лучше скажи, как твои дела. - По-прежнему ничего. Ни намёка. - Дар может ещё вернуться, на всё воля Валар. Ты не должна отчаиваться… «Кого он сейчас уговаривает? - думала Феанора, слушая ободрительную речь старика. – Хотя его можно понять. Вложить целую пропасть времени и сил в свою нерадивую ученицу, десятилетиями верить в её великое будущее, чтобы в итоге она потеряла всё в один день, отправившись в поход, в который её совсем не стоило брать». - …дело может быть не только в превосходящей твои возможности Силе, – продолжал разглагольствовать маг. - Я нашёл в твоих вещах странный амулет. Не могу сказать наверняка, но он был способен как-то повлиять на твой Дар. Кстати, откуда у тебя эта вещь? - Это уже не важно. Отец, я сделала свой выбор и ни о чём не жалею, - она взглянула ему прямо в глаза. – Пусть Дар покинул меня, зато остались живы те, кто мне дорог. Гэндальф весь подобрался и поджал губы. С минуту он молча всматривался в её лицо, и в глубине его взгляда зрела какая-то горькая и беспросветная печаль. Брови медленно ползли к переносице, вновь углубляя сетку морщин, с каждой складкой обнажая лишнюю сотню прожитых лет. - Ну что же, - чародей будто стряхнул оцепенение и торопливо забормотал, очевидно, подбадривая сам себя. – Я имел возможность убедиться в чувствах Фили к тебе. И, хотя я не предполагал, что твоим избранником может оказаться гном, думаю, моя дочь в надежных руках… Да… Он поспешно сунул в рот притухшую трубку, суетливо оглянулся по сторонам, будто что-то искал, а потом с загадочным видом вытащил свою широкополую шляпу откуда-то из складок балахона и водрузил на голову: - Ну, не забывай старика! Проводив его, девушка печально улыбнулась. «Хотела бы я, чтобы всё было так просто, папа. Чтобы этот поход никогда не кончался. Чтобы стены Эребора не вставали между мной и моим гномом, - она задумчиво обхватила плечи руками. - Мы вместе прошли этот путь, вместе сражались с орками и бились за его дом, но захочет ли он, чтобы я осталась рядом теперь, когда отвоёваны родные чертоги, а на кону его родичи, дядя и трон Эребора?»***
Тем временем к Одинокой горе потянулись обозы из Железных холмов. Родичи и семьи сражавшихся спешили узнать о судьбе своих воинов, встретиться с живыми и оплакать павших, преклонив колено у их могил. Были и те, кто желал переселиться в Эребор, помочь с его восстановлением и просто поглазеть на знаменитые чертоги праотцов. Кроме того, подоспело так необходимое продовольствие, приехали строители и мастеровые. Гора постепенно оживала. Чертоги, как и в старь, становились городом гномов, и те уже вовсю трудились над его восстановлением. Через несколько месяцев ожидали прибытия первых обозов из Эред Луин, куда были отправлены вороны. Леди Дис не заставила себя ждать с ответом: не скрывая слёз радости, она писала, что мечтает обнять брата и сыновей, не желает дожидаться обозов, а потому выезжает в Эребор незамедлительно вместе с небольшим отрядом. У Феаноры от этой новости мороз пробежал по коже. Последними покидали Эребор эльфийские всадники. Заглянув к Феаноре, Лорд Элронд обнял её за плечи: - Может, ты всё-таки передумаешь и поедешь с нами? – Его пронзительные серые глаза смотрели на девушку с лёгкой печалью. – У меня осталось слишком много лошадей, лишившихся всадников. Феанора лишь отрицательно покачала головой, прижавшись лбом к плечу друга. Они провели не один вечер за разговорами, однако осталось много такого, о чём девушка предпочла умолчать. Элронд это чувствовал. Улыбаясь одними глазами, он говорил о том, как Феанора повзрослела, и не пытался уговаривать её. Простилась девушка и с Эстелем, или Рандиром, как привыкли называть его гномы. Когда они встретились после битвы, следопыт раскланялся перед Феанорой и поблагодарил её. Он рассказал, как спешил с донесением в Ривенделл, как, заметив выступившего из Дол Гулдура противника, понял, что опоздал. Но в тот же вечер на подходе к Мглистым горам его встретила конница Лорда Элронда. Уже на берегу Андуина они объединились с воинами Леди Галадриэль. Оказалось, что именно Владычица Лотриэна после обращения Феаноры подняла тревогу, и оба эльфийских войска незамедлительно выступили в поход. Накануне отъезда на пороге появилась и сама Леди Галадриэль. Феанора будто кожей почувствовала её приближение. Волнение накатило на неё жаркой волной, заставляя кровь глухо бухать в висках, с каждым мигом перерастая в почти осязаемый страх. Она не боялась волшебницу. Не трепетала от одной мысли, что увидит мать, как это было раньше. Феанора ждала этой встречи, но одновременно ей было страшно узнать ответы на мучившие её вопросы. А вопросы эти она не могла не задать. Эльфийка проплыла по комнате, и девушка отстранённо подумала, насколько чужеродно выглядит Повелительница Лориэна среди камня подгорных чертогов. - Как ты себя чувствуешь, дорогая? – Окинув взглядом скудное убранство опустевшего лазарета, Владычица обратила взор на Феанору. - Спасибо. Намного лучше, чем многие после битвы. - Девушка выдержала пронзительный взгляд бездонных глаз. - Ты превзошла все наши ожидания, одолев дракона. Однако я не вижу браслетов на твоих руках. Неужели они более не требуются тебе, чтобы сдерживать Силу? - Галадриэль улыбнулась, подходя ближе. Её пальцы коснулись лба Феаноры, и взор Владычицы устремился в бесконечность, но буквально через несколько мгновений она отдёрнула руку, и на её лице изумление смешалось с разочарованием. - Твой Дар? Я не чувствую его! Прошло уже достаточно времени, чтобы ты полностью восстановилась… - Его нет. Совсем. Девушка не отвела взгляд, и Владычица отвернулась первой, видимо, желая скрыть овладевшие ею чувства. В комнате повисло тягостное молчание. - Всё могло быть иначе, если бы ты не была так упряма и последовала моей воле, - наконец раздраженно молвила эльфийка. Её голос напомнил Феаноре отдалённые раскаты грома. Когда просыпающийся ветер швыряет в лицо первые капли, а вдалеке в свинцовых тучах зреет буря. Внутри всё затрепетало. Не желая, чтобы мать почувствовала её страх, девушка решила подбодрить сама себя и выпалила: - Разве не этим я занимаюсь всю свою жизнь? Всё и всегда решали за меня. У меня никогда не было выбора! - Ты ругаешь судьбу... Да что ты об этом знаешь?! Думаешь, тебе одной не дано выбирать?! - Владычица резко обернулась и впилась в девушку яростным взглядом. - Твоё рождение было предопределено, как и твоё место в этом мире. Лишь поэтому ты появилась на свет! И тебе неведомо, чего мне это стоило! У Феаноры внутри всё оборвалось, и она оторопело уставилась на волшебницу. Девушка давно не ожидала от матери любви и участия. «Но, Валар всемогущие, как же больно! Она бросила эти слова, будто обвинение, но чем же я виновата перед ней? Тем, что появилась на свет?» Феанора снова и снова вглядывалась в лицо эльфийки, сама не понимая, что пытается различить. Впервые она видела мать такой. Впервые рухнула завеса безразличия и холодности, спокойствие и выдержка изменили Владычице, и в зеркале бездонных глаз больше не отражался весь мир. Сейчас они пылали яростью. - Так расскажи мне! – не выдержав, взвизгнула Феанора. – Хоть раз в жизни скажи мне правду, мама! Губы Галадриэль скривились. Ей явно не нравилось, когда девушка её так называла. Эльфийка выдохнула, стараясь смирить в одночасье вырвавшегося на свободу дракона собственных чувств. Ей это удалось - на её лицо вновь опустилась прохладная вуаль спокойствия. – Я ощутила присутствие Врага давно. Очень давно. - Она на мгновенье умолкла, будто переносясь мыслями в далёкое прошлое, и взгляд её сделался отстранённым. - С течением времени я чувствовала, как Тьма вновь оживает по всему Средиземью. Тёмные народы и племена стали поднимать головы. Твердыни, некогда принадлежащие приспешникам зла, опять стали обитаемы. Каждое новое столкновение с силами Тьмы отдавалось болью в моей душе, но никто более не разделял моих опасений. Белый Совет оказался слеп и недальновиден, отвергнув даже мысль о возвращении Врага. Мои попытки бороться в одиночку оставались безуспешны. Зато я имела возможность убедиться, что в Средиземьи снова появился тот, кто собирает тёмных тварей под свои знамёна. Тогда я воззвала к Элента́ри**. Галадриэль устало облокотилась о стену: - Не сразу была я услышана. Владычица Звёзд явилась мне в образе серебристой птицы, и ей были ведомы мои тревоги. Но таковы были слова её, что многих сил мне стоило в них поверить и принять её волю: «У нолдо и майа должно родиться дитя, и будет обладать оно великой Силой, и поможет очистить Средиземье от надвигающейся Тьмы». Можешь ли ты понять, что означало это для меня? Я единственная нолдо, не оставившая этих берегов, - у меня не было выбора. Никто не спросил, хочу ли я разлучиться с возлюбленным супругом и снова стать матерью. Я нашла Митрандира и исполнила волю Валар, а затем отправилась на Север, в своё добровольное изгнание - лишь так могла я скрыть свою тайну. Лишь оно позволило мне не смотреть супругу в глаза, - голос её дрогнул, и на лице отразилась застарелая боль. - Не всегда мы вправе выбирать, но должны найти в себе силы, чтобы принять уготованное нам… На миг Феанора испытала сочувствие, но уже через пару мгновений ему было суждено обратиться отчаяньем. Справившись с собой, Галадриэль вновь подняла на девушку обжигающий холодом взгляд: - Я выполнила свой долг и наконец смогла предоставить тебя твоей судьбе. Когда пришло время, пророчество исполнилось, и ты получила Силу, небывалую для волшебников Средиземья. Ты стала Избранной Валар, я лишь помогла Дару проснуться в тебе, и другим было суждено взяться за твоё обучение... «Долг. Она выполнила свой долг, - слова тяжким грузом ложились на сердце, руша последние зыбкие надежды. - Она никогда не видела во мне ничего больше. Какими же наивными и пустыми были детские мечты!» Владычица уже не смотрела на девушку. Её взгляд снова блуждал вдалеке: - Однако с каждым годом Тьма сгущалась и крепла, обретая всё новых союзников и собираясь с силами намного быстрее, чем я ожидала. Ты же, увы, была ещё слишком слаба и неопытна, чтобы воспользоваться твоим Даром в борьбе с первозданным злом. Тебе ещё многое нужно было постичь, многому обучиться. Необходимо было выиграть время. Требовалось спровоцировать Врага, найдя то, что заставило бы его явить себя много раньше, чем его сила достигнет пика. Спасительное решение пришло само собой. Одинокая гора. Кроме близости к Иссохшим пустошам, кишащим изголодавшимися драконами, она хранила в себе ещё один вожделенный трофей – Аркенстон. - Но какой прок от этого камня Врагу? - Феанора сглотнула подступивший было к горлу комок, изо всех сил пытаясь сконцентрироваться на разговоре. - Сама того не ведая, ты избавилась от мощного артефакта, сотворённого ещё в первоначальную эпоху Вала Ауле и способного влиять на волю гномов. В умелых руках Аркенстон мог бы подчинить себе весь подгорный народ, а не только его королей, и Врагу это было известно... Мне же было очевидно, что он не посмеет явиться за камнем, пока тот скрыт в горе среди сокровищ Смауга. Враг был слишком слаб, чтобы заполучить дракона в союзники. Я стала сомневаться в своем выборе. Но и в этот раз Элента́ри не оставила меня, явив видение... Я увидела отряд гномов, бредущих к Одинокой горе. И суждено будет им забрать Аркенстон из Эребора и разбудить дракона. И покинет гору Смауг Великий, и нападёт на людской город, но там он найдёт лишь свою смерть. И придёт армия Врага, и грянет великая битва под стенами Эребора, и все народы Средиземья станут на борьбу с Тьмой! Галадриэль замолчала, и взгляд её полыхнул отблесками далёкого пламени. - Ты знала, что погибнут тысячи... но всё равно пошла на это... Решила за всех… Неужели по-другому было нельзя? - Феанора растерянно перебирала пальцами кончики волос. Она вдруг испытала чувство стыда, невольно проникаясь уважением к матери: «Какие решения ей приходится принимать! Скольким жертвовать ради других! Мои беды и переживания ничтожны по сравнению с этим!» - Как же ты с этим справилась? - пролепетала она, чувствуя, как щёки предательски заалели, но мать поняла её вопрос по-своему. - Подвести Митрандира к мысли поднять гномов в поход к родным чертогам оказалось несложно. Он сам разыскал Торина Дубощита и взялся сопровождать его в путешествии к Одинокой горе. От меня более ничего не зависело. Всё шло так, как тому должно быть. Девушка покачала головой. «Значит, отец пребывал в неведение, она ничего ему не сказала». И вдруг мысль яркой вспышкой мелькнула в голове: - Постой! Если ты знала, что битва всё равно состоится, что гномы завладеют Аркенстоном, а эльфы и люди придут им на помощь, зачем отправила меня за камнем? Галадриэль безразлично повела плечами: - Я не могла рисковать Аркенстоном. Нужно было забрать его из Эребора, но никто из гномов не согласился бы передать мне камень, а сам чародей слишком верил в сказку с возвращением горы гномам, чтобы пытаться его переубедить. Тогда я велела Митрандиру взять в поход тебя... Видят Валар, он до последнего был против. - А Торин? Ты говорила, что камень не должен попасть в его руки! Но если Объединенной Армии и так суждено было собраться... Галадриэль не дала ей закончить, раздражённо откинув золотистую прядь с лица: - Кому нужен упрямый и своенравный король, с которым невозможно договориться?! В этой битве гномы должны были сражаться вместе с эльфами и людьми. Это и было целью – заманить к горе ещё неокрепшего противника и сообща разбить его наголову! - глаза Владычицы сверкнули. - Какая разница, кто возглавит Объединенную Армию? Это мог быть и Трандуил. Рисковать Аркенстоном, оставляя его гномам, было недопустимо. Камень не должен был попасть в руки Врага. «Уж не для себя ли ты берегла его, мама?! - пронеслось у Феаноры в голове, и она вспомнила разговор с Трандуилом в Лесных Чертогах. – Похоже, эльф был прав, пеняя на мою наивность!» - Если ты верила в меня, почему просила Владыку Трандуила задержать нас, отослав Гэндальфа в Ангмар? В голубых глазах эльфийки мелькнула лёгкая досада: - Я узнала про тайную дверь и ключ, доставшийся Торину от предков, лишь в Ривенделле от Элронда. Нужно было, чтобы гномы разбудили дракона, а не просто украли камень. Поэтому отряд должен был идти через главные ворота. Трандуил задержал бы вас лишь до наступления дня Дьюрина, чтобы Торин не смог воспользоваться тайным ходом. - Но почему ты не сказала мне правду? – голос девушки дрогнул. - Она была слишком тяжела для тебя. Ты нашла друзей среди гномов. Смогла бы ты пройти этот путь и забрать камень, зная, что им всем суждено погибнуть? - Твои видения... в них гномы погибали... - подавленно прошептала Феанора. - Грядущее изменчиво и непостоянно. Мои видения лишь приоткрывают завесу, показывая, что могло бы произойти. Возможно, не отправься ты в поход, всё бы так и случилось. Однако… Ты решила, что вправе сама выбирать свой путь. - Взгляд Владычицы вновь ожёг ледяным огнём. Она нетерпеливо сплела тонкие руки. Похоже, она устала от этих бесконечных вопросов, устала разжёвывать истину несмышлёной девчонке. - Но в жизни нет пути иного, чем обретение своего, - проговорила девушка, старательно распрямляя спину. - Лишь те, кто сведущ, вправе выбирать. Кто имеет знания и силу, кто умеет ими воспользоваться. Тебе было дано и то, и другое, Избранная Валар! Ты была рождена для великих свершений, сильнейшие вложили в тебя свою Силу. Тебя обучали мудрейшие, даруя знания... Но ты не сумела правильно распорядиться этим Даром. Ты истратила его на дракона, сохранив жизнь кучке гномов. Ты сделала свой выбор. И ты пуста. Все наши жертвы и усилия пошли прахом, - Владычицы скривила красивые губы, не в силах скрыть горечь и разочарование. - Теперь мы не можем надеяться, что ты поможешь нам в войне с порождениями зла. - Но разве Враг не повержен? - Выиграна лишь одна битва. Павшие преданы земле и оплаканы, герои будут воспеты в легендах. Но это только начало. Сейчас Враг проиграл, но он вновь соберется с силами, и ты ничем не сможешь помочь ни нам, ни тем, кто тебе дорог. - Галадриэль накинула на голову невесомый капюшон. - Прощай. Нам более незачем видеться. Такой же лёгкой поступью Владычица покинула лазарет, а Феанора без сил рухнула на скамью. «Пуста... - слёзы, срываясь с алых от стыда щёк, с безысходностью разбивались о каменный пол. - Пуста...»