Сокровище

       Никогда ещё Сюзанна не засыпала такой счастливой. Наверное, не такая уж и злодейка её судьба. В кой-то веки девочка чувствовала, что одобряет выбор матери. Теперь ей уж точно не будет страшен никто и ничего.        Тем временем, отец рыжей сорваницы обсуждал со своим заклятым другом план дальнейших действий. -- Я что-то не понимаю, нам придётся вернуться с пустыми руками, или у тебя есть запасной вариант? – не унимался Джек. -- Я не позволю подонку д'Амбуасье одержать верх и найти сокровище первым, – уверенно ответил Гектор. -- И как же ты собираешься это сделать? Не хочу, чтобы вышла ситуация, будто я заставил Гиббса сгонять туда – обратно без какого – либо результата. -- Не волнуйся, Джек, такой ситуации не случится, уж я об этом позабочусь. -- Вот и позаботься, я от своей доли не отказался пока.        Барбосса посмотрел на Воробья с укором. Если этот шут не помогает, а лишь мечтает о своей доле, пусть хотя бы не мешает. И вообще, его пора занять каким – нибудь делом. -- Для начала раздобудь денег, а то у нас ни гроша не осталось, – сказал он, уткнувшись в свои записи. -- Намекаешь на то, что нужно сбыть украшения, оставшиеся у Сюзи после визита к нашему любезному недругу? -- Не намекаю, а так и говорю. -- Как скажите, командор.        Джек направился к выходу своей знаменитой походкой в развалочку. Разважничался, подумал он, а между тем, найти сокровища в его интересах… И тут Джек понял, что упустил одну важную деталь. -- Кстати, ты не сказал мне, какова будет моя доля, – выпалил капитан, высунув голову из-за двери. -- Сокровище, не твоё, забудь,– услышал он в ответ. – Теперь я его хозяин, и я решаю, какова будет твоя доля. -- И какова она будет? -- Когда найдём сокровище, тогда и поглядим.        «Я, похоже, никогда не узнаю, что получу за все мои труды. Главное, лишь бы не корзину яблок, а что-нибудь посущественнее.»        Когда, наконец, Джек пропал из поля зрения Барбоссы, отчего последний мог вздохнуть с облегчением. Наконец – то ему удастся спокойно поработать. Капитан разложил перед собой раздобытую где-то карту Нового Орлеана и карту, которая привела его к месту, где должны были быть спрятаны сокровища. Определённо, происходит что-то странное. Знала ли Эмма о том, какой сюрприз таится в этой пещере? Вероятно, кто-то побывал там до неё. Но Эмма же не была глупой женщиной, зачем бы ей отдавать ему карту, на которой указан путь к месту, где ничего нет? Вопросы, одни вопросы, и ни одного ответа на них. Кроме, пожалуй, страшной тайны обстоятельств гибели женщины, которую он когда-то… когда-то… Нет, сейчас не время думать об этом! Нужно разгадать загадку с этим чёртовым кладом.       Воробей долго не возвращался, однако для Гектора это не имело ровным счётом никакого значения. Если не просадит деньги на выпивку и шлюх, и если его не поймают, то с ним всё в порядке. Да и время быстрее идёт, если делом занят. Наконец, в дверь постучали. -- Ты на удивление рано вернулся, я уже думал, не пойти ли тебя по кабакам выискивать, – отозвался Барбосса. -- Папа, можно мне войти?        Это оказалась Сюзанна. Она не сразу решилась отвлечь отца от дел, но её любопытство перешло все возможные границы. Теперь она стояла у двери, готовая к тому, что ей откажут. -- Входи, если ты ненадолго, – спокойно ответил ей Гектор.        Девочка улыбнулась и вошла в комнату. В руках она держала поднос с едой. Она уселась рядом с капитаном, не зная, как открыть разговор. Наконец, рыжей удалось собраться с мыслями. -- Ты, наверное, устал, – сказала девушка, подвинув поднос поближе к отцу. -- Что это? -- Цыплёнок, тушёная морковь, хлеб и молоко.        Гектор устало улыбнулся. Давно о нём никто так не заботился. В последний раз это было семнадцать лет назад… -- Ты сама хоть ела? – спросил капитан, улыбаясь дочери. -- Конечно, – промолвила та. – У меня для тебя есть ещё кое-что.        Девушка извлекла из кармана спелое зелёное яблоко. Гектор и хотел было сдержаться, но не смог. Раскат зычного смеха прогремел, как гром, на весь пансионат. Сюзанна принялась хохотать вслед за ним. Немного успокоившись, рыжая перевела дух, прежде, чем продолжить разговор. -- Как ты познакомился с мамой? – скороговоркой спросила она. -- Зачем тебе знать? -- Как зачем? Я хочу знать больше о человеке, от которого я произошла. -- Рано или поздно ты должна была спросить это, – промолвил Гектор, вложив в слова долю ласки. – Однажды твоя мама спасла меня от преследования. Если бы не она, я бы не сидел сейчас с тобой, и не разговаривал. Она лечила мои раны, пела мне песни. Она отнеслась ко мне… по-человечески.        Сюзанна слушала его, и представляла маму в объятьях этого человека. Она вспомнила своё первое впечатление о нём. Не в меру строгий, грубый, заносчивый, высокомерный, привыкший лишь командовать. Но если бы не он, кто знает, была бы ли она сейчас в живых? Что мама в нём нашла? Непонятно. Зато благодаря ему, она существует на свете… -- У тебя были другие женщины? – полюбопытствовала Сюзанна. -- Были. -- И они тебя любили? -- Не думаю.        В воздухе повисла пауза. Сюзанна знала, что должна спросить, но у неё не хватало духу. Как – никак, но задавать вопрос человеку со столь крутым нравом на весьма деликатную тему, она побаивалась. Пусть даже этот человек – её собственный отец. Но, как известно, фортуна любит смелых. В конце концов, если она промолчит, то никогда не соберёт фрагменты мозаики в единую картину. Девушка решила рискнуть. -- А маму ты любил? – спросила Сюзанна, придав голосу больше уверенности. – Как долго ты её знал? -- Недолго, – с лёгкой ноткой печали выдохнул морской волк. – Месяца полтора она лечила меня, и две недели мы просто любили друг друга. -- Так мало? -- Мало, но за столь короткий срок я получил столько добра, сколько не получал за всю свою жизнь, ни до встречи с твоей мамой, ни, тем более, после. -- Странно, мне казалось, что для того, чтобы между двумя людьми разгорелись чувства, должно пройти больше времени. -- О, какой же ты всё-таки ребёнок. Ничего ты не знаешь, милая Сюзанна.        Счастливая улыбка озарила лицо девушки. Давно у неё не было такого сильного и мудрого друга. Едва она собралась что-то сказать, как дверь в комнату отворилась. Джек Воробей, вернувшийся из вылазки, бесцеремонно ворвался в личное пространство своих подельников, лишь изобразил весёлую виноватую ухмылку. -- Миль пардон, господа, я зайду попозже, – быстро поговорил он, собираясь скрыться за дверями. -- Нет, Воробей, никуда ты не пойдёшь! – рявкнул Барбосса так, что Джек невольно вздрогнул. – Сюзанна, возвращайся к себе. -- Но, папа, я… - попыталась возразить та. -- Быстро.        Поделать нечего, придётся подчиниться. Отец девочке достался довольно строгий, и настаивать на своём сейчас неуместно. Пришлось ей встать и выйти из комнаты. С другой стороны, ей было обидно, что эти люди, которые, казалось, раскрылись перед ней полностью, всё ещё имеют от неё какие-то тайны. Ну, ничего, подумала рыжая хулиганка, я закроюсь в мастерской, и буду рисовать, а когда они начнут спрашивать, что я делаю, не буду показывать.        Тем временем между капитанами едва не возник очередной конфликт. -- Это было так похоже на тебя, дорогой Джек, задержаться на пару – тройку часов, учитывая, что на нас официально открыта охота, – принялся вычитывать подельника Барбосса. -- Вот так всегда, вместо слов благодарности я слышу упрёки! – обиделся Воробей. – Сейчас уйду, и спущу все добытые деньги в ближайшем кабаке! -- Кого ты этим удивишь? -- А я, между прочим, зря времени не терял, и кое-что выяснил. Это напрямую касается нашей безопасности и крошки Сюзи.        От услышанного Гектор даже подскочил на месте. Неужели от этого клоуна какая-то польза? -- Что ты узнал? -- Песчаная змея выползла из логова. Один верзила в таверне… -- Ага, так ты, всё-таки просадил наши деньги! -- Так вот, один верзила хвастался своему дружку, - обиженно продолжил Джек, – что подходит к нему такая дамочка, а лицо под платком (читай, чадрой) спрятано, даёт ему горсть золотых монет, и говорит, Джек Воробей и Гектор Барбосса здесь, в Новом Орлеане, а если он нас убьёт, то её хозяин заплатит вдвое больше.        Ох уж этот д’Амбуасье! Быстро же он начал действовать. Вон, возложил на свою турецкую шлюху обязанности вербовщика. Впрочем, ожидать другого от этого ублюдка не стоило. -- Итак, сокровища мы не нашли, нас, возможно, уже преследуют очень злые французики, у тебя проблемная дочь, – подытожил Птах. – Что намерен предпринять? -- Для начала поесть и поспать, – невозмутимо ответил Гектор. – Я уже с ног валюсь, а на свежую голову соображать легче. -- А ты не обнаглел, приятель? – завозмущался Джек. – Хочешь, чтобы Я решал ТВОИ проблемы? -- Хочу, чтобы ты дал мне пару часов покоя, а со своими проблемами я и сам справлюсь.        «Ну, раз сам, значит сам! Сам ищи свои дурацкие сокровища, сам их перевози, сам воспитывай своё чудовище! Только долю мою отдай.»        Джек сидел у себя в комнате и угрюмо уставился на бесполезную карту. Как он позволил себе вляпаться в такую переделку? Воистину, любопытство сгубило кошку. Как просто было всего – навсего не вмешиваться в дела Барбоссы, отпустить его одного в Новый Орлеан, и разбирался бы он сам со своими проблемами. Теперь, вон, нужно придумывать оправдание для Гиббса, мол, искали сокровище, но не нашли ничего, кроме нескладной и вздорной девчонки, которая пошла в своего папашу.        Эксцентричный капитан крутил в руках фигурку слона из коллекции хлама, которым его заклятого друга одарила бывшая пассия. Определённо, эта женщина обладала чувством юмора, раз додумалась передать ему бессвязный набор вещичек. И ещё нарисовала на каждой из них что-то. Джек взял в другую руку веер и раскрыл его. И здесь рисунок. Джек бросал взгляд то на фигурку, то на веер, пытаясь понять, зачем это было сделано. Наконец, интересная мысль посетила его голову.        «Что-то оригинальное до такой степени, что похоже на разрозненные кусочки одного целого. Прям головоломка какая-то. Детская игрушка, собери мозаику, и получишь картинку… Картинку…»        Гектор спал глубоким сном. Даже выстрел пушки не сумел бы разбудить его. Но и до этого нехорошие мысли крутились у него в голове. Эмма мертва, Сюзанна в опасности, сокровище невесть где. Ситуация, в которую он угодил, походила на болото – чем больше дёргаешься, пытаясь выбраться, тем глубже вязнешь. В этой игре он либо победит, либо погибнет, третьего не дано. -- Вставай, папаша, есть новости!        Воробей ворвался в комнату заклятого друга, словно ураган. Больше всего в этот момент Барбоссе хотелось огреть его по голове, и лучше всего, если со смертельным исходом. До какой же степени нужно быть наглым, чтобы поднимать шум, зная, как он устал? Оно и понятно, ведь заранее было известно, на чьи плечи ляжет вся самая тяжёлая работа. -- Просыпайся, скорее, не то я ничего не скажу! – не унимался Птах. -- Говори скорее, иначе мне придётся силой заставить тебя замолчать, – спросонья проворчал ему в ответ Гектор. -- Если тебе всё ещё интересно, я знаю, где сокровища, – невозмутимо промурлыкал Джек. -- Шутишь, да? -- Нисколько. Поднимайся, не то я уйду за ними один. -- Я тебе уйду один!        Через минуту оба капитана разглядывали предметы, оставленные Эммой. Джек разложил их на столе в каком-то странном порядке. Наверное, что-то невероятное ему в голову взбрело, подумал Барбосса. Хотя, ему не привыкать к сюрпризам от заклятого друга. -- Что это значит? – спросил Гектор, ничего не понимая в происходящем. -- Приглядись повнимательнее, – услышал он в ответ. – Ничего не замечаешь? -- Замечаю. Ты разбросал по всему столу мусор, что оставила Эмма. -- А что на вещичках нарисовано? Приглядись внимательнее.        Каляки, нарисованные Эммой, имелись на каждом предмете. Может, дело в них? Гектор принялся внимательно их разглядывать. Предметы были разложены в некоем определённом порядке, но капитан не спешил просить подсказку у напарника. Две палочки на кружке, квадратик и палочка на подставке под горшок, кружок и несколько линий на веере… -- Погоди, – изумлённо промолвил морской волк, не отрывая глаз от этой мозаики. – Если соединить всё, что нарисовано на этих предметах, получится… Дом. -- Вот можешь же, когда захочешь! – пропел Воробей. – Осталось лишь смекнуть, что это за дом.        Однако долго думать Барбоссе не пришлось. Он вытащил со дна сундука записку, и развернул её. -- Место встречи изменить нельзя, – прочёл он вслух. – Место, где мы с Эммой познакомились. Её старый дом. – лицо пирата озарила улыбка – Сокровища могут быть там! Эмма нашла сокровища и перепрятала их в своём старом доме. Просто невероятно! -- Ох, и хитрая тебе досталась баба! Оно и понятно, с кем поведёшься, от того и наберёшься, – промолвил Джек с наигранной ноткой зависти. – Полагаю, ты хочешь отправиться туда? -- Да, правильно полагаешь. И немедленно! -- Чудно! Пойду, обрадую Сюзанну. -- Нет, на этот раз она с нами не пойдёт. -- Но ей было бы приятно узнать… -- Она с нами не пойдёт. В третий раз повторять не буду.        Через полчаса оба капитана вышли на улицу под прикрытием ночи и с маленьким фонарём, которым мог поместиться на ладони. Барбосса отверг любезное предложение Джека воспользоваться компасом, а тот отнёсся скептически к его желанию найти заветный дом по памяти. Один из нас точно слетел с катушек, думал Воробей, надеюсь, что не я. Бродить по тёмным переулкам было довольно рискованно, пару раз заклятым друзьям пришлось прятаться от патрулей жандармов. Но, несмотря на это, нужно было продолжать двигаться вперёд.        В какой-то момент Гектор почувствовал, как бешено колотится его сердце. Значит, цель где-то совсем близко. Вот лестница, ведущая вниз улицы, вот аллея… Словно вчера случилась встреча, изменившая жизнь грозы морей раз и навсегда! Джек смотрел на его поведение, и где-то в душе ему захотелось посмеяться над ним.        «Может, стоит держать его при себе в качестве собаки – ищейки? Сказать, мол, его дорогая дама сердца зарыла клад вон там, там и там, а ты должен его отыскать. Да, так можно поступить: я милостиво разрешаю ему занимать место на «Чёрной Жемчужине», а он для меня всякие сокровища ищет. Взаимовыгодное сотрудничество.»        Предвкушая удовольствие, которое он получит, когда часть сокровища окажется у него в руках, Джек не заметил, как на ходу врезался в стоящего посреди дороги Барбоссу. Тот не обратил на такой пустяк внимания. Он просто стоял и разглядывал старый, обветшалый дом с заколоченными окнами, в котором явно давно никто не жил. -- Не очень похоже на храм любви, – констатировал Джек, окинув домишко придирчивым взглядом. -- Тебе не понять, – спокойно и умиротворённо ответил Гектор. -- Ещё бы, я не знаток сараев.        «Вот и о чём с ним можно говорить? Когда это странное существо с ветром в голове поймёт, что кто-то может помнить женщину дольше трёх дней? Похоже, никогда. Ну, ладно, чёрт с ним.»        На старой полусгнившей двери висел жалкий замок. Не лучшая защита от воров. Хотя, откровенно говоря, любой бы вор разочаровался, проникнув сюда. Сорвать с двери замок не составило большого труда, и капитаны «Чёрной Жемчужины» проникли внутрь.        Помещение выглядело грязным и неухоженным, но тому имелось объяснение. Гектор оглядывался по сторонам, надеясь разглядеть что-нибудь знакомое в темноте. Но нет, от места, в которое он попал семнадцать лет назад, не осталось ничего. Нет больше красок, которыми светилось жилище художницы, но пыль и паутина в изобилии. Где-то на полке Джек нашёл старую, затвердевшую свечу. Как – никак, а ещё один источник света не помешает. Хотя Птах и не был особо брезгливым, но внутренний вид дома ему понравился ещё меньше, чем внешний. -- Было весьма оригинальной идеей спрятать ценности в таком зачухлом и жалком месте, как это, – произнёс он. – Твоя зазноба не страдала банальностью.        Не отвлекаясь на разговор, Барбосса принялся обыскивать помещение, смахнув ладонью пыль с заслонки печи. Ничего. А вот рундук, покрытый паутиной. Снова ничего. Как и в захламленной кладовой. -- Тебе не кажется, что эта вертихвостка унесла с собой в могилу тайну настоящего местоположения сокровищ? – спросил Джек, не скрывая разочарования. -- Во-первых, не называй Эмму вертихвосткой в моём присутствии, - резко ответил ему Гектор, – а во-вторых, нет, не кажется! -- Тебе виднее.        Из всех мест, куда можно было бы спрятать какие-то вещи, непроверенным остался лишь погреб. Пожалуй, лучшее место для тайника, тем более, когда задвижка щедро залеплена воском. Изрядно потрудившись над тем, чтобы освободить её от воска, капитаны всё же проникли внутрь погреба и осветили его фонарём.        То, что предстало их взору, не могло не удивить. Все полки, все углы были до отказа забиты небольшими мешочками, в которых пираты обнаружили золотые монеты, драгоценные камни и украшения большой ценности, да и некоторые из них валялись прямо на полу, под ногами. Некоторым из них было на вскидку не менее пятиста лет. Вот что представляло собой злосчастное сокровище, за которое Эмма уплатила кровавую цену… -- Я ни разу не видел эту даму, но я в экстазе, – пропел Джек. – Аж зависть берёт. Хочу себе такую же. -- Вот знаешь, Джек, мне приятно сейчас чувствовать сейчас своё превосходство, – промурлыкал в ответ Барбосса. – Но не думаю, что ты был бы достоин такой женщины. -- Такой женщины, которая бросила своего мужика без объяснения причины, ну да, ну да, – ядовито парировал Воробей. – Видал, что с Джонсом стало? -- Но его женщина не была такой умницей, как Эмма.        Ответить на это было нечего. Джеку осталось лишь театрально вздохнуть и оживлённо разглядывать содержимое мешочков. Все эти ценности могли бы поместиться в три – четыре мешка, но понемногу их переносить гораздо удобнее, решил весёлый пират. Что касается его заклятого друга, то он долго не мог поверить в свершившееся. -- Я поражаюсь этой женщине, Джек, – выдохнул Гектор. – Это предприятие – гениально! Ей не хватило буквально немного до полной победы, но… Но это не отменяет моего восхищения! -- Да, но как она перетащила всё это из пещеры в свою конуру? Явно не за один раз, и не за два. И как-то сумела вытащить всё это добро из пещеры. Головастая, ничего не скажешь. -- Она могла научиться кое у кого. -- А будь она не художницей и по совместительству актрисой, а пираткой, ты бы взял её к себе в команду? -- Возможно. -- Не смотря на то, что баба на корабле – к беде? -- Баба бабе рознь. Бывает, что одна баба стоит сотни мужиков, а смотришь на иного мужика, и думаешь: «Ну девка девкой!». -- Ха, есть такое дело.        «Вот ты, Джек, считаешь себя великим шутником, а сам вслушиваться в то, что тебе говорят, не умеешь.»        Пересчитав все мешочки, капитаны долго спорили насчёт того, как с ними следует поступить. Остановились на том, что самый опасный вариант – тащить это добро в пансионат, как и пытаться перепрятать в более лучшее место. В старом полуразвалившемся домишке искать сокровища будут в последнюю очередь. Задвижка на дверце погреба пришла в негодность, так что её пришлось завалить мусором. Закончив возиться с кладом, Барбосса устало плюхнулся на найденный где-то стул. -- Надеюсь, твой пьянчуга – старпом приведёт сюда «Жемчужину» раньше, чем д’Амбуасье с прихвостнями обнаружит местоположение клада, – сказал он со всей серьёзностью. -- Дай тебе волю, ты бы погрузил сокровища в первую попавшуюся лодку, - ехидно подметил Джек, - а сверху усадил Сюзанну, и лично довёз драгоценный груз куда-нибудь подальше на Антильский архипелаг. -- Возможно,– Гектор покосился на Джека. – Тебе это кажется забавным? -- Что ты! -- Вот и помалкивай.        Сжав губы, Воробей обошёл помещение, пытаясь разглядеть его получше, и поигрывая вовремя украденным и груды сокровищ колечком. В какой-то момент он пришёл к выводу, что более убогого места, которое могло послужить гнёздышком для возлюбленных, он ещё не видел.        «Я, конечно, всё понимаю, с милым (в данном случае с милой) рай и в шалаше, но всё же от кое-каких удобств отказываться не стоит. Например, от камина. Что-то я нигде его не вижу… А вот это могло бы походить на камин… Да, это и есть камин. Правда, маловат. Маловат настолько, что прогреть дом можно с великим трудом. От свеч было бы больше пользы.»        В надежде отыскать свечи, Джек принялся нащупывать полочку над камином. Единственной вещью, которая оказалась на ней, была какая-то игрушка. Или фигурка. Что-то похожее на большую ракушку.        «Какая интересная вещица. Интересно, можно ли её добавить в общую кучу сокровищ? Простовата на первый взгляд, но за три – четыре дублона загнать можно. И всё же, что это? Игрушка? Пудреница? Шкатулка?»        И тут Джека словно молния поразила. Что там яблокоед говорил про шкатулку? -- Скажи-ка, немилый приятель, тебе знакома эта вещь? – пропел он, подсовывая Барбоссе в лицо находку. -- Ну-ка, не тычь в меня всяким хламом! – вспыхнул он, отмахиваясь. -- А я думал, что ты когда-то сделал драгоценной Эмме подарок… Нет, не Сюзанну, ещё раньше. -- Что ты имеешь в виду?        Джек спокойно положил на стол обнаруженную вещицу. Сперва Гектор брезгливо фыркнул, оглядев её, но уже через несколько секунд его мнение изменилось. Он схватил её, и повертев в руках, ахнул. Капитан принялся едва ли не разламывать ракушку пополам. -- Что ты делаешь? – спросил Джек, наблюдая за тем, как его соперник-напарник ковыряет ножом таинственную ракушку. -- Вскрываю шкатулку, – непринуждённо ответил тот. – Что ещё по-твоему?        Через несколько секунд шкатулка треснула под натиском лезвия ножа. Осталось только откинуть крышку и проверить содержимое. К огорчению Барбоссы, внутри не оказалось ничего ценного. Ничего, кроме маленького листка бумаги, сложенного вшестеро. Затаив дыхание, Гектор выхватил записку из шкатулки. К сюрпризам он привык, так что мысленно приготовился получить ещё один. Развернув бумажку, капитан принялся читать то, что было в ней написано.        Снедаемый любопытством, Джек осторожно заглянул заклятому другу через плечо. Аккуратно выведенные чернилами строчки поразили даже его.        «Милый Гектор! Если это письмо попало к тебе в руки, это значит, что мы больше никогда с тобой не увидимся. Столько лет прошло, но лишь сейчас я могу сказать тебе то, что обязана сказать.        Любимый, прости меня! После того, что я сделала, ты имеешь право ненавидеть меня. Я не сдержала своего обещания, я исчезла, не сказав тебе ни слова. Но я сама не рада, что позволила впутать себя в аферу с сокровищами. Дурой я была, повелась на обещание доли, чтобы обеспечить безбедное будущее, этим лишь разрушила две человеческие судьбы, твою и свою. Прости меня, умоляю, прости, ибо я сама себя никогда не прощу!       Я могла бы сказать, что после тебя я не спала с другими мужчинами, но это была бы ложь. Да, ты не был единственным, но могу клятвенно тебя заверить – Сюзанна твоя дочь. Она – единственное напоминание о тебе, мой милый капитан, ведь она так похожа на тебя. Она дерзкая, смелая, у неё огненный темперамент, как у её прекрасного отца. Скоро ты поймёшь это. Сюзанна – милая девочка. Ты обязательно полюбишь её. Вы должны держаться вместе, ведь вы – моя семья.        Я скрылась от тебя, моё сердце, не потому, что мои чувства остыли, но потому, что я оказалась в безвыходном положении. Если бы кто-то узнал, что я полюбила известного пирата, и даже прижила от него ребёнка, что было бы со всеми нами? И всё из-за проклятого сокровища! Меня больше нет, мой капитан, но я прошу тебя, сделай с ним что-нибудь, пока оно не попало не в те руки. И позаботься о нашей дочери, о настоящем сокровище, что есть у нас. Кто лучше других знает о сокровищах, как не пират, и кто лучше защитит девушку, как не её отец?        Ещё раз прошу простить меня за боль, которую я тебе причинила. Поверь, хотя теперь это будет сложно, я любила лишь тебя, только тебя, никого больше не впустила в своё сердце, хотя могла сделать это много – много раз. Но если другая вдруг возьмёт тебя в плен своей красоты и нежности, не противься, я лежу в земле, а ты должен жить ради счастья дочери и своего. Береги Сюзанну, и береги себя. Бесконечно и вечно любящая тебя, Эмма.»        Гектор тяжело задышал, не зная, как ему лучше отреагировать на то, что он только что прочитал. Несколько раз он сменился в лице, сжимая губы и щуря глаза, чтобы ни в коем случае не выдать Воробью той бури эмоций, которая неожиданно захватила его. Но долго это продолжаться не могло. Капитан вскочил с табурета, и стал метаться по комнате, словно лев по клетке. В бессильной злобе он перевернул стол, пнул ногой старенькую низенькую решётку камина, и, не задумываясь, ударил кулаком в стену. Будь его воля, подумал Джек, он и голову бы себе разбил. Устав носиться туда – сюда, Барбосса встал лицом у стены, прижался к ней, и свернулся в комок, словно нашкодивший кот в ожидании наказания. Стрела сожаления неожиданно пронзила грудь Воробья.        «Бог ты мой, ему, наверное, сейчас очень плохо. Похоже, он только что понял, какую женщину потерял. Своего рода овдовел. Он ведь действительно мог бы быть счастлив с ней…»        Гектор повернулся к Джеку, счастливо улыбаясь. Птах не сразу понял, с чего вдруг случилась такая перемена. Таким искренне радующимся он его не видел никогда за всё время знакомства. -- Минуту назад, ты был готов крушить здесь всё подряд, может, и я попал бы под раздачу, – произнёс он, боясь сболтнуть лишнего. – Уж я-то знаю, что в момент сильных переживаний к тебе лучше не подходить. Но обрадовался-то чему? Что приятного в смерти дорогой зазнобы? -- Джек, ты не понимаешь, – полушёпотом ответил Гектор. – Я всегда считал, что она меня бросила, забыла, вспомнила только тогда, когда вокруг неё сжималось кольцо. Я думал, что она после меня сто раз могла влюбиться в кого угодно. Но всё это оказалось не так. И как же я рад, Джек, что все эти годы я ошибался!        Птах самодовольно улыбнулся, глядя на светящегося от радости заклятого друга. Вероятно, если бы эта женщина была жива, он был бы самым счастливым пиратом на Карибском море. Тогда бы ему хватило энергии на гораздо большее, чем он натворил в Новом Свете, хотя, куда уж больше. Глядишь, и «Чёрную Жемчужину» не стал бы угонять… -- Знаешь, в чём разница между тобой и Дэви Джонсом? – спросил Воробей не то насмешливо, не то сочувствующе, положив своему союзнику руку на плечо. -- В чём? -- Ты своё сердце не додумался вырезать и спрятать, и правильно сделал. -- Джек, если говоришь то, что думаешь, это значит… -- Это значит, что ты мне не чужой, не смотря на кое-какие трудности в общении, сотрудничестве и владении «Чёрной Жемчужиной».        Барбосса посмотрел на Джека, как на играющего ребёнка, милого и забавного. Капитан отметил про себя, что ему стоило бы благодарить судьбу за то, что она свела его с двумя людьми – с Эммой и с Джеком. Наверное, если бы не он, то быть Сюзанне в монастыре, и это в лучшем случае, а убийца её матери получил бы своё и преспокойно наслаждался бы жизнью. Только этого не произойдёт, не для того старый морской волк не спал столько ночей. ***        В тот вечер уполномоченный представитель королевского министра иностранных дел в Америке господин Венсан Лефевр устраивал грандиозный прием в честь годовщины воцарения династии Бурбонов. В числе приглашённых значились многие крупные шишки Луизианы. В том числе губернатор де Салюс. В роскошном особняке не умолкала музыка, а столы ломились от изобилия блюд и вина. Слуги – негры едва успевали менять посуду. Музыканты играли без устали то веселёную мелодию, то печальную. А на возвышении перед ними стояла молодая светловолосая женщина, и пела. Голос её был настолько чарующим, что никто из присутствующих не мог не заслушаться им.       - Je bascule l'horizontal, Démissionne ma vie vertical, Ma pensée se fige animale Abandon du moi. Plus d'émoi, Je ressens ce qui nous sépare Me confie au gré du hazard. Je vis hors de moi et je pars À mille saisons, mille étoiles. Comme j'ai mal! Je n'verrai plus comme j'ai mal, Je n'saurai plus comme j'ai mal, Je serai l'eau des nuages. Je te laisse parce que je t'aime, Je m'abîme d'être moi-meme. Avant que le vent nous seme, A tous vents, je prends un nouveau depart. Plus de centre tout m'est égal, Je m'eloigne du monde brutal, Ma mémoire se fond dans l'espace. Ode la raison, Qui s'efface Je ressens ce qui nous sépare Me confie au gré du hazard. Je vis hors de moi et je pars A mille saisons, mille etoiles. Comme j'ai mal! Je n'verrai plus comme j'ai mal, Je n'saurai plus comme j'ai mal, Je serai l'eau des nuages. Je te laisse parce que je t'aime, Je m'abîme d'être moi-meme. Avant que le vent nous seme, A tous vents, je prends un nouveau depart. -- Браво! – раздалось со стороны стола чиновника. – Мадам д’Ормерьяк, вы великолепны!        Наталин д’Ормерьяк учтиво улыбнулась, и сделала изящный реверанс. Под бурные аплодисменты она спустилась с помоста и вернулась к своему месту за столом. Сидевший рядом с ней Жан дю Гресси расплылся в нежной улыбке, глядя на свою приму. Безусловно, он был рад, что её сегодняшнее выступление удалось. -- Господин дю Гресси, где вы нашли эту богиню? – поинтересовался Лефевр. -- О, это долгая история, – ответил директор театра. -- Госпожа д’Ормерьяк в своё время поразила меня своим талантом, – добавил губернатор. – Я не мог допустить, чтобы столь прекрасная фея зарыла свой талант в землю. -- Вы очень любезны, господин де Салюс, – скромно опустив глаза, промолвила Эмма. -- Видите, господа, до чего скромна моя королева сцены! – пропел дю Гресси. – Слава её ничуть не испортила.        Эмма посмеялась и не отказалась выпить бокал вина вместе с людьми, пожелавшими видеть её на празднике. Лёгкая и непринуждённая беседа, оригинальные яства, брызги шампанского. Эмма покорно принимала всё это, осознавая, что это часть игры. Спектакля, с которого она сбежала бы с превеликим удовольствием.        Откуда-то со стороны запасного выхода, прикрытого тяжёлой занавеской, показался человек, до сегодняшнего вечера не знакомый приме английского театра. Высокий, хорошо сложенный, в костюме, шитом по последнему слову парижской моды, он не мог не произвести впечатления на женщину. Что-то кольнуло в сердце актрисы. Словно гроза над ней пронеслась. Таинственный незнакомец не сделал ни шагу, но тонко уловил настроение Эммы. Он приветливо улыбнулся и сделал шаг вперёд. -- А, господин д’Амбуасье, я уже думал, что вы не приедете! – приветствовал своего гостя министр – Проходите, вам здесь всегда рады! -- Благодарю, монсеньор, – любезно ответил д’Амбуасье, и присоединился к столу хозяина дома и его почётных гостей. -- Господа, позвольте мне представить Раймона д’Амбуасье – моего друга из Бордо, – торжественно произнёс Лефевр. -- Приятно с вами познакомиться, господин д’Амбуасье, – приветствовал его де Салюс. – Но мне было бы очень приятно узнать род вашей деятельности, и причину, приведшую вас в Новый Орлеан. -- Я много путешествую, господин губернатор, – начал свой рассказ Раймон. – Собираю байки, легенды, мифы жителей разных местностей и поселений, записываю их, можно сказать, сохраняю для потомков, немного пишу, немного перевожу… - он бросил взгляд на Эмму. – И завожу новые приятные знакомства. -- А с госпожой Наталин д’Ормерьяк вы знакомы, господин д’Амбуасье? – поинтересовался дю Гресси. -- Нет, к сожалению, мне не удалось увидеть легендарную артистку воочию. До сегодняшнего дня. -- Я тоже безумно рада знакомству с вами, – ответила Наталин, продолжая улыбаться. -- Вы слышали, господин д’Амбуасье, как божественно госпожа д’Ормерьяк исполняет песни своего (прошу обратить на это пристальное внимание) сочинения? – поинтересовался дю Гресси – Эти гимны достойны лишь восхищения. -- О, месье Жан, прекратите! – кокетливо попыталась протестовать Наталин. -- Если вы, прекрасная муза, не споёте для нас, я сочту это, как оскорбление, нанесённое короне. – пошутил де Салюс. -- Что ж, если так, то мне не остаётся ничего другого, как спеть, – наигранно выдохнула Эмма, и под громкий звук аплодисментов поднялась на помост. Она подала знак музыкантам, и мелодия потекла рекой по зале.       - Wish you were here, Me, oh my countryman, Wish you were here, Wish you were here, Don't you know the stove is getting colder, And I miss you like hell, And I'm feeling blue… I've got feelings for you, baby, Do you still feel the same? From the first time I laid my eyes on you, I felt joy of living, I saw heaven in your eyes, In your eyes… Wish you were here, Me oh my countryman, Wish you were here, Wish you were here, Don't you know the stove is getting colder, And I miss you like hell, And I'm feeling blue…        Слушая песню, Раймон внимательно разглядывал молодую женщину, неоднократно замечая, что она то и дело бросает на него взгляд то спокойный, то опасливый. Что-то с ней не так, подумал француз. Он щёлкнул пальцами назад, подзывая, таким образом, к себе своего слугу. -- Что прикажите, монсеньор? – спросил Арман. -- Что-то мне не нравится эта певичка, – прохладно произнёс д’Амбуасье. – За ней стоит проследить.