К. И. О. Р.

      Дни превращались в месяцы. Тяжелые, свинцовые месяцы тихой войны. Нет, они не поговорили. И вряд ли когда-нибудь смогут-таки поговорить. Это были дни тихой, но кровопролитной, жестокой войны, в которой каждый день, почти каждый час бессмысленно и безосновательно погибали остатки того, что они строили вместе на протяжении девяти лет совместного существования. Обе несли потери, обе молча это выдерживали. И чем дальше, тем было хуже…       Очередной концерт. Саунд-чек. Какой-то маленький клуб. Народу нет. Зал пуст. До начала концерта два с половиной часа. Света, выбежав из такси, нырнула в стеной идущий дождь, прикрываясь воротником пальто, стараясь прикрыть полами чехол со скрипкой, и перебежав дорогу, юркнула в дверь с красноречивой надписью «Служебный вход». — О, Светка, ну ты где бродишь? Уже подумали, ты там в луже где-то утонула… — Да, Вань, сам бы попробовал по московским дорогам в шесть вечера, да еще и со скрипкой наперевес… — хмуро отозвалась Света, скидывая с себя уже почти насквозь промокшее пальто. — Вы настроились уже? Или меня ждали? — Нет, мы только звук проверили, микрофоны как работают… Но играть — не играли. Света, заметив, что Митя за барабанами сидит хмурнее самой черной осенней тучи, тихонько подошла к барабанщику поближе, и одновременно проверяя акустическое звучание скрипки, чуть наклонилась к нему и тихо спросила: — Митя, Динка где? — В гримёрке сидит. Закрылась на ключ — никого видеть не хочет. Пришла злющая, как волчица недокормленная, всех облаяла, чуть ли концерт не отменила, кстати, тебя не дюже добрым словом помянула, и закрылась там, так еще и дверью шандарахнула так, что у меня чуть очки не разбились! — Ясно, — спокойно кивнула Света, отходя от барабанной установки, — пойду, может меня послушает. — Ты знаешь, я не думаю, что она сейчас хочет с тобой разговаривать… — Да ты что, она же не может упустить возможности на меня лично накричать! — улыбнулась Света, направляясь в кулисы. — Да что между вами происходит, Свет? — спросил Митя, поправляя очки. — Да долгая это история, да и скучная к тому же, сами разберемся, — с улыбкой сказала Света, уже уходя за кулисы. — Может всё-таки не надо сейчас лезть к ней? Она ведь не пустит тебя, Свет! — крикнул Митя скрипачке вдогонку, но она даже не обернулась, завернув в глубь коридора. Барабанщик покачал головой. — И что девчонки творят, то обожают друг друга, а то вот такие выкрутасы…       Света встала у деревянной белой двери гримерки и постучала три раза. — Дин, это Света, открой дверь пожалуйста. Нет ответа. — Диана, перестань, нам надо настроиться, мы ведь сюда не отдыхать приехали. За дверью шаги. Глухой стук. Света поняла, что Диана стоит, прижавшись спиной к двери. Тихий хриплый ответ. — Света, уходи. — У нас концерт через 2 часа, я никуда не уйду. Молчание. Света прислонилась лбом к двери и закрыла глаза. — Диана, ты же знаешь, я просто так не уйду. Открой. Это, в конце концов, глупо. Думаешь, закрылась от всех на ключ, и всё сразу замечательно?! Открой мне, давай поговорим нормально, мы все взрослые люди, а ты ведешь себя, как двенадцатилетняя обиженная девочка… Молчание. Света вздохнула, схватив железную холодную дверную ручку, и сильнее прижавшись лбом к двери. — Дин… Пожалуйста, неужели ты не видишь, что мне не легче?.. Неужели ты думаешь, что недостаточно меня наказала? Мне очень тяжело сейчас, у меня нет моральных сил спорить с тобой, и нет сил умолять. Но я просто как факт говорю. Мне без тебя… — Света сглотнула, сильнее сжимая дверную ручку. — Мне дышать тяжело, Дин, слышишь? Неужели тебе мало? От меня и так уже почти ничего не осталось, эта вся ситуация мне уже сердце истрепала настолько, что… Дин, мне очень нелегко. Я тебя прошу, не добавляй мне этого хотя бы на концертах. Сейчас люди придут, мне надо что-то им дать… Я не могу на сцене стоять, когда мне нечего отдать, нечего сказать, и я знаю прекрасно, что ты тут, как никто, меня понимаешь… Мне же надо что-то дать зрителю, а ты у меня и так всё забираешь… Железная ручка шевельнулась, щелкнул замок, под напором ключа. Диана рывком открыла дверь. Света подняла уставший взгляд. Диана выглядела… Потасканной. Другого слова не нашлось. Именно потасканной и очень уставшей. И даже уже не физически, а скорее морально. Арбенина поймала взглядом глаза Светы, в которых уже не первый день плещется неспокойное штормовое море чувств, которое всё никак не может успокоиться, и медленно отошла, опустившись на диван. Света вздохнула, села рядом с гитаристкой, и подняла на неё глаза. Диана смотрела вниз. — Прости… — Нечего извиняться. Ты правду сказала наконец-то. Я понимаю, что тебе тоже не легко. Но я… Ты меня пойми, Свет, я не могу… Света протянула руку и коснулась её плеча, не дав ей отклониться, когда гитаристка попыталась, и очень осторожно, будто боясь обжечься, чуть поближе притянула её к себе, и прижалась щекой к её плечу. Диана не сопротивлялась. Но и не отвечала. Она смотрела перед собой, не шевелясь. — Я же так держусь за тебя, а ты, посмотри, что творишь, закрываешься ото всех за дверьми на ключи, так больно бьешь меня… — тихо проговорила Света, прижимаясь к плечу гитаристки. — Я знаю, знаю, прости… — Дин, что мы делаем? Что мы творим? — Ладно, концерт, идем, хоть решим, что петь-то будем вообще… Диана медленно поднялась и вышла из гримёрки вслед за Светой…